Часть вторая. Обитель зла 8 страница

Город горел. Пламя длинными языками вырывалось из превратившихся в доменные печи квартир. С резкими хлопками внутри что-то взрывалось, со звоном осыпались полопавшиеся от нестерпимого жара стекла окон. В одном из домов кто-то пронзительно голосил, почти выл, запертый пламенем внутри, но никто, конечно, не шел ему на помощь. Скоро крик затих — то ли человек задохся в едком угаре, то ли заживо сгорел. Иван не знал, да и не стремился узнать.

По улицам стелился черный густой дым. Ходок прятался от его клубов по подворотням и забегая за дома, чтобы не надышаться отравы. Ему было страшно. Страшно до такой степени, что он уже почти не соображал, кто он такой и что вообще делает. Только разве что тяжесть оружия в руках и карманах куртки позволяла держать в относительном равновесии колышущееся сознание. В этой сумасшедшей круговерти ночи, пламени, дыма и смерти Иван умудрялся оставаться в живых. Как? Только чудом.

Рядом рухнул, рассыпая искры и целые пылающие угли, здоровенный столб линии электропередач, перегоревший почти у основания. Иван отскочил назад, чтобы его не хлестнуло, как плетьми, оборванными проводами, потом перепрыгнул через отчаянно дымящееся бревно и побежал дальше. Глаза слезились, дым невыносимо разъедал горло, человек захлебывался слезами и слизью в носоглотке. Буквально в сотне метров впереди раздался вдруг оглушительный взрыв, и буквально по бревнышку раскатилась целая стена деревянного двухэтажного барака. Изнутри, из пролома метнулось синеватое пламя. Ударная волна сухой, обжигающе-горячей лавиной прокатилась по улице, сбила Ивана с ног. На нем затлелась футболка, обжигаясь, он погасил искры, откатился вбок, за угол, встал на ноги.

Куда теперь? Иван не знал. Его голова теперь не могла ответить на подобные вопросы. Первая цель пока — добраться до схрона с более серьезным оружием. Черт его знает, как далеко расползлась Зона и кто еще жив из знакомых ходоков. Скоро сюда примчится целая армия военных. Только вот будут ли спасать кого-то? Может, получив приказ от своего командования, будут просто напропалую косить всех подряд очередями из пулеметов? Совсем недавно такое уже было. После Первого Взрыва десятки людей толпами рвались из разрастающейся Зоны. И напарывались на плотный шквал огня. Военные не хотели рисковать, не ведая доподлинно, кто перед ними — обычные насмерть перепуганные люди или уже хищная нежить? «Жгите всех. Бог узнает своих». Ивану тогда просто повезло, что не сунулся за цветным металлом. А кто-то пошел. Чтобы не вернуться. Француз, Батя, Лапоть, Пряник…

Сзади раздался рев мотора, Иван резко обернулся и увидел летящую прямо на него легковую машину. «Москвич», завыв тормозами, хотел было остановиться, но не смог, зацепил угол дома левым крылом, разрывая и калеча металл, но не остановился, с хрустом и лязгом крутнулся резко вправо и понесся дальше, вихляя задом. Кто-то спасался, как мог. Наверное, очень жалел, что не сделал этого раньше, как поступили другие, более разумные беженцы.

Прямо посреди мостовой расположился гигантский, очень мощный «факел». Столб пламени бил вверх, не переставая. Иван очень удивился, увидев это. Подошел ближе. И не сдержался, выблевал себе же под ноги все, что съел накануне. Из бушующего огня торчали чьи-то ноги с торчащими из плоти обугленными костями. Через пару минут, спалив жертву дотла, ловушка успокоилась и утихла, практически ничем не напоминая о себе в ночной темени.

