Глава четырнадцатая. Осада

Цель миссии можно было считать достигнутой. Повода для особой радости, впрочем, не наблюдалось: спровоцировать выброс хотя и удалось, но это было всего лишь полдела. Если даже не меньше. Требовалось главное — отыскать Марево. А для этого — сперва вернуться на Болото. Еще раньше — просто выбраться из этого здания. Как раз последнее представлялось довольно проблематичным: всю служебную территорию Радара заполняли теперь бесцельно слоняющиеся зомби. После отключения Выжигателя они потеряли психическую мотивацию, привлекшую их сюда. Однако новой, способной изгнать их с этой территории, так и не получили. Ждать, пока рассосется эта опасная толпа, можно было до бесконечности. А времени не было: оставалось не более трех суток на поиски Марева — если верна была информация Дока. Кроме того, нельзя было забывать и о силах «Монолита», которые в любой момент могли вернуться сюда, чтобы отбить потерянные позиции.

Тем не менее требовалось взять паузу, чтобы собраться с силами и перевести дух. Все выглядели разбитыми и опустошенными. Вяло жевали содержимое сухпайков, добытых Маусом на Милитари. Аппетита не было никакого, но поддержать физические силы было просто необходимо — и они заталкивали в себя куски галет и темного паштета из плоских банок просто как лекарство.

Еще об одной вещи не хотелось ни говорить, ни думать: у них были первые потери. Конечно, майор не погиб в физическом смысле слова, но то, что с ним случилось, было равнозначно смерти. Даже еще хуже. И это действовало на всех угнетающе. Маус, к примеру, не мог отделаться от мысли, что майор бродит где-то там, под окнами, в толпе всех этих бездушных тел. И не преминет броситься на бывших товарищей по оружию, едва они окажутся в пределах досягаемости. Интересно — смог бы он так, сходу, пристрелить Самохина, ставшего зомби?

Маус вяло отгонял бессмысленные мысли, мешавшие расслабиться. Проблем хватало и без того. Выброс, конечно, был их собственной целью. Но, как известно, каждый выброс действует на Зону, как красная тряпка на быка. И теперь обратная дорога вполне может превратиться в непроходимый лабиринт из свежих аномалий… Чтобы отвлечься от этих мыслей, Маус сказал Буке, привалившемуся к стене напротив:

— А ты действительно везучий. Выжигатель чуть не убил тебя. Другой бы давно уже стал зомби — не помогла бы и жертва майора.

— Выжигатель здесь ни при чем, — повторил Бука знакомую уже фразу. — Он не убил бы меня. Посредством него со мной говорила Зона.

— Наверное, это просто глюки, — вяло предположил Маус. — Это же пси-удар, там что угодно привидеться может. Как это Зона может говорить? Зона — это вон, жуткая землица в пределах Периметра. Да, полно в ней всякой дряни, но чем она, интересно, может говорить?

— А чем говорит Монолит? — отозвался Бука. — Любое пси-воздействие — это и есть Зона, в больше или меньшей степени. Может, я неправильно выразился: она не то чтобы говорит — она дает знать.

— И что же она дала тебе знать?

— Зона хочет меня остановить. И, наверное, она сделает это, если…

Он запнулся, словно сболтнув лишнего. Отвел в сторону взгляд, тоскливо уставился в глубину коридора.

— Говори, — потребовал Маус. — Если — что?

— Если не скармливать Монолиту жертвы, которых он ждет, — сказал Бука. — Первой стал майор.

Наступила тягостная тишина. Маус никак не мог понять — буквально ли говорит Бука или присущими ему условностями? Что это значит — «жертвы»?

Бука продолжил, безрадостно, устало, опустошенно:

— Я должен был сказать вам сразу — но не мог. Я опасался, что вы просто разбежитесь кто куда — едва только узнаете правду. Потому что я не до конца раскрыл вам условия Монолита.

— Самое время исповедоваться, — негромко сказал Монах. — Давай, не держи в себе, раскрой душу!

Бука посмотрел на Монаха ничего не выражающим взглядом продолжил:

— Первую часть условия вы знаете: я должен спасти пятерых — и я выполнил эту часть. Но главное не в этом: ваше спасение — это всего лишь отсрочка неизбежной гибели. Ведь всем вам было на роду написано погибнуть — каждому в свой срок. А потому придет время — и отсрочка закончится…

Бука замолчал, облизал пересохшие губы. На спутников он старался не смотреть.

— Все вы — жертвы. Жертвы, которые я должен принести Монолиту, чтобы придти к Мареву.

Теперь тишина стала полной. Каждый думал о своем. Но общая атмосфера была проста и понятна: это была атмосфера могилы.

Первым не выдержал Маус:

— Так что, Бука, может, тебе жертвенный камень подготовить? Ты как это себе представляешь? Сердца нам вырезать собрался, как это индейцы делали, или на костре сожжешь, как эти… друиды?

Бука молчал, свесив голову.

