Часть вторая. Обитель зла 6 страница

— Скоро придем. Недолго еще, с километр где-то.

Немного отдохнув, люди растворились в глуши Зоны отчуждения.

Сразу на опушке леса они вышли на ту самую дорогу, обозначенную красной ниточкой на карте. На самом деле дорога оказалась широкой, достаточно неплохо сохранившейся. Ее засыпала жухлая листва, разный принесенный ветром мусор, кое-где асфальт вздыбился небольшими бугорками, как будто под него напихали футбольных мячей, но, при желании, по ней можно было еще ездить хоть на грузовике. Если найдется такой самоубийца. Дорога оказалась коварна, так как добрая половина ловушек на асфальте оказались почти незаметны.

К примеру, «горячее пятно», в которое люди чуть было не вляпались, если бы не вовремя заверещавшие датчики. Пятно оказалось очень мощным, судя по самым скромным прикидкам, внутри него речь шла о паре тысяч рентген. А еще дальше примостился «факел», ловушка, о которой лично Дима слышал только раз, и то из уст не вполне трезвого рассказчика. Юрий не удержался, подобрал маленький камешек и кинул в опасное место. И тут же в воздух совершенно бесшумно взвился двухметровой высоты язык пламени. Он был так ярок, что резанул глаза. Люди невольно отпрянули, заслоняясь ладонями. В лица дохнул жар, пронеслась волна испепеляюще горячего воздуха. Никто толком и не успел заметить, как камешек, разбудивший ловушку, почти моментально превратился в пылающую каплю и испарился прямо в столбе огня. Спустя буквально секунд пять «факел» потух, и только легкое дрожание воздуха, как от топки раскаленной печи, напоминало о его присутствии. Дима с ужасом подумал, что было бы с ним, влети он сослепу в такой вот мини-вулкан. Интересно, кости бы остались? Вряд ли…

Кротов обернулся, покрутил пальцем у виска, адресуя этот жест Круглову. В самом деле, нашел время научными изысканиями маяться. Но Юрий и не заметил ничего — внимательно наблюдал за «работой» и угасанием ловушки. И стоял бы, наверное, еще минут пять, пока идущий следом боец легонько не подтолкнул его в спину, дескать, пошли, что застыл.

Возле автобусной остановки, грубо сложенной из покрошившихся железобетонных плит, дорога ветвилась. Одна развилка шла дальше, другая сворачивала в сторону. Там, за длинным бугром явно искусственно насыпанной земли виднелись плоские крыши каких-то приземистых зданий, и возвышалась ажурная конструкция подъемного крана. Дорога уводила в закрытые ворота, сваренные из стальных труб и уголков. Во дворе, насколько можно было заметить, навеки замерли какие-то механизмы, машины, а рядом с забором лежала уже вросшая в землю железнодорожная цистерна, зачем-то снятая с платформы. Диковинное место. Что там могло быть? Какие-то цеха? Или еще что-то?

Недалеко от остановки стоял, развернутый почти поперек дороги старый «Икарус». Над бедным автобусом пронеслись жестоко истрепавшие его бури и ураганы. Краска почти полностью сошла с проржавевших боков, колеса спустили, лобовые стекла осыпались. Двери автобуса оказались сиротливо открыты. Странно, но «Икарус» почти не «фонил», хотя абсолютно все железо в Зоне прекрасно собирает на себя радиацию. Дима остановился рядом с автобусом, зажег фонарь, посветил внутрь. Пусто. Дерматин на сиденьях треснул и рассохся, пластик на поручнях сполз и завился причудливой стружкой, на полу ворохи листьев, битое стекло и… сигаретный окурок. Вот это уже всерьез интересно! Дима негромко вскрикнул, призывая спутников к вниманию, ловко протиснулся между наполовину раскрытыми «гармошками» дверей и взял «бычок».

