|
Читайте также: |
Они были чистые, светло-голубые - как васильковый мелок из коробки 64-Crayola.
- Я вроде как пытаюсь быть все время занятым.
Если я ничего не делаю, я начинаю думать.
- О чем?
Адамово яблоко Лукаса подскочило, когда он сглотнул.
- Мой старший брат пытался покончить с собой год назад.
Ханна вытаращила глаза.
- У него биполярное расстройство.
Он перестал принимать свои лекарства и... что-то в его голове пошло не так.
Он принял целую упаковку аспирина, и я нашел его после этого в нашей гостиной.
Сейчас он в психиатрической больнице.
Они держат его на всех этих лекарствах и... он на самом деле больше не тот, так что...
- Он ходил в Розвуд Дэй? - спросила Ханна.
- Да, но он старше нас на шесть лет.
Ты, вероятно, не помнишь его.
- Боже.
Мне так жаль, - прошептала Ханна.
- Это ужасно.
Лукас пожал плечами.
- Многие, вероятно, просто сидели бы в своих комнатах и напивались бы, но для меня лучше напряженно трудиться.
Ханна скрестила руки на груди.
- Мой способ оставаться в норме, это поедать тонны сырных закусок, а потом выблевывать их.
Она захлопнула рот.
Она не могла поверить, что просто сказала это.
Лукас поднял брови.
- Сырные закуски, да? Как Чиз-Итс? Доритос?
- Угу.
Ханна уставилась на деревянное дно корзины.
Пальцы Лукаса засуетились.
Его руки были сильными, хорошо сформированными и выглядели так, будто могли сделать действительно классный расслабляющий массаж.
Внезапно Ханна захотела дотронуться до них.
- У моей кузины тоже... была эта... проблема, - мягко сказал Лукас.
- Она с этим справилась.
- Как?
- Она стала счастливой.
Она уехала.
Ханна уставилась за край корзины.
Они пролетали над Чесволдом, самым богатым розвудским кварталом.
Ханна всегда хотела жить в Чесволде, и отсюда имения выглядели еще более потрясающими, чем снизу.
Но они также выглядели строгими и формальными, и немного нереальными - больше похожими на идею дома вместо чего-то, где вы бы действительно захотели жить.
- Обычно я счастлива, - вздохнула Ханна.
- Я не делала... этих сырных вещей... год.
Но в последнее время моя жизнь ужасна.
Я расстроена из-за Моны.
Но есть кое-что большее.
В этом все дело.
С тех пор, как я получила первое сообщение, вещи изменились от плохих к худшим.
- Перемотай.
Лукас откинулся назад.
- Сообщение?
Ханна остановилась.
Она не хотела упоминать Э.
- Просто сообщения, которые я получаю.
Кто-то дразнит меня всеми этими личными вещами.
Она взглянула на Лукаса, надеясь, что он не заинтересуется - большинство парней не заинтересовались бы.
К сожалению, он выглядел обеспокоенным.
- Звучит гнусно.
Лукас наморщил брови.
- Кто их посылает?
- Не знаю.
Сначала я думала, что это была Элисон ДиЛаурентис.
Она остановилась, отбрасывая волосы с глаз.
- Я знаю, это дебильно, но в первом сообщении говорилось о таких вещах, о которых знала только она.
На лице Лукаса возникло отвращение.
- Тело Элисон нашли когда, с месяц назад? Кто-то играет ее роль? Это... это извращение.
Ханна замахала руками.
- Нет, я начала получать эти сообщения до того, как нашли тело Эли, так что никто еще не знал, что она была мертва...
Ее голова начала болеть.
- Это сложно и... не волнуйся об этом.
Забудь, что я что-то говорила.
Лукас с тревогой посмотрел на нее.
- Может, тебе стоит позвонить копам.
Ханна фыркнула.
- Кто бы это ни был, он не нарушает закон.
- Но ты не знаешь, с кем имеешь дело, - сказал Лукас.
- Это, наверное, просто какой-то придурок.
Лукас остановился.
- Разве копы не говорят, что, если вас беспокоят, например, телефонными розыгрышами, это скорее всего кто-то, кого ты знаешь? Я видел это на криминальном шоу.
Ханну охватил холод.
Она подумала про сообщение Э: один из твоих старых друзей кое-что от тебя скрывает.
Кое-что значительное.
Она снова подумала о Спенсер.
