Глава 5. Предмет доказывания

Состав фактов, образующих предмет доказывания, определяется на основе гипотезы нормы материального права, подлежащей применению в том или другом конкретном случае. Этот круг фактов с соблюдением предусмотренных в законе условий может быть видоизменен, в частности, уменьшен: 1) при изменении юридической оценки исследуемых судом фактов; 2) при распорядительных действиях сторон в гражданском процессе; 3) в силу требований принципа процессуальной экономии гражданского процесса.

В главе подвергаются критике некоторые выдвинутые в литературе классификации фактов, входящих в предмет доказывания: 1) общие предпосылки права и факты, специфически правообразующие; 2) правообразующие, правоизменяющие, правопогашающие и правопрепятствующие факты; 3) факты правообразующие, факты легитимации и факты повода к иску.

Представляется, что определенную теоретическую и практическую значимость в процессуальном отношении имеет деление фактов, входящих в предмет доказывания, на: 1) положительные и отрицательные; 2) факты-явления и факты-состояния; 3) факты, служащие основанием возникновения юридических последствий, и факты, служащие основанием дифференциации этих последствий.

Положительный факт — это существующее в объективной действительности (в прошлом или настоящем) определенное явление или состояние. Отрицательный факт, наоборот, есть отсутствие в определенное время и в определенном месте того или иного явления или состояния, которые вообще-то могут существовать в объективной действительности. Отрицательные факты по общему правилу доказывать труднее, чем положительные, что важно при решении вопроса, от которой, например, стороны в гражданском процессе следует истребовать доказательства искомого факта.

Факты-состояния в силу их длящегося характера могут быть предметом непосредственного познания, каковое при прочих равных условиях предпочтительнее познания опосредствованного.

Факты, служащие основанием возникновения юридических последствий, являются обязательной составной частью предмета доказывания; факты, служащие основанием дифференциации юридических последствий, — факультативной: они относятся к предмету доказывания только в случаях, прямо предусмотренных законом (например, обстоятельства, характеризующие личность участника дела). В силу принципа процессуальной экономии доказывание первой группы фактов должно предшествовать доказыванию оснований дифференциации юридических последствий.

Применение советского закона носит творческий характер, поэтому при применении закона должны учитываться конкретные обстоятельства дела, которые наряду с юридическими фактами, предусмотренными в гипотезе нормы, также относятся к предмету доказывания.

Под конкретными обстоятельствами дела, подлежащими учету при применении закона и являющимися поэтому предметом доказывания, следует понимать не любые индивидуальные особенности дел, а лишь те из них, которые не будучи прямо предусмотренными в гипотезе нормы в качестве юридических фактов, имеют юридическое значение, которое согласно закону непосредственно определяется правоприменяющими органами.

К конкретным обстоятельствам дела, прежде всего, относятся такие обстоятельства, которые имеют юридическое значение в связи с тем, что подпадают под общую характеристику, указанную в норме с относительно определенной гипотезой (невозможность совместного проживания как основание выселения, невозможность сохранения семьи как основание развода и т. п.).

Процесс применения такой нормы в отличие от нормы с абсолютно определенной гипотезой проходит не две, а три стадии: 1) установление фактов (единичного или совокупности), которые могут иметь юридическое значение (например, причины пропуска срока исковой давности); 2) фактическая оценка установленных обстоятельств (например, вывод об уважительности причин); 3) юридический вывод (о восстановлении пропущенного срока). При применении нормы с абсолютно определенной гипотезой второй этап отсутствует.