— Как же так… — пробормотал Петля, нервно вытирая вспотевшее лицо ладонью. — Не, мы так не договаривались! Идти вместе — еще ладно. Вместе в пекло лезть — хорошо. Но подыхать просто так, да еще и жертвами быть…

— Заткнись ты, Петля, — зло сказал Маус. — Никто подыхать не собирается. Это все бредни нашего Буки. У него бывает, простим убогого!

Наверное, не стоило так говорить. Он ни за что не позволил бы себе оскорбить Буку — хотя бы потому, что тот и впрямь был вроде юродивого, хоть и не скажешь об этом в лицо. Просто он испугался. Это был самый настоящий страх, который, наверное, испытывают все приговоренные к смертной казни. Потому что он знал: Бука не шутит. Не умеет он шутить, нет у него чувства юмора. Это у Зоны с юмором все в порядке: она обожает розыгрыши, правда, все шутки заканчиваются смертью того, над кем она решила посмеяться.

— Я и не собираюсь причинять вам зла, — тихо сказал Бука, и в голосе его чувствовались сожаление и вина. — Все должно произойти само собой. Кто погибнет в бою, кого-то убьют чудовища или аномалии — этого я не знаю. Но я должен был вам сказать. Мы вместе прошли через многое, и я просто хочу быть с вами честным до конца.

— А пошел бы ты поглубже с такой честностью! — заорал Маус. — Ты понимаешь, что ты несешь? Ты понимаешь?!

Бука молчал, неподвижно уставившись в пол. Он думал: наверное, сейчас он совершил ошибку. Если уж он решил идти до конца — не стоило сейчас давать волю тупой сентиментальности. Не нужно было говорить правду, ведь иногда счастье — в неведении. Наверное, и умирать всем им было бы легче, если бы никто не знал, что его час так близок.

Но он просто не мог молчать. Потому что вдруг понял, что впервые за всю свою жизнь обрел дружбу — странную «дружбу без дружбы», без всей этой свойственной ей атрибутики. Он просто не умел дружить. И все, что он мог сделать для тех, кого считал друзьями, это сказать:

— А теперь уходите. Мне не нужны жертвы. Я отпускаю вас, и с вами ничего не случится. Я сам найду Марево, сам доведу до конца свое дело…

Маус посмотрел на него исподлобья и сказал:

— Ты, Бука, конечно, странный парень. Но бросать тебя в такой ситуации и жить дальше как ни в чем не бывало — это не по мне. Да я братьям сталкерам в глаза смотреть не смогу! Нет уж, раз я дал тебе слово… Ха, это тебе снова пообещал Монолит?

Он вдруг оживился, словно уцепился за спасительную соломинку:

— Много ли своих обещаний выполнил Монолит? Он обещал укокошить нас в качестве жертвы? Так вот: лично я обещаю тебе — я не сдохну! Я доведу тебя до самого гребаного Марева — и останусь цел! И вы все… — он ткнул по очереди в Монаха, Антонова, Петлю, — вы все останетесь живы! Несмотря на эти долбаные условия этого долбаного Монолита!

Бука продолжал рассматривать пол. Там валялась «лапа» с ПДА. Красная точка по-прежнему горела в центре.

Теперь заговорил Монах, спокойно заговорил, с расстановкой:

— Все это путь, братья. Путь, с которого свернуть никак не выйдет. Все мы, конечно, грешники, но все же дана нам дорога — через адское пекло пробиться к свету — и по ней придется топать до самого конца. А коли убоимся — так чем мы тогда отличаемся от этих тварей без души, без сердца?

Он кивнул в сторону окна, за которым где-то внизу неприкаянно шастали зомби.

— Все правильно, — Маус подсел к Буке, похлопал его по плечу. — Найдем мы твое Марево и придумаем что-нибудь, чтобы сохранить наши задницы в целости и сохранности. Согласен?

Бука посмотрел на сталкера, слабо улыбнулся.

— Вот и ладно, — решил Маус. — Ну что, отдохнули, поболтали — пора думать, как выбираться отсюда. Зомби внизу, конечно, смущают, но, может, придумаем что-нибудь?

— Тихо! Вы слышите? — воскликнул вдруг Антонов, подымаясь и вслушиваясь.

Все прислушались. Заглушая монотонный шум безмозглой толпы, что-то низко гудело, медленно повышая тон.

— Генераторы! — радостно объявил Антонов. — Выжигатель включился. Сам! Заработал снова!

— Круто… — беря в руки шлем, произнес Маус. — Я только не пойму, чему ты радуешься?

— Надо найти пульт! — решительно сказал Антонов. — Я все объясню!

Они отправились по коридорам, двигаясь в режиме боя, в готовности отразить внезапную атаку. К счастью, зомби еще не успели добраться до верхних этажей, и «монолитовцы» тоже не спешили возвращаться. И особенно радовало то обстоятельство, что здесь, внутри здания, не было необходимости постоянно таскать на голове шлем — это здорово утомляло.