Однажды, вскоре после исчезновения Эли, отец Спенсер взял их четверых в Уайлдвотер Кингдом, аквапарк не слишком далеко от их дома.
Когда Ханна и Спенсер забирались по ступенькам на Чертов Обвал, Ханна спросила ее, злились ли они с Эли друг на друга за что-то.
Лицо Спенсер стало такого же цвета мерло, как ее бикини Tommy Hilfiger.
- Почему ты спрашиваешь?
Ханна нахмурилась, прижимая резиновый коврик для бассейна к груди.
- Мне просто любопытно.
Спенсер подошла ближе.
Воздух замер, и все всплески и стуки, казалось, исчезли.
- Я не злилась на Эли.
Она злилась на меня.
Я понятия не имела, почему, понятно?
Потом она развернулась на сто восемьдесят градусов и пошагала вниз по деревянной лестнице, практически отталкивая других по пути.
Ханна поджала пальцы на ногах.
Она не думала о том дне некоторое время.
Лукас прочистил горло.
- О чем записки? О сырных делах?
Ханна посмотрела на окна на крыше Розвудской церкви, места мемориала Эли.
"Пошло оно", - подумала она.
Она рассказала Лукасу про Э - почему не про все остальное? Это было как те упражнения на доверие, которые она выполняла в лагере после шестого класса: девочка по имени Вивиан Роджерс, с которой она жила, становилась за ней, а Ханна должна была падать ей на руки, веря, что она поймает Ханну, а не уронит ее на траву.
- Ага, сырные, - тихо сказала она.
- И ты, возможно, слышал о других вещах.
Обо мне ходит множество слухов.
Например, о моем отце.
Пару лет назад он переехал и сейчас живет со своей прекрасной приемной дочерью.
Она носит второй размер.
- А какой размер носишь ты? - смущенно спросил Лукас.
Она глубоко вздохнула, игнорируя вопрос.
- И меня поймали на краже нескольких украшений из Tiffany и машины отца Шона Эккарда.
Она посмотрела вверх, удивленная, что Лукас не выпрыгнул через край корзины в отвращении.
- В седьмом классе я была безобразным уродом.
Даже несмотря на то, что дружила с Элисон, я все еще ощущала себя... никем.
Мона и я, мы тяжело работали над переменами и, думаю, мы обе стали... Элисон.
Какое-то время это работало, но больше нет.
Услышав свои проблемы произнесенными вслух, она звучала как неудачница.
Но так же было и тогда, когда она отправилась с Моной в загородный спа и прошла процедуры на толстой кишке.
Процесс был ужасен, но после него она почувствовала такую свободу.
- Я рад, что ты не Элисон, - тихо сказал Лукас.
Ханна округлила глаза.
- Все любили Элисон.
- Я нет.
Лукас избегал изумленного взгляда Ханны.
- Я знаю, это ужасно звучит, и то, что с ней произошло, жутко.
Но она не была со мной такой уж милой.
Он пустил столб огня в шар.
- В седьмом классе Эли распустила слух, что я гермафродит.
Ханна внимательно посмотрела вверх.
- Эли не распускала этот слух.
- Она это сделала.
Вообще-то я сам начал это за нее.
Она спросила на футболе, не гермафродит ли я.
Я сказал, что не знаю - я не имел понятия, что такое гермафродит.
Она засмеялась и рассказала всем.
Позже, когда я узнал значение, было слишком поздно - слух разошелся.
Ханна уставилась на него, не веря.
- Эли бы так не сделала.
Но... Эли могла так сделать.
Это Эли приучила всех звать Дженну Кавано Снежок.
Она пустила слух, что у Тоби рыбьи жабры.
Все принимали что угодно от Эли как евангелие.
Ханна выглянула за край корзины.
Тот слух о Лукасе, будто он гермафродит, начался после того, как они узнали, что он собирается прислать Ханне коробку в форме сердца в Конфетный день.
Эли даже пошла с Ханной купить новые брюки Sevens с блестящими карманами, чтобы отметить это дело.
Она сказала, что обожает их, но, вероятно, про это тоже солгала.
- И ты не должна говорить, будто ты отвратительна, Ханна, - сказал Лукас.
- Ты такая, такая хорошенькая.
Ханна засунула подбородок в воротник своей футболки, чувствуя себя удивительно смущенной.
- Да, ты такая.
Я не могу перестать смотреть на тебя.
