Гл а в а 4 1 страница

ФОРМИРОВАНИЕ СОЦИОЛОГИИ СМИ: ОСНОВНЫЕ ИДЕИ И ЭТАПЫ

Как любая наука, коммуникативистика и социология массовых ком­муникаций не возникают как Deus ex machina¹, но имеют достаточно долгий период латентного существования, прежде чем становится возможным говорить об их собственном автономном существовании. Этот период постепенного накопления знаний можно условно обо­значить как протокоммуникативистика² — совокупность экономичес­ких, социальных и психологических идей, все более полно отражав­ших реалии общественной жизни начиная с 18 столетия и создавших тот когнитивный фундамент, на котором возникает изучаемая нами дисциплина.

4.1

Протокоммуникативистика —

от Адама Смита до Зигмунда Фрейда

Периодом формирования современных представлений о коммуника­ции как интегрирующем факторе человеческого общества является 18 столетие — именно тогда складываются основные индустриальные (технические) системы коммуникации и обретает значение принцип

¹ Deus ex machina (лат.) — букв, бог из машины — развязка путем непредви­денного обстоятельства (в античной трагедии драматический прием: благодарявмешательству божества, появляющегося на сцене при помощи механическогоприспособления). Ныне выражение употребляется в значении неожиданного раз­решения ситуации, которое не вытекает из естественного хода событий.

² Прото... (греч. protos — первый) часть сложных слов, обозначающая пер­вичный, первоначальный.

свободной торговли, а также возникают основные теоретические сис­темы социологии как науки.

Понятие коммуникации в то время выводилось из сформировав­шейся в конце 18 столетия идеи общества как организма, представля­ющего собой целое, все органы которого связаны между собой, выпол­няя заранее предопределенные функции, и относилось прежде всего к физическим средствам сообщения (и общения) — сетям разного рода (реки, каналы, морские перевозки, дороги), которые считались цент­ральным элементом прогресса. Первым теоретическим шагом в этом направлении явилось представление о «разделении труда», сформули­рованное как научная гипотеза великим английским экономистом и моральным философом Адамом Смитом (1723—1790). Необходимой предпосылкой всякого разделения труда является коммуникация, по­зволяющая организовать коллективный труд и, тем самым, структури­ровать экономическую активность. В «коммерческом космополисе», каковым является капитализм, разделение труда и средства сообще­ния являются необходимым условием развития.

Во Франции школой физиократов была провозглашена форму­ла «laisser-faire, laisser-passe»¹, ставшая лозунгом либерализма XIX в. Свобода торговли — великая творческая сила. Либерализация пото­ков товаров и труда требует создания и поддержания средств комму­никации, к которым относятся, кроме традиционных путей сообще­ния, и новые, в частности газеты и телеграф. (Герой А. Дюма граф Монте-Кристо, очевидно, был знаком с учением физиократов и его практическим применением, разорив своего врага барона Данглара именно с помощью телеграфа — одного из новых, изобретенного Кло­дом Шанэ в военных целях, средств коммуникации, использование

¹ Laisser-faire (фр.) — предоставление кому-либо свободы, не связывая опе­кой или руководством. Само выражение принадлежит французу Ж.Г. Гурне (1712— 1759), впервые применившему его в 1758 г. Обычно употребляется как двойное сочетание laisser-faire, laissez-passer, букв, означающее «позволяйте делать (кто что хочет), позволяйте идти (куда кто хочет)». Это основной тезис физиократов (греч. physis — природа + kratos — власть) — французских экономистов 2-й пол. XVIII в. (основатель Ф. Кенэ), считавших землю и земледельческий труд основ­ными источниками богатства страны и требовавших невмешательства со сторо­ны государства в экономические отношения.

которого началось в 1793 г.). Это исходная точка продолжавшейся в течение всего XIX в. своего рода коммуникационной революции, ког­да возникают фотография, граммофон, а венцом столетия становится изобретение братьев Люмьер — синематограф, явившийся частью но­вой промышленной революции.