Пульт нашли довольно быстро — и снова благодаря смекалке Антонова, который четко просчитал, что и где должно располагаться в этом здании. Пульт был похож на уродливый железный стол, переходящий в не менее уродливый железный шкаф. Все оборудование пришло сюда из восьмидесятых годов двадцатого века, за исключением какого-то древнего ноутбука с крохотным дисплеем, брошенного поверх каких-то шкал с подергивающимися стрелками. Ноутбук, похоже, остался от девяностых.

Антонов даже не посмотрел в сторону ноутбука, зато принялся жадно осматривать приборные шкалы, громко щелкать тумблерами и вращать допотопные верньеры.

— Ну вот, — сказал Антонов. — Как-то так, вроде бы… Пойдем-те посмотрим?

Маус пожал плечами: он даже не представлял, на что ему предлагается смотреть. Его беспокоил сам факт работы этого чертова Выжигателя. Очень не хотелось снова получать подобный удар по мозгам. Мозги — они не казенные.

Снова подошли к окну. Отсюда было видно броуновское движение безликих фигур. Впрочем, нет — теперь с этим хаосом начало что-то происходить. Сначала неуверенно, одиночными фигурами, затем все плотнее и гуще зомби стали покидать территорию Радара. Они больше не перли куда-то целенаправленно, сплошной злобной толпой, — они просто уходили. Медленно, в своем обычном темпе, неровно, угловато, покачиваясь, несчастные разбредались по Зоне.

— Эффект реверса! — не без самодовольства заявил Антонов. — Скоро путь будет свободен…

— Смотрите! — воскликнул Петля, указывая куда-то вниз. — Вон там!

Не сразу стало понятно, куда указывает Петля — там было множество одинаковых, словно штампованных фигур. Первым его заметил Маус: трудно было не узнать крепкую фигуру в защитном комбезе. Да, это был майор. Неторопливо, выбрав какой-то одному ему ведомый путь, их бывший спутник уходил прочь от Выжигателя. Это была жутковатая картина, заставляющая задуматься о многом.

— И такой путь возможен, — странным голосом произнес Монах. Перекрестился. — Спаси, Господи, его душу, отведи от нас чашу сию…

Маус хотел было по обыкновению сказать что-то едкое, как вдруг заметил в небе черную точку. В первый момент показалось, что это в глаз попала соринка. Протер глаза. Точка расплылась, но не исчезла. Более того — она снова стала четкой, и теперь стала крупнее, постепенно обретая знакомые очертания.

— Вертолет… — проговорил Маус. — Что за…

Он замолчал. Потому что не знал, чего ждать от неопознанного вертолета в глубине Зоны. Вероятность того, что ничего хорошего, переваливала далеко процентов за семьдесят.

— Всем укрыться и приготовиться к бою! — резко скомандовал Маус. — В окна не высовываться!

Сам же приткнул винтарь в угол оконного проема и припал к прицелу. То, что он увидел, не сулило ничего приятного. Это был CV-22 Osprey, гибрид самолета и вертолета, с мощными поворотными винтами на концах крыльев, дающими машине возможность переходить из горизонтального, «самолетного» полета в вертолетный режим и совершать вертикальную посадку. Сейчас интересны, конечно, были не столько эти технические подробности, сколько одно простое обстоятельство: эти машины использовались исключительно коалиционными силами ООН по охране Периметра и в основном для проведения спецопераций.

— Похоже, влипли… — пробормотал Маус. — Антонов, врубай Выжигатель на убойную мощность! Бука, что ты там говорил про туннель?

Машина задрала винты и, переходя в вертолетный режим, с ревом заложила крутой вираж над Выжигателем. На излучение, пилоты, видимо, чихать хотели. Надо думать, подготовились — знали, куда летят. Диковинный аппарат сбавил скорость и завис в прямой видимости, в какой-то сотне метров от Выжигателя. Аккуратно коснулся земли.

Маус ждал, что оттуда сейчас гурьбой посыплются крепкие ребята в мощной броне. Но это было бы странно: отчего бы в таком случае им не высадиться на крыше? По всем правилам тактики и безопасности для личного состава.

Ответ пришел неожиданно: из съехавшей в сторону бортовой двери вылез всего один человек. Через прицел было видно, что он — в каком-то незнакомом защитном сьюте, в шлеме, судя по всему — очень крутом, раз излучение на него не действовало ровным счетом никак. Человек неторопливо и явственно помахал — двумя руками, словно призывая к себе внимание. Пока сталкер напряженно думал, что бы все это могло значить, Монах спокойно подошел к окну и помахал в ответ.

— Ты чего?! — сдавленно крикнул Маус. — Обалдел, что ли? Они же нас засекут!

— Они нас давно уже засекли, — спокойно сказал Монах, подхватывая дробовик. — У этого аппарата тепловизор сквозь стены видит. А человек просто поговорить хочет. Вниз зовет. Пойдем?

