Развязка

- Вот и всё готово. Арбуз, что надо. Сашко, разрезай.

За столом с нехитрой закуской и возвышающимся по средине арбузом наша троица. Юрий разливает портвейн, и над столом дружно сходятся два стакана и алюминиевая кружка. Ребята опорожняют посуду, а я ещё раздумываю, пить не хочется, но сегодня среда, сегодня танцы, а там может быть…За первым тостом следует второй, третий.... Вино развязывает языки.

- Как твои дела, Серёжа?

Поднимаю глаза, встречаю заинтересованный Юркин взгляд, пробую поделиться наболевшим:

- Знаешь, Юра, я и сам не разберусь. Творится что-то непонятное. Всё было хорошо и вдруг письмо, как ушат холодной воды,

Юрка внимательно слушает, не отводя взгляда. Сашко откинулся на койке, смотрит куда-то в сторону, но тоже внимательно слушает, хотя я уже делился с ним своими неувязками.

- Ты что, дома только одно письмо от неё получил?

- Одно, через две недели после того, что пришло в Жигулёвск и так обрадовало меня.

- Да, ты тогда весь цвёл, - бросил реплику Сашко.

- Эти два письма так разительно отличались друг от друга, что трудно было что-либо понять. Прочитав первое, можно было смело предположить, что она уже готова выйти за меня замуж, а во втором она, словно наотмашь, рубила все концы, но, тем не менее, я не поверил, что это конец, и написал ей.

- А на что ты рассчитывал? - спросил Сашко.

- На здравый смысл. У меня за период нашего общения сложилось впечатление, что при всей эмоциональности у Ксении здравый смысл, если и не преобладает над чувственностью, то, по крайней мере, уравновешивается с ней. А это шанс для меня при её выборе между мной и кем-то ещё. Конечно, выбор может быть и не в мою пользу.

- Что и получилось, - подбил итог Сашко.

- А что ты сразу к ней не пошёл, как приехал?

- Трудно объяснить. Пока устроился, уже начались танцы, думал она там. Да и комнаты её я не знал, надо было спрашивать у девчонок, а афишироваться не хотелось. Когда же на танцах услышал про кореша, разозлился страшно, а после встречи на следующий день голова пошла кругом. Я же растерялся, когда её с Машей увидел, а пока ширился, они уже смотались. Может быть, обиделась, что не сразу подошёл, или узнала, что приехал накануне и не захотел зайти.

- Да струсила она, испугалась! - рубанул рукой Сашко.

- Н-да… - протянул что-то невнятное Юрий и уже более решительно, добавил: - Нет, ты иди прямо к ней, скажи, мол, надо перетолковать, и без всяких!

- Конечно надо, но как? Идти прямо к ней, не хочу. Да и она может увильнуть от разговора под тем или иным предлогом, а это унизительно. Разговор всё равно состоится, но хотелось бы, чтобы это произошло быстрее, но как-то иначе. Если сегодня встречу на танцах и представится возможность, переговорю. А поступила она гадко, хотя в то же время никак не пойму, она же дважды говорила мне, что готова выйти за меня замуж.

- Вот тебе и ещё одно объяснение, почему у вас всё расстроилось, - резюмировал Сашко.

- Что ты имеешь в виду?

- Что, что… То, что она тебе так говорила, надо было и понимать буквально, а ты рот раззявил, а надо было в ЗАГС тащить. Ты, видимо, в тот момент не прореагировал должным образом, а вернее всего прореагировал, но не так, как она ожидала, вот тебе и результат. В общем оба вы с чайниками.

Я обернулся к Юрию.

- Неужели и ты кончил?

