Подготовка почвы

Несмотря на стоическое поведение Джона Гердлстона и отдельные удачи,

которые выпадали на его долю, во всем Лондоне не было, пожалуй, более

несчастного и измученного душой человека. Длительные попытки предотвратить

надвигающуюся катастрофу подорвали его железное здоровье, ослабили его тело

и дух. На бирже начали поговаривать, что за последнее время он сильно сдал,

и моралисты не упускали случая нравоучительно указать на бессилие и

суетность богатства, которое не способно разгладить морщины на осунувшемся

лице почтенного коммерсанта. Он сам, глядя в зеркало, дивился происшедшей с

ним перемене.

- Ну, ничего, - упрямо твердил он про себя сотни раз на дню. - Им меня

не побить! Пусть делают что хотят, но меня им не побить!

Только эта мысль поддерживала и утешала его. Сохранение былой

репутации фирмы стало теперь единственной целью и смыслом его жизни, и ради

достижения этой цели он был готов принести в жертву что угодно.

Хитро задуманная операция с алмазами окончилась неудачей из-за

случайности, которую нельзя было ни предугадать, ни предотвратить. Для

исполнения этого плана он, как мы видели, был вынужден занять деньги, и

теперь их пришлось вернуть. Это он кое-как сумел сделать, продав

привезенные Эзрой камни и прибавив к вырученной сумме прибыль последних

месяцев. Однако прежний дефицит так и не был покрыт, и Джон Гердлстон знал,

что, как бы он ни оттягивал из месяца в месяц окончательный расчет, все же

неизбежно должен был настать день - и уже довольно скоро, когда ему

придется либо заплатить свои долги, либо открыто признать себя банкротом.

Если бы ухаживание Эзры увенчалось успехом и в их распоряжении оказались

сорок тысяч фунтов его подопечной, фирма смогла бы раз и навсегда

избавиться от давящего ее гнета. Но вдруг Кэт откажет его сыну? Что тогда?

Условия завещания не оставили иной возможности завладеть ее деньгами. И

когда старик размышлял над этим, на его лице появлялось хищное выражение.

Однако, как ни странно, Джон Гердлстон в эти дни, более чем

когда-либо, был убежден в праведности любого своего поступка. Каждое утро и

каждый вечер он опускался на колени вместе со своими домочадцами, молился о

том, чтобы дела фирмы шли успешно, и не испытывал никаких угрызений

совести, никаких сомнений в добропорядочности своих замыслов. По

воскресеньям седая голова коммерсанта над первой скамьей казалась такой же

неотъемлемой частью обстановки молитвенного дома, как и сама скамья, но в

этой голове ни разу не промелькнула мысль о несовместимости его веры и его

поступков. В течение пятидесяти лет он убеждал себя в собственной

праведности, и теперь эта уверенность стала неискоренимой. Эзра ошибался,

считая отца расчетливым лицемером. Действиями коммерсанта руководили слепая

сила воли и эгоизм, но он очень удивился бы и вознегодовал, если бы его

обвинили в показном благочестии или в желании извлечь выгоду из своей

религиозности. Для него фирма "Гердлстон" была как бы представителем его

религии в коммерческом мире, и, следовательно, ради ее процветания в ход

можно было пустить любые средства.

Его сыну все это было непонятно, и он попросту считал отца законченным

и хитрым лицемером, который видел в благочестии только удобную личину,

надежно скрывавшую его истинный характер. Сам же он унаследовал лишь

упрямую настойчивость старика и его коммерческие таланты, а кроме того, был

абсолютно лишен совести и приходил в ярость, встречая на своем пути

какое-нибудь препятствие. Теперь он всеми фибрами души ощущал, что от

успеха его ухаживания зависит самое существование фирмы, а кроме того,

прекрасно видел, какие высокие доходы обещает в дальнейшем торговля с

Африкой, если банкротство будет предотвращено. Он твердо решил в случае

удачи совсем отстранить отца от дел и взять бразды правления в свои руки.

Его практический ум успел уже измыслить сотни способов увеличения прибылей.

Но прежде всего ему следовало обеспечить себе доступ к сорока тысячам

фунтов, и этому были посвящены теперь все его усилия. А когда два подобных

человека помогают друг другу в достижении общей цели, они редко терпят

неудачу.

Было бы ошибкой думать, что Эзра хоть немного увлекся Кэт. Он замечал

ее душевную прелесть и кротость, но подобные качества его не привлекали.

Мягкие, сдержанные манеры Кэт казались пресными человеку, который привык к

обществу совсем других женщин.

- В ней нет ни огня, ни изюминки, - жаловался он отцу. - Ну, ничего

общего с Полли Льюкас из "Павильона" или с Минни Уокер.

- И слава богу! - воскликнул коммерсант. - Подобная развязность всюду

отвратительна, а в собственном доме и подавно.

- Зато она сильно облегчает ухаживание, - ответил Эзра. - Когда

девушка подыгрывает и сама делает тебе авансы, все куда проще!

- Ты ведь не умеешь писать стихи?

- Чего нет, того нет, - с усмешкой отозвался Эзра.

- Очень жаль! Если не ошибаюсь, женщины это весьма ценят. Может быть,

тебе кто-нибудь напишет, а ты прочтешь их ей как свои? Или просто выучи

наизусть два-три стишка.

- Пожалуй, попробую. Сейчас я пойду покупать ошейник для ее мерзкой

собачонки. Вчера все время пока я с ней разговаривал, она возилась с этой

тварью и по-моему, не слышала и половины из того, что я рассказывал. У меня

прямо руки чесались взять псину за загривок и выбросить в окошко.

- Только держи себя в руках, мой мальчик! - воскликнул коммерсант. -

Один неверный шаг, и ты погубишь все!

