|
Читайте также: |
Открыв Эзре Гердлстону истинное положение их дел, отец нанес ему
тягчайший удар. Такой властной и необузданной натуре было трудно смириться
с мыслью о крахе, банкротстве и нищете, которые им грозили. Эзра привык
сметать со своего пути те незначительные трудности и препятствия, с
которыми до сих пор ему приходилось сталкиваться. Теперь же перед ним был
почти неодолимый барьер, и он изнывал от бешенства и бессилия. Ярость его
только возрастала при мысли, что он сам ни в чем не виноват. Всю свою жизнь
он считал само собой разумеющимся, что после смерти отца станет почти
миллионером. Получасовая беседа рассеяла это приятное заблуждение, и теперь
его непрерывно терзала мысль о надвигающемся разорении. Он почти не спал,
совсем утратил прежнее спокойствие, и под глазами у него легли темные
круги. Раза два его видели пьяным среди бела дня.
Однако воля у него была сильная, и, как ни ошеломил его столь
неожиданный удар, он все же не упустил ни одной комбинации в той игре,
которую теперь вели они с отцом. Эзра был убежден, что спасти их может
только какой-нибудь смелый ход, поэтому он отдал все силы плану спекуляции
с алмазами и мастерски разработал все детали. Чем больше он его обдумывал,
тем больше убеждался не только в возможности подобной операции, но и в ее
абсолютной безопасности. Ему уже начинало казаться, что неудача практически
исключена.
Эзра начал с того, что постиг все тонкости ремесла скупщика алмазов.
Он был в хороших отношениях с одним из партнеров фирмы "Фуггер и Штольц",
широко занимавшейся импортом драгоценных камней. Воспользовавшись
любезностью своего приятеля, Эзра взял несколько практических уроков,
ознакомился с разновидностями алмазов и их стоимостью, а также научился
определять все те незначительные пороки и особенности, которые способен
заметить только знаток, хотя от них в очень большой степени зависит цена
камня. Эзра не тратил времени напрасно и уже через несколько недель мог бы
потягаться в знании предмета с любым торговцем алмазами.
Оба Гердлстона понимали, что успех этого плана во многом зависит от их
будущего агента, и оба были согласны в том, что майор Тобиас Клаттербек -
именно тот человек, который им нужен. Эзра с самого начала их знакомства
смутно чувствовал, что общественное положение майора в сочетании с его
бедностью и отсутствием щепетильности (о чем свидетельствовал его образ
жизни) может сделать его ценным помощником в каком-нибудь деликатном деле.
Что же касается согласия старого воина, то Эзра льстил себя мыслью, что
полностью постиг его характер. По его мнению, все сводилось к цене.
Несомненно, майор потребует кругленькую сумму, но коммерческий инстинкт
подсказывал Эзре, что товар был первоклассным, и он готов был приплатить за
качество.
Как-то в начале апреля майор в сюртуке и лайковых перчатках
неторопливо шествовал по Сент-Джеймс-стрит, выпятив грудь и сверкая
башмаками, которые выглядывали из-под чрезвычайно изящных гетр. Младший
Гердлстон, давно уже высматривавший его из окна клуба, выбежал на улицу и
заговорил с ним.
- Как вы поживаете, дорогой майор? - воскликнул он, протягивая ему
руку со всей любезностью, на какую только был способен.
- Здравствуйте, здравствуйте! - ответил майор с некоторым
высокомерием. К этому времени он уже не сомневался, что не сумеет извлечь
никакой пользы из знакомства с молодым коммерсантом, и все же у него не
хватало духа окончательно порвать с обладателем пухлого бумажника и
любителем азартных игр.
- Мне давно уже хотелось поговорить с вами, майор, - начал Эзра. - Где
мы могли бы увидеться?
- Ближе, чем сейчас, вы меня вряд ли увидите, - ответил старый солдат,
поглядывая на своего собеседника с некоторым подозрением.
- Мне нужно приватно поговорить с вами кое о чем, - настаивал Эзра. -
Это - довольно тонкое дело, которое следовало бы обсудить подробно, и к
тому же оно требует тайны.
- Черт побери! - сказал майор с хриплым смешком. - Скажи это я, вы
сразу же решили бы, что я вознамерился занять у вас денег. Но вот что:
пойдемте в бильярдную Уайта, возьмем отдельный кабинет, и я вам дам вперед
двести очков из пятисот, хоть давать такую большую фору - значит заранее
обещать вам выигрыш. А пока мы будем играть, вы сможете все мне объяснить.