* * *

Они стояли у входа — нормальной двери, у нормального крыльца. Редкая возможность внутри Периметра: тут все больше норовишь через окно нырнуть или сквозь люк в подземелье какое просочиться, и, как ни странно, это выходит безопаснее. А вот этот незнакомец приближался не таясь, и был он без оружия. Впрочем, за спиной у него виднелся мощный аргумент в виде гибридной боевой машины с кассетами ракет по бортам. Человек шел неторопливо, даже медленно, словно стремясь оттянуть встречу. Впрочем, когда он уже ступил на невысокое крыльцо и стянул с головы шлем незнакомой Маусу модели, стало ясно, в чем тут дело: незнакомец был немолод. Впрочем, и не стар: сколько ему — пятьдесят, шестьдесят, семьдесят — определить было трудно. Есть такие люди, что седеют смолоду и потом до самой смерти выглядят одинаково. Лицо у него было обветренное, покрытое мелкой сеткой сосудов, глаза же свидетельствовали о внутренней силе и властности.

— Не пустите под крышу? — поинтересовался незнакомец низким, сочным голосом. — А то не очень приятно стоять на воздухе — это сразу-то после выброса…

Маус кивнул, жестом приглашая войти. Пошел впереди, двигаясь по коридору первого этажа. Остановились у застекленного окна: этот этаж, видимо, «монолитовцы» поддерживали в порядке. Монах на всякий случай встал за спиной, чтоб видеть и чужака, и входные двери. Бука пока держался в тени: было опасение, что его сходу попытаются убить, чтобы перевести переговоры в совсем иную плоскость. Антонов с Петлей на втором этаже держали на прицеле «вертушку», причем Антонову Маус доверил гранатомет. Жаль, что «гробомет» после последнего применения стал неработоспособен: основание гравиконцентрата было похоронено под многотонными грудами железа и бетонных перекрытий.

— И как это вы решились лететь — сразу после выброса? — вместо приветствия поинтересовался Маус. — Карты аномалий-то устарели, чиркнет машина какую- нибудь дрянь — и все, каюк.

— Все верно, — спокойно ответил незнакомец. — Опасно. Да только не лететь сюда было еще опаснее. Знаете, что сейчас в пределах Периметра представляет самую большую опасность?

— Просветите, пожалуйста, — небрежно предложил Маус.

— Вы.

К этому заявлению сталкер отнесся равнодушно: этот факт, наверное, известен не только всей Зоне, но и за пределами Периметра, раз оттуда пожаловала эта «шишка»: то, что перед ним — высокий армейский чин, просто не вызывало сомнений.

— Кто вы такой? — без особого интереса поинтересовался Маус.

— Генерал Мальцев, Николай Иванович. Контрразведка российского сектора.

— О как, — хмыкнул Маус. — Странно как-то: прямо-таки генерал. Только что это за нестыковочка: российский генерал — почему-то на натовской «вертушке»?

— Так получилось, — спокойно сказал Мальцев. — Просто я единственный, кто знает тебя, Маус. И тебя, Монах. И тебя, Бука, где бы ты ни прятался…

Это было сильно. Наверное, Маус здорово изменился в лице — генерал довольно усмехнулся:

— Вот и я думал: какая у них будет реакция?

— Вы что, ведете за нами слежку? — быстро спросил сталкер. — Прослушиваете разговоры? Со спутника, что ли?

— Ты же сталкер, и должен знать, что со спутника детали Зоны неразличимы, и уж тем более люди, — поучительно сказал Мальцев. — В общем, это не важно, откуда я вас знаю. Но именно по этой причине я и пришел сюда без оружия: я был уверен, что вы меня не подстрелите и не перережете в темноте глотку…

— На «слабо» берете, начальник? — с вызовом спросил Маус и ткнул генерала автоматным стволом в живот: в руках у сталкера был «хеклер-кох» — «снайперка», для прикрытия, осталась у Петли.

— Не паясничай, Маус, ты же этого не сделаешь, — спокойно сказал Мальцев, отводя ствол в сторону. — И хватит предисловий, у нас мало времени. Мне дали пятнадцать минут, чтобы вы сдались добровольно. Иначе за дело возьмутся «морские котики», а у них очень простой и ясный приказ — пленных не брать в виду особой опасности вашей группы.

— Я что-то не понимаю… — медленно проговорил Маус. — Как вы с ооновцами миллиард делить собрались?

— Какой еще миллиард? — генерал вскинул седые брови. — Ах, ты об этом… Ну, ни контингент сил ООН, ни российская, ни украинская сторона к этой афере не имеют отношения. Ты же знаешь нашу официальную позицию: Хозяев Зоны не существует. А если и существуют, то лишь как противозаконная организация. Так что данная акция, в которой участвую и я, проводится в целях обеспечения безопасности.

— Чьей? — быстро спросил Маус.