- Не бойтесь! - самоуверенно ответил Эзра и отправился покупать

ошейник. Заодно он купил и хлыст, который спрятал в своем бюро впредь до

удобного случая.

Кэт же и не подозревала о надеждах и намерениях Эзры. Она была знакома

с ним столько лет и так привыкла к его неизменной грубости, что никак не

могла представить его в роли претендента на свою руку. Перемену в нем она

приписывала тому, что он повидал свет и нередко дивилась, какое глубокое

влияние оказало на него столь краткое пребывание в Капской колонии. Дом в

котором ей приходилось жить, был так угрюм, что ей не могло не быть приятно

общество человека, казалось питавшего к ней симпатию. Вот почему она

поощряла его ласковой улыбкой и красноречивыми взглядами благодарила за то,

что считала знаками самого бескорыстного внимания.

Однако ухаживания Эзры вскоре стали такими настойчивыми, что Кэт уже

не могла оставаться в заблуждении. Он не только пренебрегал своими

обязанностями, чтобы с утра до ночи ходить за ней по пятам, но и осыпал ее

неуклюжими комплиментами и другими подобными же способами намекал на свои

чувства. Как только Кэт с удивлением поняла, в чем дело, она сразу

переменилась к Эзре и теперь держалась с ним холодно и старательно его

избегала. Эзра, ничуть не обескураженный, стал еще более нежен и настойчив,

а однажды даже поцеловал бы ей руку, если бы она не успела ее вовремя

отнять. После этого Кэт заперлась в своей комнате и выходила только, когда

Эзры не было дома. Она твердо решила прямо показать свое отношение к

происходящему.

Джон Гердлстон наблюдал за этими маневрами с живейшим интересом. И

когда Кэт уединилась в своей комнате, решил, что пора вмешаться ему.

- Вам следует почаще выходить и дышать свежим воздухом, - сказал он ей

однажды, когда они остались после завтрака одни. - Иначе розы на ваших

щечках совсем завянут.

- Пусть вянут, мне все равно, - ответила Кэт безразличным тоном.

- Но ведь другим это далеко не все равно! - заметил коммерсант. - Мне

кажется, Эзра этого не перенесет.

Кэт покраснела от столь неожиданного поворота разговора.

- Право, не понимаю, почему это может взволновать вашего сына, -

сказала она.

- Взволновать! Да неужели вы так слепы, что не видите, как он в вас

влюблен? Он побледнел за эти последние дни и вот-вот заболеет, потому что

не видел вас и боится, не обидел ли он вас чем-нибудь.

- Ради бога, убедите его выбрать себе другой предмет привязанности! -

воскликнула Кэт. - Иначе будет тяжело и ему и мне. Ведь это не может ни к

чему привести!

- Но почему? Почему вы...

- Ах, не надо говорить об этом! - взволнованно перебила Кэт. - Даже

мысль об этом ужасна. Мне невыносимо вас слушать!

- Но почему, моя дорогая, почему? Вы слишком впечатлительны. У Эзры

есть свои недостатки, но кто безупречен? В юности он был немножко шалопаем,

но давно остепенился и обещает стать отличным коммерсантом. Поверьте, как

он ни молод, мало кто пользуется на бирже таким уважением. Он превосходно

справился с делом фирмы, ради которого ездил в Африку. Он уже богат, но

должен разбогатеть еще больше. Я не вижу никаких оснований для неприязни,

выказанной вами. Что же касается внешности, то согласитесь, что в Лондоне

не так-то просто найти другого такого красавца.

- Пожалуйста, не говорите больше об этом, забудьте про это! - ответила

Кэт. - Я твердо решила никогда не выходить замуж - и уж за него во всяком

случае.

- Вы еще передумаете, - сказал опекун, наклоняясь к ней и ласково

поглаживая ее каштановые волосы. - С тех пор, как ваш бедный отец поручил

вас моим заботам, я оберегал вас и лелеял по мере моих сил. Сколько

бессонных ночей я провел, думая о вашем будущем и подыскивая способы

сделать его счастливым! И я не стал бы сейчас давать вам плохой совет или

толкать вас на шаг, который может сделать вас несчастной. Разве я

когда-нибудь обходился с вами плохо?

- Вы всегда были очень справедливы, - с рыданием в голосе ответила

Кэт.

- А вы, как вы хотите отплатить мне? Вы намерены разбить сердце моего

сына, а значит, и мое. Он - мое единственное дитя, и если с ним случится

несчастье, то знайте, эта седая голова вскоре в печали упокоится на

смертном одре. В вашей власти свести меня в могилу, как в вашей власти

сделать мою старость счастливой от мысли, что мой сын нашел себе достойную

подругу жизни и самое горячее желание его сердца сбылось.

- Но я не могу! Не могу! Не говорите больше об этом!

- Обдумайте все хорошенько, - сказал старик. - Взгляните на вопрос с

разных точек зрения. И не забудьте, что любовью честного человека играть не

следует! Меня, естественно, очень волнует ваше решение, так как от него

зависит не только будущее счастье моего сына, но и мое собственное.

Джон Гердлстон был доволен этим разговором. Ему казалось, что

последний отказ девушки прозвучал далеко не так решительно, как первый, а

это значило, что его слова произвели на нее впечатление и могут поколебать

ее, когда она поразмыслит над ними на досуге.

- Дай ей немного времени, - посоветовал он сыну. - Мне кажется, она

согласится, но с ней надо обходиться осторожно.

- Если бы я мог получить эти деньги без нее, для меня это было бы

лучше! - с ругательством воскликнул Эзра.

- И лучше для нее, - угрюмо добавил Джон Гердлстон.

Дата добавления: 2015-07-21