Идеи разделения труда и свободы торговли легли в основу анг­лийской классической политэкономии, в частности учения Дж. Стю­арта Милля, бывшего, как неоднократно отмечалось позже, предше­ственником «кибернетической модели материальных потоков с об­ратной связью в виде денежных потоков как информации». Представ­ления о коммуникативной и информационной роли денег как симво­лического средства коммуникации развивалось впоследствии социо­логами Георгом Зиммелем (1858—1918) в работе «Философия денег» (1900)¹ и Толкоттом Парсонсом².

В начале XIX в. возникают и первые системы социологии, в ко­торых представления о коммуникации как необходимом условии су-шествования и развития общества получили дальнейшее развитие. Так, один из первых представителей утопического социализма граф Анри де Сен-Симон (1760—1825) рассматривал общество как органи­ческую систему, представляющую собой совокупность семей, и одно­временно индустриальную систему, в первую очередь систему комму­никационных сетей и финансовых путей сообщения и производства. Циркуляцию денег в обществе он уподоблял циркуляции крови в орга­низме, наполняющей общество жизнью и вносящей единообразие во все «отделы» общественного организма.

Создатель философии позитивизма и изобретатель слова «соци­ология» Огюст Конт (1798—1857), бывший секретарь Сен-Симона, сформулировал теорию трех стадий человеческого мышления — тео­логической, метафизической и позитивной, которым соответствуют стадии исторического развития общества — примитивная, промежу-

¹ Перевод части этой работы на русский язык: Зиммель Г. Философия денег(фрагмент) // Теория общества: сб. / сост. А.Ф. Филиппов. М.: Канон-Пресс-Ц;Кучково Поле, 1999.

² Parsons Т. Social Structure and the Symbolic Media of Interchange //Approaches to the Study of Social Structure / ed. by P. Blau. N. Y.: 1975. P. 94-120.

точная и научная. Последняя есть вершина прогресса, где все большую роль приобретает позитивизм' и соответственно возрастает роль пози­тивной коммуникации.

Во второй половине XIX в. идеи социальной физиологии, где ком­муникация понималась как условие органического развития, фор­мулируют знаменитый в то время философ Герберт Спенсер, желез­нодорожный инженер по образованию, и автор «Происхождения ви­дов» Чарлз Дарвин (1809—1882). Последний исходил из гипотезы о преемственности между биологическим и социальным порядком: про­цесс эволюции организмов и становление разделения труда гомоло­гичны² — и в одном, и в другом случае наблюдается развитие от гомо­генного³ к гетерогенному, от простого к сложному, от концентрации к дифференциации. Общество возникает органически и представляет собой организм, т.е. совокупность связанных между собой специали­зированных частей. При этом средства коммуникации — дороги, кана­лы, железные дороги, телеграф — воспринимались как эквивалент не­рвной системы общества, делающей возможным взаимодействие раз­ных его элементов, прежде всего центра и периферии. Отсюда проис­текало и представление о роли массовой информации, хотя, отметим, самого этого понятия еще не существовало, как не существовало и по­нятия массового общества, о котором речь пойдет ниже. Однако пред­ставление о необходимости свободной прессы как рупора общества и источника формирования общественного мнения, создающего усло­вия для нормального функционирования общества в качестве целост­ного организма уже сложилось, обретя свое практическое выражение в процессах формирования общественности, что было показано в гл. 2.

Дальнейшее развитие идей протокоммуникативистики в XIX в. связано с возникновением и становлением массового общества, ши­рокомасштабные процессы в котором (в частности рост миграции, населения, преступности и т.п.) порождали необходимость новых си-

¹ Позитивизм (от лат. positivus — положительный) — учение о роли специаль­ных наук, являющихся источником истинного знания, которые ограничиваютсяописанием и систематизацией фактов, не претендуя на объяснение их природы.

² От греч. homologos — соответственный, подобный.

³ Греч, homogenes — общий, равный, соответствует в рус. яз. «однородный»в противоположность geterogenes — другой, неоднородный.

стем контроля и координации деятельности всех ветвей власти. На­чинает формироваться количественный подход к изучению общества, делаются попытки измерения происходящих в нем процессов, что оз­начало отказ от понимания его как организма и иной подход к прин­ципам его изучения. Начало этому процессу положил бельгийский биолог, астроном и математик Адольф Кетле (1796—1874) — основа­тель новой науки социального измерения, которую он назвал соци­альной физикой. Именно А. Кетле является основоположником со­циальной статистики¹ и демографии.

