Майор Тобиас Клаттербек

ПОЛУЧАЕТ ТЫСЯЧУ ФУНТОВ

В те дни, когда Эзра находился с майором в приятельских отношениях,

Джон Гердлстон часто слышал о нем от сына и приписывал некоторые из

наиболее очевидных пороков молодого человека развращающему влиянию этого

безбожника. Кроме того, Эзра в несколько искаженном виде сообщил ему о

беседе и ссоре в кафе Нельсона. Таким образом, старик, вполне естественно

питал к своему посетителю отнюдь не дружеские чувства и поздоровался с ним

чрезвычайно холодно. Однако этот ледяной прием ничуть не смутил майора,

который, сияя улыбкой, протянул коммерсанту пухлую руку, так что тот

волей-неволей пожал ее.

- Как поживаете? - осведомился майор, отступая шага на два и оглядывая

коммерсанта с таким видом, словно примеривался к покупке. - Я много о вас

слышал. И познакомиться с вами - большое удовольствие. Ну, так как же вы

поживаете? - И, схватив руку Гердлстона, он снова горячо ее пожал,

нисколько не смутившись, когда это пожатие осталось без ответа.

- По милости провидения я нахожусь в добром здравии, - холодно ответил

Джон Гердлстон. - Могу я предложить вам кресло?

- Вот мой приятель Фейген двенадцать лет ждал, чтобы ему предложили

кресло в парламенте, и это его погубило. Он выставил свою кандидатуру от

консерваторов в Мерфитауне и получил всего один голос, да и то слепого,

который по ошибке подписал не тот бюллетень. Ха-ха-ха! - И майор, громко

захохотав над собственным анекдотом, вытер лоб носовым платком.

Эти два человека, стоявшие друг против друга, представляли собой

странный контраст: один - высокий, строгий, бледный и сдержанный, другой -

шумный и важный, с выпяченной по-военному грудью и багровым лицом. Однако

между ними было и нечто общее: из-под косматых бровей коммерсанта и редких

белесых ресниц майора с одинаковой беспокойной настороженностью смотрели

проницательные глаза. Оба они были хитры, и каждый равно не доверял

другому.

- Мне говорил о вас мой сын, - сказал коммерсант, указывая своему

посетителю на стул. - Если не ошибаюсь, вы имели обыкновение встречаться

ради карт, бильярда и других таких же азартных игр, которые я отнюдь не

одобряю, хотя мой сын, к несчастью, питает к ним некоторую слабость.

- Ах, так вы сами, сэр, не играете! - сочувственно сказал майор. -

Черт побери, начать никогда не поздно, а немало людей очень приятно

коротали старость с помощью бильярда и виста! И если вы склонны начать, я

готов дать вам для затравки семьдесят пять очков форы на сотню.

- Благодарю вас, - сухо ответил коммерсант. - Такого желания у меня

нет. Следовательно, это и есть то дело, которое привело вас сюда?

Бравый воин захохотал так, что даже клерки в конторе перепугались.

- Черт возьми! - пробормотал он, задыхаясь. - Неужто, по-вашему, я

отправился бы ради этого за пять миль? Нет, сэр, я хотел бы поговорить с

вами о вашем сыне.

- О моем сыне?

- Да, о вашем сыне. Умный мальчик, сэр, очень умный, и своего не

упустит. Грубоват, конечно, но таков уж дух века, дорогой сэр. Мой друг

Тафлтон, лейб-гвардеец, утверждает, что деликатность вышла из моды вместе с

пудреными волосами и мушками. Чертовски язвительный человек этот Тафлтон!

Вы с ним не знакомы, а?

- Нет, сэр, не знаком, - сердито ответил Гердлстон. - И не имею ни

малейшего желания с ним знакомиться. Перейдемте к делу, потому что я дорожу

своим временем.

Майор посмотрел на него с дружеской улыбкой.

- Это у вас семейная вспыльчивость, - сказал он. - Я замечал ее у

вашего сына Эзры. Ну, как я уже говорил, он умный мальчик, но, друг мой,

при этом ему свойственна большая неосмотрительность и опрометчивость. Вам

следовало бы поговорить с ним.

- Что означают ваши слова, сэр? - вскричал коммерсант, побелев от

гнева. - Или вы явились сюда для того, чтобы оскорблять моего сына в его

отсутствие?

- В его отсутствие... - протянул майор все с той же дружеской улыбкой.