Лукас состроил рожицу.
- Черт, извини.
Я, вероятно, вышел за дружеские рамки?
- Все нормально.
По ее коже распространился жар.
Ей было так приятно услышать, что она хорошенькая.
Когда в последний раз кто-нибудь говорил ей это? Лукас настолько отличался от идеального Шона, насколько парень вообще мог быть.
Лукас был высоким и долговязым, без малейшего признака клевости со своей работой в Rive Gauche, и членством в Сверхъестественном клубе, и с наклейкой на бампере "SCISSOR SISTERS", что могло быть и группой, и салоном, и сектой.
Но было и что-то еще, просто нужно было копнуть глубже, чтобы до этого добраться, - как в тот раз, когда Ханна и ее папа разграбили пляжи Нью-Джерси с металлоискателем.
Они искали часами и нашли не одну, а целых две бриллиантовые сережки, спрятанные под песком.
- Так слушай, - сказал Лукас.
- Я тоже не приглашен на вечеринку Моны.
Хочешь в субботу встретиться и устроить анти-пати? У меня бассейн с переливом.
С подогревом.
Или, знаешь, если это не твое, мы могли бы... Не знаю.
Сыграть в покер.
- Покер? - Ханна косо взглянула на него.
- Не стрип-покер.
За кого ты меня принимаешь? - Лукас приложил руки к груди.
- Я имею ввиду Техасский холдем.
Хотя будь осторожна.
Я хорош.
- Хорошо.
Конечно.
Я приду и поиграю в покер.
Она наклонилась назад в шар, осознавая, что ждет этого.
Она застенчиво улыбнулась Лукасу.
- Тем не менее, не меняй тему.
Теперь, когда я выставила себя идиоткой, ты тоже должен признаться в чем-то постыдном.
Чего ты еще избегаешь, вступая во все свои клубы?
Лукас наклонился назад.
- Дай подумать.
Я гермафродит, это факт.
Его лицо было абсолютно серьезным.
Застигнутая врасплох Ханна вытаращила глаза.
Но затем Лукас улыбнулся и начал смеяться, так что Ханна тоже рассмеялась.
23
У РОЗОВЫХ КУСТОВ ЕСТЬ ГЛАЗА
В пятницу Эмили сидела за ланчем в оранжерее Розвуд Дэй, где росли высокие лиственные растения, а во влажном воздухе порхало несколько видов бабочек.
Здесь многие завтракали, даже несмотря на жару и запах грязи.
Может, это было побегом от мороси, или может они хотели быть рядом с новой Девочкой-Что-Надо, Эмили Филдс.
- Итак, ты собираешься на вечеринку Моны? - брат Арии, Майк, выжидающе уставился на нее.
Он и несколько других парней из команды по лакросу шлепнулись на скамью вокруг нее и ловили каждое ее слово.
- Я не знаю, - ответила Эмили, прикончив свой последний чипс.
Ее мама сомневалась, позволить ли ей пойти к Моне, и Эмили не была уверена, что хочет этого.
- Тебе стоит пойти потом и зависнуть у меня в джакузи.
Ноэль Кан нацарапал свой номер на кусочке линованной бумаги из блокнота.
Он вырвал его и протянул ей.
- Вот когда начнется настоящая вечеринка.
- И свою подружу возьми тоже, - согласился Майк с голодным выражением глаз.
- И чувствуйте себя с нами свободно.
У нас очень широкие взгляды.
- Я даже могу вернуть фото-кабинку для тебя, - предложил Ноэль, подмигивая Эмили.
- Что угодно, чтобы завести тебя.
Эмили округлила глаза.
Как только мальчики удалились, Эмили склонилась к бедрам и облегченно вздохнула.
Было так плохо, что она не была эксплуататорским типом - вероятно можно было заработать много денег на этих возбужденных по поводу "девочка-любит-девочку" розвудских мальчишках.
Внезапно она ощутила, как чья-то маленькая ручка обвилась вокруг ее запястья.
- Встречаешься с мальчиком-лакросером? - прошептала Майя ей на ухо.
- Я видела, как он подсунул тебе свой номер.
Эмили подняла взгляд.
Ее сердце упало.
Как будто она не видела Майю неделями и не могла перестать думать о ней.
Лицо Майи всплывало перед ней, когда бы она не закрывала глаза.
Она подумала об ощущении ее губ во время их вылазок на скалу у ручья.