Только сейчас Иван заметил валяющиеся там и сям изуродованные трупы. Раньше он как-то равнодушно проходил мимо, а теперь глаза как открылись. И Семецкий ужаснулся. Похоже, в городе уже не осталось никого живого. Люди гибли от внезапно возникающих ловушек, придавленные рухнувшими стенами и столбами, сгоревшие в собственных домах, сбитые машинами, в которых спасались, удирая прочь, те, кто еще мог это сделать. И теперь Город, еще полсуток назад бывший полным жизни, теперь напоминал Сталинград после генеральной битвы. Трупы, трупы, трупы… На боку поперек улицы лежал на боку «Пазик». По серому, пыльному асфальту вперемешку с бензином и маслом сочилась угольно-черная в свете сполохов пламени кровь. Иван даже боялся представить себе, сколько людей нашло гибель там, внутри попавшего в аварию автобуса.

Прямо навстречу Семецкому мчалась толпа беженцев. Иван, чтобы не быть задавленным ими, безумными в своем слепом ужасе, проворно отскочил. Он успел рассмотреть только перекошенные лица, широко раскрытые глаза, измазанную кровью и копотью одежду. Одна из молодых женщин на бегу споткнулась, пробежала еще пару шагов по инерции и плашмя растянулась на асфальте. Оглушенная падением, она даже не смогла подняться, только вяло шевелилась, подтягивая под себя ноги. Иван хотел было ей помочь, но что-то остановило его. Толпа же, совершенно не заметив потери, унеслась прочь.

Вдруг послышалось страшное свистящее рычание, утробный клокочущий вой, и прямо из воздуха материализовалась похожая на человеческую фигура. Иван плашмя растянулся на земле, пока его не заметили, вжался во влажную почву и тихонько отполз в темноту, за ствол дерева, продолжая наблюдать. Все происходящее казалось нереальным, Семецкий очень-очень хотел бы проснуться, но никак не мог.

В свете пламени Иван смог разглядеть фигуру твари. Высокая, больше двух метров роста, она издалека и правда напоминала человека. Но при ближайшем рассмотрении это сходство заканчивалось. Тело сутулое, сгорбленное, лапы длинные, до колен, грозного вида когти, кожа бугристая, сырая на вид, видны выпирающие, похожие на ремни мускулы. Ноги сильные, ступни тоже снабжены когтями. Голова сидит на крепкой шее, сама же вытянутая, как дыня, лысая, кое-где покрытая коростой, вместо ушей и носа дырообразные провалы. А на лице, точнее, морде, там, где полагалось быть рту, свисает и шевелится пучок из четырех щупалец, скрывающих, подобно бороде, отверстие пасти.

Иван тут же понял, что не сможет помочь девушке уже ничем. Рядом с одной тварью также из воздуха, как пресловутый Хищник из знаменитого фильма, материализовалась еще одна. Монстры подошли к корчащейся на асфальте жертве и замерли над ней, как бы соображая, как им поступить дальше и с какого края взяться за дело. Девушка молча пыталась отползти от тварей, но это ей не удавалось. Иван, как зачарованный, наблюдал трагедию. Он понимал: с пистолетами против двоих чудовищ он не навоюет, а граната убьет в первую очередь саму жертву, но тварей — вряд-ли. А если Иван просто начнет стрельбу, пытаясь отвлечь тварей, то сам попадет в смертельную и безвыходную ситуацию. С невидимками он биться не сможет. Значит, своя шкура все-таки дороже. Разум отчаянно бунтовал против принятого решения, но инстинкт самосохранения железной рукой осаживал его.

В это время одно из чудовищ быстро нагнулось, вздернуло отчаянно завизжавшую девушку в воздух, схватив за шиворот, а второй лапой резко и сильно ударило поперек спины. До Ивана донесся страшный влажный хруст, как будто треснула палка, замотанная в мокрую тряпку. Это сломался перебитый позвоночник. Девушка затихла, безвольно повиснув в воздухе. Похоже, она потеряла сознание то ли от непереносимой боли, то ли от ужаса.

