Будь как египтянин 1 страница

С солнечной улыбкой Амон желал каждому члену экипажа всего лучшего перед тем, как выйти. К тому времени, как он закончил, он смог не только провести нас по аэропорту, что было бы проблемой даже для меня, но и успешно отыскал вип зал ожидания, где мы могли привести себя в порядок.

После того, как я прополоскала рот, расчесалась и умылась, я встретила Амона у зоны ожидания, где он протянул мне бутылку воды. Я была уставшей, но не потому, что мало спала. Было что-то глубже, и я чувствовала, что причина в нашей связи с Амоном. Он тоже заметил мою усталость.

- Ты устала, юная Лили.

Потягивая воду, я кивнула.

- Идем, - сказал он и повел меня к нескольким удобным на вид креслам рядом с большими окнами. Я села в одно из кресел, а он остановился передо мной. Солнечный свет немного помог, но мои глаза все еще слипались, и, несмотря на выпитую воду, мой рот был сухим, как пустыня.

Амон прижал пальцы к моей щеке, и его глаза несколько мгновений оставались закрытыми.

- Ну, доктор? Каков диагноз? Я буду жить? – спросила я, отчасти подшучивая, отчасти побаиваясь его ответа.

Нахмурившись, Амон взял мою руку и легонько ее сжал.

- Тебе нужно отдохнуть, - сообщил он.

- Это я уже знала.

Хотя на его лице было написано беспокойство, он пытался его скрыть.

- А нам пора в путь, - нежно сказал он.

Амон помог мне встать, а потом обвил руки вокруг меня. Я тут же запаниковала:

- Воу, стой! Погодите минутку, мистер Джин. Почему бы не приберечь песочную переправу до более трудных времен?

Замерев, Амон окинул окрестности критическим взглядом.

- Видимо, ты права. Отыщем золотую колесницу.

Высвободившись из его хватки, я сказала:

- Они могут быть и не золотыми в Египте.

- Ах, да. Каир куда развитее твоего Манхеттена. Мы найдем пару быстрых лошадей.

- Оу, тебе пора приготовиться к небольшому культурному шоку, - предупредила я, когда мы направились к дверям. – Не думаю, что Египет ты увидишь таким же, каким он был тысячу лет назад.

- Это все еще мой народ. И я уверен, что город все еще похож на тот, что я помню.

- Окей, потом не говори, что я тебя не предупреждала.

Лицо Амона помрачнело, когда мы шагнули в солнечный свет. Город возвышался перед нами, и он точно отличался от того, что ожидал Амон. Он взглянул на меня, когда я усмехнулась:

- Теперь видишь? Даже верблюдов нет.

Приблизившись к охраннику аэропорта, Амон закинул на плечо мою сумку и заговорил с парнем. Когда он вернулся, я увидела, что охранник говорит по рации.

- В чем дело? – спросила я.

- Он вызовет для нас вип-колесницу, - и, указав на маленькое черно-белое такси, Амон добавил. – Я не помещусь в такую маленькую колесницу. Даже мой саркофаг просторнее.

Я рассмеялась, придвинувшись ближе к нему, чтобы большая группа людей смогла пройти мимо нас, и Амон в порыве защиты обхватил меня за плечи. Мимо шло много групп туристов из разных стран и культур. Амон поднял голову и слушал их, пока они проходили мимо.

- Слишком много языков, - наконец, сказал он.

- Египет – очень популярное место для туристов.

- Как это «место для туристов»?

- Ну, много людей посещает Египет, чтобы посмотреть на пирамиды и прочие реликвии из прошлого.

- Какие реликвии? – машина прибыла, и водитель вышел из нее, чтобы забрать у Амона сумку.

- Артефакты типа посуды, картин, драгоценностей, старых писаний на папирусе, мумий.

Амон успел наполовину открыть передо мной дверь и замер.

- Они посещают Египет, чтобы посмотреть на мертвых? Посмотреть на тела тех, кто уже ушел из жизни?

