Метафора 4 страница

Во втором сне птица Голиндрина приносит Гэрроу веточку и говорит, чтобы он нашел, место для гнезда.

А в третьем сне в ту ночь Гэрроу видит себя, каким он уже однажды был, будто стенает он в темном лесу, горько оплакивая потерю учителя, вот он не может вытащить из камня меч и щит, вот он приходит в ужас от вида разбуженных тигров, а вот радуется излечению ламы. В этом сне появляется знахарь, снимает с себя серебряный медальон и надевает на шею Гэрроу. И в этот момент кольцо с скарабеем бесследно растворяется. О,боги, наутро сверкающий медальон в аккурат на своем месте на шее! Что же это было? А сейчас что, сон или реальность? Он ни в чем не уверен. Гадая над значением снов, Гэрроу совсем растерялся. Порой, пробудившись от сна сознаешь, как ничтожны мучившие во сне великие проблемы, но здесь?

Он проснулся, и в этот момент кольцо со скарабеем соскользнуло с пальца, покатилось и упало, еще четче проступили контуры вырезанного давным-давно жука, в отполированной временем поверхности которого он. вдруг узнал прозрачно-голубой самоцвет — тот самый, который носил легендарный вождь. В этом промежутке времени между сновидением и полным пробуждением маленькая птичка Голиндрина защебетала, и Гэрроу показалось, что

Глава 7. Метафоры личностной организации и исполнения роли 285

это не просто щебет, она пытается что-то сообщить, только вот что.

И опять Гэрроу стал проклинать свою злую судьбу. Ничему он не выучился у учителя, испытания он не прошел, скарабей оказался просто символом, голубым самоцветом, наследием племени, птица Голиндрина — просто голосом, а сны такие непонятные!

Наваждение рассеялось, и Гэрроу с птицей отправились дальше, шли они шли, пока не повстречали слепого старца, живущего у реки.

За долгое время это был первый живой человек, и Гэрроу все ему рассказал. Старик взял руку Гэрроу и пальцами прощупал все линии на ладони, словно цыганка, внимательно разглядывающая ладонь, чтобы предсказать будущее.

«Но это же очевидно,— сказал старик,— все это время птица Голиндрина была с тобой и в лесах, и в горах. Она была твоим компасом. Она говорила с тобой на языке, который ты полностью не расслышал, а пока не расслышишь — не найдешь женщины, которую ищешь или знания, к которому стремишься. Она все вновь и вновь будет ускользать от тебя, потому что ты не умеешь видеть, не умеешь слышать. И все это оттого, что тебя не покидает мысль, что ты не в состоянии выполнить возложенные на тебя надежды племени к своему вящему удовлетворению!»

«Как, опять?» — спросил Гэрроу.

«Я не могу сказать тебе большего, но да, опять».

«А как насчет женщины, когда же она была рядом?»

Старик помолчал. «Можешь искать ее, можешь не ис
кать. Выбор за тобой». И в этот момент он вдруг все понял.
Смущенный собственной глупостью, Гэрроу ощутиж.вдруг
волнение, его охватило осознание своей былой ярости, и
понимая, что может быть сейчас потеряет свою возмож
ность выполнить надежды своих соплеменников и возро
дить славу племени, он сорвал с себя медальон, снял кольцо
и бросил все это об землю. v

- И в то же мгновение яркий свет ударил в серебряный медальон, высвечивая в нем отражение небесного образа девушки, которая превратилась снова в старого и доброго товарища — в птичку Голиндрину.

Старик сказал: «Ты правильно воспользовался своим гневом, и это позволило тебе обрести мужество увидеть то, что раньше было От тебя сокрыто». Гэрроу сбросил с себя

286 _________ _^________ К. Лэнктон, С. Лэнктон "Волшебные сказки"

путы, связывающие его в надеждами племени. Отказавшись от исполнения уготованной ему роли, он тем самым прошел последнее испытание.