- Нет, нет, майор, - решительно возразил младший Гердлстон. -
Поверьте, это - крайне важное дело для нас обоих. Не могли бы вы
встретиться со мной в кафе Нельсона в четыре часа? Я знаком с управляющим,
и он оставит нам кабинет.
- Я пригласил бы вас в мою скромную обитель, - заметил майор, - но это
слишком далеко. Так, значит, у Нельсона в четыре часа? Отлично!
Пунктуальность - первая из добродетелей, как говорил старик Уиллоби,
гвардеец. Вы ведь не знакомы с Уиллоби? Черт побери! Еще в 1847 году в
Гибралтаре он был секундантом у одного своего приятеля. Они явились на
место, но противников там не было. Через две минуты после назначенного
срока Уиллоби потребовал, чтобы его приятель ушел. "Это научит их быть
пунктуальными", - сказал он "Уйти никак нельзя", - сказал его приятель.
"Совершенно необходимо", - сказал Уиллоби. "Об этом и речи быть не может",
- сказал его приятель и не двинулся с места. Уиллоби твердил свое - слово
за слово, и они поссорились. Доктор поставил их в пятнадцати шагах, и
приятель прострелил Уиллоби икру. Это был настоящий мученик пунктуальности.
Так, значит, в четыре часа. А пока всего хорошего. - И, любезно кивнув,
майор прошествовал дальше, изящно поигрывая тросточкой.
Майор, как он ни восхищался пунктуальностью, воплощенной в гвардейце
Уиллоби, тем не менее намеренно опоздал к назначенному часу. Ему было ясно,
что от него потребуют какой-то услуги, и тактика требовала, чтобы он отнюдь
не торопился - пусть Гердлстон не думает, будто ему не терпится скорее
узнать, в чем дело. И когда майор наконец вошел в кафе Нельсона, молодой
коммерсант уже двадцать пять минут молча уселся в отдельном кабинете.
Это была довольно грязная комната, где имелось единственное кожаное
кресло, набитое конским волосом, и шесть деревянных стульев, расставленных
вдоль стен с математической точностью. Квадратный стол в середине и
скверное зеркало над камином довершали обстановку. Майор, вспомнив былые
походные привычки, немедленно опустился в единственное кресло, удобно
откинулся, достал сигару и принялся ее раскуривать. Эзра Гердлстон сел
возле стола и теперь слегка подкручивал темные усы, как делал всегда, когда
собирался с мыслями.
- Что вы будете пить? - спросил он.
- Все, что угодно.
- Принесите графин коньяка и сельтерской воды! - приказал Эзра
официанту. - Потом закройте дверь и не входите, пока мы вас не позовем.
Когда официант принес коньяк, Эзра одним глотком осушил рюмку и тут же
вновь ее наполнил. Но майор поставил свою рюмку на каминную полку возле
себя, даже не пригубив. Оба они намеревались приступить к беседе с ясной
головой, но каждый добивался этого своим способом.
- Сейчас я объясню вам, почему мне понадобилось поговорить с вами,
майор, - сказал Эзра и, внезапно распахнув дверь, поглядел, не подслушивает
ли кто-нибудь в коридоре. - Мне приходится быть осторожным, так как наш
разговор коснется важных интересов фирмы, и то, что я вам доверю, никому
другому ни в коем случае знать не следует.
- Ну, так в чем же дело, мой милый? - с ленивым любопытством спросил
майор и, затянувшись сигарой, пустил клуб дыма в закопченный потолок.
- Вы, конечно, понимаете, что в коммерческом предприятии
преждевременное разглашение даже второстепенной мелочи может привести к
многотысячным убыткам?
Майор кивнул, показывая, что вполне отдает себе в этом отчет.
- Мы намерены предпринять очень трудное дело, - сказал Эзра,
наклоняясь вперед и понизив голос до шепота. - Оно потребует величайшей
сноровки и такта, но при удачном его выполнении должно принести
значительную прибыль. Вы понимаете?
Его собеседник снова кивнул.
- Для успешного завершения этого предприятия нам требуется доверенный
агент. Агент этот должен быть очень способным человеком и в то же время
абсолютно надежным. Разумеется, мы готовы будем хорошо заплатить обладателю
подобных качеств.