Внезапно я задумалась над тем, как неуважительно прозвучали мои слова.

- Ну, да. Хотя, думаю, самых хрупких мумий не показывают публике. Надеюсь, ты сможешь воспринять это как дань уважения нынешних людей королям и фараонам прошлого. Никому нельзя их трогать, они обычно защищены стеклом.

Амон ничего не сказал, но я могла видеть, как он прокручивает эту мысль в голове.

Когда мы сели в машину, Амон сказал водителю:

- Мы вип-путешественники, ищущие место для перерыва от нашего путешествия. Нам нужны ванная, новая одежда и еда.

Водитель вскинул брови и, посмотрев на меня, спросил на английском:

- Куда вы хотите поехать?

- Отвезите нас в хороший отель.

- Хороший дешевый или хороший подороже?

Амон склонился к нему.

- Цена не имеет значения.

- Хороший и дорогой, - уточнила я.

- Хорошо.

Водитель сорвался с места и, как я и ожидала, повез нас по длинному маршруту, но я не возражала. Так Амон мог посмотреть, как изменился город.

- Как далеко пирамиды Гизы? – спросила я у водителя.

- Не очень далеко. Километров тридцать пять или сорок. Хотите отправиться туда сегодня?

- Нет, сегодня мы будем отдыхать.

- Хорошо.

- Погода холоднее, чем я ожидал. Это нормально?

- Апрель и весна в Каире, - объяснил водитель. – Очень хорошо.

Я покопалась в телефоне и выяснила, что до пирамид около двадцати миль от аэропорта. Переведя это в локти, я прошептала:

- Шестьдесят семь тысяч пятьсот локтей.

Амон только крякнул в ответ, полностью захваченный пейзажами за окном. Современный Каир был шумным городом. Как и в Нью-Йорке, здесь были и старые, и новые здания, вот только старое в Египте имело совсем другое значение.

Мы проезжали мечети и базары, кладбища и музеи, элитные дома и многоэтажные здания, театры и магазины, но в отличие от Нью-Йорка, Каир был проникнут духом древности, и было не сложно представить, что если бы люди достаточно замедлились, то пески пустыни налетели бы на края города и выросли бы как голодные дикие звери, поглотив цивилизацию, накрыв ее песком и скрыв навсегда, и Каир бы исчез, как древние города.

Водитель наконец подъехал к большому отелю с красивым бассейном и фонтаном. Пальмы обрамляли проезжую часть, а по обе стороны от бассейна в небо устремлялись две высокие колонны, стилизованные под древние обелиски.

Мы вышли, и, пока Амон медленно озирался, я нащупала свою кредитку. Амон вернулся к нам. Сосредоточив взгляд на водителе, он пробормотал несколько слов и без комментариев мужчина отвернулся, завел автомобиль и умчался прочь.

«Интересно, сколько еще мы сможем так поступать».

Отель был богатым, и даже по декору я могла легко воспринять его за один из таких в Манхеттене. В холле расположился пятизвездочный ресторан, другие секции были отделены дорогими магазинами, продающими женскую одежду, дизайнерские сумки и чемоданы, сувениры, был здесь и бар, и комната отдыха, работающая допоздна. Здесь был даже парфюмерный отдел.

Амон загипнотизировал юношу за стойкой, и вскоре мы занесли свои скудные пожитки на последний этаж. Они дали Амону ключи от минибара и вип-комнаты отдыха, так что мы могли ужинать отдельно ото всех, если бы захотели. Научив его делать заказы в меню обслуживания комнат, я растворилась в душе.

Завернувшись в халат, я думала о том, что так и пойду в кровать, оставив свою мятую одежду, и заглянула в соседнюю комнату, где обнаружила Амона, окруженного едой. Он сидел в солнечном свете, идущем из окна, и не ел. Наш вид из окна был потрясающим. Вдалеке виднелся прекрасный Нил, на поверхности которого поблескивало солнце. И хотя волосы и кожа Амона мерцали, я ни разу еще не видела его таким печальным.