- Пока нет, но дело идёт к этому. Я же как чувствовал тогда в Жигулёвске! Приезжаю в Саратов, захожу к ней. Замечаю, что Лидия что-то жмётся. Спрашиваю: «В чём дело?» - а она поломалась, а потом говорит, что познакомилась с парнем, когда ездила по турпутёвке в Болгарию. Он вместе с ней был в группе. Говорит, влюбился в неё по уши, признался и предложил жениться. Я выслушал и говорю: «Кончай это дело, я об этом кореше не знал, и знать не хочу», - после того вроде бы всё наладилось. Уехал домой, а она здесь, оказывается, снова начала с ним ходить. Оправдывается, мол, он за ней по пятам ходит. Пришлось ещё раз поговорить серьёзно.

- Он что, тоже из педагогического?

- Нет, в том-то и дело. Работает на ламповом заводе технологом, а фамилии она не говорит.

Я вспомнил, как год назад, после ссоры с Юрием, Лида познакомилась на танцах с каким-то пареньком и стала встречаться с ним. Узнав об этом, Юрка на очередных танцах отыскал нового ухажёра, потребовал у него Лидин гардеробный номерок и «попросил» не мешаться. После этого случая отношения с Лидой снова наладились, и дело шло к свадьбе, о которой уже во всю говорили в группе, и вот «новый расклад».

- А как же сейчас? - спросил я.

- Да вроде бы ничего, а в общем-то, полная неопределённость. И со мной хочет ходить, и его бросать не думает.

- Но ведь так нельзя!

- Да я и сам так же думаю, но как это разрешить?

- Оба вы влипли, - снова вмешивается Сашко, - хватит базарить, пошли на танцы.

Начинаем собираться. Пока переодеваюсь, Юрка снова переводит разговор на Ксению.

- Тебе тоже надо разрешать свои дела, не затягивая.

- Да я понимаю, переговорить надо, но как?

- Может перетолковать с тем пацаном?

- А что толку? Он же здесь не при чём. Если бы она не захотела сама, его бы не было, - и ожесточённо добавляю: - Чёрт возьми! Настроение такое, так бы и врезал кому-нибудь!

- Подожди, вот выйдем на улицу, я тебе очки сшибу, и весь пыл сойдёт, - незлобиво подшучивает Сашко.

Затягиваем галстуки, одеваем пиджаки. Сашко, как всегда, напоследок обмахивает себя щёткой. Гасим свет, выходим. На улице морозно. Холод проникает под костюм, холодит рубашку. Поёживаясь, поднимаем воротники пиджаков, поглубже засовываем руки в карманы брюк, прячем головы в поднятые плечи, убыстряем шаг. Чуть подзахмелевшие, вваливаемся в танцзал. Сегодня здесь на редкость просторно. Ни Ксении, ни её подруг в зале нет. Перебрасываемся шутками со знакомыми и незнакомыми девчонками. Приглашаем, танцуем.

Где-то около десяти, или чуть пораньше, я ушёл с танцев, оставив в неведении Ёлку, с которой протанцевал чуть ли не весь вечер. Без всякой цели вышел на улицу. Ветра уже не было, падал редкий снежок. Не обращая внимания на холод, иду по аллее. Справа чёрной громадиной нависает пятый корпус института, а слева через ветки деревьев пробиваются весёлые огоньки окон нового общежития. Чуть поколебавшись, сворачиваю туда, и уже через пять минут улыбаюсь в дверях сто восьмидесятой. Девочки искренне обрадовались моему приходу. Пожаловались на скуку.

- А почему не пришли на танцы?

- Так надо же собираться, вот если бы здесь кто организовал! Ты говорил, что привёз новые пластинки, может, принесёшь? - предлагает Нина.

- Не за многим дело, несите проигрыватель,- отзываюсь я и оперативно сматываюсь за пластинками.

Не прошло и получаса, как веселье было в полном разгаре. Настроение поднялось, да и не могло быть иначе в обществе этих хохотушек. Зашли девчата из соседней комнаты, пришлось сдвинуть кровати, чтобы прибавить места для танцев.

Ксения появилась примерно через час, как-то вдруг возникнув в дверном проёме с вызывающим блеском в глазах и с ярко накрашенными губами. Безусловно, я ждал её, неоднократно выходил в коридор, и, тем не менее, её появление для меня оказалось полной неожиданностью. Я успел заметить, как Нина с Любашей многозначительно переглянулись.