- Вот об этом-то я и хотел с вами поговорить. Он сейчас в Африке, на

алмазных копях. Замечательное предприятие, и ведется оно с поразительной

энергией, но и со столь же поразительной опрометчивостью, сэр... Да-да,

черт побери, с непростительной опрометчивостью!

Гердлстон взял в руки тяжелую линейку черного дерева и начал нервно ею

поигрывать. Его снедало непреодолимое желание швырнуть ее в голову

собеседника.

- Вот, например, что вы сказали бы, - продолжал ветеран, закидывая

ногу за ногу и переходя на конфиденциальный тон, - что вы сказали бы, если

бы к вам явился молодой человек и, считая вас старым мошенником, попросил

бы вас поспособствовать ему в одном довольно темном деле? Это доказало бы

его неосмотрительность, не так ли?

Коммерсант сохранял полную неподвижность, и только его бледное лицо

побледнело еще больше.

- А если бы в довершение всего он сообщил бы вам свой план в

подробностях, не озаботившись даже узнать, одобряете ли вы подобные вещи

или нет, так это была бы уже не простая оплошность, не так ли? Ваш здравый

смысл, несомненно, подскажет вам дорогой сэр, что он поступил бы в подобном

случае до преступности глупо до преступности, сэр!

- Ну и что же, сэр? - хрипло спросил коммерсант.

- Да вот, - ответил майор. - Я не сомневаюсь, что он рассказал вам об

одном нашем с ним небезынтересном разговоре. Он был так любезен, что обещал

мне от имени вашей фирмы щедрое вознаграждение, если я соглашусь съездить в

Россию и сделать вид, будто мне удалось открыть там несуществующие россыпи.

В конце концов он вынудил меня указать ему, что определенные принципы,

которым издревле привыкли следовать члены моего рода, - тут майор еще

больше выпятил грудь, - не позволяют мне воспользоваться его выгодным

предложением. После чего он, к сожалению, вышел из себя, мы оба

погорячились и в результате расстались так поспешно, что я не успел дать

ему понять, насколько он был неосторожен.

Коммерсант все еще сидел неподвижно и только постукивал по столу

черной линейкой.

- Разумеется, - объяснил майор, - то, что я узнал об этом плане,

пробудило во мне любопытство, и я с интересом стал следить за дальнейшим

его развитием. Я видел, как некий джентльмен отбыл в Россию - его фамилия

Лэнгуорти, если не ошибаюсь. Черт возьми, я знал одного Лэнгуорти - он

служил в морской пехоте и каждое утро перед завтраком пил коньяк с

кайенским перцем. А вы были с ним знакомы? Ну, конечно, откуда же... О чем,

бишь, я говорил?

Гердлстон мрачно смотрел на своего посетителя, который взял понюшку

табаку из черепаховой табакерки и тщательно стряхнул несколько табачных

крошек, упавших на лацканы его сюртука.

- Да, - продолжал он. - Я видел, как Лэнгуорти уехал в Россию. А затем

я узнал, что ваш сын отправился в Африку. Он очень энергичный молодой

человек и, несомненно, там преуспеет. "Coelum, non animam mutant"*, - как

мы имели обыкновение говорить в Клонгоусе. Он всегда пробьется вперед, где

бы он ни находился, если, конечно, будет остерегаться промахов вроде того,

о котором мы сейчас говорим. Примерно в то же время я услышал, что фирма

"Гердлстон и К^o" произвела заем в размере тридцати пяти тысяч фунтов. Эти

деньги, я полагаю, также отправились в Африку. Порядочная сумма для

подобной игры; впрочем, неудачи было бы трудно ожидать, знай обо всем вы

одни, но раз есть и другие...

______________

* "Небо, не души меняют те..." - строка из "Послания IX" римского

поэта Горация. Она заканчивается: "...кто за море едет".

- Другие?

- Ну, я, разумеется, - ответил майор. - Мне все известно, и я никак с

вами не связан. Я мог бы уже сегодня вечером пойти к торговцам бриллиантами

и сообщить им новость о предполагаемом падении цен, которая их очень

удивит.

- Послушайте, майор Клаттербек! - воскликнул Гердлстон голосом,

дрожавшим от сдерживаемой ярости. - Вам стал известен важный коммерческий

секрет. Так к чему все эти недомолвки? С какой целью вы явились сюда

сегодня? Что вам нужно?

- Отлично! - сказал майор, словно про себя, и улыбнулся еще более

дружеской улыбкой. - Это по-деловому. Вот в чем ваша сила - вас,

коммерсантов. Вы прямо переходите к сути и уж от нее не отступаете. И

сейчас когда я гляжу на вас, мне невольно вспоминается ваш сын. Те же самые

умнейшие глаза, то же самое бодрое выражение, та же отчаянная беззаботность

и суховатый юмор...

