POV Tom. Со вздохом поправляю рюкзак на плече и поднимаю глаза вверх перед тем

Со вздохом поправляю рюкзак на плече и поднимаю глаза вверх перед тем, как подойти к двери подъезда. В окнах нашей квартиры на четвертом этаже горит свет. Судя по мельтешению силуэтов, проглядывающему сквозь марлевые занавески, все дома; и судя по тому, что наиболее активно оно происходит в районе кухни, родителям удалось раздобыть денег. Внутри появляется нехорошее предчувствие, но я даже боюсь подумать об этом, просто потому, что прочитал в какой-то книге, что мысли материальны. Поэтому о плохом лучше не думать.

Домой идти не хотелось. Нет, вы не подумайте, что я не люблю папу или маму или стыжусь их материального положения. Просто дом давит на меня. А когда нас живет семеро в двухкомнатной стандартной квартире и у тебя четверо младших братьев и сестер, то всем просто банально не хватает места. Поэтому большую часть дня я стараюсь проводить в школе, библиотеке и спортзале. Но рано или поздно все равно приходится возвращаться домой. Браться за шершавую, проржавевшую ручку подъездной двери с неработающим домофоном, чуть щуриться, стараясь разглядеть серые ступеньки в тусклом свете. У нас в районе все дома такие и даже школы. Правительство предпочитает экономить на рабочих районах. Все равно мы мало читаем и тусклого света вполне достаточно, чтобы разглядеть ложку. Вот так. Да. А говорят, что в центре в подъездах домов очень яркий свет и даже лежат ковры и стоят горшки с цветами, а обувь жильцы оставляют внизу. У нас так делать бесполезно: сопрут и продадут, чтобы купить лишний кусок хлеба или бутылку.

Дверь в квартиру оказалась распахнутой, и из-за нее отчетливо доносилось пьяное пение отца, заставляя все внутри сжаться от ужаса. Неужели опять? Начинается мой кошмар. Если отцу в руки попадала сумма больше десяти евро, то у него словно срывало крышу. Надолго, пока в доме не заканчивались не только деньги и еда, но и все различной степени давности ценные вещи (вплоть до одежды), которые можно было продать или обменять на рынке.

В уголках глаз защипало. Неужели?.. А ведь я так надеялся, что мама с зарплаты добавит мне денег на новые кроссовки, а то старые напоминают обувь какого-нибудь зомби из фильма ужасов, которые крутят ночью по бесплатным каналам. Я однажды остался ночевать у одноклассника, у которого есть телевизор, и видел такой. Меня не впечатлило. Жалкое подобие жизни. Книги намного правдоподобнее, интереснее и страшнее, чем это.

Стараюсь как можно бесшумнее зайти в квартиру и прикрыть дверь. В нос сразу ударяет запах перегара, еды и сигарет. Осторожно принюхиваюсь: неужели мясо? Откуда? В голове вертится только один вопрос.

Аккуратно снимаю рюкзак и толстовку и убираю ее в шкаф, который сам проклеивал в воскресенье, потому что он в очередной раз рассохся, и прохожу в комнату, которая служит одновременно гостиной и спальней родителей.

Первое, что бросается в глаза, – стол посреди комнаты. Но какой стол. Мясо, фрукты, сок, сыр, печенье – такого изобилия я давно не видел. Внутри снова что-то нехорошо сжалось, но я отогнал мысли. Может, отца наконец-то повысили до старшего по смене на его заводе, но, глядя на развалившееся на продавленном грязно-розовом диване пьяное нечто, даже отдаленно не напоминающее человека, я как-то разуверился в этой идее. А вот пятилетняя Анни и трехгодовалая Мери, уплетающие яблоки, меня порадовали. Воспитатель в детском саду давно говорила, что девочкам нужны витамины, – слишком маленькими и вялыми для своего возраста они были, даже среди таких же «благополучных» детей, как и они сами… да и семилетние двойняшки Пет и Джек тоже. Я не удержался и улыбнулся им, приветственно кивнув, на что получил в ответ нестройный хор приветствий и улыбок, и подумал о том, как их люблю.

- Томми, - медленно, чуть пьяно протянула мама, развалившаяся в кресле и совсем не стеснявшаяся своей наготы под халатом, впрочем, я уже привык.

- Привет, мам, - я улыбнулся и присел на краешек свободного стула за столом.

- Как дела в школе? А на тренировке? - она безуспешно пыталась сфокусировать на мне взгляд.

- Все хорошо, - только, думаю, не стоит тебя пока огорчать, что спортивные стипендии снова урезали и теперь моих денег едва хватит, чтобы оплачивать электричество, воду и тепло. - По какому поводу праздник? - почему-то я очень нервничал, задавая этот вопрос.

Я опустил глаза на пол и подумал, что его надо будет обязательно помыть перед сном, а то малышня растащит крошки по постелям. Да и покрасить бы уже не помешало, ведь последний раз подновляли три года назад, но денег на такую роскошь, как краска, у нас пока не было.

- Потому что мой сын сегодня повзрослел, - улыбнулась мать, вызывая внутри меня волну недоумения. Повзрослел? В каком смысле? Вроде бы сегодня ни у кого не было дня рождения – я точно помню. Неужели?.. В животе начал сквозить холодок. - Посмотри, - улыбнувшись, мама кивнула на стопку каких-то листов на поцарапанном журнальном столике.

Стараясь унять дрожь в пальцах, я встал и медленно взял листы, бывшие когда-то белыми, а сейчас испещренные темными строчками теснящихся букв и отпечатками жирных пальцев.

Сердце билось где-то в горле, перед глазами все плыло, из текста выхватывались только какие-то отдельные слова: договор… Томас Шрейнер… исследовательский медицинский центр… полное распоряжение… до достижения совершеннолетия… аванс в размере… получен… в случае непредвиденных обстоятельств… причинения вреда здоровью любой степени… в том числе летальный исход… ответственности не несет…

Хотелось откинуть эти бумажки, словно ядовитые, и закричать: нет, нет, нет! Но ничего не поделаешь. Рано или поздно это должно было произойти. Только я думал… а что я думал? Я старался об этом не думать. Просто не думать. Но если бы на завод, как всех, то это было бы почти ожидаемо, но… в медицинский центр? То самое стеклянное здание, куда мама таскала меня на анализы якобы под предлогом того, что тренер заявил, будто я слишком бледный. Это все было…

Делаю глубокий вдох. И закрываю глаза. Все равно ничего теперь не изменить. Никак. Если я не явлюсь, то меня притащит силой полиция и еще оштрафует семью, так что… Надо постараться не думать. Не думать о всех тех ужасах, что рассказывают про медицинские центры, и про то, что обычно люди не возвращаются.

- Томми, милый, - в лицо пахнуло перегаром, а на плечи легли руки матери. - Тебе надо быть по адресу завтра в девять с вещами и документами. Ужинай и иди собирать вещи, - это прозвучало так буднично, словно она сказала: ужинай, делай уроки, постираешь и спать, ну или еще какие-нибудь поручения по дому дала.

Я медленно открыл глаза и утонул в расширенном почти во всю радужку зрачке. Значит, они купили не только водку, но и синие таблетки у шустрых мальчиков. Значит, мать просто ничего не понимает. Или, как там по-красивому говорят, видит мир в радужных красках…

Я со вздохом снял ее руки со своих плеч и побрел в комнату. В голове еще ничего не укладывалось. Я знал, что это случится, но все равно не был готов… Не был готов стать подопытным кроликом.

Дата добавления: 2015-07-19