Заслугой Кетле является создание нового предмета исследования — соци­ального индивидуума, который ранее, при рассмотрении общества как организ­ма, вообще не попадал в поле зрения исследователей. Главной «единицей» изме­рения был для него «средний человек», по состоянию которого можно было рас­считывать социальные патологии, кризисы, неравновесие социального порядка и т.д. На основе составленных Кетле таблиц смертности и таблиц противозакон­ных действий (именовавшихся в тот период «моральной статистикой») он пы­тался выделить показатели преступности в зависимости от пола, возраста, кли­матических и социальных условий с целью обнаружения законов «морального порядка», выполняющих в обществе ту же роль, что в природе выполняют физи­ческие законы.

Примерно через полвека на заложенной А. Кетле основе возника­ет криминология, базирующаяся на измерении человеческих качеств.

Основателем «антропометрии», нашедшей широкое распространение в деятельности органов следствия в XIX в., стал француз Луи Бертильон, чье имя получил метод классификации преступников «бертильонаж». Позже возникает особая дисциплина — криминальная антропология, создателем которой был ита­льянец Чезаре Ломброзо, а также биометрия и евгеника англичанина сэра Фрэн­сиса Гальтона. Все эти исследователи пытались идентифицировать индивидов по их склонностям (предрасположенности) к преступлению, которая проявлялась в особом наборе внешних черт, а разработанными ими методиками пользова­лись судьи, судебные медики, полиция. (В классических детективах XIX и нача­ла XX вв. мы постоянно сталкиваемся с этими именами.)

Эти исследования базировались на подходе социальной патологии, фунда­ментом которого была «органицистская» теория общественного организма, т.е.

¹ Статистика (от лат. status — состояние) — 1) количественный учет мас­совых явлений; 2) наука, изучающая количественные показатели изменений в обществе.

общество рассматривалось как аналогживого организма; отклонения от нормаль­ного его функционирования — социальные патологии или болезни, источник которых лежит во «врожденной» неспособности отдельных людей к «нормаль­ному» поведению. Наиболее ярко эта позиция представлена в работах Чезаре Ломброзо, а 1876 г., когда была опубликована его книга «Преступный человек», считается отправной точкой патологического осмысления девиантности'. Идея Ломброзо заключается в том, что существует так называемый преступный тип людей — преступников от рождения.

Как врач, производивший вскрытие трупов, Ломброзо во время патолого-анатомического исследования тела преступника, известного своими разбойны­ми нападениями, обнаружил ярко выраженное сходство строения его черепа с черепом низших обезьян, т.е. атавизм². Он предположил, что этот тип людей не способен следовать требованиям цивилизованной жизни в силу врожденной предрасположенности к совершению преступлений. В целях проверки своей ги­потезы он провел серию сравнительных измерений строений тела 400 заключен­ных и группы солдат, в результате которых были зафиксированы такие призна­ки, как необычные размеры головы, дефекты глаз, низкий скошенный лоб, боль­шие уши, массивные челюсти, толстые губы, густые курчавые волосы, непро­порционально длинные руки и т.д. У 43% заключенных имелось пять и более ата­вистических признаков и только у 11 % солдат было найдено по четыре (по неко­торым данным до трех) таких признаков, что позволило считать преступное по­ведение, по крайней мере тех людей, кто имеет определенные атавистические характеристики, биологически обусловленным³.

В конце XIX в. теория «врожденной преступности» была весьма влиятель­на и распространена, но более поздние масштабные исследования показали от­сутствие физических различий между преступниками и не-преступниками, и от нее в конце концов отказались, хотя уже в XX в. предпринимались неоднократ­ные попытки возродить ее на новых основаниях, используя открытия генетики (особый набор «преступных» хромосом). С социологической точки зрения, пре­ступность — социальная категория, содержание которой меняется в ходе разви­тия общества: то, что считается преступлением в одном обществе в определен­ный исторический период, оценивается иначе в другом обществе и в иное время (это относится даже к убийству), поэтому поиск чисто биологических объясне­ний этого социально изменчивого феномена некорректен.