— Населения, — раздельно сказал генерал. — Если угодно — то человечества. Слушай, сталкер, хватит дурака валять. Вы же задумали уничтожить Зону? Решили поиграть с пространством-временем? Это я про Марево. Не отпирайся — все в курсе.

— Петля, падла, трепло… — с ненавистью выдохнул Маус. — Но при чем здесь безопасность человечества?

Генерал сделал шаг навстречу Маусу, приблизил к нему свое жесткое, обветренное лицо.

— Вы же понятия не имеете, что творите. Вы что, весь мир угробить решили?

— Иди к черту, генерал! — мрачно сказал Маус. — Я не понимаю ни хрена! И не хочу понимать, если честно.

— Вам все объяснят, — сказал генерал. — И Антонову вашему гениальному тоже, а он переведет — для тупых.

— И про Антонова знаешь…

— Да, черт возьми, знаю! — Лицо генерала налилось кровью. — А еще знаю, что если вы через пять ми- нут не будете сидеть у меня в вертолете — вас всех перестреляют! Пойми — я не хочу, чтобы вас убили! Я всем гарантирую жизнь, и вашему Буке в первую очередь! Ты же за него боишься?!

В этот миг Маус засомневался. Чего-то он не понимал — того, что, по всей видимости, прекрасно знал этот генерал. Генерал, знающий каких-то бродяг по кличкам… Очень захотелось вдруг сесть в вертолет — и улететь отсюда подальше. И Буку спасти, передать его умным людям, которые изучат его, разберутся, защитят…

Или это называется — «сдать»?

— Соблазняешь, Сатана? — угрозой поинтересовался Монах. — Сладкие речи поешь?

Генерал непонимающе посмотрел на Монаха, на лице его появилась растерянность, сменившаяся досадой. И тут Мауса как кипятком ошпарило. Быстро включился мозг, который немедленно выдал сигнал тревоги. И особенно тревожно заполыхал этот невидимый сигнал, когда взгляд чиркнул по спокойно застывшей винтокрылой машине.

— Все вниз! — негромко крикнул сталкер: это для Буки. Сейчас он вне видимости, но прекрасно слышит.

Через минуту рядом возникли Антонов, Петля, а следом и Бука.

— Ну, что вы решили? — спросил Мальцев.

В тот же миг ухо уловило едва различимый шум: где-то над головой кто-то осторожно крался. Этого никогда не услышишь — если не вслушиваться специально и не знать спецназовских фокусов. Это было ловко придумано: высадить десант заранее, а потом пускать пыль в глаза невинной «вертушкой» на пустыре. Ничего не скажешь — профи. Пока они бесшумно влезают через окна и располагаются на позициях в ожидании команды, следует делать ноги. Маус снова уткнул ствол автомата в жилистый бок генерала, сказал негромко:

— Мы решили, что ты, генерал, — большой хитрец, — глухо сказал Маус. — А знаешь, что случается в Зоне с такими хитрецами?

Мальцев непонимающе приподнял брови. Играл он довольно убедительно.

— Антонов, — позвал Маус. — Как полагаешь, его отслеживают?

Ученый среагировал мгновенно: подскочил к генералу, чиркнул тугой, герметичной молнией защитного комбинезона, беззастенчиво сунул руку Мальцеву за пазуху.

— Что вы делаете?! — протестующе вскрикнул генерал, попытался отмахнуться, сделал шаг назад. В руке у Антонова остался провод с болтающейся на нем маленькой коробочкой.

— …и прослушивают, — сказал Антонов, разбивая коробочку толстой подошвой ботинка.

— Зачем вы это делаете? — глухо спросил генерал.

Но его уже никто не слушал.

— Бука, ты говорил, здесь должен быть туннель? — быстро спросил сталкер.

— Должен, — кивнул Бука, — но я понятия не имею, где он начинается…

— Спускаемся в подвал, — решил Маус. — На месте сориентируемся.

— Вы что задумали, идиоты? — устало спросил генерал. — Вам не убежать и не скрыться: вы у них как на ладони. Вас просто перестреляют, как куропаток…

Маус снова ткнул генерала автоматным стволом — на этот раз чувствительнее. Мальцев болезненно поморщился, а сталкер сказал негромко, с угрозой:

— Иди вперед, живо. И не вздумай орать — убью! И на этот раз ты удивишься: я это сделаю.

Быстро продвигаясь вперед, они буквально ссыпались по лестнице в подвал. И тут же над головой захлопали выстрелы: «морские котики» вынуждены были раскрыть себя. Засвистели пули, сбивая со стен гнилую штукатурку и омерзительно свистя рикошетами.

— Дверь!!! — заорал Маус.

Вместе с Монахом они навалились на массивную железную дверь. Преодолев сопротивление ржавых петель, они с натугой втолкнули ее обратно в проем и повернули запирающие рычаги: судя по всему, подвал был двойного назначения — он мог использоваться и в качестве бомбоубежища, и как убежище противоядерное. Во всяком случае, толстый металл мог подарить спасительные секунды. Проблема была в том, что такие же рычаги имелись и с противоположной стороны. Монах подхватил с пола кусок железного уголка и вбил его между рычагом и бетонным сводом. Похоже, именно на такой случай и валялся здесь этот кусок железа.