Не то чтобы эти вылазки могли повториться.
Эмили убрала свою руку.
- Майя.
Мы не можем.
Майя выпятила нижнюю губу.
Она оглянулась.
Дети сидели у фонтанов, на деревянных лавочках возле цветников или укрытия бабочек, спокойно разговаривали и поедали свой ланч.
- Как будто кто-то смотрит.
Эмили вздрогнула.
Ощущение было, как будто кто-то смотрел.
На протяжении всего ланча у нее было жуткое чувство, что кто-то находится прямо у нее за спиной, шпионя.
Растения в оранжерее были такими высокими и широкими, что легко могли спрятать людей, скрывающихся за ними.
Майя отстегнула свой розовый швейцарский армейский нож от рюкзака и срезала розу с пышного куста позади них.
- Держи, - сказала она, протягивая ее Эмили.
- Майя!
Эмили уронила розу на колени.
- Ты не можешь срывать цветы здесь!
- Мне плевать, - настаивала Майя.
- Я хочу, чтобы она у тебя была.
- Майя.
Эмили сильно хлопнула ладошками по бедрам.
- Тебе стоит уйти.
Майя сердито посмотрела на нее.
- Ты серьезно занялась этими "Тремя шагами"?
Когда Эмили кивнула, Майя тяжело вздохнула.
- Я думала ты сильнее этого.
И это кажется таким жутким.
Эмили смяла свой пакет для завтрака.
Неужели она уже не прошла через это?
- Если я не пройду "Три шага", я должна буду поехать в Айову.
А я не могу - мои дядя и тетя сумасшедшие.
Она закрыла глаза и подумала о своей тете, своем дяде и трех своих айовских кузенах.
Она не видела их годами и все, что смогла представить, это пять пар осуждающе нахмуренных бровей.
- В последний раз, когда я их навещала, моя тетя Хелен сказала мне, что я должна есть на завтрак Чириос и только Чириос, потому что они подавляют сексуальные желания.
Два моих кузена совершают супер-длинную пробежку по полям каждое утро, чтобы истощить свою сексуальную энергию.
А моя кузина Эбби - она моего возраста - хотела быть монахиней.
Вероятно теперь она монахиня.
Она носила при себе блокнот, который называла Маленькой Книгой Зла Эбби, и записывала туда все, что считала грехом.
Она записала тридцать греховных вещей обо мне.
Она даже думала, что ходить босиком - это зло!
Майя фыркнула.
- Если у тебя очень страшные ноги, то так и есть.
- Это не смешно! - закричала Эмили.
- И дело не в том, что я сильная или думаю, что "Три шага" это правильно, или лгу себе.
Я не могу переехать туда.
Эмили сомкнула губы, ощущая тот самый горячий наплыв, который всегда накрывал ее перед тем, как она начинала плакать.
В последние два дня, если кто-то из семьи проходил мимо нее в коридоре или на кухне, они даже не смотрели в ее направлении.
Они не разговаривали с ней за едой.
Она странно чувствовала себя, присоединяясь к ним на диване, чтобы посмотреть телевизор.
А сестра Эмили, Кэролин, казалось не имеет понятия как с ней поступить.
С той встречи по плаванью Кэролин держалась подальше от их совместной спальни.
Обычно сестры делали домашние задания за своими столами, перешептываясь о проблемах с математикой, исторических эссе или о сплетнях, которые слышали в школе.
Прошлой ночью Кэролин поднялась наверх, когда Эмили уже была в постели.
Она переоделась в темноте и влезла в собственную постель, не говоря ни слова.
- Моя семья не будет меня любить, если я буду лесбиянкой, - пояснила Эмили, глядя в круглые карие глаза Майи.
- Представь, если твоя семья просыпается и решает, что ненавидит тебя.
- Я просто хочу быть с тобой, - пробормотала Майя, вертя розу в руках.
- Что ж, я тоже, - ответила Эмили.
- Но мы не можем.
- Давай встречаться секретно, - согласилась Майя.
- Я собираюсь на вечеринку Моны Вандерваал завтра.
Встреть меня там.
Мы сбежим и найдем местечко, чтобы побыть наедине.
Эмили пожевала большой палец.
Она хотела бы... но в ее ушах настойчиво звенели слова Бекки.
Жизнь и без того трудна.
Зачем ее еще усложнять?