- Ответите вы на мой вопрос или нет? - свирепо перебил его Гердлстон.

- И та же вспыльчивость, - невозмутимо продолжал майор. - Я забыл,

дорогой сэр, о чем вы меня спросили.

- Что вам нужно?

- Ах да, конечно! Что мне нужно? - задумчиво повторил старый солдат. -

Одни запросили бы больше, другие меньше. Кое-кто потребовал бы половину, но

это значит перегнуть палку. Что вы скажете о тысяче фунтов? Да, мне

кажется, мы можем остановиться на тысяче фунтов.

- Вам нужна тысяча фунтов?

- Черт побери, она была нужна мне всю мою жизнь! Разница в том, что

теперь я ее получу.

- А за что?

- За молчание... за сохранение нейтралитета. Мы теперь все

соучастники, и это будет честным разделением труда. Вы придумываете план,

ваш сын его выполняет, я держу язык за зубами. Вы зарабатываете ваши

десятки тысяч, я зарабатываю мою скромную тысчонку. И мы все получаем

вознаграждение за наши труды.

- А если я не соглашусь?

- Но вы же согласитесь... Вы не можете не согласиться, - любезно

возразил майор. - Черт побери, сэр, мы знакомы не так уж давно, но я

слишком высокого о вас мнения, чтобы предположить, будто вы способны на

подобную глупость. Если вы не согласитесь, ваша спекуляция лопнет. И это

неизбежно. Мне будет крайне неприятно подвести под нее мину, но вам

известно старинное присловье, что своя рубашка к телу ближе. И знания

следует продавать там, где за них дадут больше всего.

Гердлстон погрузился в размышления, и его косматые брови совсем

сошлись над беспокойными глазками.

- Вы сказали моему сыну, - произнес он наконец, - что принять участие

в нашем предприятии вам не позволяет честь. Но вы считаете, что честь не

является препятствием для того, чтобы с помощью сведений, вам доверенных,

вымогать деньги?

- Дорогой сэр! - ответил майор, неодобрительно подняв ладонь. - Вы

ставите меня перед крайне неприятной необходимостью изложить мою точку

зрения прямо и без смягчений. Если бы я увидел человека, готового совершить

убийство, я убил бы его, не моргнув и глазом. Если бы я увидел карманника,

занятого своим ремеслом, я с удовольствием обчистил бы его карманы и счел

бы это веселой шуткой. Ну, а это ваше дельце, скажем... э... несколько

необычно, и если мой поступок также представляется вам несколько необычным,

он все же извинителен. Нельзя бросать во всех камнями, мой милый, а потом

удивляться, что и в вас кто-то бросил камень. Вы берете за горло торговцев

алмазами, а я слегка прижимаю вас. Все честно и справедливо.

Коммерсант снова задумался.

- Предположим, мы согласимся купить ваше молчание за эту цену, -

сказал он затем. - Но какая у нас будет гарантия, что вы не потребуете еще

денег или все-таки не выдадите нашу тайну?

- Честь солдата и джентльмена, - ответил майор, вставая и прижимая к

груди два пальца правой руки.

По бледным губам Гердлстона пробежала злая ус мешка, но он промолчал.

- Мы в вашей власти, - сухо начал он несколько секунд спустя, - и нам

приходится принять ваши условия. Вы сказали, пятьсот фунтов?

- Тысяча, - весело поправил майор.

- Это очень большие деньги.

- Весьма! - охотно согласился ветеран.

- Хорошо, вы их получите. Я сообщу вам, когда, - и Гердлстон встал,

показывая, что разговор окончен.

Майор ничего не ответил, а только снова оскалил свои белые зубы и

постучал по чековой книжке мистера Гердлстона серебряным набалдашником

своей трости.

- Как? Сейчас?

- Да, сейчас.

Они посмотрели друг другу в глаза, после чего коммерсант снова сел,

выписал чек и бросил его своему собеседнику. Тот внимательно его оглядел,

достал из недр грудного кармана пухлый маленький бумажник, аккуратно уложил

в него драгоценный листок, а затем тщательно засунул бумажник назад в

карман. Покончив с этим, он неторопливо взял свою щегольскую шляпу с

загнутыми полями и блестящие лайковые перчатки, весело кивнул коммерсанту,

который в ответ только нахмурился, и величественной походкой вышел из

кабинета. В конторе он пожал руку Тому, с которым познакомился за несколько

месяцев до этого, предложил ему, во-первых, угостить его любым количеством

шампанского, во-вторых, сыграть с ним на бильярде по любым ему угодным

ставкам, а в-третьих, поставить за него десятку на Эмилию на Оукских

скачках из расчета семь к четырем (все три предложения Том по очереди с

благодарностью отверг) и с поклоном удалился, а его улыбки, воротнички и

гетры надолго запечатлелись в памяти клерков, почтительно на него

взиравших.