- Привет всем, - бросила Ксения с порога и прошла в комнату, - ваша музыка слышна по всему этажу, трудно пройти мимо, - подошла ко мне.

- Здравствуй, Серёжа.

- Здравствуй, Ксюша. А я думал, что ты избегаешь меня.

- Как видишь, пришла.

- И на том спасибо, нам давно следует поговорить. Может, пройдём?

- Пошли.

Шёл двенадцатый час ночи, когда мы зашли в нашу, точнее, теперь уже не нашу, гладилочку. Встали у окна.

- Может быть, ты объяснишь мне, что произошло? Почему ты так изменилась? Чем было вызвано твоё последнее письмо?

- А что объяснять? Нам давно следовало расстаться. Вот я и решила это сделать.

- Мы с тобой только и делаем, что расстаемся, чуть ли не с первых дней нашего знакомства, но чем больше мы об этом говорим, тем дальше и глубже заходят наши отношения и создают благоприятную почву для дальнейшего сближения.

- Но я не хотела этого.

- Не надо лукавить, Ксюша. Кого ты обманываешь? Себя или меня? Или обеих сразу?!

Гнев, вперемежку с болью, переполнил меня, я сжал её плечи и рывком притянул к себе. Опомнился, только когда услышал:

- Отпусти, мне больно.

Я разжал пальцы, но она не отстранилась, а лишь подняла голову, её взгляд, словно сверлил, словно спрашивал о чём-то. Её лицо было так близко! Тёмные зрачки глаз, вздёрнутый носик, пухлые губки - всё рядом! Голова пошла кругом, и я не смог сдержаться, снова обнял её и стал целовать взахлёб эти сумасшедшие глаза, пухленькие щёчки, бархатистые бугорки губ. Она, не менее пылко, отвечала мне. Сколько это продолжалось, я не знаю, только вдруг я представил себе, что, может быть, ещё час или два назад, она точно так же целовалась с Новичковым, своим новым воздыхателем, о котором мне говорили ребята, и меня словно откинуло от неё. Ксения почувствовала это, а может быть, и подумала о том же, и как бы сжалась в комок. Мы продолжали стоять лицом к лицу, постепенно приходя в себя. Еле сдерживаясь от переполнившей сознание обиды на Ксению, пытаюсь разобраться в совершенно непонятных для меня метаморфозах наших отношений:

- Как ты могла так поступить? Ты же собиралась за меня замуж! Разве ты об этом не говорила?

- Говорила, что могла бы выйти за тебя замуж, а о том, что выйду, не говорила.

- А что это меняет? Разве это решение не от тебя зависит?

- От меня. Вот я и решила всё закончить.

- Но ты не ответила, почему?

- Ты вёл себя и поступал, как эгоист.

- А себя к какому разряду ты относишь? Допустим, добиваясь и удерживая тебя, я думал о себе, а ты, когда заводила новый «роман», обо мне думала? Каково было мне услышать от других в первый же день своего приезда, что у меня появилась «замена»? Ты что, действительно, удержаться не можешь и дня, чтобы рядом не было очередного воздыхателя?

Ксения отодвинулась от меня, прижалась спиной к подоконнику.

- Ты хочешь обидеть меня? Я понимаю, что тебе больно и обидно, и ты хочешь, чтобы было больно и мне. Но какой ответ ты ждёшь от меня? Ведь чтобы я не ответила, это всё равно не будет ответом, поскольку тебе ответ и не нужен, ибо ты не задаёшь вопрос, ты утверждаешь это. А ты не допускаешь, что я, как всякая девушка, просто хочу сделать свой выбор. Или мне это запрещено?

- Неужели так трудно было дождаться моего приезда, всё разрешить, а уж потом пускаться «во все тяжкие»?

- А что бы изменилось?