«Вот ты и прошел последнее испытание, как прошел и все предыдущие»,— сказал слепой. «О чем ты говоришь?» — спросил Гэрроу. И незрячий старик объяснил ему смысл всех его поступков, где он остался верен самому себе. В явной слабости он показал силу знания самого себя, а не желаемого своего образа, порожденного легендой и ожиданием соплеменников.

«Возьми же эти дары, доставшиеся тебе по наследству от твоих предков, и воспользуйся ими праведно». Гэрроу поднял кольцо и медальон, но теперь он владел ими, а не они владели им.

Может быть девушка всегда была рядом, а Гэрроу просто не разглядел ее из-за всех этих наваждений. А может он не заслуживал этого раньше, но теперь она стояла перед ним на том самом месте, где до этого была его птичка Голиндри-на. Он протянул руку, но птичка не "прилетела привычно, к нему приблизилась девушка прелестной красоты и обняла его.

Не уверенный, не во сне ли он, он был немало смущен и озадачен этим явлением. Но и на следующий день и еще через день он не смог бы толком объяснить, откуда это с ним такая красавица, такая умная, такая родная.

И до сегодняшнего дня легенда не раскрывает этой тайны, да иначе что это была бы за легенда без тайны, а тайны всегда отличают легенды о птицах Голиндрины. Гэрроу стал мудрым вождем, добрым и хорошим человеком, который вместе с женой одолел еще немало испытаний и увидел не только своих детей, но и праправнуков.

5. Цель исполнения роли: Изменение наступает через опору на доверие, обращение за помощью и раскрытие себя.

Метафора Это история об «испытании сердца». В тот день Шэт вышел из дому, фантазируя, как всегда, о чем-то. Место действия и время — предмет особого разбирательства, каждый тут может остаться при своем мнении. Одно можно сказать точно, климат там был жаркий и было это давным-давно, техники тогда еще и в помине не было. Жил он в деревне, которую вполне можно назвать небольшим город-

Глава 7. Метафоры личностной организации и исполнения роли 287

ком, жители которого отгородились от всего на свете и в особенности от чужаков высокими стенами. И сколько себя помнил Шэт, все в деревне, и что ему нравилось, и что не очень, все находилось в пределах этих стен.

И вот однажды, возвращаясь из пустыни, он пребывал в своем обычном состоянии фантазий и иллюзий, которые так свойственны молодежи вообще. Порой совершенно не замечаешь, сколько же времени тебя не было или как далеко ты забрел. Выбираешь себе какое-нибудь направление и честно стараешься ему следовать, а потом оказывается, что^! возвращаешься откуда-то еще. Он точно знал, что возвращается оттуда, куда ушел. Может оно и так. Только вот деревня подевалась куда-то!

Стены не было. Ворот не было. Никого из знакомых не было. Все, что он помнил с детства, все, к чему давно привык и любил," ну, например фонтаны вокруг города, где он так любил возиться в детстве, все это куда-то подевалось. Доски, о которые он сдирал грязь с ботинок, исчезли. Исчезли собаки, торговцы в лавках, исчезли возможности, и даже проблемы деревни, такие восхитительные сейчас, и те куда-то подевались. А он все искал и искал, и опять искал, сомневаясь там ли он ищет, или, может, все и в самом деле куда-то пропало, и чем больше он думал, тем все более безумные мысли приходили в голову. Исчезло все, осталось только то, что было у него с собой.

Близилась ночь, в отчаянии он принялся искать местного старосту, уж тот обязательно посоветует, что делать. По пути он спрашивал о деревне всех встречных-поперечных, но все они либо не знали, либо не помнили. «Так,— подумал он,— если бы они знали, где деревня, то исчезли бы вместе с ней, а если не знают, так чего у них спрашивать».