- Я вижу, ты решил заказать пир. Проголодался? – спросила я.

- Мне не хочется есть.

- Это на тебя не похоже.

- Да. Видишь, Лили? – Амон указал на Нил. – Я бессчетное количество раз переправлялся по этой реке, но я все равно не знаю этого места.

- Уверена, что за все это время вода размыла берега…

- Я говорю не о размерах реки, я говорю о землях, о людях вокруг реки. Они потеряны, их украли. Они растворились, как роса на солнце.

- Амон… - я взяла его за руку и сжала ладонь. – Они… остаются твоими людьми. У нас есть новые технологии, мы можем путешествовать, у нас есть работы, которые ты себе и представить не сможешь, но мы прежние. Нам все еще нужно то же самое – мы пьем, едим, хотим дружбы и любви. Мы беспокоимся о тех, о ком заботимся. Мы сражаемся. Мы чувствуем боль. Мы болеем и умираем.

- Да. Но, возможно, вам уже не нужна… реликвия… вроде меня. Может, мне пора уснуть под стеклом, как остальным, и никогда больше не просыпаться.

Я представила себе, каково это – проснуться раз в тысячу лет и увидеть мир совсем другим, изменившимся без меня, остаться без связей с кем-нибудь, без семьи

«Ему должно быть ужасно одиноко».

Хотя мы были разными, как любые два человека, я знала, что такое одиночество.

Повернув голову, я смотрела на мерцающую реку.

- Нил вырастил и выкормил несметное количество поколений, и он все еще служит и помогает людям Египта. Многие могут пройти по его берегам и подумать, что так и надо. Они могут и не вспомнить о королях, что плыли по его волнам, или о людях, что зависели от его воды, или о культуре, но это не уменьшает его значения. Это не уменьшает его важности. Твой народ может не знать тебя. Они могут пройти мимо тебя по улице и не почувствовать твоей силы, но это совсем не означает, что ты не нужен им.

Я не знала, что еще сказать. Я понимала, как сильно это пробуждение отличалось от его предыдущих. Тогда его встречали праздником, а теперь его забыли.

Подняв взгляд, Амон сказал:

- Ты права, Лили.

- Что? Как? – я успела подумать, что сильно ошиблась.

- Не важно, как мы воспринимаем солнце, оно продолжает светить, невзирая ни на что. Если мои заслуги не признают, то пусть так и будет. Я поклялся служить народу Египта и продолжу это делать, пока это нужно будет Египту.

- И как долго?

- Как только исчезнет угроза тьмы.

- Этого никогда не случится.

- Тогда я продолжу служить.

Ореховые глаза Амона были обеспокоенными.

- Как ты справляешься со всем этим? То есть, все эти изменения, что ты увидел вокруг, должны ошеломлять.

- Ты – это то, как я… справляюсь, Лили.

- Как это понимать?

- Это сложно объяснить.

- Но ты можешь попробовать?

- Мое сознание может понимать мир через твои глаза. Как вышло с твоим телефоном, например. Если я сосредоточусь, то могу увидеть, как ты его используешь. Я вижу в сознании, как ты доверяешь этому прибору, и хотя не могу понять его полностью, но уже не боюсь.

- А что насчет самолетов, машин, небоскребов? – он поднял голову и посмотрел на меня. – Стой, ты сейчас это делаешь, да? Ищешь, что такое небоскреб?

- Да.

- Это те высокие здания.

- Ах. Хотя я могу улавливать картинки и эмоции любого выбранного мной человека, с тобой моя связь особенна. Это куда больше, чем Глаз. Наша связь не только дает мне энергию, но и успокаивает меня. Без тебя я был бы кораблем в бушующем море, что остался без парусов и якоря. Я бы точно потерялся.

- Ты так связывался с другими людьми? Когда пробуждался до этого, я имею в виду?