Шухова тут же обступили. Кротов внимательно изучил находку, сдернул с лица респиратор, поднес ближе к глазам, тщательно обнюхал, даже лизнул пепел на кончике. Выдал вердикт:

— Свежая совсем. Кто-то проходил здесь буквально полсуток назад.

Майор залез в автобус, какое-то время там шуровал, возился, что-то изучал и вышел обратно.

— Там сидел снайпер. Или человек группы прикрытия. Есть следы от ног, колена и цевья оружия на раме окна. Причем стрелял. Вот, — и Кротов показал стреляную гильзу от винтовочного патрона. — Видимо, остальные собрал, а одна закатилась под резиновый коврик на полу.

— Может, ходоки шастали? — сделал робкое предположение Дима.

— Слушай, деятель, у ваших мужиков денег много? Прикинь, у кого хватит финансов на СВД? Или хотя бы охотничий карабин с хорошей оптикой? Тем более, все, как сам ты говоришь, знают — место тут гиблое. Кто сюда сунется?

Шухов молчал. Кротов обратился ко всем.

— Значит, так. Видимо, мы тут не одни. Кто-то уже был в Институте, или еще там. Поэтому идем очень осторожно. И не по дороге. Если у них есть снайпер, то дело худо. Дрон!

— Я! — отозвался боец со снайперской винтовкой.

— Прикрываешь наше движение, идешь следом. Позицию выбирай скрытную. Помни — твоя задача, если что — снайпер. Его снимать первым. Борман!

— Я! — вскинулся гранатометчик.

— Если будет грузовик или бронетехника, огонь без моей команды. Сади им «морковку» в борт.

— Ясно. Сделаем.

— Ну, тогда с богом…

Скоро стал заметен тоже совсем свежий след резиновых протекторов на асфальте — кто-то от души влупил по тормозам, так, что машина прошла юзом. Кайман по приказу Кротова вышел на дорогу и обследовал черные полосы. Судя по следам, это был грузовик, нечто типа «Шишиги». И вели эти следы именно в сторону Института. Уже никто не сомневался, что там уже успели побывать опередившие экспедицию незваные гости. Только зачем? С какой целью? Дима старательно гнал от себя, но все никак не мог прогнать тошнотворную мысль о том, что скоро, скорее всего, ему придется стрелять в людей. Живых людей. Таких же, как и он сам.

Впереди замаячило высокое, похожее на мрачный серый параллелепипед, здание. Один из корпусов Института. Рядом, за забором, стояли большие цистерны на бетонных основаниях. Судя по карте, это когда-то была насосная станция, бензохранилище и генераторная. Кротов повел группу в обход Института, чтобы баки служили прикрытием. Майор хотел подобраться незамеченными и, если в здании уже шуруют мародеры, атаковать их. Но все вокруг было тихо.

Оставив группу в укрытии оврага, Кротов послал двоих бойцов с биноклями в разведку. Дрон засел с винтовкой прикрывать их. Минут через десять спецназовцы вернулись.

— Никого, — был их ответ. — Ни следов, ни людей.

Кротов вставил в свой «абакан» магазин с бронебойными патронами. Его не на шутку тревожили следы в автобусе и на асфальте. Странные какие-то мародеры, надо сказать. Добыли снайперку, грузовик, да тем более забрались еще довольно далеко от Периметра. Нетипично для местного криминального контингента. Бандиты успели себя показать опасными, агрессивными, невероятно жестокими, но вместе с тем трусливыми и почти полностью безграмотными в плане ведения боевых действий личностями. А тут дело пахло неплохо спланированной и, похоже, уже проведенной кем-то операцией. Сахаров владел хорошей информацией, но и он ничего об этом всем не знал.

Время шло, но ничего не менялось. Никто на группу нападать не собирался, равно как и не рассекретил себя. Ни звука, ни движения. Будь тот же самый грузовик еще на территории Института, можно было бы хоть уловить звук его работающего мотора. Но нет… И майор решился. Он, чтобы зря не рисковать, оставил ученых и Шухова в овраге, а сам с шестью бойцами осторожно, пригибаясь к самой земле, вылез из укрытия. Обошел заправочную станцию вдоль забора.