- По крайней мере, это было бы порядочней и честней. И потом, со времени твоего последнего письма прошёл всего месяц! А ты словно боялась не успеть, едва приехав в Саратов, стала встречаться с Новичковым.

- Это что, девочки тебе доложили?

- Причём тут девочки! И без них было, кому и что сказать! Ты поступила подло по отношению ко мне.

- Думай, как хочешь, но поверь, на это были свои причины. Я не хочу с тобой ссориться, давай закончим этот разговор и останемся друзьями. Ты же хотел этого!

- Да, не спорю, я говорил об этом, но тот разговор был от безысходности. Я же в то время любыми способами хотел удержать тебя! Теперь же ты предлагаешь остаться друзьями после всего, что было между нами?! Ты хоть сама-то веришь в это? Ты даже усомнилась в моей порядочности!

- Я так не думала. Ты просто меня неправильно понял.

- Но ты же написала «если ты будешь честным человеком».

- А ты замени слово «будешь» на слово «останешься», и всё встанет на свои места. Я писала о том, что от этого зависит твоё будущее.

- Со своим будущим я, как-нибудь, разберусь сам, а вот что мне делать со своим настоящим? - Ксения ничего не ответила, продолжая стоять спиной к окну, лишь отвернула голову в сторону. Не дождавшись ответа, я продолжил: - Сейчас я не скажу, что ты когда-нибудь пожалеешь о том, что между нами всё так закончилось, или, как я выразился: «Когда тебе будет плохо, ты вспомнишь обо мне, но будет поздно». Тогда в ответ ты заметила, что я третий, кто говорит тебе так, чем я был несколько обескуражен. Сейчас я не скажу тебе ничего подобного. Сожалеть о прошлом - это удел слабых. Я прекрасно понимаю, что между нами всё кончено, и не буду надоедать тебе своим присутствием. Я бы и сегодня не пришёл к тебе выяснять отношения, если бы ты сама не зашла к девчатам.

- Я поняла это, потому и пришла.

- Не хочу лукавить, мне тяжело осознавать, что я окончательно тебя теряю, а наличие «двойника» бьёт по самолюбию. Скажи, ты могла бы выполнить хотя бы одну мою просьбу?

Заинтересованный взгляд в мою сторону.

- Какую?

- Прекрати ходить с Новичковым.

Ксения не ответила, лишь отрицательно покачала головой.

- Нет? Значит, ты хочешь, чтобы и с ним повторилось то же самое? Ты же его не любишь! Или в течение месяца твоя любовь вспыхнула, как взрыв сверхновой звезды? Хотя о чём я прошу?! Я же совершенно не подумал, что в этом случае тебе снова придётся кого-то искать и тратить время, чтобы влюблять в себя! Ты оказалась хуже, чем я думал.

- Ты тоже. Ты злой и недобрый.

- Ты научила меня быть таким.

Наш разговор был то сумбурным, то, более-менее, спокойным, но чаще резким и обидным. Я так долго ждал его и так много на него возлагал надежд, что, когда он произошёл, в душе осталась только одна горечь. Ксюша не была искренней и явно что-то не договаривала.

Шёл второй час ночи, когда я проходил мимо заспанной вахтёрши, с удивлением посмотревшей, как я открываю дверь на улицу. Видимо, она хотела спросить, куда же я так поздно, но промолчала, обратив внимание на мой обозлённый вид. Вахтёрши нового общежития до сих пор считали нас проживающими в нём, а мы с Сашко не спешили их разуверить.

.

Только что закончились занятия. Сидим с Сашко в столовке, заканчиваем трапезу. Юрка уже убежал по каким-то делам. Сашко отодвигает тарелку.

- Давай не томи, рассказывай. А то я смотрю ты, как на иголках, и на лекциях был какой-то сам не свой.