- Нет. Ты первая.

- Почему ты не связывался с остальными? Тебе не нужна была их помощь?

- Связь – это соединение пяти моих сторон с другими. Связь между двумя может легко затмить одного из нас. Это… личное.

- Потому мне было сложно контролировать то, что я говорю? То есть, все, о чем я думала, тут же слетало с языка независимо от моего желания.

Амон кивнул.

- Твои скрытые мыли и чувства были вытянуты на поверхность. В прошлом я понимал, где нахожусь и что должен сделать. Рядом всегда были мои сосуды смерти, так что мне не нужна была помощь других. Мои братья пробуждались в один день со мной, вместе мы достигали нашей цели без передачи нашей воли смертным. Связи раньше не было, потому что она не была нужна. И я буду вечно жалеть о том, что заставил тебя пройти через это.

Я притихла на мгновение, а потом сказала:

- Я чувствую, что ты еще многое мне не рассказал.

Амон отвернулся.

- Это не то, о чем тебе стоит беспокоиться. Я продолжу питать твоей энергией очень осторожно, чтобы не нанести вреда. Кстати говоря, тебе нужно отдохнуть, юная Лили.

- Ты тоже устал, - тихо сказала я. – Ты не хочешь поспать?

Поднявшись, Амон поставил меня на ноги и взял своими пальцами прядь моих мокрых волос. Убрав волосы с моего лица, он поцеловал мой лоб – и этот жест удивил нас обоих.

- Тебе сон нужен больше, чем мне, Нехебет, - сказал он, отстранившись на шаг.

- Что это значит?

- На моем языке нехебет – драгоценная водная лилия, найденная в оазисе, и этой водной лилии, - он коснулся моего плеча, - нужно отдохнуть.

Когда я собралась возражать, он утихомирил меня, прижав кончик пальца к моим губам.

- Здесь только одна кровать. И я хочу, чтобы ее заняла ты.

Подтолкнув меня локтем, он отправил меня в спальню. Когда я закрывала дверь, то видела, как он отвернулся к окну и дрожащей рукой провел по волосам.

* * *

Уснула я днем, а когда проснулась, был уже вечер. Окно в спальне было открыто, и в него проникал ночной воздух, холодный и пахнущий рекой, цветами пустыни и экзотическими специями. Бодро открыв дверь, я обнаружила Амона спящим. Его длинное тело неестественно скорчилось на диване, еда на столе стояла нетронутой.

Выкатив тележку с остывшей едой в холл, я вытащила телефон и тихо заказала еще, а потом опустилась на колени перед Амоном, ожидая, пока доставят еду. Его новые волосы сейчас упали ему на глаза, и после мгновения борьбы с собой я закрыла ту часть сознания, что контролировала мое поведение, и нежно убрала волосы с его глаз кончиками пальцев. Меня привлекло тепло его кожи, и я хотела просто сидеть рядом с ним и чувствовать это тепло.

Его полные губы во сне казались мягче, и я поняла, что видела сейчас перед собой человека, а не солнечного бога. Такими были две его стороны, выгравированные на одной монете. Каждая его сущность была сильной, красивой и властной, но человек-Амон, что был уязвимым, что сомневался в себе, что тосковал по связи с людьми, мне нравился больше.

Было так просто представить его спящим, страстным и теплым, обнимавшим меня, а меня – целующей его, запустившей руки в его волосы в порыве страсти. Когда я поняла, что легко могу влюбиться в такого, как он, я убрала руку и осадила себя за такие девичьи фантазии. Я не знала, что на меня нашло, и не могла это объяснить, потом решила просто забыть об этом. Лишь раз в жизни я позволила себе нарушить правила, но, если бы мне хотелось найти себе хорошую пару, рядом не было никого подходящего. Все же мой прежний стиль мыслей возвращался. Что будет, если я все же закончу тем, что полюблю Амона слишком сильно? У нас не может быть общего будущего.