Оставив Бормана внизу, майор ловко, как змея, скользнул не штабель бетонных плит, сложенных кучей, и достал бинокль. Отсюда был хорошо виден двор Института. Здоровенные двустворчатые двери оказались приоткрыты ровно настолько, чтобы мог проехать грузовик. На высокой траве четко угадывались следы колес. Ага… А вот дальше было уже нечто интересное. Рядом с небольшой вышкой, сваренной из железных ферм, навзничь лежал человеческий труп. Майор добавил «зум» в оптике бинокля, но толком рассмотреть мертвеца не удалось — мешала трава. Но крови вокруг было много, она темными пятнами испещрила растительность и землю. Покойнику там что, ритуал вампирьего жертвоприношения устраивали? Переведя бинокль немного дальше, Кротов понял причину: в той же высокой траве пузырилась, перемешивая воздух, ловушка. Какого именно она была действия, майор не знал, но, судя по всему, в нее и влетел человек, а уж она постаралась вовсю.

Бойцы через открытые ворота просочились на территорию научного центра. Пусто. Только вечный ветер Зоны гулял по выбитым окнам зданий и среди брошенных на произвол природы машин и механизмов. Кротов, засев за углом бывшего КПП, внимательно осматривал окрестности, выискивая что-нибудь подозрительное. И не находил. Труп одного из недавних гостей Института лежал рядом, майор подполз к нему, осмотрел покойника.

Так вот почему натекло много крови! Обе ноги убитого оказались оторваны по колено, видимо, он еще боролся за жизнь, полз метров пять, а потом его добили выстрелом в затылок. Что ж, вполне милосердное решение. Ни оружия, ни каких-либо документов, ни даже денег в карманах не нашлось. Да и одежда странная, дешевая и простая — толстый свитер, камуфляжные штаны, куртка-ветровка, респиратор на лице, теперь висящий на шее. Почти в точности такая же, как и у того зомби, которого пристрелили в лесу… Стоп! Зомби. Он шел, скорее всего, именно отсюда. Тоже кто-то из гостей? Только с выжженными мозгами. Значит, гости попали под действие «Пульса». Но Кротов не ощущал на себе его излучения.

Академик предупредил, что признаки пси-воздействия начнутся, если установка и правда работает, уже во дворе Института. Проявятся они жжением в лобной части черепа, шумом в ушах, возможно — галлюцинациями. Но майор ничего такого не ощущал. Его бойцы — тоже. Вывод: установка отключена. Тогда откуда взялся ходячий труп? Или вообще не отсюда? И этот покойник с оторванными ногами. Ловушка ведь замечательно видна, даже немного гудит. Как можно ее не заметить? Если только слепой и глухой. Или безмозглый. Или… Или если удираешь в панике не разбирая дороги. Кротов пригляделся, и легкий мороз продрал по коже: лицо убитого искажала гримаса страха. То, что майор изначально принял за болевые судороги, оказалось нечеловеческим ужасом.

По рации Кротов связался с Шуховым и велел ему выдвигаться к нему. Скоро Рыжий и двое ученых были рядом с майором. Кротов указал вперед рукой.

— Вот ваш Институт. Но что-то мне тут совсем не нравится. Хотите совет, Юрий?

— Слушаю, — буркнул озадаченный Круглов. Он не ожидал услышать ничего хорошего.

— Давайте бросим всю эту затею к чертовой матери? Не надо соваться внутрь, поверьте мне. Для отчета Сахарову сочиним отписку, я подтвержу все, что придумаем. И мои парни тоже. А потом вызовем вертолеты и раскурочим все это место к едрене фене. Так будет лучше.

— Нет, майор, — вздохнул Юрий. — Надо идти.