' Девиантность (от лат. deviatio — отклонение) — отклонение; девиантное по­ведение — отклоняющееся поведение, в криминологии — причина преступности.

² Атавизм (от лат. atavi — предки), или реверсия — появление у взрослыхорганизмов свойств и признаков, характерных для их далеких предков.

³ Описание исследований Ломброзо см.: Pfohl S. Images of Deviance andSocial Control: A Sociological History. N. Y, 1994. P. 104-106.

В тесной связи с этими исследованиями возникает и психологиятолпы, ориентированная на изучения поведения человека в массе: воФранции — Постав Лебон (1841-1931) и ГабриельТард (1843-1904), вИталии — Сципио Зигеле (1868—1913), об идеях которых речь шла в гл.1 в связи с понятиями «масса» и «массовое общество». Основной трудС. Зигеле «Преступная толпа» был издан в Турине в 1891 г., где под пре­ступлениями толпы он понимал любого рода коллективное плебейс­кое насилие — от стачки до массового восстания. В каждой толпе естьведущие и ведомые, гипнотизеры и гипнотизируемые, которые пользу­ются силой внушения. Новой формой внушения является, по Зигеле,пресса (если в первом издании она упоминается вскользь, то во вто­ром, вышедшем через Шлет [1901], ее воздействие обсуждается доста­точно широко). Журналистов, особенно тех, кто освещают преступле­ния и судебные процессы над преступниками, Зигеле уподобляет гон­чарам, а их читателей — сырой глине, которой они придают желаемуюформу. Согласно Зигеле, внушение и галлюционирование превращаютиндивида в толпе в автомат или лунатика (зомби в современной терми­нологии). Похожим образом анализирует поведение человеческих мно­жеств в «Психологии толпы» (1895)Г. Лебон, чьи идеи настолько совпадали с положениями С. Зигеле, чтоего даже обвинили в плагиате.

Г. Лебон и Г. Тард создали классический вариант социально-пси­хологического подхода к исследованию и объяснению особенностей «массы». Главная их заслуга состоит в научном описании и характе­ристике феномена «толпы» — своеобразной первичной, «элементар­ной» формы социальной массы, — в выявлении «законов толпы» («ду­ховного единства толпы») и механизмов политического лидерства (о чем подробнее речь пойдет в гл. 5). Их наблюдения, что жизнь чело­века среди больших скоплений людей протекает по особым законам, знание которых позволяет обращаться с «наличной массой» с необ­ходимой осторожностью, можно передать так: в социальных общнос­тях, связанных с «непосредственным» взаимодействием людей, пове­дение последних определяется не столько сознанием, сколько эмоцио­нально-психическими, бессознательными и однотипными сопережи­ваниями. Эти переживания приводят толпу как «игрище всех внешних возбуждений» в состояние гнева, пребывая в нем, она «рабски поко-

ряется импульсам, которые получает»¹ и «требует голов и голов»². Пе­режив период возбуждения, удовлетворив свою жажду действия, толпа превращается в бессознательный автомат, повинующийся внушениям³, в орудие лидера-демагога (как пишет Лебон, следуя инстинкту поиска себе подобных, толпа идет за «химерическими и поверхностными ума­ми»⁴), причем под действием обстоятельств дух толпы может охваты­вать и целые народы⁵.

Лебон вводит понятие «душа толпы», подразумевая под ним кол­лективное психическое состояние ее членов; она тождественна душе примитивного человека, в ней преобладает эмоциональное, женское начало и сосуществуют легковерие и некритичность, жажда иллюзий, преклонение перед силой и деспотизм, догматизм и нетерпимость к инакомыслию.

Лебон фактически отождествлял толпу и массу с «народными классами», что вело к весьма неутешительным выводам: будучи лишь орудием в руках безответственных политических шарлатанов, толпа («массы») играет деструктивную роль в социальной жизни, но перс­пектива одна — наступающий XX в. будет «эрой толпы».