Твари схватили жертву за горло и одну ногу, растянули, как кусок ткани, и впились в плоть щупальцами. «Бороды» зашевелились, мерзкого вида отростки оплели кожу девушки и принялись ритмично пульсировать. Спины монстров заходили волнами, и Иван вдруг с ужасом заметил, как тело жертвы уменьшается в размере, будто воздушный шарик, из которого откачивают воздух. При этом раздавался глухой чмокающе-сопящий звук. Пасти тварей работали будто насосы, поглощая все жидкости из тела девушки, а щупальца отжимали плоть, как мокрое белье. Не прошло и пяти минут, как насытившиеся чудовища бросили на асфальт мостовой сухую и в два раза уменьшившуюся в размерах мумию, вернее, просто скелет, обтянутый кожей и завернутый в тряпье одежды. Сипло рыкнув, твари бегом помчались прочь, в ту же сторону, куда унеслась недавно толпа людей.

Иван лежал на земле, затаив дыхание и не в силах пошевелиться. Ужас сковал все тело, буквально парализовав его. Потом его затошнило снова, но пустой желудок не мог извергнуть ничего, кроме горчайшей жижи, от которой мутило еще сильнее. Слезы заливали лицо, и Семецкий с трудом удерживал себя от обморока. Его психика просто не могла вынести подобного зрелища.

Наверное, таких тварей еще никто никогда не видел. А как они охотятся и питаются — тем более. Двое кровопийц убежали, высосав девушку буквально досуха, но где гарантия, что рядом не бродят еще с десяток таких же? Они умеют становиться невидимыми. Это очень, очень плохо. Способность к этому делала их практически неуязвимыми и почти идеальными охотниками. Интересно, как они обнаруживают человека? По слуху? Запаху? Ивана-то они не заметили, хоть он и замер буквально в десятке метров от них. Или просто были сыты и не захотели связываться?

Зона наступала на человечество, бросая вперед не только армии ловушек и удары Выбросов, но и полчища монстров, да причем тех, которых люди еще не знают. Значит, шансов противостоять этому нашествию почти нет. Вот именно, что почти. Иван сплюнул заполнившую рот желчь, шмыгнул носом, вытер рукавом мокрое лицо и медленно встал, держась за ствол дерева. В сторону, где лежала на асфальте погибшая страшной смертью девушка, он старался не смотреть. Надо было идти дальше, спасаться, уносить ноги из эпицентра ада.

Но далеко Иван не ушел. Буквально через пару улиц он заметил три мчащиеся по его следам тени. Насколько он мог разглядеть в темноте, чудовища мчались на четырех ногах, похожие на громадных лягушек. Их рычание, напоминающее тигриное, слышалось издалека, гулко отдавалось эхом от стен домов. Иван аж присел от ужаса, но страх, как всегда, подействовал лучше любого тонизирующего средства, и Семецкий задал стрекача, какому позавидовал бы любой заяц.

Он бежал быстрее тварей и опередил их на добрую сотню метров. С физической подготовкой у Ивана все было всегда в порядке и он мысленно сказал спасибо своему упрямству, раза три в неделю выгоняющему его из дома по утрам на пяти — шестикилометровый кросс. Вот и теперь Иван мчался по знакомым как свои пять пальцев улицам. Случилось еще одно, второе уже за прошедшие несколько часов чудо. Он не влетел в ловушку и не наткнулся на новых тварей. Но и от тех трех не спасся.

Чудовища, каким-то образом вышедшие наперерез ему, вылетели из двора рядом. Вид тварей немного удивил беглеца — с морд каждой свисал странный отросток, напоминающий хобот слона, а глаза в казались громадными, плоскими и круглыми. Иван резко крутнулся на месте, гася инерцию бега, и одним прыжком перелетел через затянутый металлической сеткой невысокий забор школы, пересек дворик, по пути схватив половинку валявшегося на газоне кирпича, и засадил каменюкой в окно. Потом запрыгнул на крышу ската подвального помещения и влетел через разбитое окно в класс. Поскользнулся на линолеуме, перекатился и выбил пинком ноги дверь. Твари вломились следом, но опоздали — Иван уже мчался по коридору.