Кротов только хмыкнул в ответ, дескать, я предупредил, а там как знаете. Экспедиция медленно приблизилась к воротам Института. Здание мрачной, тяжкой громадой нависло над ними, скалясь пустыми проемами выбитых окон. Стекла не пережили Выбросов. Массивные, застекленные бронированными стеклами двери были открыты, створки кто-то даже заботливо подпер кирпичами. У крыльца отчетливо виднелись следы автомашины.

— Тот самый грузовик! — воскликнул Дима, изучив их.

Круглов, держа оружие наготове и запустив прибор ночного видения, первым вошел в фойе научного центра. На толстом слое пыли отпечаталось множество следов. Эдуард присел над ними, светя фонариком. И без опыта следопытства было ясно: здесь что-то таскали, причем много, но в невероятной спешке, роняя бумаги, полиэтиленовые пакеты с дисками, что-то подбирали опять, а что-то так и бросали. В Институте царил полный разгром. Те, кто работал здесь и в ужасе бежал после катаклизма рождения Зоны начали его, а недавно побывавшие мародеры довершили анархию. Теперь Юрию всего лишь предстояло определить масштабы разрушения. То, во что были вложены колоссальные денежные средства и усилия лучших умов науки, лежало теперь изуродованное и растоптанное.

Круглов достал план-схему Института, пару минут внимательно изучал ее под лучом фонарика. Люди разговаривали тихо и старались ходить бесшумно, чтобы не разбудить нечто ужасное, что, казалось, могло спать в недрах зданий и выползти наружу. Кротов не зря отсоветовал Юрию вообще соваться сюда. Майора, как только он воочию увидел то, куда им предстояло идти, обуял почти неконтролируемый страх. Кротов был опытным военным, прошел шесть «горячих точек» и звание заслужил своим честным потом и кровью. Но теперь он готов был бежать отсюда, куда глаза глядят. Тревога грызла его безостановочно, но и предать своих бойцов майор тоже не мог.

Эдуард повернул голову и внимательно прислушался. До его ушей долетал странный, монотонный звук. Напряженный и отравленный переизбытком адреналина мозг не сразу сообразил, что это такое. Кап. Кап. Кап… Просто звуки падающих капель воды вызвали чуть ли не нервный срыв. А что же будет дальше, когда это страшное здание поглотит экспедицию, впуская в свои недра?

И Круглов, словно ставя приговор, погасил фонарик:

— Теперь туда. Направо. Там должна быть лестница вниз…

Тварь, затаившаяся внизу, прекрасно слышала шаги пришельцев. Но слух был всего лишь очень несовершенным и примитивным орудием чувств. Зрение у создания откровенно подкачало — слабое, близорукое и плюс к тому еще и монохромное. Воспринимать окружающий мир в оттенках черного и белого было вообще очень неудобно, но тварь просто не знала, как бывает иначе. Передвигалось чудовище медленно, слабые, хоть с виду и мощные ноги не могли бегать, быстро нося уродливое, как у толстого, отекшего, пренебрегающего физкультурой человека. Защититься руками и зубами, а также напасть на жертву тоже не представлялось возможным: руки тоже слабоваты, а зубы мелкие, плоские, можно сказать, человечьи.

Вообще тварь вся весьма напоминала представителя рода людского. Силуэтом. Обрюзгшее туловище, шаркающие, как у древнего старика, плохо гнущиеся в коленях ноги, лохмотья одежды, прикрывающие наготу. А вот голова была большой. Непомерно большой. Шишковатый череп, точнее, его подобие из толстых хрящей и соединительной ткани, отсутствие ушей, подковообразная челюсть. Большие, круглые, навылупку, как у филина глаза, лишенные белков, черные, будто ночь, обрамленные отекшими и набрякшими складками век. Тонкие губы, постоянно бормочуще шевелящиеся. Плохо развитое, слабое сердце, медленно качающее густую, почти черного цвета кровь. Рыхлая, сырая, бородавчатая кожа. Такой человек, появись на улице города, смотрелся бы отвратительным уродом! Но, случись так, это стало бы ужасной катастрофой. Для того, чтобы представлять опасность, твари вовсе необязательно было быть ловкой, быстрой, сильной, выносливой и живучей.

