Тридцать три

Слушать одно и то же от всех посетителей мне крайне не хотелось, но я понимала их — они волнуются за меня, им важно знать о моём самочувствии. Но всё же они словно бы выучили одну и ту же речь наизусть.

— Эмили! О боже, что случилось? Ты в порядке? — спрашивали они.

А я, улыбаясь, даже смеясь, отмахивалась:

— Э-э-э, да всё отлично! Спасибо. Просто голова немного закружилась, и я упала. Пустяки!

Я была в больнице, мне даже выделили отдельную палату. Вновь. Мне до жути был неприятен запах больниц, аж мурашки по коже пробегали, и мне как можно скорее хотелось покинуть её. Я не могу выдержать этого. С больничным запахом связано слишком много воспоминаний. Но кое в чём есть плюс — через некоторое время ты привыкаешь к нему и совсем его не чувствуешь.

Я сильно ушиблась головой. Как только я упала, на шум прибежала сестра и, как она сказала, обнаружила меня в луже крови. Мне пришлось зашивать разбитую голову — шрам останется ужасный, и я уверенна, каждый встречный будет смотреть на меня и при возможности решится спросить, что же такое со мной случилось. И я, конечно же, не отвечу, ведь это весьма неприятно. Первые несколько дней я ходила с перебинтованной головой, и иногда шов расходился, а кровь пропитывала бинты, но затем рана стянулась.

Доктор Фитч сказал, что как раз это он и имел в виду, когда говорил, что будет только хуже. Вроде бы безобидные приступы эти: головокружение и тошнота, но могут привести вот к таким вот последствиям.

Ко мне наведывались все: и Лондон, и Майки, и Патрик, и Олли, и даже Фелиция была. Также ко мне приходили родители Ив — совершенно не знаю, как они узнали. Все желали мне скорейшего выздоровления. С Лондон мы не перемолвились ни словом о том, что произошло, потому что мы никогда не оставались наедине, а может, она просто избегала этого. Пока она скрывает от меня правду, меня изводят мысли об её решении. Но, по правде говоря, я думаю, что знаю, какой выбор она сделала. А Майки сказал, чтобы я поправлялась к первой неделе апреля, он строит на это время уже какие-то планы. И я рада, что он глядит в будущее и видит в нём нас двоих, что строит планы и что заранее решает всё за меня. Ну, это словно его своеобразный способ говорить, что я обязательно поправлюсь.

И, действительно, в первых днях апреля меня выписали. А через два дня после выписки Майки в восемь утра пришел ко мне домой в гости и сказал, чтобы я поскорее собиралась. Мы идем на ранний сеанс в кино!

Неважно, на какой фильм мы ходили, как и не важно, о чём он был. Важнее то, как мы провели время. Как ни странно, нашлись тоже такие же умные люди, вероятно, посчитавшие, что если пойти на ранний сеанс, то людей в кинозале почти не будет, и вот они сидели на последнем ряду — «ряду для поцелуев» — и весь фильм нам мешали. Но это было весьма забавно. Мы словно смотрели две мыльные оперы одновременно: одну — на экране, одну — в жизни. Мы смеялись с того, насколько сильно были слышны отвратительные причмокивающие звуки, с того, как они все повторяли называть друг друга зайками, котиками, пуФФыстиками. Но самое смешное — это, пожалуй, то, что они не стеснялись этого. Не то, чтобы это плохо, но видели бы они себя со стороны — мы с Майки со смеху покатывались, глядя на то, как тучная девушка в буквальном смысле чуть ли не съедает парня. В общем-то, я мало чего понимаю в таких вот выражениях чувств, возможно, я вообще не понимаю, как их выражать, но думаю, что умерить свой пыл им бы стоило. Хотя как там? На цвет и вкус…

Когда фильм закончился, вторая упаковка попкорна кончилась, а бутылка с кока-колой почти что опустела, мы вышли из зала, и я сразу же была втянута в другую авантюру. На этот раз Майки потянул меня в дельфинарий!

Мы сидели почти что на первых рядах очень близко к бассейну. Мне всегда казалось, когда в детстве меня водили сюда же, что когда-нибудь дельфины, словно специально, обрызгают меня с ног до головы. А ещё в детстве это место мне казалось весьма забавным. Но сейчас мне животных немного жаль, ведь они живут не в естественной для своего проживания среде. Хотя опять же — с какой стороны глянуть, ведь здесь им не угрожает никакая опасность, и они могут спокойно себе жить, сыто и здорово.