Наконец, он добрался до старосты. Это был самый мудрый человек в округе и власти у него было не мало. Не зря же его выбрали на такой ответственный пост, подумал Шэт. И рассказал все как есть старосте. «Да, молодой человек, в подобных случаях остается только одно». Но Шэт перебил: «Что значит "в подобных случаях"? Вы имеете в виду, что встречались уже с таким?»

«Ну, не так, чтобы очень,— отвечал староста,— каждый раз это всегда по-новому. Но в общем, конечно, всегда есть что-то общее в самой сути, в сердце происходящего. И чтобы добраться до своего городка, придется тебе испытать свое

2SS

К. Лэнктон, С. Лэнктон "Волшебные сказки"

сердце. Единственный выход к сердцу проблемы— через испытание сердца. Нужно тебе вернуться к тому месту, где должен, по твоим расчетам, быть город или где он был, и задумать, начать размышлять до тех пор, пока перед тобой четыре раза не появятся четыре предмета. Знаешь, как бывает, когда стараешься что-то вспомнить. Никогда не знаешь, что придет в голову. Сознание работает само по себе и не плохо, а вот подсознание может отколоть какой-нибудь номер». Инструкции были такими: найти первые четыре вещи, которые четырежды придут в голову, и вернуться с ними к старосте.

Первое, что пришло ему в голову достаточно быстро, и четыре раза подряд, что это во-первых будут за предметы. А во-вторых, как их считать, задумавшись и размышляя? Четыре предмета, по четыре раза, это значит 16 образов. Но не по порядку же они тебе явятся. Их может быть и 13, и 3,7,14,15 раз. Как же их считать? Один может ни разу не появиться, а другой — 5 раз кряду.

Нет, одно тут точно. Из головы никак не выходит хрустальная,.такая фиолетовая хрустальная висюлька, которая крепилась или висела на красной ленточке или цепочке. Она вновь и вновь приходила ему в голову. Он остановился и стал считать, сколько раз.

И вот еще ключ, бронзовый ключ, который так и норовил вспомниться, большой такой ключ, не часто такой и найдешь. Этим ключом ни один замок еще не был открыт, это точно, да и вряд ли сыщется для него подходящий замок.

Еще, перышко; перо пришло в голову, он хранил его уже несколько лет, считал, что это перо орла. Крепкое такое-, длинное перо.

Четвертый предмет, четырежды напомнивший о себе в эту ночь размышлений, оказался свистком, который он хранил так, без всякой причины.Звук свистка ему не нравился. Это был декоративный свисток, с узорами, наверное, нужный для чего-то, а для чего — и не скажешь.

Он пошарил по карманам и нашел все четыре предмета. А на следующее утро направился опять к старосте, рассчитывая, что эти четыре предмета будут в самый раз. Вот только как ими можно найти город, друзей, все то, что он в детства помнит и любит?

Так вот, на рассвете он и отправился, еще не зная, что до города доберется всего лишь с одним предметом. Очень

Глава 7. Метафоры личностной организации и исполнения роли 289

ему было приятно от сознания, что справился со всеми инструкциями и все сделал. Чувство было такое, словно он на пути к героическому свершению.

Только вот путь предстоял неблизкий, и когда его нагнал цирковой караван, и ему предложили подвезти, Шэт принял предложение с большим энтузиазмом. Единственное свободное место оказалось в пустой неиспользуемой клетке — он устроился в ней. £араван. все ехал и ехал, и Шэт незаметно для себя заснул. А когда проснулся, должно быть, наступил уже следующий день. Цирковой караван уехал давным-давно, а он остался в клетке. Дверца оказалась закрытой, он и тряс ее, и тянул, и давил. Она трещала, скрипела, но не поддавалась. Он закричал: «Эй, кто-нибудь»,— но рядом конечно же никого не было. Что происходит, он еще не совсем понял, но цирк, вероятно, все-таки уехал. Животных было не слышно, и никто не отозвался на его крик.