Расчет его был прост. По улицам от чудовищ уйти оказалось невозможно, тогда вдруг удастся запутать их в лабиринте задания или спрятаться там самому? Патроны Иван решил не тратить до последнего, пока это только можно. В голове назойливо вертелась черная, гаденькая мыслишка: хоть один-то да надо оставить. Для себя. Превратиться в высосанную мумию он однозначно не хотел.

В конце коридора Иван обернулся и увидел, как три уродливые лягушки неслись точно по его следам. Плохо. Если так будет продолжаться и дальше, то Семецкий далеко не уйдет. По скорости он, может, и выигрывал эту гонку, а вот по выносливости тягаться с мутантами он явно долго не сможет. Надо что-то предпринимать. Иван вынул из кармана гранату и рванул чеку. Пустил зашипевший кругляш по линолеуму навстречу приближающимся тварям. Извини, конечно, обитель знаний, но спасаться надо, а вот сюда дети на уроки явно больше не вернутся.

Грохнуло знатно. Волна горячего воздуха обогнула угол и толкнула Ивана в спину. Громко заревела одна из тварей, раздалось воющее рычание еще двоих. Видимо, все же задел кого-то. Если бы вместо чудовищ Ивана преследовали обычные люди, выжить в замкнутом пространстве после взрыва у них под ногами ручной гранаты они бы не смогли даже теоретически. Но твари Зоны оказались слеплены из другого теста. Сдохла или серьезно покалечилась только одна. По крайней мере, когда Семецкий высочил в вестибюль школы, из-за угла показались только два создания.

Иван вышиб замок двери гардероба, юркнул внутрь и мысленно вознес хвалу своему ангелу — хранителю: с обратной стороны двери был приварен надежный шпингалет. Гардероб мог защитить от тварей: он оказался затянут добротной сеткой из арматуры, крашеной в небесно-голубой цвет, похожая решетка красовалась и на окнах. Иван оказался в этакой заполненной рядами вешалок клетке. Но твари, преследовавшие его, не смогли отказаться от добычи и ринулись на решетку.

Затрещала обшитая деревянной обналичкой дверь, когда в нее с разгону врезался один из мутантов. Стальной уголок согнулся, но выдержал. Иван очень хотел, чтобы в неведомые времена варивший все эти конструкции рабочий не обладал кривыми руками. Но шпингалет — засов надежно запер дверь, а арматура решетки, хоть и дрожала от ударов, но держала крепко, даже не прогнулась. Иван щелкнул выключателем, тускло зажглись две лампочки и настольная лампа, теперь уже лежащая на полу. В их свете стало возможным увидеть тех, кто так старательно желал добраться до человека.

Самое ужасное заключалось в явно человеческом прошлом этих чудовищ. Руки, ноги, плечи, тело, даже обряженные в загаженную и изорванную одежду были людскими. То, что Иван поначалу принял за хоботы, оказалось противогазным шлангом. Каждая тварь неведомо зачем напялила себе на голову резиновую маску, но оторвала нижнюю часть. Из-под хобота виднелись лишенные десен обломанные зубы, сквозь которые сочилась пенящаяся слюна. Треснувшие и донельзя запыленные стекла противогазов скрывали глаза чудовищ, и Иван сомневался, можно ли вообще что-то сквозь них рассмотреть изнутри. Твари прыгали на четырех конечностях, ненормально для человека закидывая ноги вперед и сильно толкаясь ими. Видневшаяся сквозь дыры в одежде кожа была неимоверно грязной и сплошь покрытой язвами и плохо затянувшимися ранами. Зловоние растеклось в воздухе, когда мутанты начали атаку на гардероб, непрерывно рыча и воя. До какого же состояния надо довести человека, чтобы он превратился в такое создание? Чудовища ломились в решетку без передышек, как одержимые, наполненные кипящей энергией сгустки озверевшей плоти.

Иван отступил назад, достал пистолет. И в этот момент один из монстров особенно уж ретиво подскочил, будто каучуковый мяч, на добрую пару метров от пола и с разгона вломился в решетку так, что арматура загудела контрабасными струнами. Тварь что-то не рассчитала, и ее правая рука угодила между расходящимися лучами солнца прутьями, повернулась и застряла в сужающейся части решетки, как в капкане. Попавшийся в ловушку монстр взревел низким басом, рванулся всем телом. Громко хрустнула переломленная кость, рука изогнулась под ненормальным углом, и тварь повисла на решетке, истерично колотясь в нее всем телом, как припадочная. Рев сменился визгом боли.

