Богоугодный Имам из рода Пророка

В Хиджазе Абу-Ханифа не оставлял деятельности факиха, встречался с людьми и отвечал на их вопросы. Следует отметить, что Имам вообще довольно часто бывал в Аравии, так как много ездил туда для совершения хаджа. Судить об этом можно на основании многочисленных повествований, которые описывают как его пребывание в Мекке, так и те события, которые случались во время его отсутствия в Куфе. О его поездках в Мекку знали и в других городах, поэтому люди выходили ему навстречу, а симпатизировавшие ему ученые просили паломников передавать ему свои приветствия, что также можно трактовать в пользу его постоянства в деле паломничества. Частота, с которой Абу-Ханифа совершал хадж, стала просто легендарной. Поэтому, как уже отмечалось выше, Имаму приписывали совершение пятидесяти пяти паломничеств стечение всей жизни.
Марван II, наместник которого вынудил Абу-Ханифу оставить родину, продержался у власти недолго. Гибель Зайда и последовавшие репрессии на некоторое время дезорганизовали шиитов. Но политическая оппозиция не умерла. Эстафету борьбы за власть перенимают Аббасиды, которые вот уже четверть века мечтали утвердиться на троне. Аббасиды возводили свой род к Аббасу, дяде Пророка. Но не этот факт привел их к власти. Умело ведя пропаганду среди народа, измученного хаосом и многочисленными страданиями, Аббасиды, не указывая на персоналии, призывали их присягнуть «богоугодному Имаму из рода Пророка». Столь расплывчатая формулировка смогла объединить под единым знаменем многих недовольных «нечестивыми» Омейядами, включая и шиитов, наивно полагавших, что продолжают бороться за власть рода Пророка.
Тайная организация сторонников Аббасидов сложилась в первой четверти VIII в. с центром в Куфе. Ее лидер Мухаммад ибн Али умер в 743 г., оставив руководство движением своему сыну Ибрахиму. Также скрываясь в подполье, Ибрахим назначил энергичного перса Абу-Муслима возглавить восстание в Хорасане. Последнему в 747-748 гг. удалось свергнуть регионального наместника Омейядов и полностью ликвидировать их власть в регионе. Однако сам Ибрахим в 749 г. был арестован и умерщвлен. Предчувствуя свой арест, он назначил преемником своего брата - Абу-аль-Аббаса.
Когда повстанцы в октябре 749 г. захватили Куфу, Абу-аль-Аббас тайно прибыл сюда и почти полтора месяца жил здесь скрытно со своей семьей. За это время Абу-Муслим пытается договориться о передаче власти главе Алидов Имаму Джафару ас-Садику, но тот отказался, сказав, что «сейчас не мое время». 28 ноября Абу-аль-Аббас неожиданно явился народу и, торжественно подъехав к центральной куфийской мечети, провозгласил себя халифом.
Внезапно узнавшие, кто в действительности оказался тем «богоугодным Имамом», под которым большинство подразумевало и надеялось увидеть прямого потомка Пророка, иракцы уже ничего не могли сделать и были вынуждены присягать новому халифу. В программной речи Абу-аль-Аббас заявил, что Куфа (бывшая при Омейядах средоточием оппозиции) теперь становится опорой правительства. Но подобные обещания окажутся лишь пустыми словами. Также Абу-аль-Аббас лукавил, говоря по инерции, что «поистине, это дело досталось домочадцам вашего Пророка». На присяге халифу были собраны все куфийские ученые. Раздосадованные и растерянные тем, что вопреки ожиданиям вместо Алидов к власти пришли Аббасиды, они даже не знали, что ответить на призыв Абу-аль-Аббаса присягнуть ему на верность. Их взоры устремились к величайшему предстоятелю.
- Если вы хотите, чтобы я говорил за себя и за вас, то слушайте! - сказал Абу-Ханифа.
- Мы хотим этого! - согласились ученые.
- Хвала Богу, который довел истину до близких Его Пророка и умертвил для нас кривду тирании и распростер наши языки для истины. Мы присягаем тебе в Божьем деле на верность тебе в течение твоего правления, пока не грянет Час. Да не лишит Бог этого дела близких Его Пророку!
Осторожные слова Абу-Ханифы были полны неоднозначных намеков. Так, он дает понять, что Абу-аль-Аббас был лишь из числа близких (или: родственников) Пророка, но не из его рода, представителям которого в действительности должна была перейти власть. Двоякий смысл заложен и в слове «Час»: оно может пониматься и иносказательно как Судный день, тогда клятва в верности будет длиться вплоть до его наступления, и буквально, тогда клятва становится действительной лишь на час встречи с халифом. Подобная формулировка позволила Абу-Ханифе избежать смертельной опасности и сохранить верность своим убеждениям.
Скорее всего, новый халиф уловил все эти намеки. Но, учитывая зыбкость своего положения, не стал усугублять негативный настрой авторитетных ученых и ответил вежливо и не менее лукаво:
- Они хорошо поступили, выбрав такого, как ты, державшего речь от имени ученых. Аты был хорош в своем воззвании!
После собрания коллеги, догадавшиеся о скрытном подтексте в словах Абу-Ханифы, спросили:
- Так что ты имел в виду, сказав «пока не грянет Час», ведь час уже миновал?
- Коль уж вы взвалили на меня все это, то я выпутывался сам, а вас оставил перед бедой.
Ученые молчали, понимая, что по-другому поступить было нельзя.
В 750 г. Абу-аль-Аббас окончательно разбил омейядские войска и стал полноправным правителем мусульманского государства. Предчувствия Абу-Ханифы не обманули ученого. Заполучив голову Марвана, новый халиф приступил к планомерному уничтожению всех оставшихся в живых членов павшей династии. Делалось это с невиданной жестокостью и хладнокровием. Так, заманив около восьмидесяти омейядских принцев на пиршество в крепость Абу-Футрус, аббасидские войска, перерезав всех до одного, вновь накрыли столы и продолжили пир под стоны умирающих. Во все уголки халифата были посланы агенты уничтожить членов свергнутого семейства. Неистовство новых правителей граничило с безумием и дошло до того, что они пошли даже на осквернение могил омейядских предшественников. Не был прощен и Абу-Муслим за свои политические симпатии (и слишком большое влияние): во время паломничества в Мекку его пригласили в ставку халифа и предательски убили.
Утвердившись на престоле, новые правители уже не полагали нужным заигрывать с народными массами и не выполнили своих демагогических обещаний. Умело использовав народное недовольство для захвата власти, Аббасиды отреклись от прежней риторики и приняли откровенно аристократический курс политики. Народ был шокирован и негодовал. Поэтому большая часть периода правления Абу-аль-Аббаса и его преемника Абу-Джафара аль-Мансу-ра была сопряжена с подавлением целого ряда восстаний и бунтов различных групп недовольного населения.
При Аббасидах опальный правовед, бежавший в Мекку за два года до свержения Омейядов, то есть в 130/748 г., возвращается на родину. «Он пробыл там, - пишут биографы Имама, - пока не наступил халифат Аббасидов, и вернулся в Куфу во времена Абу-Джафара аль-Мансура», который взошел на престол в 136/754 г. Из сказанного можно заключить, что бегство ученого длилось как минимум шесть лет. Но уже при первом халифе новой династии Абу-Ханифа имел возможность, не опасаясь никаких преследований, посещать родной город. Факт присутствия его на присяге Абу-аль-Аббасу - тому лишь лишнее подтверждение. Поэтому не исключено, что в Мекке он пробыл всего два года. Быть может, он действительно вернулся в Куфу лишь при аль-Мансуре, желая, как полагает М. Абу-Захра, переждать в Мекке наиболее неспокойные времена и быть вдали от тех многочисленных смут, которые не позволили бы ученому вести свои занятия.