Ее мощным, почти непобедимым оружием был именно развитый, как ни у кого в Зоне, мозг. В чем-то он даже превосходил человеческий. Большие бугры, похожие на нелепые наросты на висках головы были своего рода генераторами, излучателями пси-импульсов, позволявших твари «залазить» в разум другого существа, частично или полностью гасить его, беря тело и сознание жертвы под свой контроль. Таким образом, практически любое живое существо становилось безмозглым и абсолютно покорным рабом создания. Причем представлялось возможным полностью или частично отключать нервную систему, блокировать и подавлять любые проявления собственной воли. А после особо сильного «удара» ментальной вспышкой клетки мозга, отвечающие за «индивидуальную личность» полностью умирали, и если тварь снимала свой контроль с жертвы, то та либо умирала, либо превращалась в совершенно инертное «вещество» из биомассы. Проще говоря, мозг лишался способности работать сам, без внешнего воздействия и мертвой хватки «поводыря».

Тварь родилась и выросла в подземной лаборатории под Институтом. Именно в то время появился прототип установки «Пульс», генерирующей пси-излучение, а существо стало живым мини-носителем генератора ментального воздействия. Но на время экспериментов способности твари были под контролем ученых, вводивших в организм своего творения специальные препараты, чтобы самим же не пасть жертвой порождения науки. Существо жило в виварии и на жаргоне звалось Кукловодом. Так его окрестил сам руководитель проекта.

Когда случилась катастрофа и в клетки-камеры пустили ядовитый газ, тварь не умерла, а как бы впала в летаргический сон. Супермозг, способный властвовать над другими проявлениями разума, было далеко не так просто уничтожить! Из сна Кукловод очнулся, когда кто-то проник на территорию уже заброшенного комплекса и запустил «Пульс». Вспышка пси-излучения пробудила тварь, и Кукловод, придя в себя, сразу начал действовать. Он «прощупал» все вокруг и смог дотянуться до сознания одного из гостей. Не беря его полностью под контроль, дабы жертву не застрелили свои же перепуганные сородичи, тварь внушила человеку, что ему надо спуститься на нижние уровни, пройти в виварий и отпереть камеру. Седативные препараты больше не поступали в кровь существа, и ментальные способности заработали на полную мощность. Кукловод даже сам удивился, как легко все получалось и какими покорными стали создания, похожие на тех, кого он всегда привык бояться и считать своими повелителями. Его больше не били разрядами тока за неповиновение и не лишали еды! Теперь он сам мог делать все, что захочет. Это придавало небывалые силы.

Человек послушно отпер камеру. Кукловод, войдя в полный ментальный контакт с жертвой, первым делом выжег ей мозг, превратив в полностью управляемую живую куклу, оставив только навык передвижения, владения оружием, и внушил, что оставшиеся наверху люди — это враги и их надо немедленно уничтожить. Жертва послушно поплелась наверх, а существо спокойно сидело в виварии и прислушивалось к воплям и стрельбе наверху. Убить зомби было нелегко — погашенные нервы не воспринимали боли от повреждений тела, а мозг, даже частично разрушенный, по инерции продолжал выполнять приказы нового хозяина.

Из более чем двадцати человек в живых остались только одиннадцать, когда они, объединив-таки усилия, смогли буквально искромсать в куски автоматными очередями напавшего на них раба Кукловода. Тварь ясно, как на картинке, видела их пылающие ужасом и непониманием точки сознаний, мечущиеся, пульсирующие, практически беззащитные. Единственным недостатком в этой ситуации было то, что взять под контроль сразу всех людей он не смог бы. Может, когда-нибудь и научится, но не сейчас. Да Кукловод и не стал пытаться. Пищей он себя обеспечил на недели вперед. Непривередливый желудок одинаково легко принимал и концентраты научной лаборатории, и свежую плоть, и протухшее, полуразложившееся мясо. Такого рациона тварь пока не пробовала, но откуда-то знала, что проблем ей это не доставит. Люди, что-то затеявшие наверху, уже собирались убегать, но Кукловод не успокоился.