Иван возблагодарил судьбу, поднял пистолет и тремя выстрелами практически в упор превратил голову мутанта в месиво плоти, костей и ошметков резины. Тело задергалось в агонии и повисло на жалобно застонавшей арматуре. Вторая же тварь проявила поразительное отсутствие ума и здравой логики. Она отползла назад, что-то с полминуты подумала, глядя на человека с дымящимся после выстрелов пистолетом в руке… А потом как ни в чем не бывало принялась жрать тело своего же сородича, впиваясь в ногу трупа и отрывая куски мяса. Жевать мутанту оказалось несподручно, и он запихивал пищу в пасть пальцами рук, давясь, сопя, булькая и икая.

Иван побледнел, глядя на это, потом подошел вплотную к решетке и пожелал чудовищу приятного аппетита еще тремя выстрелами в затылок обтянутой резиной головы. Тварь коротко хрюкнула, ткнулась развороченной башкой в залитый кровью мрамор пола, и энергично задергала ногами в конвульсиях. Иван поставил оружие на предохранитель, потом сменил обойму и прямо по стене сполз на пол. Колени его уже не держали. Семецкий ткнулся лбом в собственные руки и чуть слышно завыл. Дикое нервное напряжение звенело и лопалось, как перетянутая струна.

Послышались сдавленные стоны, хрипение и сопение. Иван рывком вскочил, попутно выхватывая из кармана пистолет, и выглянул в вестибюль сквозь решетку. По белому, крытому мраморной плиткой полу медленно ползла взорванная гранатой третья тварь, волоча за собой растянутые метров на пять петли внутренностей. Накатила волна тошнотворной вони. Чудовище хрипело, выбрасывало вперед изрезанные осколками руки — лапы, кое-как цеплялось когтями за пол и подтягивало уже почти безжизненное тело вперед. Ноги, похоже, перебитые взрывом, бессильно волочились следом. Противогазная маска лишилась хобота, один стеклянный глаз зиял черной пустотой, по резине постоянно сползали вниз густые влажные ошметки.

Тварь скалила зубы, явно чувствуя присутствие человека. Добравшись же до застреленного трупа сородича, она недоверчиво обнюхала поживу, заворчала и вцепилась зубами в одежду мертвеца. Как мутант собрался жрать, если у него уже в утробе ничего не осталось от кишок — оставалось непонятным. Наверное, инстинкт насыщения все же был главнее. Иван чуть было не согнулся в приступе рвоты, но кое-как пересилил себя и, тщательно прицелившись, добил чудище выстрелом прямо в висок. На полу вестибюля красовалась удивительная картина: три чудовища, причем вцепившиеся друг в друга зубами.

Иван осторожно отпер дверь. Ему удалось сделать это с большим трудом, так как шпингалет был основательно погнут во время атак тварей, да и сама дверь оказалась деформирована, как от хороших ударов кувалдой. Сколько же силищи бушевало в мутантах, чтобы они так скакали и умудрялись на диво метко бросаться на жертву? В открытом бою у Ивана гарантированно не было бы никаких шансов.

На улице все было по-прежнему. Кошмар продолжался. Трещали пожары, кто-то кричал, где-то далеко трубно ревел неведомый монстр, то ли добираясь до жертвы, то ли воюя с сородичем за добычу. На окраине грохотали пулеметные очереди. Правда, недолго. Иван не решился даже гадать, отчего они замолкли. Грохотали вспыхивающие ловушки, которых появлялось все больше.

