Боже мой, а она, похоже, права. И от этого осознания моя депрессия усиливается.

— Для объяснения и защиты анекдотичной «женской податливости» было использовано социальное конструирование реальности, и после того как женщины были признаны более слабыми и/или глупыми существами, чем мужчины, патриархат поработил всех женщин, и они стали первыми настоящими рабами.

Фуэнтес снова спустилась с подиума на сцену.

— А поскольку реальность — это социальный конструкт, то на самом деле различий между полами не существует; любые различия — это просто набор произвольных условностей, установленных властью мужчин (тут феминистки прикрываются идеями Фуко). При патриархате, который, как считает большинство феминисток, начался около 5 000 лет назад с изобре-тением аграрного способа производства, или, как полагают радикальные феминистки, существовал с момента возникновения человеческого вида, эти условности были сконструированы мужчинами с единственной целью: угнетение женщин.

Фуэнтес замолчала и пристально посмотрела на сидящих в зале. Воздух вокруг неё неслышно жужжал. Никто не осмеливался выразить свою реакцию на её слова.

— Многие радикальные феминистки с пеной у рта доказывали, что весь язык, все правовые институты, вся общественная деятельность, все религии, все философские школы, вся математика и все науки при патриархате

являются всего лишь структурами доминирования, необходимыми мужчи-нам для угнетения женщин, природы и тела. Но удивительно не то, что мужчины изобрели все эти способы угнетения, а то, что женщины всего мира молча согласились с их абсурдными требованиями. Утверждается, что патриархат «промыл женщинам мозги», и поэтому всюду и везде, день ото дня они покорно мирились с угнетением. Автор многих известных текстов о феминизме мисс Шерри Ортнер (Sherry Ortner) называет эту «промывку мозгов» «повсеместным согласием со стороны женщин». Такой взгляд не только сильно преувеличивает коварство мужчин, но и чудовищно унижает женщин. Неужели эти феминистки действительно считают женщин такими дурами? — громогласно вопрошала Фуэнтес.

— Я знал, что должен увидеть Дарлу. Желание встретиться было настоль-ко непреодолимым, что я просто не мог в это поверить. Когда я приехал в Мэдисон, Дарла вылетела из дверей отеля, повисла на мне и глубоко поцеловала. Я растаял, как пластилин, все барьеры исчезли. Мы пошли в номер и на следующие восемь часов снова растворились друг в друге. В физическом аспекте, мы только целовались и смотрели друг другу в глаза, но внутри я чувствовал, что каким-то образом сливаюсь с ней. Отчасти это объяснялось тем, что я влюбился. Но было что-то ещё, чего я раньше никогда не испытывал, по крайней мере по отношению к другому человеку. Мы всё ещё не занимались любовью — только целовались.

— Примерно через семь часов мы поднялись с постели и внезапно поня-ли, что умираем с голоду. Был час ночи — мы весь день ничего не ели. Я находился на седьмом небе, комната казалась мне какими-то волшебными покоями, а мой ум был совершенно ясным. Мы пошли в круглосуточную забегаловку и поели картошки фри в объятиях друг друга.

— Два дня в номере отеля пролетели как один миг. В первую ночь мы не занимались любовью — интенсивность всего происходящего заставила меня сдержаться. Я чувствовал себя так, будто наблюдал за огромными волнами, обрушивающимися на берег, и одна часть меня хотела броситься в воду, а

другая — убежать в безопасное место. Я знал, что такое влюблённость, и знал, что это она, но тут было и что-то ещё, что-то гораздо большее. В нас была любовь, но Любовь была и вокруг нас, она будто соединяла нас в один канал. Я постоянно ощущал присутствие этой силы, и одновременно боялся её.

— В какой-то момент, когда прошло уже довольно много времени, мы решили проверить голосовую почту, чтобы узнать, что происходит во внешнем мире. Дарла сидела со своим мобильным телефоном, бесконечно долго прослушивая сообщения. Когда она закончила, атмосфера в комнате ощутимо изменилась. Я спросил её, всё ли в порядке, и она ответила: нет, не всё. Её бывший бойфренд Билл оставил ей кучу сообщений: он сходил с ума, отчаянно желая поговорить с ней и умоляя её вернуться. Я сказал ей, что подожду в машине, пока они будут разговаривать. «Выйди ко мне, когда закончите», — попросил я.

— Когда выясняется, что единственное требование феминисток, с кото-рым согласны современные женщины, — это одинаковый уровень заработ-ной платы для обоих полов, бумерито-феминисткам приходится прибегать к уловке под названием «патриархат промыл женщинам мозги», — продолжи-ла Карла Фуэнтес. — Как написал один журналист, «самым большим позором на политической арене для феминистского движения стал тот факт, что большинство женщин не согласны с их риторикой и основными принципами. Радикальная феминистка Элисон Джаггар (Alison Jaggar) соглашается с этим и добавляет, что любая теория об особой „женской позиции“ должна уметь „объяснить, почему подавляющее большинство женщин её отвергают “».

Фуэнтес быстро вышла в центр сцены — казалось, её энергетическое поле позволяло ей перемещаться по воздуху как антигравитационное устройство.

— Как мы уже видели, феминистки вроде Джаггар убеждены, что «подав-ляющее большинство» современных женщин не согласны с идеологией

феминизма, так как им настолько промыли мозги, что бедняжки даже не способны разглядеть своего угнетённого положения. Как женщина, хочу вам сказать, что эта точка зрения приводит меня в ярость. Ведь однажды назвав женщин дурами с помытыми мозгами, вы обречены до конца придерживать-ся этой позиции. Феминистки предприняли странную попытку дать женщинам власть, усомнившись в самой способности женщин обладать властью.

Фуэнтес повысила голос, чтобы перекричать поднявшийся в зале шум.

— Иными словами, чтобы объяснить отсутствие ценностей феминизма у всех предыдущих поколений женщин, бумерито-феминизм превратил моду на жертву в теорию эпидемии культурного угнетения, говорящую о жесто-ком внешнем давлении на чистое и непорочное женское «я». Таким образом, в истории обнаружилась ещё одна трагедия одарённого ребёнка, только ребёнком на этот раз оказалась женщина.

В поднявшемся шуме смешались осторожные аплодисменты и обвиняю-щий ропот.

— Боже, как мне нравится этот дивный аромат неполиткорректности! — воскликнула Фуэнтес, будто бы обращаясь к самой себе.

— Теперь поняла, Каролина?

— Иди в жопу, Скотт.

— Бросьте, люди, не надо делать вид, что это настолько вас ранит и шокирует. Можно подумать, я у кого-то вырвала серёжку из носа или украла любимую татуировку прямо со спины или с плеча, или с… ну, в общем, не важно. Я не пытаюсь придраться ни к женщинам, ни к мужчинам. И у меня уж точно нет любимого пола. Как мне кажется, в гонке глупости мужчины и женщины идут ноздря в ноздрю.

Фуэнтес продолжала танцевать по сцене под аккомпанемент своего гнев-ного вердикта.

— Конечно, некоторых женщин иногда угнетают — как и некоторых

мужчин. Но несогласие с профессиональными феминистками само по себе не является признаком угнетения. Освободить женщин от феминистских мифов об угнетении так же важно, как и от реальных случаев угнетения.

Дата добавления: 2015-11-14