Но он был внимательным – не только ко мне, но и к остальным. Солнечным – было что-то особенное, когда Амон возвращал энергию; я не могла тогда сопротивляться счастью. Самоотверженным – какая девушка устоит перед парнем, что забыл о своих желаниях и жертвует собой ради спасения остальных.

Эти качества и многие другие отбрасывали бриллиантовый свет на сотканного из тени и сна парня, которого я тогда встретила. Он исчез, и остался Амон. Я могла опасно и беспечно влюбиться в такого, как он, но я не могла представить себе сценарий, в котором такие отношения закончатся чем-то, кроме разбитого сердца. Конечно, мои родители не одобрят его, пока у него не будет задатков политика или ученой степени.

Ирония была в том, что если бы я жила во времена Амона, мои родители и мечтать о лучшем не могли бы. Все же он был египетским принцем. Даже без силы бога солнца Амон был известным. Я поморщилась, подумав, что он мог бы жениться на сестре, как боги в прошлом. Хотя у него могло и не быть сестры.

Зато я могла временно забыть о планах на будущее для себя, и уже за это я была ему благодарна. Я не представляла, как трудно мне станет жить, когда все это закончится. С Амоном мне казалось, что возможно все. И я уже не была той мисс Янг, Лиллианой. С ним я была просто Лили, юной Лили. И быть Лили мне нравилось больше.

В дверь легонько постучали, я отставила свои размышления и открыла ее, пропуская служащего с новой тележкой. Он дал мне бумажку на подпись и ушел. Амон проснулся, когда я расставляла еду на столе.

- Присоединишься? – с улыбкой спросила я. – Думаю, я готова пировать.

Вскинув голову, он разглядывал меня расширившимися зелеными глазами.

- И что же ты празднуешь, юная Лили?

Поднимая стакан, полный апельсинового сока, я сказала:

- Возможности. Давай отпразднуем неизвестность.

Амон придвинулся ближе и взял стакан, наполняя его из графина.

- Тогда за неизвестное, - сказал он и звякнул своим стаканом о мой.

С облегчением я наполнила свою тарелку и в этот раз не позволила себе думать о жире, углеводах и калориях. Если что-то было вкусным, то я была уверена, что оно понравится Амону. Он заметил шоколадный пирог, и я предложила ему попробовать, в ответ он придвинул ко мне полную тарелку египетской еды, которую он любил, и сообщил, что ее нужно есть руками. Другое блюдо мы зачерпывали тонкими кусочками благоухающего хлеба. Мы попробовали все, угощая друг друга, и Амон взял телефон, заказав из меню то, что мы еще не успели попробовать.

Впервые мы попробовали с ним пиццу, и ему больше всего понравилась «Маргарита». Я познакомила его с лобстером и пастой лингвини, мороженым и итальянскими фрикадельками, тартаром из мяса и весенними роллами, а он угощал меня многими местными блюдами. Некоторые были похожи на то, что я когда-то ела, но другие были открытием для меня.

Дегустация блюд с Амоном была для меня волнующим опытом. Это было странно, смело и, конечно, интимно. Но, кроме всего этого, было весело. Я понимала, что никогда еще не пировала за всю жизнь. Страсть Амона к еде и влечение к обычным радостям вроде вкуса или вида блюда было большим открытием для меня. И мне хотелось такое повторить.

К тому времени, как мы закончили, я постанывала, ведь никогда еще в жизни столько не ела. Было всего за полночь, и я не знала, идти мне спать или посмотреть фильм. Я начала собирать тарелки обратно на тележку, когда Амон нежно обхватил рукой мое запястье.

Скользя рукой по моей руке к моему лицу, он приложил ладонь к моей щеке и сказал:

- Хейкнью, Лили.

- Это означает «спасибо», да?

- Это намного больше, чем просто спасибо. Это выражение глубокой благодарности другому человеку. Это выражение благодарности за тепло и уют, которые один чувствует в присутствии другого. Я не благодарю тебя, Лили. Я благодарен за тебя.