Он не мог знать, что именно сделали люди. Разум твари все же оставался примитивным и недоразвитым, на уровне двух-трехлетнего человеческого малыша. Многие понятия, присущие образованному человеку, были для него абсолютно недоступны. Но Кукловод быстро учился. Он охотился по-своему. Перед тем, как люди в панике удрали прочь, существо успело накинуть «аркан» на еще двоих, причем сделало это так, что другие не поняли даже, что произошло с товарищами, почему те во время бегства отстали и вдруг растворились в мрачных коридорах Института. Спасать их, разумеется, никто не помчался — альтруистов и героев не нашлось.

Кукловод не стал полностью гасить разум новых жертв. Он просто притушил их возможности к сопротивлению и критическому восприятию реальности. Надо спуститься вниз, прихватив с собой труп своего же бывшего товарища? Пожалуйста. Зачем? Да просто так. А внизу их ждет Лучший Друг. Ничего, что он отвратителен на вид и пожирает тело убитого человека. Он все равно Друг, да такой, что ради него не жаль ни убивать, ни умирать самому.

Оставив вооруженным людям относительное право самому распоряжаться своими жизнями, Кукловод очень надежно обезопасил себя от врагов, которые могут нежданно нагрянуть сюда. Твари не понадобится тратить ментальные усилия на захват многих целей. Достаточно распределять их между двумя уже подконтрольными ему людьми, и те защитят его хоть ценой собственной жизни. А ведь эти особи были хорошими воинами! Сильные, относительно молодые тела, натренированные и здоровые, не обремененный лишними эмоциями, чувствами, знаниями и прочей «шелухой» разум, прекрасное надежное оружие, достаточный и разнообразный боекомплект. Что еще надо? Правда, со временем, через примерно неделю жертвы начнут чахнуть и терять силы, их придется кормить, а есть протухшее мясо соплеменников они не смогут, иначе заболеют и умрут. Придется что-то решать. Но Кукловод постановил себе заниматься проблемами по мере их поступления. А пока он был сыт, доволен и готов к дальнейшим событиям.

В подземельях не было совсем уж темно. Кое-где тускло сияли лампы аварийного освещения, индикаторы и датчики оборудования, негромко выла система регенерации воздуха и вентиляции, шумела вода в трубах отопления. Реактор, скрытый в железобетонной капсуле тремя ярусами ниже, исправно работал, и наплевать ему было на отсутствие персонала. Компьютеризированная система управления ядром реактора прекрасно справлялась со всем сама, турбины вращались на строго заданных оборотах. Так могло продолжаться долго. Примерно семь-восемь лет. Потом, когда топливо в активной зоне закончится, система сама заглушит агрегат и прекратит реакцию распада.

Кукловод ничего этого, разумеется, не знал. Да ему это и не было интересно. Просто свет, хоть и слабый, давал возможность использовать зрение, а скрытые в стенах батареи обогревали длинные пустые коридоры. Тварь любила тепло, и инстинктивно жалась ближе к источникам обогрева. Можно было попытаться выйти наружу, туда, куда сбежали от нее пришельцы, но, прощупав пси-импульсами пространство, Кукловод решил пока посидеть здесь. Снаружи его ждала чужая, неведомая и враждебная среда, холодная, опасная, непонятная. Здесь же было сухо, тепло, хватало пищи. А что еще надо для счастья? Может быть, сюда сунутся еще люди, как полезли вот эти. Они тоже станут пищей. Или стражами, взамен прежних, а нынешние пойдут на обед. Кукловода вполне устраивал такой расклад. Загадывать дальше его мозг пока не был в состоянии.