Значительно оптимистичнее смотрит в будущее Г. Тард, предло­живший для научного оборота понятие «публика», сделав важное зак­лючение: «Век толп уже в прошлом, наступает эра публики». В этих двух понятиях Тард фиксирует разные степени и формы взаимодей­ствия людей: непосредственного, физического («толпа») и опосредо­ванного, не требующего физического контакта («публика»). Толпой, по Тарду, может быть как случайное, гетерогенное, так и неорганизо­ванное, но социально гомогенное образование, однако это всегда «аморфная группа», пребывающая в различных состояниях: выжида­ющая, внимающая, манифестирующая или действующая.

Если толпа является древнейшим социальным явлением, воз­никающим при физическом контакте и представляющим собой ре-

¹ Лебон Г. Психология народов и масс. СПб.: Макет, 1995. С. 167.

² Тард Г. Толпа и публика // Социальные эпизоды. СПб., 1902. С. 118.

³ Лебон Г. Психология народов и масс. СПб.: Макет, 1995. С. 269.

⁴ Он же. Психология социализма//Литературное обозрение, 1991, № 6. С 83.

⁵ Он же. Психология народов и масс. СПб.: Макет, 1995. С. 157.

зультат физического заражения, то публика или публики' — продукт долгой истории становления человеческого общества. Связь, объеди­няющая отдельных индивидов в публику, — умственная или, говоря современным языком, коммуникативная, обусловленная в первую очередь распространением знаний. Поэтому публика в ее современ­ном понимании возникает только с появлением первого массового коммуникативного средства — книгопечатания, а потому она умнее и просвещеннее толпы, более терпима, а ее действия гораздо плодотвор­нее: «Толпа в гневе требует голов и голов. Деятельность публики, к счастью, менее первобытна и столь же легко обращается к идеалу ре­форм и утопий, как к идеям остракизма, преследования и грабежа»². Реально воздействовать на общественную жизнь публика во Фран­ции начинает значительно позже, заявляя о себе в эпоху Людовика XIV. Зарождение собственно политической публики, довольно быстро вбирающей в себя все другие ее виды — литературную, философскую и т.п., относится ко второй половине XVIII в., а ее утверждение как ве­дущей формы выражения общественных интересов приходится на пе­риод Великой французской революции 1789—1793 гг., которая, соб­ственно, и породила журналистику как особую форму профессиональ­ной деятельности (вспомним аналогичную роль английских клубов). Соединение индивидов в публику, по мнению Тарда, осуществляется через особое духовно-психологическое образование — общественное мнение, а человек, оказывающий в силу своих профессиональных за­нятий влияние на это мнение или даже формирующий его, становит­ся центральной фигурой политического процесса. Это, по Тарду, жур­налисты — публицисты, превращающиеся в центральные фигуры по­литического процесса и способные выполнять некоторые функции психологического воздействия, обычно присущие вожакам толпы. Не­смотря на «просвещенность» публики, у нее много общего с толпой: разновидности ее нетерпимы и под видом общественного мнения тре­буют, чтобы всё им уступало, «даже истина»; как и толпу, публику зна­чительно быстрее и легче объединить на «негативе»: открыть для нее

¹ От лат. publicus — общественный.

² Тард Г. Толпа и публика // Социальные эпизоды. СПб., 1902. С. 118.

новый крупный объект ненависти — одно из верных средств попасть в «короли журнализма»¹.

Человек, по Тарду, в каждый момент времени может принадле­жать только одной толпе, но быть частью разных публик. Если толпа сравнительно быстро распадается, а составляющие ее люди как бы приходят «в себя», возвращая утраченные в ней индивидуальные ка­чества, то публика существует значительно дольше, а принадлежность к ней становится постоянным индивидуальным свойством. Многие выявленные Тардом более ста лет назад особенности психологии мас­сового воздействия сохраняют свою значимость и поныне. Таковы, в частности, его идеи о том, что однотипное потребление знаний (ин­формации) уже само по себе создает социальную и психологическую связь, независимо от классовых интересов и происхождения (так фор­мируется публика), а также анализ нового для того времени типа вклю­ченности в политический процесс — человека одной газеты. Весьма важен сделанный Тардом вывод о роли основного способа массовой коммуникации — «задавать» определенную направленность созна­ния. Так, существует связь между космополитическим мышлением XVIII в. и культурно-психологическим «перевесом» книги над газе­той: книга по своей природе предназначена для выражения общих идей, сохраняющих свою значимость длительное время. XIX в. — век газет, ориентированных на сиюминутные текущие события, важные именно для граждан данной страны. Газета усиливает коммуникатив­ную связь между людьми, говорящими на одном языке в режиме, мак­симально приближенном к реальному времени. Это формирует чув­ство национальной общности ощущением единства национальной судьбы, создавая тем самым предпосылки для развития «националь­ного» мышления, наиболее отчетливо проявляющегося в идее нацио­нального государства и в национальных движениях, что позволяет охарактеризовать XIX в. как националистический.