- Оу.

Он продолжил.

- Я пировал много раз, но никогда это мне не нравилось так сильно. Мое сердце светится рядом с тобой.

Покраснев, я пробормотала:

- Мне тоже понравилось.

Зеленые глаза Амона изучали мое лицо, потом взгляд переместился на мои губы, и он сделал шаг ближе. Я подумала, что он собирается поцеловать меня, но он вместо этого прижался лбом к моему лбу. Наши носы соприкоснулись, но, к сожалению, его заманчивые губы были далеко от моих.

Отодвинувшись, я почувствовала его сожаление, и он отстранился от меня.

- Прошу, отдохни еще чуть-чуть, Лили. Я скоро вернусь.

С этим он вышел за дверь.

«Что я наделала?» - задумалась я. Может, я не был для него настолько привлекательной, как он для меня. Может, я просто была ему нужна, а теперь, когда все нужное было сделано, он без проблем отодвинул меня в сторону.

Чувствуя себя запутавшейся в своих чувствах, в мыслях о парне и ситуации, в которой раньше не позволяла себе быть, я ругала себя за поведение влюбленного подростка с невзаимной любовью, напоминала себе, что я выше такого, а потом направилась в ванную, чтобы проверить, не застряло ли что-то у меня в зубах. С ними все было в порядке, и это заставило меня колебаться между мыслями о том, почему тогда Амону что-то не понравилось, и доводами, что я была слишком уверена в своей внешности.

Взяв расческу, я заметила, что мои волосы не были одинаковыми. По обе стороны лица было по пряди, что отличались по цвету от остальных волос. Я принялась изучать пряди. Выглядело это так, словно я сделала себе мелирование. Я начала с корней и кончиками пальцев прошлась по прядям с осветлением, а потом пораженно выдохнула, вспомнив, что Амон трогал мои волосы как раз там, где появились светлые участки.

И тот факт, что светлые пряди были связаны с солнечными прикосновениями Амона, мне понравился. Теперь мои волосы были уникальными, и они отличались от волос Лиллианы, что жила в пентхаусе в Нью-Йорке.

Это была смелая Лили. Это была Лили, что сбежала из дому. Это была Лили, что ела то, что хорошо на вкус, а не что хорошо для ее здоровья. Я расправила плечи, придя к выводу. Это была Лили, что оставила колледж на год-два и уехала. И эта Лили должна была выглядеть так, словно заслуживает горячего египетского бога солнца в качестве парня. Я снова намочила волосы, применила несколько средств и высушила их. Утюжком я завила пряди волос в свободные кудри, создавая светский образ, отражавший мое настроение. Я делала макияж, когда услышала, что дверь открылась.

- Амон? – уточнила я.

- Я здесь, Лили.

Он вошел в комнату с мужчиной в деловом костюме, что был точно под его властью. Они несли по связке пакетов с покупками в каждой руке. Положив их на кровать, Амон поблагодарил джентльмена, пробормотав ему несколько слов, и тот ушел с довольным видом, но я была уверена, что он не получил и копейки за все то, что Амон положил в эти пакеты. Когда он уходил, я заметила блеск золота на его табличке с именем, я схватилась за плечо, оценивая его одежду.

- Ты наложил заклинание на вице-президента гостиницы и заставил его притащить сюда все эти сумки?

Амон пожал плечами.

- Магазин женской одежды был уже закрыт, и только он смог его открыть.

Скрестив руки на груди, я сверлила его взглядом, но Амон игнорировал это, переключившись на пакеты.

- Я не разбираюсь в том, какие вещи лучше подойдут, потому тут по нескольку вещей каждого стиля и разных размеров, - объяснил он.

- Знаешь ли, даже если тебя камеры наблюдения увидеть не могут, у него будут большие проблемы перед боссом. Его могут даже отправить в тюрьму.