Относительно определенный характер может иметь и второй элемент юридической нормы — юридические последствия (диспозиция или санкция). Такие нормы предоставляют правоприменяющему органу возможность выбора нескольких вариантов поведения, но с тем, чтобы применение нормы отвечало той цели, для которой она предназначена. В силу этого имеют юридическое значение и являются предметом доказывания все те конкретные обстоятельства дела, которые свидетельствуют в пользу или против целесообразности выбора того или другого варианта поведения из нескольких возможных. Например, в силу относительно определенного характера диспозиции п. «ж» ст. 47 КЗоТ РСФСР юридически значимыми будут те конкретные обстоятельства дела, которые означают наличие или отсутствие производственной необходимости в увольнении заболевшего работника, в частности, невозможность замены его другим работником, и наоборот — наличие такой возможности или временное сокращение работ по должности заболевшего работника.

При разрешении конкретных дел могут встретиться случаи, когда те или иные обстоятельства дела, не указанные в гипотезе нормы в качестве юридических фактов, должны считаться таковыми по смыслу нормы путем ограничительного или расширительного толкования закона или в силу допускаемой законом возможности применения аналогии закона или права. Подобные факты также относятся к предмету доказывания.

Не подлежат доказыванию факты общеизвестные и преюдициально установленные. Это справедливо как для гражданского, так и для уголовного процесса. Нельзя согласиться с мнением, что «нельзя указать каких-либо фактических обстоятельств данного конкретного дела (выделено автором), которые в силу общеизвестности не надо было бы доказывать» (М.С. Строгович). Таковыми, например, могут быть некоторые квалифицирующие признаки состава преступления: время совершения деяния (ст. 233 УК РСФСР), место совершения деяния (ст. 198 УК РСФСР и др.).

Общеизвестность факта может констатироваться при наличии двух условий: 1) объективного — известность факта широкому кругу лиц; 2) субъективного — известность факта всем членам суда. Признание факта общеизвестным при наличии одного объективного признака противоречило бы принципу оценки доказательств по внутреннему убеждению судей; при наличии одного субъективного признака — знания факта судьями исключало бы процесс познания данного факта из-под контроля участников дела.

Факты, известные широкому кругу лиц, в том числе, например, членам вышестоящего суда, могут быть признаны общеизвестными не только судом первой инстанции, но и судами, рассматривающими дело в кассационном порядке либо в порядке надзора.

Преюдициальность означает обязательность установленных вступившим в законную силу постановлением суда выводов о фактах для всех других судебных и внесудебных органов и общественных организаций при познании данных фактов.

Нельзя, на наш взгляд, согласиться с мнением, что в области уголовного судопроизводства вместо преюдициальности действует презумпция истинности судебного приговора, которая может быть оспорена в особом порядке. Закон каких-либо оснований для такого различного решения одного и того же вопроса для области уголовного и гражданского процесса не дает. Не оправдано оно и по теоретическим соображениям.

В основе любой презумпции лежит вероятность, поэтому советское процессуальное право не знает неопровержимых презумпций. Говорить же о презумпции истинности судебного приговора, т. е. о вероятности содержащихся там выводов о фактах, значит вступать в противоречие с принципом объективной истины и с задачами советского правосудия, требующими, чтобы судебные постановления в принципе покоились на достоверности, а не на вероятности.

В отличие от всех известных советскому процессуальному праву презумпций «презумпция истинности судебного приговора» не регулирует распределение обязанностей по доказыванию между участниками дела, не допускает, а запрещает суду производить проверку преюдициально установленных фактов.

В основе преюдициальности лежат принципы объективной истины и процессуальной экономии в их взаимодействии. В силу одинаковых в сущности процессуальных условий установления истины по уголовным и по гражданским делам преюдициальная зависимость существует не только между двумя приговорами или двумя решениями, но и между приговором и решением или, точнее, между любыми постановлениями суда, вступившими в законную силу.

Поскольку предметом доказывания служат только факты, но не правоотношения, то с объективной стороны преюдициальность распространяется только на факты. Преюдициальное значение могут иметь только юридические факты материально-правового значения, но не доказательственные факты и не факты процессуального значения.