Что же ему теперь делать? С дверцей он поделать ничего не мог, как ни старался. Первое, о чем подумалось: «Меня обвели вокруг пальца. И ограбили, наверное,— хотя нет, все его сокровища оказались при нем: ключ, хрустальная подвеска, свисток и перо — все на месте. Ага, они специально меня заманили сюда, да нет же, вроде, я сам сюда попал. А может они как-то связаны с исчезновением моей деревни». Он задумался.

Нет, скорее всего, нет. Может, дверца случайно захлопнулась, может, они и не знают, что я тут остался. И тут он вдруг понял, что в руке сжимает ключ. И хотя это был один из предметов его размышлений и должен был быть использован для спасения его деревни, он сунул его в замочную скважину и только потом подумал.

Вот те на, замок дверцы открылся, но ключ безнадежно застрял. Пришлось оставить ключ и поспешить к старосте, ведь он не знал, сколько было потеряно времени.

Торопился он как только мог. Приближалась ночь, с темнотой из, казалось, безжизненной пустыни стали доноситься какие-то звуки. Звуки сливались в рев зверей, которые все ближе и ближе подбирались к нему. А может, это он к ним приближается. Как бы то ни было, очень, знаете ли, неприятно оказаться одному-одиношенки в пустыне, да еще ночью, да хоть бы палка была.

10 Волшебные сказки

290

К. Лэнктон, С. Лэнктон "Волшебные сказки"

Можно свистнуть — и они разбегутся. Не помогает. Совершенно понятно, подумал он, они подкрадываются ко мне, чтобы напасть и съесть. Оружия у меня никакого. Остается — погибнуть в расцвете лет.

А может, это какие-нибудь бешеные звери. Он побежит,
на долго его не хватит, нет, так он еще скорее пойдет им на
ужин. Вот положеньице, и не посопротивляешься, и не убе
жишь. >

Стоять, что ли, на месте и вот так запросто себя отдать? Может покричать. Вдруг кто-нибудь придет. И он заорал изо всех сил — звери еще приблизились. Голос от страха будто прилип куда-то там и застрял в горле. Так бывает в страшных снах, когда четко соображаешь, а закричать не можешь. В отчаянии он вытащил из кармана свисток, приставил его к губам и дунул в него с такой силой — в этот малюсенький, крохотный свисточек,— что тот издал душераздирающий вопль, взвыл, разорвал ночь. Свист был таким громким, что Шэту сразу вспомнилось, почему он так не любил этот свисток. Наступила мертвая тишина. Свистеть он больше не мог — свисток не работал, он так свистел, что высвистел все внутренности свистка. Свисток развалился и упал — и это было единственным звуком в гробовой тишине, никаких зверей и духа не было. Что ж, и тишина порой очень даже приятна.

И Шэт пошел дальше, осталось у него теперь всего лишь два предмета. Да, если уж дело дойдет до испытаний его сердца и без предметов не обойтись,— тогда он точно влип. Предметов-то всего два, какие тут могут быть испытания. Но выбора у него не было, и он. зашагал дальше. И вот, наконец, он добрался до ворот города, в котором ждал его староста, но тут с ним опять приключилась неприятная история, еще больше осложнившая его и без того никудышное положение.

У ворот стояло огромное чудище, такие обычно являются героями мифов и сказок, где люди называют их драконами или циклопами, хотя это вполне нормальные животные, разве что очень-очень большие. Может, это был вообще медведь, просто животные формы тогда еще не умели классифицировать, а чудище было такое, что так и тянуло ко всякого рода преувеличениям.

Главное, чтобы сознание дало толчок, а уж подсознание столько страха напустит! В общем, известно одно,— живо-

/. •

Глава 7. Метафоры личностной организации и исполнения роли 291

тное таких размеров, с такими огромными клыками разорвет любого в два счета. Что оставалось делать Шэту, он стоял себе и соображал, колдовать он не умеет, заклинать или приручать зверей тоже не умеет — зверь приблизил к нему свою страшную морду,— а может он и не страшный вовсе и не собирается причинить мне никакого вреда. И совсем он не опасный, особенно, когда спит. Если не будить его, так и вреда никакого не будет.