Вчера в свободное время Эмили вошла в гугл и набрала "трудно ли живется лесбиянкам?"
Даже пока она печатала это слово - лесбиянки - ее правая рука клевала "л", а левая - "е" и "с", казалось странным думать, что это слово относится к ней.
Оно не нравилось Эмили, как слово - оно заставляло ее думать о рисовом пудинге, который она ни во что не ставила.
Каждая ссылка на странице вела на заблокированный порно сайт.
Затем Эмили опять набрала слова "лесбиянка" и "трудно" в то же поисковое поле.
Эмили почувствовала на себе чей-то взгляд.
Она огляделась сквозь вьющиеся виноградные лозы и кусты и увидела Кэролин и нескольких девочек из команды по плаванью, сидящих у бугенвилии.
Ее сестра уставилась прямо на них с выражением отвращения на лице.
Эмили вскочила со скамьи.
- Майя, иди.
Кэролин нас видит.
Она сделала несколько шагов прочь, притворяясь, что восхищается клумбой ноготков, но Майя не двигалась.
- Быстрее! - прошипела Эмили.
- Уходи отсюда!
Она ощутила на себе взгляд Майи.
- Я собираюсь на вечеринку Моны завтра, - громко сказала она.
- Ты придешь или нет?
Эмили покачала головой, не встречаясь с Майей взглядом.
- Мне жаль.
Мне нужны перемены.
Майя яростно рванула ее бело-зеленую парусиновую сумку.
- Ты не сможешь изменить того, кем ты есть.
Я говорила тебе это тысячу раз.
- Но, может, я могу, - ответила Эмили.
- И, может, я хочу этого.
Майя уронила розу Эмили на скамью и удалилась прочь.
Эмили смотрела, как она перемещается между рядов растений, мимо туманных окон к выходу, и ей хотелось заплакать.
Ее жизнь была отвратительной неразберихой.
Ее старая простая жизнь - та, что у нее была до начала этого учебного года, - казалось, принадлежала совершенно другой девочке.
Внезапно она ощутила чьи-то ногти на задней части своей шеи.
По ее спине пробежал холодок и она обернулась.
Это была всего лишь ветка розового куста с жирными, острыми шипами и пухлыми бутонами.
Затем Эмили заметила что-то на окне в нескольких шагах от нее.
Ее рот открылся.
Там на запотевшем стекле была надпись.
"Я тебя вижу".
Возле слов были нарисованы два широко распахнутых издевательских глаза.
Это была подпись Э.
Эмили помчалась к надписи, чтобы стереть ее рукавом.
Было ли это тут все время? Почему она этого не увидела? Затем ее пронзило кое-что еще.
Из-за влажности оранжереи вода собиралась только на ее внутренних стенах, так что, кто бы это не написал, он должен был быть... внутри.
Эмили оглянулась вокруг, в поисках какого-нибудь демаскирующего знака, но единственными, кто смотрел в ее направлении, были Майя, Кэролин и мальчики из команды по лакросу.
Все остальные слонялись у дверей оранжереи в ожидании окончания времени ланча, и Эмили не могла не задаться вопросом, была ли Э среди них.
24.
А В ДРУГОМ САДУ ЧЕРЕЗ ВЕСЬ ГОРОД...
В пятницу днем, Спенсер наклонилась над клумбой, вытаскивая толстый, упрямый сорняк.
Ее мать обычно сама делала работу по саду, но Спенсер пыталась быть милой - и освободить себя от чего-то, хотя она не была уверена от чего.
Разноцветные воздушные шары, которые ее мать купила несколько дней назад для празнования Золотой Орхидеи, были все еще привязаны к рельсу внутреннего дворика.
"Поздравляю, Спенсер!" - говорили они все.
Рядом были снимки голубых лент и трофеев.
Спенсер смотрела внутрь блестящих шаров Mylar, ее деформированное оражение смотрело назад.
Это походило на изучение кривого зеркала — ее лицо выглядело длинным вместо круглого, ее глаза были маленькими вместо больших, и нос пуговкой выглядел широким и огромным.
Возможно это девочка из воздушного шара, а не Спенсер, жульничала, чтобы стать финалистом Золотой Орхидеи.
Или, может быть, девочка из шара была одной из тех, кто сражался с Эли в ту ночь, когда она исчезла.
Разбрызгивающая система включилась по соседству с домом ДиЛаурентис.