Майор хмыкнул в знак полного согласия.
- Мой отец, - продолжал Эзра, - намеревался использовать кого-нибудь
из наших служащих. Среди них есть немало людей, подходящих во всех
отношениях. Но я с ним не согласился. Я сказал, что у меня есть добрый друг
майор Тобиас Клаттербек, который может справиться с этим делом лучше кого
бы то ни было. Я упомянул, что в ваших жилах течет кровь царственных
потомков Леды, ведь верно?
- Черт побери! Ничего подобного. Миледа, сэр, Миледа!*
______________
* Милед - мифический прародитель ирландцев.
- Ах, да, Миледа. Впрочем, это не составляет никакой разницы.
- Наоборот! И очень большую! - с негодованием ответил майор.
- Я хотел сказать, что это не составляет никакой разницы для моего
отца. Он в таких тонкостях не разбирается. Ну, во всяком случае, я сказал
ему о вашем царственном происхождении и о том, что вы бывалый
путешественник, старый солдат и человек, во всех отношениях солидный и
надежный.
- Э-эй! - невольно воскликнул майор. - Впрочем, ничего... Продолжайте.
- Я объяснил ему все это, - медленно добавил Эзра, - и указал, что
деньги, которые он предназначил для нашего агента, будет куда лучше вручить
подобному человеку, чем тому, кто обладает только деловыми качествами.
- Я никак не предполагал, что в вас есть столько здравого смысла! -
воскликнул майор с энтузиазмом.
- Я сказал ему, что, поручив это дело вам, мы можем быть совершенно
спокойны и оно будет выполнено превосходно, а кроме того, мы получим
удовлетворение и от сознания, что предложенная нами весьма значительная
сумма попадет в достойные руки.
- И в этом вы также совершенно правы, - пробормотал бравый воин.
- Так, значит, вы согласны? - сказал Эзра, внимательно глядя на
майора. - Согласны предоставить себя в наше распоряжение на условии, что
вам будет за это хорошо заплачено?
- Не торопитесь так, мой юный друг, не торопитесь, - заметил майор,
вынимая сигару изо рта и окутываясь голубым дымком. - Сперва послушаем,
какой услуги вы от меня хотите, и тогда я смогу ответить, на что я
согласен, а на что нет. Помнится, Джимми Бекстер в Техасе...
- Чтоб его повесили, этого вашего Джимми Бекстера! - раздраженно
буркнул Эзра.
- Уже сделано, - хладнокровно ответил майор. - Его линчевали за
конокрадство в тысяча восемьсот шестьдесят шестом году. Впрочем,
продолжайте, и я обещаю больше не перебивать вас.
После чего Эзра изложил план, от которого зависело спасение торгового
дома "Гердлстон и Кo". Однако он ни словом не упомянул о грозящем фирме
разорении и не объяснил, почему была задумана эта спекуляция. Наоборот, он
всячески подчеркивал, что дела фирмы идут превосходно, а это предприятие не
играет для них никакой важной роли и задумано больше для развлечения. Тем
не менее он не забыл указать, что хотя деньги, о которых идет речь, для
фирмы - пустяк, но они представляют собой весьма значительную сумму в
глазах других людей. Что же касается этической стороны вопроса, то Эзра
предпочел обойти ее молчанием, полагая, что это будет совершенно излишне в
разговоре с подобным человеком.
- Итак, майор, - закончил он, - если вы позволите нам воспользоваться
вашим именем и вашими талантами в этом предприятии, фирма готова проявить
всемерную щедрость в вопросе о вашем вознаграждении. Разумеется, все
расходы по путешествию мы берем на себя. Если мы решим избрать Уральские
горы в качестве места для воображаемой находки, вам придется отправиться до
Петербурга морем. Я слышал, что на этих пароходах обычно идет крупная
карточная игра, и с помощью своего прославленного искусства на зеленом поле
вы, без сомнения, сумеете извлечь немалую выгоду из этого обстоятельства.
Мы полагаем, что в России вам придется пробыть не более трех месяцев. Так
вот, фирма считает, что не обманет ваших ожиданий, гарантируя вам двести
пятьдесят фунтов вознаграждения при всех обстоятельствах и пятьсот - в
случае успеха. Под последним мы конечно, подразумеваем полный успех,
который увенчал бы ваши труды.