Как бы беспристрастный судья ни оценил способ, с помощью которого

майор Тобиас Клаттербек успешно выжал из фирмы "Гердлстон" тысячу фунтов,

одно несомненно: закаленная совесть вышеупомянутого джентльмена ничуть его

не укоряла. Наоборот, его душа была исполнена величайшего ликования. На

протяжении каких-нибудь ста ярдов ему пришлось дважды остановиться и

опереться на трость, чтобы оправиться от одышки, вызванной тщетными

усилиями подавить радостные смешки, которые вырывались из самых глубин его

обширной груди. Остановившись во второй раз, он с трудом засунул руку под

лацкан сюртука, сидевшего на нем в обтяжку, долго извивался так, словно был

намерен сбросить с себя одежду, как змея кожу, и наконец вновь извлек на

свет божий пухлый бумажник. Из него он достал чек и с нежностью посмотрел

на тонкий листок. Затем подозвал извозчика.

- Гоните в "Столичный и провинциальный банк"! - приказал он. (Ему

пришло в голову, что ввиду непрочного положения фирмы будет лучше получить

свои деньги елико возможно быстрее.)

В банке угрюмый кассир взял у майора чек и принялся его рассматривать,

что продолжалось несколько дольше, чем того требовали обстоятельства.

Прошло, правда, лишь две-три минуты, но майору они показались вечностью.

- Как вам угодно их получить? - спросил наконец кассир мрачным

голосом. Человек не может не стать циником, если весь день он выдает другим

людям сказочные богатства, в то время как его жена и шестеро детей чуть ли

не голодают.

- Сотню дайте золотом, остальное банкнотами, - со вздохом облегчения

распорядился майор.

Кассир отсчитал и пододвинул к нему толстую пачку хрустящих бумажек и

небольшую кучку сверкающих соверенов. Банкноты майор спрятал в бумажник, а

золото - в карманы брюк. Затем он неторопливо вышел из банка еще более

величественной походкой и приказал своему извозчику ехать на Кеннеди-плейс.

Фон Баумсер сидел на складном стуле майора, курил свою фарфоровую

трубку и мечтательно следил за голубоватыми струйками дыма. Последнее время

дела приятелей шли очень плохо, о чем достаточно красноречиво говорил

жалкий облик немца. Его друзья в Германии перестали высылать ему

вспомоществование, а контора Эккермана, в которой он работал, известила

его, что некоторое время они должны будут обходиться без его услуг. Теперь

он все дни проводил за изучением колонки "требуются" в "Дейли телеграф", и

его выпачканный в чернилах указательный палец неопровержимо

свидетельствовал об упорстве, с каким фон Баумсер отвечал на все

объявления, которые могли иметь к нему хоть какое-то отношение. На столе

лежала стопка конвертов с надписанными адресами, и только тяжелое

финансовое положение в сочетании с тем фактом, что при частом употреблении

скромные марки ценой в пенни обходятся в шиллинги, мешало ему еще увеличить

число писем с предложением своих услуг. Увидев приятеля, он поднял голову и

поздоровался с ним.

- Убирайтесь отсюда! - еще в дверях скомандовал майор. - Идите в

спальню.

- Потцтаузенд!* Что такое произошло? - вскричал удивленный немец.

______________

* Тысяча чертей! (нем.)

- Убирайтесь, убирайтесь! Мне нужна эта комната.

Фон Баумсер пожал плечами, тяжело переваливаясь, словно добродушный

медведь, ушел в спальню и притворил за собой дверь.

Едва он скрылся, как майор принялся раскладывать на столе банкноты

так, чтобы каждая была видна. Затем в их центре он воздвиг кружок из десяти

золотых колонок, по десять соверенов в каждой, соорудив таким образом нечто

вроде мегалитического Стонхенджа* на равнине из банкнот. Закончив эту

работу, майор наклонил голову набок, словно жирный надутый индюк, и с

большой гордостью и удовлетворением принялся созерцать плоды своих трудов.