— Вперед! — крикнул Маус.

Подвал был освещен тусклым светом редких ламп в толстостенных колпаках с металлическими «намордниками». А это могло означать, что бывшие хозяева им пользовались. Кроме того, опыт подсказывал, что из помещений, приспособленных под убежища, обязательно должен вести запасной выход — на случай, если строение над низким сводчатым потолком превратится в руины. Советская школа — все грубо, функционально и, что бы там ни говорили злопыхатели, довольно надежно.

В подвале было полно каких-то больших деревянных ящиков, и в другое время ничто не остановило бы Мауса в естественном любопытстве: не в правилах сталкера проходить мимо таких, не ознакомившись с содержимым. Но за спиной оставался ооновский спецназ, который теперь озабочен еще и взятым в заложники российским генералом. Маус даже подумать не мог, что когда-нибудь скатится до такого. Он же не долбанный террорист, зачем ему заложники?! Но продолжал мрачно толкать перед собой Мальцева, понимая, что тот может оказаться их последним шансом на спасение.

— Вперед, вперед, быстро! — подбадривал группу Маус. — Сейчас они вынесут дверь — и тогда нам крышка!

— Надеюсь, вы знаете, что делаете, — заметил Мальцев. — Потому что у меня создается впечатление, что вы лезете в бутылку…

— Все разговоры — потом! — крикнул сталкер. — Бегом, бегом!

Подвал был довольно обширный, но вторая дверь нашлась сразу: за ней начинался неширокий, уходящий в темноту коридор.

— Есть! — крикнул Петля. — Туннель!

Очень хотелось надеяться, что это именно туннель, а не путь на какой-нибудь склад или в служебное помещение, что станет для них ловушкой. Но вариантов больше не оставалось: мощно громыхнуло — так, что ударная волна болезненно ударила по барабанным перепонкам, — и со стороны вышибленной двери повалил густой дым. В нем тут же заплясал свет фонарей и тонкие, как спицы, лучи оптических прицелов.

Маус буквально впихнул в дверной проем пленного генерала, следом мигом просочились остальные. Когда Монах с Петлей с натугой закрывали тяжелую бронированную дверь, по ней уже вовсю грохотали пули.

— А они не слишком заботятся о вашей безопасности, генерал! — тяжело дыша, крикнул Маус.

— У них нет приказа спасать мою жизнь, — спокойно отозвался Мальцев. — Встреча с вами — моя личная инициатива.

— Ну-ну, — буркнул Маус, толкая пленника вперед. — Потом, потом расскажешь!

Эту дверь заклинить было уже нечем, потому Маус забрал у Антонова «бульдог» в готовности просто «лупить по площадям». Хотя в данных условиях правильнее было бы сказать — «по объемам». Они пробежали метров тридцать — здесь туннель резко уходил вправо. Едва завернули за поворот — стены содрогнулись от нового взрыва: наверное, «морским котикам» куда больше нравилось выносить двери взрывами, чем возиться с запирающими механизмами.

Положение становилось более чем критическим: вступать в бой с большим количеством профи было бессмысленно. Разве что разыграть карту заложника… Чтобы выиграть время, Маус выпустил вдоль туннеля две гранаты подряд. Два мощных хлопка заставили врага на несколько секунд задержаться у себя за углом, может, даже вызвали потери.

Конечно, у этих ребят наверняка есть спецсредства — чтобы безопасно выглядывать и даже стрелять из-за угла. А потому единственным путем к спасению было банальное бегство.

— Стойте! — сказал вдруг Бука, двигавшийся впереди группы. Он поднял руку, вслушиваясь в полумрак. — Впереди кто-то есть!

Маус уже и сам видел: прямо по курсу мелькнул луч фонаря. Похоже, «морские котики» оказались еще хитрее, чем он про них думал. Это была ловушка. Уже не зная, на что надеяться, он беспомощно озирался по сторонам. Взгляд его уперся плоскую железную дверь.

— Антоха, — тихо сказал сталкер. — Ты же у нас мастер по игре в прятки…

Наверное, даже шпротам в банке не так тесно, как было им, забившимся в узкий пенал подсобки. Маус сразу же упер ствол автомата в подбородок генерала, чувствуя, как приклад стремится продавить колено ему самому. Труднее всего было замереть неподвижно, не двигаться и почти не дышать. Перед глазами были узкие горизонтальные прорези, через них можно было следить за происходящим, хотя Маус предпочел бы нормальную бойницу, в которую можно просунуть автоматный ствол.

Эти фигуры двигались тихо и быстро. Маус с трудом сдержал возглас изумления: это был не спецназ. «Монолитовцы» — вооруженные до зубов, в количестве не менее двух десятков — продвигались по направлению к своей временно оставленной базе. Сбывались худшие предположения — «Монолит» возвращался, чтобы мстить и забирать свое.