Кукловод еще не знал и даже не догадывался, что он далеко не один, но он был создан первым. Потом, уже не основе опытов с генетикой и конструированием биомеханических генераторов пси-излучения были выращены из человеческой яйцеклетки в специальных инкубаторах и другие подобные твари. Только этим занимались в других лабораториях с кодовыми аббревиатурами «Х». Научные отделы занимались разработкой биологического оружия опять же на основе ментальных импульсов. И результаты были, ведь не зря вся эта деятельность пожирала финансовые ресурсы, сравнимые лишь с государственным масштабом. Ученые плодили тварей и не знали, что скоро те обретут свободу.

Хоть предком Кукловода и был человек, существо не унаследовало от него практически ничего, кроме генетического сходства. Даже мысли твари разительно отличались от людских и напоминали скорее дикие, кошмарные абстракции, чем слова или жизненные образы. Наверное, так представляет мир мозг умалишенного человека. Но сумасшедший не умеет управлять другими, заставляя стрелять друг в друга или стоять, безвольно открыв рот и пуская слюни.

Сородичи Кукловода уже пробовали осваивать глухие, вымершие районы Зоны, где еще не ступала нога человека и куда не залазили даже самые хищные и живучие твари — мутанты. Создания еще только привыкали к миру, который отныне трепетал перед ними, учились сами выживать в нем и быть его королями. Кукловодов еще не видели ходоки, еще не знали тех, кто станет их истинным проклятием, кого будут бояться до судорог и о ком начнут рассказывать страшные истории только что пришедшим новичкам. Но время шло, и недалек был тот день, когда человек первый раз столкнется лицом к лицу со своим ужасным «братом» по крови, когда заглянет в черные, бездонные, как космос, нелюдские глаза.

Танки, моментально своротив столбы с намотанной на них колючей проволокой, врубились в минное поле. Вчера всю ночь саперы расчищали полосу, снимая опасные «сюрпризы», хотя бронетехнике обычная мина и не повердила бы. Хотя могла посечь колеса БТРов. Проволоку и «спирали Бруно» снять не успели, конечно, слишком уж титанический объем работ был бы. Да это и не требовалось. Многотонная туша танка рвала «колючку» как нитки, только по броне был слышен пронзительный скрежет и звон лопающейся стали.

Волна бронетехники, миновав минное поле, вошла в лес. Темные своды моментально наполнились страшным рыком дизелей. Включились прожекторы, по стволам заметались яркие лучи. Стрелки-наводчики в башнях танков искали цели, чтобы смести их шквалом огня, но никого не попадалось. Наверное, все, что только могло, уже в панике удрало отсюда. Да и немудрено. Будь ты хоть трижды опасной зверюгой, против танкового орудия тебе не устоять.

Прорыв набирал свою силу. В небе, над кронами леса с шелестящим воем пронеслись звенья бомбардировщиков. Прошла целая стая вертолетов. Подвески — пилоны МИ-24 ощетинились кассетными установками реактивных снарядов и «спарками» управляемых ракет. Артиллерия продолжала с тупой методичностью прочесывать шквальным огнем сектор впереди, куда направлялась сейчас танковая колонна для перегруппировки. Через пару минут земля глухо задрожала и застонала: реактивная авиация обрушила свой бомбовый заряд в заданный район, смешав все со всем: землю с бетоном, дерево с камнем, песок с водой. Люди, как озверевшие от ужаса и бешенства крысы, вцепились в тело Зоны и отчаянно терзали его, чем только могли. Водители танков и десант сами осатанели от черного страха, но приказ гнал их вперед.