______________

* Крупнейшее мегалитическое сооружение, расположенное в Англии у

города Солсбери. Представляет собой круг вертикально поставленных камней.

Однако одинокие восторги скоро приедаются, и ветеран поспешил позвать

своего приятеля. Немец был настолько потрясен видом такого богатства, что

на несколько минут лишился дара речи и только мог, раскрыв рот, тупо

глядеть на стол. Наконец он протянул руку, взял банкноту, потер ее между

большим и указательным пальцами, словно желая убедиться в ее подлинности, а

затем принялся отплясывать вокруг стола какой-то военный танец, ни на миг

не отрывая взгляда от сказочного сокровища.

- Майн готт! - восклицал он. - Гнедигер фатер! Ах, химмель! Вас фюр

айнен шатц! Доннерветтер* - и еще всяческими столь же неблагозвучными

словечками выражал свою радость и изумление.

______________

* Мой бог! Отец небесный! О небо! Какое сокровище! Черт побери! (Нем.)

Когда майор достаточно насладился игрой чувств, отражавшихся на

физиономии немца, он собрал банкноты, сгреб половину золотых и запер все

это в бюро. Оставшиеся пятьдесят фунтов он вновь водворил в свои карманы.

- Пошли! - скомандовал он, обращаясь к приятелю.

- Куда пошли? В чем все дело?

- Пошли! - сердито рявкнул майор. - Что это вам вздумалось задавать

вопросы? Берите шляпу и идем!

Майор велел извозчику дожидаться у дома, и теперь они оба прыгнули в

карету.

- В ресторан Верди, - распорядился майор.

Когда они прибыли в это аристократическое и весьма дорогое заведение,

майор заказал обед на две персоны - самый лучший, какой только можно

получить за деньги.

- Чтобы он был готов ровно через два часа! - заявил он метрдотелю. -

И, запомните, никаких разбавленных вин! Мы предпочитаем настоящее вино и,

черт побери, умеем отличить его от подделки!

Внушив метрдотелю глубокое почтение, приятели отправились в магазин

готового платья.

- Я туда не пойду, - сказал майор, всовывая в руку фон Баумсера десять

соверенов. - Идите вы и скажите, что вам нужен самый лучший костюм, какой

только у них есть. В этом магазине недурной выбор, я знаю.

- Готт им химмель! - воскликнул пораженный немец. - Но, мой дорогой

друг, я не могу, чтобы вы здесь на улице меня ждали. Пойдите со мной.

- Нет, я подожду, - ответил старый воин. - Иначе они подумают, что за

вашу одежду плачу я.

- Да, но ведь так...

- Пойдете вы или нет? - рявкнул майор, поднимая трость, и фон Баумсер

поспешно бросился в магазин.

Через двадцать минут он вновь появился на улице, но уже в элегантном

костюме из твида лиловатого оттенка. Затем приятели посетили сапожника,

шляпочника и галантерейщика, в результате чего фон Баумсер обзавелся

лакированными сапогами, щегольской шляпой и парой бледно-лимонных перчаток.

К концу их прогулки от былого фон Баумсера осталась только

светло-каштановая борода и еще выражение полнейшей изумленной

растерянности.

По завершении этой трансформации приятели вернулись в ресторан Верди,

где воздали должное ожидавшим их яствам, а затем майор покорил сердца

служащих этого заведения, раздавая щедрые чаевые всем, кто попадался ему на

дороге. Что же касается дальнейших приключений этих двух подданных царства

богемы, то, пожалуй, лучше всего будет опустить над ними завесу тайны.

Достаточно сказать только, что в два часа ночи достойная миссис Робине была

разбужена громовым басом, вопрошавшим на улице: "Во ист дас фатерланд?"*

Вопрос этот с немалой досадой задавал собственник вышеупомянутого голоса

одинокому фонарю на Кеннеди-плейс. Выглянув из двери, хозяйка меблированных

комнат обнаружила, что общественную тишину и порядок нарушает одетый по

последней моде господин, в котором при ближайшем рассмотрении она, к

величайшему своему изумлению, узнала одного из самых тихих своих жильцов,

делившего с другом апартаменты на четвертом этаже. Что же касается майора,

то он спокойно вернулся домой на следующий день часов около двенадцати,

одетый с обычной изысканной аккуратностью, но без единого пенса; куда

делись остатки пятидесяти фунтов, он не объяснил и вообще никогда ни словом

не упомянул об этом довольно чувствительном ущербе, нанесенном его

капиталу.

______________

* Где отечество? (Нем.)

Дата добавления: 2015-07-21