Маленькая группа оказалась в капкане, замерев меж двух огней, в ожидании неминуемой гибели в плотных тисках враждебных сил. Последней надеждой было то, что «монолитовцы» проследуют дальше — и не обратят внимания на дверь. Надежды оказались тщетными: одна из фигур, очевидно, принадлежавшая старшему, сделала знак в сторону двери: проверить. Другая фигура немедленно отправилась выполнять приказ, подойдя к двери вплотную и явно намереваясь открыть ее.

Маус стиснул зубы, погладил пальцем спусковой крючок. Сейчас здесь станет жарко…

Ослепительная вспышка светошумовой гранаты, грохот взрыва и треск автоматных очередей смяли, казалось, неизбежный поток событий. «Монолитовец», намеревавшийся открыть смертельно опасную дверь, рухнул на цементный пол и быстро пополз вперед — туда, где их авангард, по-видимому, столкнулся с «морскими котиками».

Этот неожиданный конфликт был просто подарком судьбы. «Монолитовцы» разом бросились в атаку, не понимая еще, наверное, с каким противником в действительности имеют дело. Надо думать, «морские котики» тоже не ожидали такого отпора от горстки преследуемых ими беглецов. Взаимное недопонимание переросло в ожесточенную схватку и заставило «Монолит» бросить вперед все силы разом.

Этим моментом стоило воспользоваться. Маус осторожно приоткрыл дверь, выглянул. Шум боя доносился справа — со стороны оставленного за спиной Выжигателя. Там, за углом, тьму прорезали вспышки очередей и всполохи гранатных взрывов, в которых то проявлялись, то исчезали неподвижно застывшие тела.

— Вперед, быстро и тихо!!! — прошипел сталкер, устремляясь влево — туда, откуда «Монолит» привел свое неожиданное подкрепление.

Они молча продвигались по туннелю, и даже пленник молчал, понимая: от правильного поведения зависят сейчас все их жизни. Не стоило надеяться на то, что «Монолит» оставил дыры у себя в тылу. Наверняка где-то в туннеле или на выходе их ждала засада. В туннеле царил абсолютный мрак и был соблазн просто включить фонарь. Но в данной ситуации это было бы самоубийственное решение.

— Шлемы! — коротко приказал Маус.

Все, включая Буку, нацепили шлемы, автоматически запустившие приборы ночного видения. «Слепым» остался один лишь Мальцев, и это было даже плюсом: меньше шансов, что он выкинет какую-нибудь глупость.

Теперь впереди шел Бука. Маус безропотно дал ему вести группу, понимая, что тот по-прежнему гораздо острее чувствует опасность и лучше ориентируется в незнакомой среде. Еще Маус подумал, что у них странным образом подобралась довольно эффективная команда. И если бездушный Монолит действительно сделал это только для того, чтобы убить их в каких-то ритуальных целях, то он попросту могущественный идиот.

— Стой! — тихо сказал Бука. — Ловушка!

Маус присмотрелся: и точно, поперек туннеля были натянуты едва заметные тонкие нити. Типичные «растяжки», устроенные в надежде подловить зазевавшегося врага. Надо же — он бы и не заметил. Слишком уж расслабляешься, когда полностью вручаешь свою судьбу другому. Все-таки не стоит этого делать. Во-первых, Бука уже не тот, что прежде: Зона здорово потрепала его, и многие его навыки ослабли. А во-вторых, в Зоне нельзя расслабляться никогда, и никогда никому нельзя доверять полностью — даже самому себе…

Осторожно перебрались через череду растяжек — и чуть не угодили в огромную лужу «ведьминого студня». Идти пришлось аккуратно, по стеночке. Упаси Черный Сталкер вляпаться в эту дрянь — не факт, что сам Болотный Доктор спасет. А до Болота еще идти и идти. Создавалось впечатление, что студень появился здесь не стихийно, а притащили его деятельные «монолитовцы», чтобы устроить еще одну ловушку.

Бука вдруг замер, как вкопанный. Маус сделал знак — и следом остановились остальные. Лидер молча указал вперед. Сталкер кивнул, передал Буке автомат, гранатомет и протянул руку в сторону Петли. Тот, так же безмолвно, вложил в руку винтарь, который до сих пор волок на себе. Маус припал к оптике. Это ужасно неудобно — целиться через стекла шлема в оптический прицел. Но он увидел: там, достаточно далеко впереди, притаились двое. Это было что-то вроде блокпоста, устроенного из нескольких мешков с песком. И группу спасло только то, что оба наблюдателя смотрели сейчас в противоположную сторону. Сталкер сделал знак — и все, в том числе и сам Маус, тихо опустились на цементный пол. Сталкер снова припал к прицелу. Можно было стрелять. Но тут ему показалось, что там есть еще кто-то. Приглядевшись, он понял: в том месте был то ли перекресток, то ли поворот, какое-то углубление в стене. О том, чтобы стрелять, не могло быть и речи: этот третий — если он был там один — мог все испортить. Во-первых, вызвать по связи подкрепление, а во-вторых, даже в одиночку из своего укрытия запросто запереть проход.