Через садик школы пролегла настоящая река какой-то гадости, которая выглядела в темноте угольно-черной. «Ручей» шипел, урчал, плевался вверх и в стороны струями «воды». Иван достал фонарик и подробнее рассмотрел диковинку. Оказалось, что это и не жидкость вовсе, а нечто вроде очень густого и плотного газа, похожего на дым, буквально растекшегося по земле. Семецкий спихнул в него валяющийся рядом кусок деревяшки. Газ заволновался, забурлил, и обломок медленно утонул в нем, как корабль в пучине океана, хотя «глубины» там было от силы пара-тройка сантиметров. Значит, эта гадость растворяет и поглощает то, что в него попало.

Иван пошел против течения «ручья» и скоро обнаружил, что газ тек этакой длинной лужей, не имея истока. Там, где прополз «поток», оставалась чистая, будто вылизанная земля и асфальт. Ни малейшего признака чего-то органического. Ни травы, ни веток, ни бумаги… Газ пожирал все, видимо, еще и разрастаясь от этого. Вот так фокус. Семецкий был готов поклясться, что ничего подобного раньше не видел. Новый вид ловушки? Или что это вообще такое? Иван в последний раз полюбовался на смертоносный черный «ручей» и пошел дальше.

…Трупы, трупы, трупы вокруг. Иван на ходу постоянно светил себе под ноги фонариком, чтобы не поскользнуться на лужах крови или выпущенных внутренностях. Какой голливудский режиссер мог представить себе такую натуральную декорацию для очередного своего фильма ужасов? От запаха крови кружилась голова. Желудок спазматически подкатывал к горлу, когда лучик фонарика выхватывал из темени разбитые головы, оторванные руки и ноги, обуглившиеся тела, просто месиво из костей и кровавого мяса, расплесканное по асфальту и стенам домов.

Иван наткнулся на небольшую автостоянку, и из припаркованных там машин выбрал себе белую «Ниву». Когда-то опыт угона автотехники уже был, и Семецкий, сбегав до будки охранника, нашел там кусок проволоки подходящих размеров и ломик-монтировку. Самого сторожа, конечно, там не было, и куда он делся, оставалось тайной. У ворот стояла собачья будка, на вытянутой цепи остался прицеплен измочаленный и порванный ошейник. Траву вокруг покрывали влажные темные пятна и клочья шерсти.

«Нива» завелась практически сразу, когда Иван соединил провода зажигания. Очевидно, ее хозяин был толковым и хозяйственным мужиком, за машиной следил и даже на стоянке оставлял ее с полным бензобаком. Иван порадовался: не придется взламывать баки у других машин, чтобы нацедить горючего. Фары, пока прогревался мотор, Иван решил не зажигать, да и свет в салоне сразу же после того, как разобрался с зажиганием, погасил. Неизвестно, какие твари бродят в темноте вокруг и не нападут ли, привлеченные светом, движением и звуком работающего мотора. Иван положил руки на руль и глубоко задумался. Что делать дальше? Куда ехать?

Еще до Второго Взрыва Иван несколько раз попадался с поличным возле зоны отчуждения с грузом награбленного цветного металла. Пару раз штрафовали, правда, так и не посадили, хоть и не однократно грозились. Семецкий был весьма циничным и прагматичным человеком, и прекрасно понимал: о его поползновениях (в прямом смысле) СБУ кое-что знает. Дороги и вообще вся территория, до которой докатилась Зона после расширения, уже наверняка оцеплена войсками. Его при попытке прорваться сквозь кордоны охраны либо пристрелят в спешке без разбора, что более вероятно. Либо отловят, установят личность и сдадут на попечение Службе Безопасности. А уж те на пару с российским ФСБ займутся уже всерьез. Без поблажек.

После расширения Зоны власти, как обычно в случае ЧП, будут искать виноватых, так как криминал без кары на головы грешников оставлять нельзя. Если не найдут непосредственно виновных, значит, сделают их сами и предадут наказанию. Кто может быть виноват в катастрофе? Уж конечно, не мудрые и всезнающие господа военные, которые сами полезли в Зону, и скорее всего именно они и спровоцировали наступивший катаклизм. Толстые генералы отбрешутся без проблем. А вот если изловят ходока, а желательно не одного, то тут разговор состоится иной. Лазал, куда не надо? Лазал. Тащил оттуда что-то странное и непонятное? Тащил. А не эти ли находки и послужили детонатором для катастрофы? Чем докажешь, что не они? Виновен однозначно. Ату его, проклятого.