Я всегда поражалась тому, как у людей получается дрессировать животных? Каким способом у них удается научить животных таким замысловатым трюкам? Дельфины по команде подпрыгивают и, сделав какое-то непонятное сальто в воздухе, ныряют снова в воду. Морские котики ходят на ластах, могут держать на носу мячик, как и дельфины, — а те вообще мастера по трюкам с мячиками — могут танцевать и ходить в обнимку друг с другом. Как это возможно? Я, наверное, никогда не перестану этому удивляться. Кстати, такое представление просто чертовски умиляет!

По окончанию представления я на радостях понеслась к бассейну. Дельфин издавал свои звуки, похожие на мурлыканье котиков, а я гладила его гладкую мордочку. Божечки, какое же это все-таки милое создание!

Но, как я и думала, одному из дельфинчиков не понравилось, что я слишком долго глажу его напарника (или напарницу), и он, подпрыгнув высоко-высоко, приземлился рядом с нами, окатив меня и Майки волной воды. Я выкрикнула «Э-э-э-й!», а Майки смеялся этому. И я подхватила смех. Черт, ведь это, правда, очень смешно!

Из-за того, что мы оказались полностью промокшими, нам пришлось возвращаться домой, дабы переодеться и просушить одежду. Но получилось так, что по пути домой мы почти что полностью высохли, — солнце-то печет, как в июле — потому, не дойдя до моего дома, Майки резко поменял направление движения, выводя нас на мини-площадь сразу за школой. Там частенько проходят какие-нибудь мероприятия, типо митингов, концертов или студенческих забастовок. И сейчас там тоже что-то проводилось.

— Эй, а разве праздник красок не летом должен проводиться? — спрашиваю я парня, немного недоумевая от увиденного.

Повсюду стояли небольшие палатки, в которых можно было купить пакетики с краской всех цветов радуги, бродили люди, играла музыка, туда-сюда шныряли пару человек в масках. Вообще, атмосфера была приятная: заводящая музыка, позитивные руководители и веселые чуваки в масках, которые постоянно вытаскивали кого-нибудь из толпы людей, чтобы потанцевать с ними; где-то компании уже сами по себе начали веселиться и обсыпать друг друга сухими красками, а где-то люди ждали, пока не начнется общий выброс красок.

Пожалуй, мы с Майки были и теми, и другими.

— Да, по идее, фестиваль красок проводиться летом, но в этом году они почему-то решили устроить его в апреле, — ответил мне он.

Когда мы купили пакетики с краской, то Майки сразу же без раздумья начал обкидывать меня ею.

— Эй! — выкрикиваю я и бросаю в него шепотку голубой краски. На его щеке сразу появилось цветное пятно.

— Получи! — В ответ бросает в меня ярко малиновую, от чего половина моего лица и волосы сразу же заиграли красными оттенками.

Так и получилось, что раньше времени мы уже стали пятнистыми и разноцветными. Мы смеялись, словно дети, откашливались, если порошок попадал в рот, носились друг за другом, пытаясь догнать. Один раз я догнала Майки, а после он должен был носить меня на спине, пока мне это не надоест. И мы вовсе никак не выделялись среди всех людей, что там были, ведь все они были немножечко сумасшедшими, как и мы, все находили способ себя развлечь.

А затем произошел общий выброс красок. Весь воздух заполнился разноцветными тучками пыли, которые оседали на головы, на лица, на тела. Никто не мог остаться чистым — все обязательно должны были быть разноцветными. Майки был в этой толпе, а я нет, потому что решила остаться в стороне и заснять всё это на камеру телефона. Как он мне кривлялся — это нужно было видеть! Все фотографии, на которых он был, получались или безумно милыми, потому что он улыбался так искренне и не наигранно, (у него всегда красивая улыбка) или дурашливыми, ведь он постоянно показывал мне язык или козу.

— Я их распечатаю и заполню свой альбом воспоминаний! — твердила я.

— Внатуре? — удивился Майки. — Тогда у нас должно быть хотя бы одно непонятное, но общее фото!

И он так резко накинулся на меня и сделал селфи, от чего я рассмеялась. Черт!

— А я его распечатаю. Хи-хи! — воскликнул он и отпрыгнул от меня, чтобы я не успела его схватить за рубашку. И мне показалось, что он ведет себя как ребенок. Хотя нет, не показалось, так и есть.

— Что ещё за «хи-хи»? — Толкнула его в плечо. — Удали, это ужасно!

— Хи-хи! — И мы рассмеялись.

До моего дома мы добирались весьма долго, а всё из-за того, что Майки не мог идти спокойно, ему нужно было постоянно выдать какую-то странную, непонятную и до жути смешную вещь. Он рассказывал мне, что в соседнем городе, недалеко, совсем скоро будет открытие парка аттракционов и что мы просто обязаны там побывать! А еще мы в такси звонили, говорили, что пойдем пешком. Рассыпали по тропинкам остатки порошковой краски и вместе голосили песню, которую знали наизусть.