Маус отполз к стене и так, по краешку, принялся продвигаться вперед. Это было непросто: расстояние довольно большое, а ползти приходилось не по мягкой почве, а по жесткому, холодному цементу, стирая и разбивая колени и локти. Но Маус не думал сейчас о боли. Он думал лишь о том, чтобы кто-нибудь из этой компании не стал сейчас слишком пристально вглядываться в темноту через прибор ночного видения. Спасло, наверное, лишь то, что с этой стороны «монолитовцы» нападения не ждали.

А напрасно. Маус быстро переполз на противоположную сторону туннеля и чуть не присвистнул от неприятного удивления: теперь он действительно видел эту нишу в стене. И там пристроился не один «монолитовец» и даже не два. Там расположились еще трое. Если бы он поторопился и сразу снял тех двоих, эти ребята заняли бы надежную оборону за мешками и в нише — и путь был бы полностью перекрыт. Воспользоваться гранатометом с того расстояния было бы нереально: в туннеле бить можно только по прямой, так что его дальнобойность ограничивалась низким сводом туннеля.

Разглядывая противника в оптический прицел, Маус лихорадочно просчитывал варианты: все пули должны уйти точно в цель, и никому нельзя дать залечь в укрытие. Это была настоящая математическая задачка: дано — трое у стены, за мешками, двое — перед. Начнешь с дальних — двое у мешков успеют перелезть на другую сторону. Начнешь с тех, что ближе, — остальные трое просто рухнут на пол — и все, подавляй потом огневую точку… С этого ракурса действительно ударить бы из гранатомета — так ведь не ползти ж обратно, могут заметить нездоровое движение.

Маус решился. Коротко прикинул предстоящее движение ствола — и спустил курок. Винтарь, конечно, с глушителем, но когда рядом с тобой один за другим падают двое с прострелянными головами — нетрудно сообразить, откуда ведется огонь. Первых двоих, в нише у стены, он снял почти дуплетом, но третий успел упасть ничком и скрыться за мешками с песком. Маус продолжал огонь, уже подымаясь на ноги: двое перед мешками так и не успели уползти. Остался один, скрывшийся по ту сторону. В такой ситуации действовать можно было только решительно, почти безрассудно: Маус быстро двинулся вперед, одним глазом припав к оптике, вторым оглядывая нормальную перспективу. За мешками замаячил автомат уцелевшего — Маус выстрелил, и ствол исчез. Хорошо бы поменять магазин — но сейчас для этого не самое подходящее время. Сталкер мысленно отсчитывал патроны: в магазине их десять, пять уже потрачено. Он продвигался вперед, все быстрее. Наращивая темп, но не давая врагу высунуться, чтобы сориентироваться и открыть огонь по его открытой, как на ладони, фигуре — это было бы равносильно смерти. «Монолитовец» вынырнул снова. «Шесть…» — спуская курок, отметил Маус, — «Семь… Восемь…»

Девятую пулю он выпустил уже тогда, когда от оптики не было никакого проку: «монолитовец» вскочил у стены и открыл огонь. Очередь прошла мимо, едва не вспоров Маусу бок, но и его пуля ушла «в молоко» — дрогнула рука. Последнюю пулю нельзя было потерять понапрасну. Это как в дуэли — или ты, или тебя. Маус остановился, прицелился, собрав в кулак всю свою выдержку. Стрелять нужно было почти в упор — но руки ходили ходуном от напряжения и стресса. Все это длилось какие-то доли секунды, пока «монолитовец» опускал уведенный отдачей ствол.

Маус успел на миг раньше. Врага не спас даже бронежилет: когда с расстояния десяти шагов бьют из винтаря усиленным девятимиллиметровым патроном — у тебя нет шансов. Хоть два «бронежилета» на себя напяль.

Сталкер стоял над убитыми врагами, опустив голову. К ногам подкралась и лизнула подошвы лужица крови. Он чувствовал себя опустошенным — наверное, как тот, кому только что выжгло Выжигателем душу. Дело было не только в стрессе — такое случалось с ним и прежде. Невозможно привыкнуть к стрельбе по живым мишеням. И хуже всего — когда видишь убитого тобой в лицо.

— Ладно, — сказал сталкер, машинально меняя магазин. — Пошли быстрее, а то как бы на шум не набежали.

Остаток пути прошли почти без приключений. Если не считать двоих «монолитовцев», дежуривших у входа в подземелье. Этих действительно оказалось двое, и снять их удалось без особых проблем.

Группа наконец снова увидела небо. Если, конечно, можно радоваться небу, готовому разродиться радиоактивными осадками. Небу после выброса.

Дата добавления: 2015-07-25