Амон пренебрежительно махнул рукой.

- После того, как ты объяснила мне работу камеры на своем телефоне, я понял, как отключать их. Они довольно просты.

- Ладно, тогда я просто скажу, что иногда неплохо бы залечь на дно.

Амон обернулся, чтобы видеть меня, и спросил с озадаченным выражением:

- Ты хочешь, чтобы я лег на пол?

- Нет. Не бери в голову, - сказала я, вздохнув.

Копаясь в пакетах, я вытащила рубашку на пуговицах и джинсы, обе вещи были велики. Вытягивая джинсы из пакета, я держала их, вскинув брови и усмехнувшись:

- Да, угадываешь ты плохо.

Амон поднял взгляд.

- Это не тебе. Это мои.

- Ах, - я отдала ему джинсы. Собрав еще несколько вещей, он собирался выйти, но вдруг остановился и обернулся.

- Твои волосы изменились.

- Да, я заметила. И спасибо за светлые пряди, - я поймала упавший на лицо золотистый локон и отпустила его. Выронив пакеты с глухим стуком, Амон приблизился, вытянул руку, но замер, словно ожидая разрешения. – Все нормально, - сказала я. – Можешь потрогать. Мне нравятся полоски.

Амон накрутил на палец волнистую прядь и нежно потянул ее, распрямляя. Кончик его пальца светился, пока он распрямлял локон, и я видела, как по волосам бегут солнечные лучики.

-Похоже, от твоих прикосновений мои волосы меняют цвет.

- Да, - он с любопытством смотрел на изменение. – Но я их волнистыми не делал.

- Не делал. Я сама это могу.

Амон отпустил новую светлую прядь и отступил на шаг.

- Прости, - сказал он.

- Не надо. Как я уже говорила, мне это нравится, - он ничего не ответил, просто глядя на меня, и я спросила: - Тебе не нравится? В этом проблема?

- Нет. Как по мне, это… прекрасно.

- Тогда что? В чем проблема?

- Ни в чем, - Амон покачал головой, отвернулся и сказал. – Одевайся во что-то удобное. Мы будем путешествовать с помощью песчаной бури, как ты это называешь.

- Мы вернемся в отель?

- Да. Мы можем вернуться.

- Хорошо. Тогда я много вещей брать не буду.

Амон вышел, тихо закрыв за собой дверь.

Я не могла почувствовать, что происходит с Амоном, и это меня беспокоило. Он был чем-то огорчен, но я не могла понять, чем именно.

А еще я не знала, что мы собираемся делать. Потому выбрала узкие джинсы, ботинки и черную футболку. На тот случай, если мы потом пойдем в какое-то приличное место, я положила в свою сумку свободную черную юбку с неровным подолом, туда же пошел и мой блокнот, несколько бутылок воды, пара сандалий и мой кошелек. Амон, конечно, мог позаботиться о расходах, но все же кошелек должен был оставаться при мне.

Выйдя из спальни, я увидела, что Амон оделся похоже. Он зачесал пальцами назад волосы, и от этого они стали почти черными, он надел темные джинсы с тонким черным поясом и серую рубашку, что была слегка расстегнута, и из-под нее выглядывала белая футболка. Но его мускулистое тело было прекрасно видно и под двумя слоями верхней одежды.

«Боже мой, - подумала я. – Неплохо, Лили. Неплохо».

Сглотнув и громко прочистив горло, я спросила:

- Так значит песчаная буря?

- Да.

Взгляд Амона был похож на соколиный, что заставило меня почувствовать себя уязвимой и сильной сразу. Мое сердце гулко забилось, когда я приблизилась к нему, а его глаза, похоже, следили за каждым моим движением. У меня сложилось впечатление, что он может воспринимать и стук моего сердца, и шум пульса, и неровное дыхание, когда он положил свои руки на мои, и покалывание моей кожи от его близости.