Таченко намертво вцепился в поручень в десантном отсеке БМП, которая в колонне таких же бронированных машин перла следом за пробивающей дорогу танковой колонной. От надсадного воя дизелей он не слышал ничего. Зверски хотелось курить, от волнения пересохло горло, но доставать сигареты или фляжку было уже поздно. Рядом вжался в скамью Чебурной, крепко держа за ствол пулемет Калашникова. Но все равно людей внутри БМП при каждом толчке машины бултыхало, как горох. Капитан, уже давно наученный горьким опытом, стискивал зубы. От хорошего толчка можно было запросто откусить себе половину языка. Или губу.

Впереди гулко ухнуло, как будто взорвалась противотанковая мина. Раздался громкий лязг железа и вой на высокой ноте завопившего двигателя. Один из бойцов выглянул в лобовой триплекс и громко чертыхнулся. БМП резко вильнула. Таченко хлопнул бойца по плечу:

— Что там случилось?

— Одна «коробочка» в «лифт» влетела. Перевернуло их.

Водитель идущей впереди машины прохлопал ловушку, не успел свернуть и броневик угодил точно в эпицентр. Какой бы ни была тяжелой машина, ловушка легко подкинула ее, поставила почти вертикально, вышвырнула за свои пределы и БМП с тяжким грохотом плюхнулась на башню, беспомощно вращая задранными к небу гусеницами. Анатолий горько вздохнул, мысленно пожелал парням внутри остаться в живых. Но никто останавливаться для помощи не стал. Приказ командования. Вперед. Только вперед.

Один из танков попал в очень глубокую, наполненную жидкой грязью промоину, почти было вылез, но гусеницы, разорвав тонкий слой дерна, соскользнули, и бронированная туша медленно, задом вниз, сползла в овраг, задрав в небо пушку. Внутри что-то негромко бухнуло, из открытого люка механика — водителя метнулось пламя. Раздался чей-то на миг заглушивший весь гул и грохот вокруг дикий вопль. Наверное, сдетонировал боезапас, и теперь внутри покалеченного танка плескался кровавый фарш, в который превратился экипаж. Пусть теперь этим занимаются команды спасателей. Если, конечно, они пойдут следом, в чем лично сам Таченко сомневался.

Танки с хрустом подминали бронированными носами деревья и кусты. Кроны с шумом и шелестом чертили в воздухе полукружья и падали, упруго отскакивая от почвы. Их тут же крошили в щепы гусеницы боевых машин. Танки развернулись прямо в лесу широким фронтом, шедшим наискось, как нож гильотины. Следом, с небольшим отставанием, перли БМП и БТРы с десантом внутри. Колесным броневикам приходилось туго. Там, где гусеничная техника пролазила без проблем, подминая под плоское брюхо все преграды, БТРы запросто садились колесами в ямы и промоины, буксовали на камнях и толстенных бревнах. Водители психованно рвали рычаги управления, машины неуклюжими утками переваливались с боку на бок, вылазя из природных ловушек. Все знали — спасать их никто не будет.

Таченко, оттеснив бойца от смотрового окна, приник к нему сам и увидел, как еще один танк вдруг подпрыгнул на месте в клубах дыма и фонтанах вырванного дерна, но не перевернулся, а отчаянно завертелся на месте, лязгая порванной гусеницей. Изувеченная стальная змея плетью хлестала по земле, распахивая ее, будто плуг.

Видит бог, если, конечно, он вообще заглядывал из своей Вечности в сумрачное нутро Зоны, Таченко не хотел сюда возвращаться. Но его, как всегда, никто особо не спрашивал. По возвращению его ждала долгая и далеко не самая приятная беседа с особистами СБУ, которые очень старались сложить на капитана всю ответственность за гибель большей части бойцов экспедиции. Допрашивали, конечно, Чебурного, раненого Алексея и Михаила. Черт его знает, чем бы все это закончилось (капитан уже приготовился если не сесть, то точно вылететь с треском за дверь вооруженных сил), но командование, которому не было ровным счетом никакого дела до Таченко и его сослуживцев, приказало начинать операцию «Клин», которую готовили уже больше месяца.

Дата добавления: 2015-07-25