Если бы в кабинете присутствовал третий человек и если бы этот третий
человек отличался наблюдательностью, то во время длинной речи Эзры он мог
бы подметить в поведении майора некоторые странности. Когда молодой
коммерсант только приступил к объяснению, поза майора была исполнена
сугубой респектабельности и спокойствия. Однако по мере того, как начала
вырисовываться сущность плана, старый воин все чаще и чаще затягивался
своей сигарой, так что вскоре его уже окутало густое сизое облако, в
котором тлеющий кончик гаваны мерцал, как сумрачный метеор. Время от
времени майор поглаживал пухлую щеку, что делал обычно в минуты волнения.
Затем он принялся ерзать в кресле, хрипло покашливать и проявлять другие
признаки нетерпения, в которых Эзра Гердлстон с радостью усматривал
доказательства верности своего суждения, считая, что старый воин,
естественно, должен был оживиться, услышав, какая удача нежданно выпала ему
на долю.
Когда молодой человек кончил говорить, майор встал лицом к пустому
камину, широко расставил ноги, выпятил грудь и начал покачиваться на
каблуках.
- Позвольте мне проверить, правильно ли я вас понял, - сказал он. - Вы
хотите, чтобы я поехал в Россию?
- Вот именно, - ответил Эзра, весело потирая руки.
- Вы любезно намекнули, что по дороге туда мне следует обобрать моих
спутников?
- Ну, это в том случае, если вам захочется.
- Да, да, если мне захочется! После этого я должен буду отправиться
через всю страну к каким-то там горам...
- На Урал.
- Где мне предстоит сделать вид, будто я открыл алмазную россыпь.
Причем подтверждением этой истории будет служить, во-первых, тот факт, что
я человек благородного происхождения, известный в обществе, а во-вторых,
мешочек с алмазами, которыми вы снабдите меня в Англии.
- Совершенно верно, майор, - подбодрил его Эзра.
- Затем я должен протелеграфировать эту ложь в Англию с тем, чтобы она
попала в газеты!
- Ну, к чему такое неприятное слово! - запротестовал Эзра. - Лучше
скажем: "Это сообщение". Ведь сообщение, как вам известно, может быть
верным или ошибочным.
- И благодаря этому сообщению, раз вам так больше нравится, -
продолжал майор, - цены на алмазном рынке, по вашему расчету, настолько
упадут, что вы и ваш отец сможете скупать и перепродавать камни с большой
выгодой для себя, залезая при этом в карман к другим людям.
- Вы прибегаете к не слишком приятным выражениям, - заметил Эзра с
вымученным смешком, - но общую мысль вы поняли правильно.
- Я понимаю еще кое-что! - взревел старый солдат, багровея от ярости.
- Я понимаю, что будь я на двадцать лет моложе, то я проверил бы, пролезете
ли вы вон в то окошко, господин Гердлстон. Черт побери! Я научил бы вас не
предлагать подобных вещей человеку, в чьих жилах течет голубая кровь,
подлый мошенник!
Эзра откинулся на спинку стула. Он казался совсем спокойным, но в его
глазах можно было заметить опасный блеск, а смуглое лицо как-то все
пожелтело.
- Так вы не согласны? - прошипел он.
- Согласен?! Неужели, по-вашему, человек, который двадцать лет носил
алый мундир ее величества, замарает руки подобным делом? Да я не согласился
бы на это за всю наличность казначейства! Вот что, Гердлстон: я вас знаю,
но вы, черт побери, меня не знаете!
Молодой коммерсант ничего не ответил, но его лицо сохраняло все тот же
мертвенный цвет, а взгляд сделался еще более злобным. Майор Тобиас
Клаттербек стоял у стола, слегка наклонившись и опираясь на него руками его
выпученные глаза еще больше выпучились от негодования, а редкие седые
волосы словно вздыбились.
- Да какое право вы имели обращаться ко мне с подобным предложением? Я
не выдаю себя за святого, но, черт побери, у меня есть свои принципы, и я
не намерен от них отступать. Я взял себе за правило не поддерживать
знакомство с негодяями, и поэтому, мой юный друг, с этого дня мы не
знакомы. Черт побери! Я не слишком разборчив, но где-то должен быть предел,
как сказал мой приятель Чарли Монтейт из индийского кавалерийского полка,
повернувшись спиной к своему тестю. Для меня же этим пределом станет
знакомство с вами.