Иван был даже почти совершенно уверен, что и Гусь «стучал» СБУ на него, Ивана, и еще таких же мужиков, лазавших в Зону до Взрыва, и продолживших свое занятие и после. Ну не мог, даже чисто теоретически, такая важная птица, как Гусь, оставаться не под колпаком особистов. Слишком видной была его деятельность. Слишком часто с его подворья отправлялись неведомо куда грузовики с цветниной и обломками весьма красноречивых приборов, содержащих драгоценные металлы. Наконец, многие из горожан доподлинно знали, чем занимается сам Гусь и кто ходит к нему по вечерам и ночам с тяжелыми баулами и рюкзаками. СБУ, конечно, ведало все.

После Второго Взрыва, когда появились первые находки из Зоны, и Гусь взялся за новое, опасное дело — Семецкий был уверен — СБУ не хлопало ушами и тут. Проще контролировать и держать под наблюдением всю реку, чем пытаться выискивать каждый ручеек по отдельности. Тем более что Гусь, если его хорошенько зажать за какое следует место, сдаст сам всех с потрохами. Да, скорее всего, что уже и сдал. СБУ не трогало ходоков по вполне понятным причинам: хитрый народ уже начал осваивать выгоду от страшной соседки — Зоны, и помешать этому просто невозможно. Никакой Периметр не защитит от ходоков. Значит, ловить их можно предоставить только ретивым военным и комендатуре. Это их хлеб и поле деятельности. Поймают и посадят одних — придут вторые, а первые, отсидев лет пять, выйдут и продолжат свое нехитрое дело. А вот спецы из Службы Безопасности должны зорко бдеть, куда и кому уходят их опасные находки.

Сейчас равновесие было нарушено. И попасться в лапы хоть СБУ, хоть воякам, хоть милиции, хоть просто какой-нибудь добровольной народной дружине означало смерть. Или, как минимум, качественные побои и инвалидность. Народ, потерявший друзей, родных, дом и работу был зол до осатанения. Им не докажешь, что невиновен в расширении Зоны. Разорвут сразу.

А раз так, то туда, в сторону границы земель Зоны Ивану пока ход был закрыт. Значит… Туда, к остаткам Периметра, к схрону, и потом искать надежное убежище. Отсиживаться.

Иван медленно развернулся на стоянке, чтобы не зацепить остальные автомобили, и вырулил за ворота. Вести автомобиль поначалу было тяжело: сказывалось долгое отсутствие водительской практики. За руль Семецкий не садился уже добрых лет шесть. Но руки и ноги помнили то, что им было надо, и постепенно навык восстанавливался. Тем более, ехал Иван не спеша и очень осторожно, постоянно высматривая в свете фар коварные ловушки. Он уже видел иномарку с буквально расплющенным в тонкий — тонкий блин капотом, когда она влетела в «плешку», а также «КамАЗ», разорванный пополам в «карусели». А сколько еще могло возникнуть ловушек, о которых Иван еще и не знал?

Занимался холодный, сырой, пропитанный гарью и копотью пожаров рассвет, когда «Нива» выскочила на загородную трассу и двинулась в сторону бывшего Периметра, теперь растоптанного и уничтоженного сначала самими военными, а потом и Зоной.

Медленно и неохотно всходило солнце над залитой кровью, пожарищами и следами смерти землей. Все вокруг было пусто и неподвижно, только изредка проносились дикие и хищные собачьи стаи, мечущиеся по окрестностям в поисках поживы. Иван молча стискивал руль. Прежняя жизнь для него сегодняшней ночью безвозвратно кончилась.

Выла сирена. Громко, надсадно, пронзительно, как умирающий зверь. Ее вой ввинчивался в уши, буквально резал на части мозг. Скрыться от него было негде: динамики располагались повсюду, но это оказывалось весьма разумно в случае объявления чрезвычайной ситуации, когда сотрудники Института нуждались в срочном и экстренном объявлении тревоги.