Он вынул перо и стал гладить им и по шее, и по лапам, разглаживая шерсть чудища своим мягким перышком. Минут пять или шесть ласкал он зверя, пока тот не зевнул смачно и не свернулся, сонно посапывая. Только вот перышко так и осталось за^катым в складках его толстой шкуры.

А Шэт проскользнул тем временем в ворота, горько вздыхая, что еще один шаг — и еще одна жертва. И что вообще чувствительней, свершение или потеря? Как тут не вздохнуть?

И он вытащил единственную свою реликвию — хрустальную подвеску,— первом предмете, о котором он тогда подумал, и теперь единственным оставшимся. В гранях хрусталя отразилось его лицо, он увидел лицо печального и расстроенного человека. Говорят, в раздумьях или в медитации кристаллы никогда не вызывают и не обостряют печаль и страдания. Но в гранях его подвески лицо было исполнено страданий, боли, разочарований всех видов и мастей, в особенности боли от лично пережитых потерь, ощущения своих неудач и собственной несостоятельности. Он надеялся стать героем, а добился лишь одного — превратился в человека, которому самому теперь требуется помощь, который все меньше и меньше способен на что-то путное.

Вот и дом старосты, дверь отворилась, и появился староста: «А, Шэт, очень кстати. А что твое путешествие?» И Шэт начал рассказывать, что сделал почти все, что от него требовалось, и четыре предмета у него было, а теперь все пропало.

«Я не смог быть смелым, я ничего не сумел и не помог по-настоящему никому. В 12 гранях я видел отражение моего лица, и 12 раз я увидел, какой я на самом деле. И отчаяние мое лишь умножилось в эти 12 раз. Я подвел вас,

10*

292 ___________________ К. Лэнктон, С. Лэнктон "Волшебные сказки"

попусту растратив ваш совет. И не на что мне больше рассчитывать и надеяться». И он заплакал, горько-горько заплакал.

«Шэт,— сказал.староста,— не так уж все и плохо, мой мальчик, ты выполнил все как надо. Это и было испытанием твоего сердца. Ты оказался запертым в клетке, но отбросил мысль, что заперли тебя по злому умыслу. Ты доказал великодушие своего сердца, прислушавшись к нему, не допустив и тени подозрений в чьей-то злонамеренности. И воспользовался первым предметом, хотя не должен был, и это еще доказательство твоей отваги.

В пустыне тебя окружили свирепые волки, не было у тебя никакой надежды на спасение. Никого не пришел бы тебе на помощь, но ты сделал все, что мог в тот момент, дунул изо всех сил в свисток, и вновь победила вера и надежда твоего сердца.

А у ворот ты мог бы спастись от страшного чудища, убежав от него, но вместо этого ласками ты усыпил его, доброе и настойчивое, целеустремленное сердце вновь взяло верх.

И последние три мили ты шел сюда, видя отражение своего лица в кристалле, ты узнал и признал истину о себе, а это не каждому по плечу. И этим ты доказал чистоту и искренность своего сердца.

Задания мои оказались испытаниями, которые нельзя было пройти, просто воспользовавашись какими-то предметами, эти испытания можно было преодолеть лишь сердцем. Сердце у тебя должно быть прощающим и великодушным, а не подозрительным. Сердце твое должно было верить и надеяться, а не сомневаться. И ты сам теперь знаешь, что и с открытыми глазами можно не видеть, заблуждаться, желаемое принимать за действительное. Разум твой очистился, взгляд твой прояснился, и сейчас ты оглянешься и увидишь деревню свою там, где она и была все это время, скрытая от тебя твоими же иллюзиями и заблуждениями».

И Шэт оглянулся.

ГЛАВА 8~

Дата добавления: 2015-07-25