Пока майор произносил свою торжественную речь, Эзра, продолжая сидеть,
смотрел на него с дикой яростью - его жестокие, плотно сжатые губы совсем
побелели, а вены на лбу вздулись. Молодой человек был известным
боксером-любителем и мог бы выстоять раунд-другой против любого лондонского
профессионала. Справиться со стариком ему не представляло ни малейшего
труда. И когда майор взял шляпу, готовясь выйти из кабинета, Эзра бросился
к двери и запер ее изнутри.
- Это обойдется мне в пять фунтов штрафа, но дело стоит того, -
пробормотал он, и, сжав свои огромные, унизанные перстнями руки в кулаки,
он медленно приблизился к майору пружинистой походкой хищного зверя -
голова его была опущена, и глаза свирепо сверкали из-под черных бровей. В
этой неторопливости была характерная для него утонченная жестокость, словно
он наслаждался беспомощностью своей жертвы и хотел, чтобы майор успел как
следует понять, что его ожидает.
Если его намерения были действительно таковы, то ему не удалось
произвести желаемого эффекта. Едва бравый воин заметил его маневр, как он
выпрямился во весь рост, словно на параде, и, сунув руку под фалды сюртука,
извлек из заднего кармана маленький блестящий предмет, который навел на лоб
молодого коммерсанта.
- Револьвер! - ахнул Эзра и попятился.
- Нет, пистолет, - невозмутимо поправил его ветеран. - Привычка носить
его с собой сохранилась у меня еще с тех пор, как я жил в Колорадо. Ведь
заранее неизвестно, когда именно может пригодиться такая штучка.
Говоря это, майор по-прежнему направлял черное дуло своего пистолета в
самую середину лба молодого человека, и его рука сохраняла каменную
неподвижность. Эзра не был трусом, но он не знал, на что решиться.
- Ну-ка, отоприте дверь! - резко скомандовал майор.
Эзра поглядел на грозное багровое лицо своего врага, на смертоносную
черную дырочку, повернутую в его сторону, нагнулся и отодвинул задвижку.
- Теперь откройте ее. Черт подери, пошевеливайтесь, не то мне все-таки
придется подстрелить вас. Вы будете не первым человеком, которого я убил, а
может быть, и не последним.
Эзра поспешно распахнул дверь.
- А теперь идите впереди меня к выходу.
Официанты известного ресторана Нельсона были несколько удивлены,
заметив, что два посетителя покидают их заведение с очень мрачными лицами и
держатся на некотором расстоянии друг от друга.
- C'est la froideur Anglais!* - сказал маленький Альфонс Лефаню
собрату-изгнаннику, с которым он накрывал на стол. Но ни тот, ни другой не
заметил, что идущий сзади полный джентльмен сжимает в руке, изящно
заложенной за лацкан сюртука, темную рукоятку пистолета.
______________
* Это английская сдержанность! (Франц.)
У дверей стоял извозчичий экипаж, и майор Клаттербек сел в него.
- Послушайте, Гердлстон, - сказал он Эзре, который хмуро оглядывал
улицу - пусть это послужит вам уроком. Никогда не бросайтесь на человека,
не удостоверившись прежде, что он не вооружен, иначе вас могут подстрелить.
Эзра продолжал угрюмо смотреть прямо перед собой и, казалось, не
обратил никакого внимания на слова своего недавнего собеседника.
- Еще одно, - продолжал майор. - Никогда не считайте само собой
разумеющимся, что всякий ваш знакомый - такой же гнусный негодяй, как вы
сами.
Молодой коммерсант посмотрел на него с бешеной злобой в черных глазах
и уже повернулся, чтобы уйти, но майор протянул руку и удержал его.
- И последний урок, - сказал он. - Никогда не дрожите перед
пистолетом, если вы твердо не знаете, что в нем есть пуля. Мой не заряжен.
Извозчик, поезжайте! - И, пустив эту прощальную стрелу, бравый майор
покатил по Пикадилли, твердо решив не выходить из дому без двух-трех
патронов центрального боя в кармане.
Дата добавления: 2015-07-21; просмотров: 94 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| СВЕТ И ТЕНЬ | | | ПРИБАВЛЕНИЕ К ФИРМЕ |