Сложные конфигурации, выявленные и проанализованные Г Тар­дом, требовали рассмотрения процессов эволюции разных групп в обществе: партий, парламентов, научных и религиозных сообществ.

¹ Тард Г. Толпа и публика // Социальные эпизоды. СПб., 1902. С. 119.

Именно это положение Г. Тарда, высказанное им в начале XX в., зало­жило основы социально-психологического анализа процессов массо­вой коммуникации.

В работах Г. Лебона, С. Зигеле и Г. Тарда был описан новый тип общественного (совместного) поведения людей, принципиальная осо­бенность которого состоит в том, что оно формируется и проявляется вне устойчивых социальных групп, соответствующих дифференциа­ции данного общества. Как толпа захватывает в едином порыве пред­ставителей разных слоев, так и газета объединяет в публику людей разного социального положения, профессии, возраста и националь­ности. Это означает невозможность прямого соотнесения масссзид-ных реакций толпы, действия которой характеризуются легко возбуж­даемой агрессивностью, стихийной жестокостью, болезненным вооб­ражением, моментально создающим образы «врагов», с социальной деятельностью классов и других общественных групп. Психика инди­вида претерпевает изменения в соответствии с «законами духовного единства толпы»: «взаимозаражения», роста внушаемости индивидов, вытеснения сознательной деятельности «коллективным бессознатель­ным», иллюзии всемогущества и анонимности, стирающей чувство индивидуальной ответственности.

Г. Лебон, детально анализируя «превращения» индивида в тол­пе, выделяет новые качества «человека толпы»: исчезновение созна­тельной личности, преобладание бессознательного, одинаковое направ­ление чувств и идей, стремление превратить в действие внушенные идеи¹. По его мнению, в толпе стираются индивидуальные различия и исчезает своеобразие человека. Расовое бессознательное выступает на первый план, гетерономное тонет в гомогенном. 3. Фрейд комменти­рует это положение Лебона следующим образом: обессиливается, «сно­сится» психическая надстройка, различная у каждого индивида, и об­нажается бессознательный фундамент, общий для всех людей².

Лебон и Тард сформулировали три основные причины, назван­ные ими «законами», формирования новых качеств индивида в толпе:

¹ Лебон Г. Психология народов и масс. СПб.: Макет, 1995. С. 163.

² Фрейд 3. Массовая психология и анализ человеческого «Я» // Избранное.Кн. 1. М.: Московский рабочий, 1990. С. 6—7.

1) осознание численности, иллюзия всемогущества толпы и ано­нимность ее, как и каждого ее члена, ведут к исчезновению в толпе чув­ства ответственности у индивида;

2) «заражение» — в толпе каждое действие, каждое чувство зара­зительно в такой степени, что индивид легко жертвует своим личным интересом в пользу всеобщего. Г. Тард называет это «усилением»: «мне­ния, сближаясь и усиливаясь взаимно, превращаются в убеждения и веру, убеждения — в фанатизм»¹.

3) особая восприимчивость индивида в толпе к внушению (этот тезис ЛебонаЗ. Фрейд расценивал как признание гипнотического со­стояния индивида в массе).