Правда, за все годы существования Института такой случай был лишь один, когда в боксе номер пятнадцать по вине одного лаборанта лопнул сосуд с очень опасным и ядовитым газом. Лаборант тут же заплатил за свою оплошность жизнью, также погибли двое охранников, вопреки инструкции сунувшиеся в помещение, отреагировав на крики о помощи. Заведующий лабораторией, к счастью, вовремя случился недалеко и отреагировал правильным образом — моментально загерметизировал бокс, включил установку отрицательного давления и запустил сирену экстренной тревоги. Если бы газ попал в систему вентиляции, Институт превратился бы в гигантское кладбище. Но этого не случилось, а трое покойников отправились на «большую землю» с диагнозами «острая сердечная недостаточность» или «инсульт», как делалось всегда в таких случаях.

Сейчас наступил второй раз применения сирены. И повод для этого был более чем веский, тем паче, что команду дал лично Лебедев. Да все уже и сами ощущали, что творится что-то неладное. Люди в тревоге жались к стенам, буквально забивались под столы. До паники дело еще не дошло, но к ней были вполне готовы. Лебедев знал это и, как хороший психолог, боялся неосторожным словом или действием спровоцировать ее неконтролируемую реакцию. Впрочем, поздно: процесс пошел.

Пол дрожал и трясся под ногами, с потолка и стен сыпалась штукатурка, на столах плясало и падало на пол оборудование, колбы и пробирки. Подняли страшный рев и вой животные в виварии, как сумасшедшие, они метались по клеткам и кричали, кричали, кричали. Все чувствовали шестым чувством, что надвигалось ужасное. Охрана по распоряжению начальника силовой группы заняла свои места на вышках и постах, и уже успела получить в оружейной усиленный боекомплект. Хотя от кого или чего было отстреливаться? Катаклизм шел извне. И спасения от него не предвиделось.

Небо на севере окрасилось в страшный и совершенно чуждый восприятию человека кроваво-красный свет. Потом где-то далеко полыхнула яркая и продолжительная вспышка, имеющая форму четко очерченного нимба над головой святого. Раздался пронзительный вой. По земле прокатилась тугая, тяжелая, мощная волна толчка, как при очень сильном землетрясении. Горячий, почти раскаленный ветер ударил в лица людей, принес с собой запах, который можно было бы вполне назвать запахом смерти. Солнце исчезло с неба, вместо него на землю лился ярко-красный свет.

И вдруг все прекратилось. Неожиданно. Резко. Так, как в кинопроекторе, если вдруг оборвется или закончится пленка. Ветер стих. Земля замерла. Кровавый свет сменился обычным, дневным. Солнце снова появилось на небе. Наступила полная, как при глухоте, тишина. Только откуда-то с севера, оттуда, где минуту назад полыхало зарево, растекалась по небу неестественно яркая синева. И в этой мертвой тиши было видно, как в небе испаряются облака, быстро тают, подобно кому снега, брошенному в ведро с кипятком. Люди смотрели на все это, застыв от изумления.

А потом случилось то, чему живых свидетелей не осталось. Только записи датчиков видеокамер и сканеров слежения периметра Института.

Раздался непереносимый грохот, настолько сильный, что казался материальным. По земле прокатилась ударная волна, от которой антенны, вышки и все столбы тряслись как в бешеном танце. Дунул ураган, вырывающий с корнем деревья, сдирающий с петель ворота и сметающий мелкие постройки. Охранники, замершие было поначалу на вышках, опомнились было, и хотели бежать в укрытие, но не успел ни один. Человеческие тела вдруг замирали на мгновение, а потом просто разваливались на части, как башенки из сырого песка. Мощные, бронированные стекла Института, укрытые за ставнями и пластинчатыми жалюзи крошило в мелкие осколки и буквально вдувало внутрь здания, увеча прячущихся там людей.

Дата добавления: 2015-07-25