Как было отмечено, все факты «не в пользу» подсудимого должны быть установлены только достоверно. По гражданским же делам существенные для дела факты при определенных условиях могут устанавливаться на основе вероятности. Ввиду этого такие факты, если они идут во вред интересам подсудимого, в уголовном процессе преюдициального значения не имеют.

Предметом преюдиции не могут являться факты-состояния, существовавшие в момент познания их судом; такие факты после их установления могут существенно измениться.

Действие преюдиции ограничено и субъективными пределами. Если юридически заинтересованное лицо не было привлечено к участию в деле, при разрешении которого суд установил факты, значимые с точки зрения интересов такого не участвовавшего в деле лица, то эти факты не могут иметь для него преюдициального значения. Указанное правило в виде исключения не распространяется на лиц, которые являются потерпевшими от преступления или несущими материальную ответственность за действия подсудимого. Преюдициальность приговора распространяется на этих лиц независимо от их участия в уголовном процессе в качестве гражданского истца либо гражданского ответчика (ч. 3 ст. 55 ГПК РСФСР).

В литературе недостаточно выяснен вопрос о преюдициальном значении для суда постановлений несудебных органов. Представляется, что такие постановления преюдициального значения для суда иметь не могут. Советское процессуальное право не предусматривает случаев предсудимости, т. е. когда бы задача суда была бы ограничена только определением правовых последствий фактов, само же установление фактов относилось бы к компетенции каких-либо других несудебных органов. И если бы такие случаи были, это означало бы, что акт органа, на основе которого суд определял бы юридические последствия установленных в таком акте фактов, играл бы роль предустановленного доказательства, которое суд не вправе был бы проверять. Между тем процессуальное законодательство устанавливает противоположное правило: «Никакие доказательства не имеют для суда заранее установленной силы».

Неизбежным следствием появления такого «предустановленного» доказательства явилась бы возможность нарушения принципа оценки доказательств по внутреннему убеждению судей, ибо суд обязан был бы считать за истину суждение административного или иного органа о фактах, хотя бы, по мнению суда, это суждение истиной не являлось. Другим последствием явилось бы нарушение принципа независимости судей и подчинения их только закону, ибо суд стал бы обязанным подчиняться административным или иным органам.

Закон относит к компетенции административных органов установление определенных фактов и определение их юридических последствий. Однако, если с такими фактами могут быть связаны и юридические последствия, определяемые судом, и в силу этого такие дела попадают в орбиту судебного исследования, то установленные административным или иным органом факты для суда преюдициального значения иметь не могут.

Как быть, если преюдициально установленный факт, ставший предметом другого судебного разбирательства, по внутреннему убеждению судей, возникшему на основе материалов, попавших в орбиту вторичного судебного исследования, установлен был ранее ошибочно?

Одни юристы решают этот вопрос в пользу внутреннего убеждения и против преюдициальности (М.С. Строгович), другие, наоборот, жертвуют внутренним убеждением в пользу преюдициальности. Первое решение не согласуется с законом и аннулирует практическое значение преюдиции; второе решение ведет к нарушению правила оценки доказательств по внутреннему убеждению судей.

В рамках действующего законодательства возможно лишь одно решение, свободное от недостатков первого и второго предложения и одновременно отвечающее принципу процессуальной экономии, это — вынесение представления в адрес уполномоченных органов об опротестовании в порядке надзора постановления суда, обладающего преюдициальной силой, и приостановление на это время производства по другому делу, разрешение которого зависит от судьбы первого дела. Это особенно важно в случаях, когда в силу преюдициальной зависимости второго дела от первого постановление суда по первому делу фактически предрешает вынесение обвинительного приговора по второму. Осуждение человека, являющегося по внутреннему убеждению судей невиновным, противоречит основам советского правосудия.

В конце данной главы обосновывается положение, что так называемые «бесспорные факты» и презюмируемые факты не исключаются из предмета доказывания. Положения настоящей главы отражены в работах, помещенных в списке под № 10, 15.

Дата добавления: 2015-07-16