Сашко верно подметил моё состояние. Ребята уснули, не дождавшись меня, а утром мы все проспали и едва успели на второй час лекций. Пока шли в институт, Юрка поинтересовался, удалось ли мне встретиться с Ксенией. Я подтвердил, но переговорить так и не удалось, и я весь извёлся, вспоминая до мелочей нашу встречу с Ксенией. Ночью долго не мог уснуть, да и на лекциях, по сути, не слышал, что говорили преподаватели.

И вот сейчас всё то, о чём думал, вновь предстало перед глазами. Я посмотрел на Сашко, в раздумье ответил:

- Да всё произошло так, как и предполагали.

- Что же ты решил?

- А что решать? Она всё за меня решила!

- И что собираешься делать?

- Ничего. Конец, так конец. Не хочу унижаться.

- А в чём же всё-таки причина?

- Да не сказала она толком ничего! Одно талдонит - я решила, что так будет лучше для нас обеих.

- Ты-то как сам считаешь?

- Думаю, что она права.

Сашко мотнул головой, хмыкнул, словно удивляясь чему-то, что не укладывалось в его сознании, и с чем он был, явно, не согласен, но дискуссировать не стал. Помолчал, взглянул на меня, улыбнулся и спросил:

- Ты хоть поцеловался с ней на прощание?

- Ты знаешь, Сашок, самое удивительное, что мы с ней целовались, как после долгой разлуки, неистово целовались. Казалось, что предложи я ей в эти минуты пойти в загс, и она согласится. А потом представил себе, что она вот так же, может быть час или два назад, целовалась с Новичковым, и как отрезвел. А она, видимо, почувствовав это, тоже ушла в себя, а я тут, вгорячах, ещё и наговорил ей всякой всячины.

- Так, может быть, всё ещё поправимо?

- Нет-нет. Не верю я в это, да и сподличала она.

- Ну, тогда и не дёргайся. Возьми себя в руки, и виду не показывай, что тебе тошно, а то у тебя все переживания на лице.

Безусловно, Сашко был прав. Я предполагал, что её решение завести новый «роман» было и от обиды, и от боязни. От обиды, что я не заехал, что не засыпал её письмами, чтобы вытеснить из её сознания все сомнения и беспокойство. И от боязни, что если не создать какой-то реальной преграды между нами в «форме третьего лица», что, безусловно, обидит меня, то всё может повториться снова, и кто знает, как далеко это зайдёт. Но это только мои предположения. Возможно, правда в словах Вали Харитоновой, когда она говорила, что я не тот человек, который нужен Ксении. Поняла это и Ксения, сделав свой выбор.

А может быть, я сам загубил то, что следовало кропотливо и бережно пестовать и выращивать? Не зря же она говорила неоднократно: «Я могла бы выйти за тебя замуж»! А вот как обстояли дела на самом деле - это знала только сама Ксюша, но она этим со мной так и не поделилась.

Было ли это любовью? Безусловно, было. Только мы её всё время загоняли в угол своим не адекватным поведением, каждый по-своему: я - своей несдержанностью, Ксения - своими сомнениями. Я знал, что буду несчастлив, если скажу ей, что не люблю её. Да и будет ли это правдой? Хранить же в себе эту любовь, было бы величайшей мукой - да и зачем?

Так прошло наше последнее свидание. Потом были мимолётные встречи, которых было трудно избежать, мы же учились в одном институте, и у нас было много общих знакомых, но я вырвал её из сердца, хотя удалось мне это далеко не сразу и с большим трудом. Вырвал, хотя помнил, что она есть.

Что же касается реальной близости, то ближе всех к цели я был у неё в комнате, когда лежал с ней в одной постели. Мне нужно было просто сказать, что я хочу её, и её ответ, или даже молчание, что после этих слов можно расценивать как согласие, многое поставило бы по-другому. А если бы я ещё и признался, что всё это для меня в первый раз, то только бы выиграл от этого. Но я, просто, не догадался об этом, да и не думал я в то время, что об этом можно было вот так сказать. Хотя и такой разворот событий мог и не означать положительных изменений наших отношений в дальнейшем.

Дата добавления: 2015-07-16