Глава 5. Надежда.

Дома никого не было, по крайней мере, мне так казалось. Вся моя надежда на безопасность улетучилась, стоило только пройти в гостиную. На диване сидел Тод.
Справка: Тод - это мамин...я не знаю, кто он ей, но мне кажется, что Тод живет у нас для того, чтобы маме было не так скучно выпивать. Раньше она не употребляла, но с появлением в нашей семье этого пивного бочонка все поменялось. Что я знаю о нем? Он работает сторожем и всю зарплату пропивает, спит с мамой в одной комнате и люто ненавидит меня... Уверен, что во снах он видит, как бы прищучить меня, хотя долго тут думать не надо, достаточно просто сесть на меня или дыхнуть, чтобы я умер от зловония разлагающихся в спирте трупов...

- Мальчик, ты вернулся! Знаешь, я соскучился. У моей тетки, конечно, весело, но там нет такой послушной собачки, как ты.

Я молчал и слушал, как он заплетающимся языком говорил на марсианском, потому что кроме этой фразы я не понял ничего, и в мою голову пришла мысль, что все, что следует дальше, есть ни что иное, как секретный шифр...
Я не стал нарываться и, пройдя мимо этого пьянчужки, побрел к себе на чердак. Мне предстояло сделать еще много дел.
Поднявшись в мою... комнату? Определенно, нет. Комната - это место, где тебе приятно находиться, где тебя не тронут, знаете, такое некое убежищe. На моем чердаке царил лишь кошмар. Мать заставляла меня стоять в углу на крупе (вычитала в газете, будто бы так раньше наказывали детей в школах за непослушание), заставляла сидеть в позе военнопленного (стоя на коленях, держать руки за головой, пока сама была рядом, и стоило мне хоть чуть-чуть расслабиться, она била меня палкой). Это была моя комната... комната пыток.
В детстве я всегда представлял себя Гарри Поттером, только я был не мальчиком из-под лестницы, а мальчиком с чердака.
Переодевшись в рабочую одежду, я спустился вниз. На сегодня моя задача была разгрести вещи в гараже. Зря я начал думать, что ничего сложного там не будет... настоящая свалка. Решил, что лучше всего начать с угла, в котором мусора было больше всего. Мы уже давно не заходили сюда, только скидывали старые вещи и одежду, которая была мала братьям, и слишком хороша и аккуратная для меня. В хламе я нашел штук двадцать футболок, в то время как мой гардероб мог похвастаться лишь парочкой. Последним в это помещение заходил папа. Он любил проводить здесь время. Чинил свою вечно ломающуюся машину. Это было уютное место с диванчиком, аккуратно сложенными инструментами и непередаваемой атмосферой, а сейчас здесь лишь кучи мусора и море одиночества.
Окно, через которое раньше проникал свет, было завешено грязной дырявой черной тряпкой. Поднявшись по вещам до него, я приподнял ткань. Много пыли, но еще больше красоты. Ярко-оранжевые стекло и не менее оранжевые солнечные лучи падали на меня. Это было прекрасно. Солнце ярким размывчатым пятном светило, заставляя глаза морщиться и слезиться, но я бы плакал еще больше, не увидев всей этой красоты.
И вот я, маленький Фрэнк Айеро, стою в грязных джинсовых шортах, которые раньше, видимо, были синие, но со временем приобрели еще множество грязных оттенков, и в футболке с обезьянкой, на груде мусора, с замиранием сердца смотря в пыльное, потускневшее от времени, оранжевое стекло, и вспоминаю все хорошее, что было со мной...
Чувствую, как что-то тянет меня за ногу, разворачиваюсь и лечу вниз. Тод решил, что я отлыниваю. Он пьян. Оказываюсь на полу и получаю удар под дых.

- Глупый мальчишка, ты ничего не делаешь, только позоришь свою бедную мать и братьев.

Не я их позорю, а бутылка.

- Ты недостоин находиться в этом доме. Радуйся, что твоя мать - добрая женщина, и держит такого ублюдка, как ты!

Он продолжал бить меня ногами, а я захлебывался кровью. Знаете, говорят, что когда мы умираем, то жизнь проходит перед глазами, так, может, моя пролетела тогда, когда я смотрел в это чертово окно? Ведь я видел все: свое счастливое детство и ужасное время после него. Видел свои первые победы и вечные поражения. Может, это и есть моя смерть? Я был бы рад умереть.

Pov Автор
Тод оставил мальчика лежать на холодном бетонном полу в гараже, который пропах старостью, сыростью, ненужностью. Он оставил лежать его там, среди ненужного хлама. Одного. Фрэнк не потерял сознание, хотя очень хотел. Мальчик хотел перестать чувствовать боль, научиться справляться со всем этим, но разве маленьким дано такое? Время шло, а он все также лежал в заброшенном гараже, смотря в окно, которое, казалось, давало ему новую силу. Он чувствовал боль. Чувствовал себя. Он насквозь пропитался болью, отверженностью и убогостью. Он чувствовал себя настоящего. Снова.
Поднявшись на колени, но затем сразу упав от нахлынувшей боли, он понимал, что ничего не может. Он понимал, что это конец. Нет, не конец жизни, а его веры в себя. Ослабленное маленькое тело на холодном полу - вот кто он, и ничего больше. Лишь живой труп.
Маленький, сжавшийся комочек с глазами цвета лесного ореха, отливавшего в цвете оранжевого окна желтым, в старой одежде и с кровью на губах - так выглядит самый несчастный мальчик на свете. Так выглядит справедливость.

- Все будет в порядке. У меня будет все хорошо, - шептал он под нос, и первые слезы покатились из глаз. Это были не слезы боли, а надежды. Он верил.

Попробовав подняться снова, он, чудом удержавшись за старую лампу, не упал. Фрэнк видел лишь один свет в этом мире - ярко горящее солнце через темную занавеску жизни в гараже. Стараясь преодолеть боль в ребрах, он предпринял первую попытку добраться до него.
Провал!
Вторая. Мальчик был скалолазом. Он не сдавался.
Спустя еще несколько попыток он уже сидел на вещах около того самого луча надежды. Он смог.
За окном была обычная улица. Виднелась часть крыльца и тропа, на которой мальчик сегодня оставил Джерарда. Он смотрел в окно надежды, и она улетала от него. Он потерял ее здесь. На холодном бетонном полу. Он потерял ее там, где захотел умереть.

- Я не в порядке, - повторил он снова,и на щеке заблестела слеза отчаянья.

Дата добавления: 2015-07-20