Спенсер уставилась на старое окно Эли.
Оно было последним, прямо напротив окна Спенсер.
Они с Эли чувствовали себя счастливыми, что их комнаты были напротив друг друга.
У них были специальные сигналы, когда было уже поздно для звонков по телефону. Один раз мигнуть светом означало "Я не могу спать, а ты?". Два раза означало "Спокойной ночи".
Три раза - "Нам нужно улизнуть и поговорить с глазу на глаз".
Воспоминания из офиса Доктора Эванс снова всплыли в ее голове.
Спенсер попробовала спрятать их назад, но они снова возвращались.
Ты слишком переживаешь, сказала Эли.
И этот далекий треск.
Откуда он?
- Спенсер! - прошептал голос.
Она огляделась, ее сердце бешенно забилось
Она оказалась прямо перед деревьями, которые распологались во дворе ее дома.
Ян Томас стоял между двух кизиловых деревьев.
- Что ты тут делаешь? - прошипела она, глядя в сторону края двора.
Сарай Мелиссы был всего в нескольких метрах.
- Смотрю на мою любимую девочку.
Глаза Яна пробежали по ее телу.
- Здесь бродит сталкер, - строго предупредила его Спенсер, пытаясь подавить горячее, волнующее ощущение в своем животе, которое возникало всякий раз, как Йен на нее смотрел.
- Тебе стоит быть осторожнее.
Йен презрительно усмехнулся.
- Кто сказал, что я не из соседского патруля? Может, я защищаю тебя от сталкера?
Он уперся ладонями в дерево.
- Действительно? - спросила Спенсер.
Йен покачал головой.
- Неа.
На самом деле я срезал путь по дороге из дома.
Я шел к Мелиссе.
Он приостановился, засовывая руки в карманы джинсов.
- Что ты думаешь насчет того, что мы ней снова вместе?
Спенсер пожала плечами.
- Это не мое дело.
- Разве? - Йен пристально смотрел на нее, даже не моргая.
Спенсер смотрела вдаль, её щёки горели.
Йен не имел ввиду их поцелуй.
Он не мог.
Она заново вернулась к тому моменту.
Йен напал на ее рот так грубо, что их зубы стукнулись друг о дружку.
После этого ее губы болели и саднили.
Когда Спенсер поведала Эли волнующие новости, та фыркнула.
- Что, ты думаешь Йен собирается встречаться с тобой? - съязвила она.
- Сомнительно.
Сейчас она смотрела на Йена спокойно, непринужденно, забыв о том, что он был причиной всего этого соперничества.
Отчасти она хотела, чтобы этого поцелуя не было.
Выглядело так, будто это запустило эффект домино: это привело к ссоре в сарае, что привело к уходу Эли, что привело к... чему?
- Так Мелисса сказала мне, что ты ходишь на терапию, да? - спросил Йен.
- Довольно безумно.
Спенсер напряглась.
Было странно, что Мелисса рассказала Йену о терапии.
Подразумевалось, что сеансы приватны.
- Это не безумно.
- Да ну? Мелисса сказала, что слышала, как ты кричишь.
Спенсер моргнула.
- Кричу?
Ян кивнул.
- Ч-что я говорила?
- Она не сказала, что ты что-то говорила.
Только что ты кричала.
Кожу Спенсер закололо.
Поливная система ДиЛаурентисов звучала как миллион маленьких гильотин, отрубающих головы травинкам.
- Я должна идти.
Она криво пошагала к дому.
- Думаю, мне надо немного воды.
- Еще секунду, -
Йен шагнул к ней.
- Ты видела, что в твоем лесу?
Спенсер застыла.
У Йена было такое странное выражение лица, что Спенсер задалась вопросом, могло ли это что-то иметь отношение к Эли.
Одна из ее костей.
Ключ.
Что-то, имеющее отношение к воспоминаниям Спенсер.
Тогда Йен протянул свой открытый кулак.
Внутри было шесть налитых, сочных ежевик.
- У вас там сзади самые невероятные кусты ежевики.
Хочешь одну?
Ягоды запятнали ладонь Йена темным, кровавым пурпуром.
Спенсер видела его линию любви и линию жизни и все странные разводы у его пальцев.
Она покачала головой.
- Я бы не стала есть ничего из этого леса, - сказала она.
В конце концов Эли была убита там.