Дети в преддверии теплых и солнечных дней, которые, собственно, у нас почти всегда, вышли из домов и смотрели на нас, как парочку каких-то идиотов. Дети-то в наше время, уж, сильно продвинутые пошли. А нам было всё равно, мы продолжали петь ту самую песню и веселились так, словно мы выпили пару лишних бутылок абсента, и ветер разносил в стороны звуки наших голосов, лепестки розовых деревьев и просто запах весны. Запах апреля.

Зайдя в дом, я сначала не поняла, что происходит. Повсюду были развешаны праздничные шары, стол накрыт, и на нем, по большому счету, алкоголя было больше, чем еды. Но затем всё встало на свои места.

Кристи в праздничном костюме выбежала ко мне, следом за ней Джер, а за ним мои родители, которые уже вовсю отмечали знаменательное событие.

— Эмили! — воскликнула сестра.

— Что происходит? — спросила я, немного не понимая, в чем же тут дело. А Майки тоже в недоумении переминался с ноги на ногу у порога.

— Мы помолвлены! — восклицает сестра и показывает мне свою руку, на которой уже находилось милое аккуратное золотое колечко с маленьким камушком. — Эмили, мы поженимся!

— Черт! — точно также воскликнула я и побежала обнимать сестру и моего будущего брата. — Поздравляю!

— Выпьем же! — откуда-то донесся голос моего отца, и мы рассмеялись этому.

А вслед ему были слова моей матери: «Не напивайся, дурень! Я слежу за тобой!». И мы вновь рассмеялись.

Кто бы мог подумать, что всего небольшая компания людей может так быстро выпить весь запас алкоголя у нас в доме? Не прошло и двух часов, как на столе ничего не оказалось. Все были уже поддатые, но безумно довольные и радостные. Конечно же, ведь это их помолвка! Они поженятся! Как же я рада! А затем кто-то предложил пойти в паб, чтобы отметить там, и, конечно же, моя семья сразу же поплелась пьяной оравой туда. Я знаю, там есть друзья у Джера и знакомые у Кристи, ведь почти всегда там собираются все студенты из нашего города, обучаются ли они здесь или где-то за его пределами, а Джер так вообще там подрабатывает.

— Эй, мы идём? — спрашивает Майки, когда все уже скрываются за входной дверью. Как же быстро настал вечер — на улице уже потемнело.

— Мы их догоним, — говорю я.

Я пьяная и совершенно не контролирую себя, но, пожалуй, в этом даже есть плюс, могу дать волю своим чувствам. Я пьяная, и я чувствую, как алкоголь бурлит в моей крови, пьяня разум. Как распыляется моё желание. И как гормоны растекаются по венам.

Легонько ногой я поглаживаю ногу Майки под столом, и он поднимает на меня глаза. Я знаю, что он понял меня. И я знаю, что он хочет этого же не меньше, чем я. Потому, накрыв его руку своей, я встаю и тяну парня за собой, наверх, в свою спальню.

Когда мы заходим в комнату, он сразу же видит мои исписанные стены, но не задаёт никаких вопросов: просто окидывает их взглядом, читая надписи и улыбаясь. Я запираю дверь и разворачиваюсь лицом к парню. Он хотел что-то произнести, но я его сразу обрываю, приставив палец к губам. Маню его пальцем, чтобы он наклонился, а то уж слишком высокий, и он меня слушается. Пристально вглядываюсь в черты его лица, а затем делаю неуверенный шаг.

Прикрыв веки, я поцеловала его в уголок губ и сразу же отпрянула. Это раз. Тянусь и целую его в шею с другой стороны. Это два. Целую его веки. Это три. Повторяю всё то же самое, но уже покрывая поцелуями щеку, шею и веко с другой стороны.

Затем указываю пальцем на свои губы — и он целует правый уголок; поворачиваю голову, обнажая шею с левой стороны — целует шею за ухом и плавно переходит на мои закрытые веки. Касается их губами.

Я расстегиваю его рубашку, медленно перебирая пуговички — спешить мне некуда, а Майки наблюдает за движением моих рук. Затем он задирает мою футболку и помогает мне от неё избавиться. Проведя ладонью по торсу, касаюсь пряжки ремня — снимаю его. Майки расстегивает молнию на моих джинсах. И мы вместе их снимаем. Я прижимаюсь к нему сильнее, так близко, насколько это возможно, и он, обхватив ладонью мою щеку, целует меня в губы.

Семь месяцев. Если расчеты верны, то мне осталось жить всего семь месяцев.

Дата добавления: 2015-07-25