Данное обстоятельство позволило интерпретировать «психоло­гию толпы», прежде всего в ее лебоновском варианте, с позиций пси­хоанализа, что и осуществил его основоположник Зигмунд Фрейд (1856-1939) в работе «Психология масс и анализ человеческого "Я"» (1921). По Фрейду, источник единения массы, или толпы, как скоп­ления людей — бессознательное (либидо), ее сплочение вытекает из любви всех составляющих ее индивидов к одному и тому же объекту и их иллюзии, что они в равной степени любимы вождем (это обстоя­тельство широко используют харизматические² лидеры). Вождь, по Фрейду, — коллективная проекция образа отца-патриарха, вожака пер­вобытной стаи, в основе отношения к которому лежит пассивно ма­зохистская установка и в присутствии которого собственная воля унич­тожается. Масса желает испытывать на себе силу неограниченной власти, и в этом ее стремлении — залог успеха любых лидеров, даже неперсонифицированных, в качестве которых могут выступать и СМИ. Если внутри массы агрессивность уменьшается, т.е. индивиды перестают ненавидеть друг друга, то возрастает их ненависть к внеш-

¹ Тард Г. Преступность толпы//Социальные эпизоды. СПб., 1902. С. 128.

² Харизма (от греч. charisma — дар благодати, «дар божий») — исключи­тельная одаренность человека, воспринимаемая окружающими как сверхъесте­ственная сила. Заимствованное из религии понятие введено М. Вебером для обо­значения особого типа господства — харизматического, которое основано набезоговорочном подчинении властителю, обладающему исключительностью, всилу веры в его избранность. Примерами таких лидеров в современной историиявляются Гитлер, Сталин, отчасти Б. Ельцин.

ним объектам (этот процесс фиксируется социологией в различных те­ориях— групповых отличий, «навешивания ярлыков», взаимоотноше­ний «своих» и «чужих»).

Вообще феномен массового поведения, базирующийся на представлении о «среднем человеке» А. Кетле, является одним из основ­ных представлений всего корпуса социальных наук: индивидуальное по­ведение сложно и непредсказуемо, тогда как массовое поведение подда­ется прогнозу. Именно на этом базируются исследования общественно­го мнения, аудиометрия как приборное измерение аудитории (см. гл. 5), имеющие огромное значение не только для изучения, но и реального функционирования современных информационных процессов.

Таковы в самом общем виде основные идеи подготовительного этапа, лежащие в основе уже собственно исследований массовой ком­муникации, возникших в рамках Чикагской социологической школы в начале XX в.

4.2

Возникновение американской традиции

исследований СМИ: Чикагская школа

Чикагский университет сыграл особую роль в становлении социоло­гии как науки: именно там в 1892 г. был открыт первый в мире социо­логический факультет, в 1894 г. вышел в свет первый учебник социо­логии — «Введение в изучение общества» А. Смолла и Дж. Винсента. В следующем, 1895 г., по инициативе А. Смолла начинает издаваться American Journal of Sociology, бывший первым и на протяжении 25 лет единственным журналом подобного рода и существующий до сих пор. В 1905 г. при активном участии того же Смолла создается Американс­кое социологическое общество. Все эти очевидные свидетельства ин-ституционализации американской социологии как научной дисцип­лины произошли именно в рамках факультета социологии Чикагско­го университета, на базе которого сложилась Чикагская социологи­ческая школа — одна из первых научных школ в социологии, оказав­шая, в частности, огромное влияние на развитие коммуникативисти-ки и медиаисследований.

В первое десятилетие XX в. тема коммуникации становится весь­ма популярной в США в качестве одного из элементов изучения горо­да: именно в Чикагской школе возникает социология города, или ур­банистическая социология. Значение городов для процесса индустри­ализации не нуждается в специальном разъяснении, однако для Аме­рики как «страны эмигрантов» города играли особую роль: именно они стали подлинным «плавильным тиглем», где складывалась нация и воз­никали «новые американцы». Однако даже для Америки начала XX в. Чикаго — Город с большой буквы: в 1900 г. половину его населения со­ставляли эмигранты, в основном немцы, скандинавы, ирландцы, по­ляки, евреи, чехи, литовцы и хорваты. Макс Вебер, посетивший Чика­го в 1904 г., сравнивал его с человеком, с которого содрали кожу так, что видно, как работают его внутренние органы. Это объясняет, поче­му именно в Чикаго возникла социология города и почему именно там проблемы социальной интеграции, стабилизации, социальной и куль^ турной адаптации эмигрантских сообществ, социального контроля в целом, с которыми американское общество столкнулось в огромных масштабах, были особенно остры.

Дата добавления: 2015-07-19