25
СПЕЦИАЛЬНАЯ ДОСТАВКА ДЛЯ ХАННЫ МЭРИН
В пятницу вечером прыщавый, чересчур нагеленный продавец T-Mobile осматривал экран BlackBerry Ханны.
- Как по мне, ваш телефон выглядит нормально, - сказал он.
- А батарея функционирует.
- Что ж, вы, должно быть, недостаточно старательно посмотрели, - грубо ответила Ханна, склоняясь над стеклянным прилавком.
- Как насчет обслуживания? T-Mobile испортился?
- Нет.
Продавец указал на полосы на экране BlackBerry.
- Видите? Пять полос.
Выглядит великолепно.
Ханна яростно задышала носом.
С ее BlackBerry что-то происходило.
За весь вечер телефон ни разу не зазвонил.
Мона могла бросить ее, но Ханна отказывалась верить, что все остальные так быстро последуют за ней.
И она подумала, что Э снова могла прислать сообщение, давая Ханне больше информации о Моне и ее возможной липосакции. Или объясняя, что это значило, когда Э сказала, что у одного из ее друзей большой секрет, который все еще надо раскрыть.
- Вы просто хотите купить новый BlackBerry? - спросил продавец.
- Да, - резко сказала Ханна, заставляя, как по волшебству, появиться голос, удивительно похожий на мамин.
- В этот раз рабочий, пожалуйста.
Продавец выглядел усталым.
- Хотя я не смогу перенести вашу информацию из этого телефона.
В этом магазине мы такого не делаем.
- Ну и ладно, - огрызнулась Ханна.
- У меня дома на жестком диске копия всего.
Продавец достал из подсобки новый телефон, извлек его из пенопластового ложа и принялся нажимать какие-то кнопки.
Ханна склонилась над прилавком, оглядывая поток покупателей универмага King James и пытаясь не думать о том, чем они с Моной обычно занимались вечерами по пятницам.
Сначала они купили бы наряд Счастливая Пятница, чтобы вознаградить себя за прошедшую неделю; затем напали бы на суши-бар и блюда из лосося; а потом, - любимая часть Ханны, - отправились бы домой и сплетничали на широкой кровати Ханны, смеясь и потешаясь над колонкой "Ой! дня" в "CosmoGirl".
Ханна вынуждена была признать, что об определенных вещах с Моной трудно было говорить - она избегала любых эмоциональных бесед о Шоне, потому что Мона считала его гомиком, и они никогда не могли поговорить об исчезновении Эли, потому что Ханна не хотела извлекать плохие воспоминания о своих старых друзьях.
На самом деле, чем больше она думала об этом, тем больше задавалась вопросом, о чем они с Моной вообще говорили.
Парни? Одежда? Обувь? Люди, которых они ненавидели?
- Я буду через минуту, - сказал продавец, хмурясь и изучая что-то на мониторе.
- По какой-то причине наше интернет-соединение не отвечает.
"Ха!", - подумала Ханна.
С интернет-соединением было что-то не так.
Кто-то рассмеялся, входя в T-Mobile, и Ханна подняла взгляд.
У нее не осталось времени пригнуться, когда она увидела Мону, идущую с Эриком Канном.
Легкие светлые волосы Моны выделялись на фоне ее платья-свитера с воротником-хомутом цвета древесного угля, черных колготок и высоких черных ботинок.
Ханна хотела бы спрятаться, но она не знала, где - стойка регистрации T-Mobile была островом посреди магазина.
В этом дурацком месте даже не было никаких проходов, чтобы прокрасться туда, или полок, чтобы укрыться под ними, - лишь четыре стены мобильных телефонов и аксессуаров для них.
Прежде, чем она смогла что-нибудь сделать, Эрик заметил ее.
В его глазах блеснуло узнавание, и он кивнул Ханне.
Конечности Ханны окоченели.
Теперь она знала, что испытывает олень, оказавшись лицом к лицу с приближающимся автотрейлером.
Мона проследила за взглядом Эрика.
- О, - скучно произнесла она, когда ее взгляд встретился со взглядом Ханны.
Эрик, который, должно быть, ощутил напряжение между девушками, пожал плечами и отошел в заднюю часть магазина.
Дата добавления: 2015-11-14; просмотров: 31 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Перевод осуществляется командой сайта Notabenoid, за что им огромное спасибо 9 страница | | | Перевод осуществляется командой сайта Notabenoid, за что им огромное спасибо 11 страница |