- Ты готова? – прошептал он, склонившись к моему уху, и когда я ответила:

- Да, - я была явно не в этом месте мысленно. Я шагнула ближе и обхватила руками его за пояс. Когда полетел песок, я закрыла глаза и уткнулась лицом в его грудь. Я почувствовала его удивление моим движением, но я не была уверена, было ли это приятное удивление, или он хотел бы, чтобы я сохраняла дистанцию.

Послышался шорох бури, песок задевал голые участки кожи, ветер поднимал мои волосы. Я успела почувствовать панику, когда я онемела из-за колючих ощущений, но Амон как-то заговорил в моем сознании, успокаивая меня мягкими словами на языке, который я не могла понять. Его рука скользнула на мою спину, другая легла на шею, и у меня было лишь несколько секунд, чтобы насладиться этим, пока все не пропало во тьме.

* * *

Песок соединился, и мы появились в переулке между двумя зданиями.

- Где мы? – спросила я, голова все еще кружилась.

- Идж-тави, - нежно ответил он.

- Идж-тави ведь…

- Мой дом.

- Оу, - «дом» Амона теперь был рабочим районом на окраине огромного Каира. Он сдвинулся с места, и я пошла за ним, но не была уверена, что в такое позднее время расхаживать по улицам здесь безопасно. Через несколько мгновений Амон смог отыскать Нил, и мы пошли вдоль его берега, пока он разглядывал местность. Он остановился и поиграл с верхушкой тростника, растущего у воды.

- Папирус, - объяснил он, хотя я не успела спросить.

Я бы никогда и не догадалась, что связки длинных зеленых стеблей с пыльными метелками наверху могут использоваться для создания бумаги.

Немного дальше Амон остановился, осторожно повернулся спиной и принялся считать шаги.

- Это должно быть здесь.

- Что? Твой дом? Как ты узнал?

- Нет. Мой дом раньше был на том гребне. Видишь?

- Тот холм? Да, я вижу. И что там?

- Храм. Тот, в котором мы должны помолиться Анубису. Я знаю, где мы, потому что здесь был город, в котором я умер впервые, это я никогда не забуду. А если и забуду, то Глаз Хораса покажет мне то, что я ищу.

- Оу, ясно, - я хотела задать еще больше вопросов, но видела, что он сосредоточился на задании. – Что мы будем делать?

- Замри на мгновение, чтобы я смог сосредоточиться.

Амон опустился на колени, закрыл глаза и поднял руки к небу ладонями вверх. Я не знала, что мне делать, но решила, что сидеть на коленях будет правильнее, потому так и сделала. Он начал зачитывать заклинание, и через мгновение я почувствовала, что земля содрогается.

Повернувшись ко мне, Амон протянул руку.

- Лили!

Он потянул меня на себя, крепко прижимая к груди. Амон удерживал нас обоих прямо, пока вокруг нас двигалась земля. Грязь перед нами росла, словно что-то – и я надеялась, что не – кто-то выбирается из-под нее. Рог пронзил поверхность, и я забеспокоилась, что он принадлежит подземному монстру, но когда грохот прекратился, то, что вылезло из-под земли, осталось неподвижным.

Амон осторожно сделал шаг вперед и потянулся к этому объекту, вытаскивая его из земли. Это выглядело как крупный сахарный рожок для мороженого, правда, сделанный из глины. Бока его были гладкими, хоть и покрытыми грязью, а наверху были египетские символы.

- Что это? – спросила я, приблизившись.

- Погребальный конус.

- Что за погребальный конус? Этим закрывают саркофаг? Можно подумать, он может сломаться.

Амон покачал головой.

- Нет. Они стоят у входа в гробницу. А рисунки здесь – молитва для усопшего. А здесь его имя.

- И кто здесь умер?

Благоговейно Амон смахнул пыль с поверхности и пробежал пальцами по нужной части, громко читая ее на египетском. Он остановился и посмотрел на меня, перед тем как перевести.

Дата добавления: 2015-11-16