Чародей науки

На родине Абу-Ханифа продолжил свою научную и преподавательскую деятельность. Вновь куфийцы стали видеть в центральной мечети огромный круг студентов. С каждым годом ученики Абу-Ханифы становились все более образованными и знающими. Теперь, прежде чем самому отвечать на задаваемые ему вопросы, ученый спрашивал о них мнение своих учеников, давая им возможность проявить и закрепить свои знания.
Иногда ученики шли на маленькие хитрости. «Мы, бывало, затевали с ним спор, - вспоминал Абу-Юсуф, - с тем чтобы выведать у пего все, что он знает».
Легкость и непринужденность, с которой величайший предстоятель одолевал сложнейшие вопросы, делала его в глазах учеников своего рода чародеем и фокусником. «Когда мы были разногласны, - рассказывал Абу-Юсуф, - в отношении какой-нибудь проблемы, то шли к Абу-Ханифе, и он как будто доставал ее из своего рукава и давал нам». Однако, подсказывая верное решение, ученый напоминал, что нужно знать не только готовый отпет, но и методологию, способ его достижения. «Я не разрешаю давать фетвы, - говорил он, - тому, кто дает их с конспектов моих лекций (кутуби), пока он не будет знать, на основе чего я так сказал!».
«Разрабатывая положения своей школы, - повествуется у аль-Макки, - Абу-Ханифа советовался с учениками и не действовал исключительно по собственному усмотрению. Он занимался иджтихадом, проявляя исключительную искренность к Богу, Его посланнику и ко всем верующим в целом. Рассматривая вопрос за вопросом, он всесторонне обсуждал каждый из них, выслушивал мнения своих последователей, высказывался сам и проводил в дискуссиях с ними по месяцу и более, пока не определялся с тем или иным суждением окончательно, после чего все это записывал кадый Абу-Юсуф».
Долгие обсуждения помогали студентам осознать всю важность изучаемого предмета и ту ответственность, которая ложится на плечи факиха. «Кто рассуждает о чем-нибудь в науке, - говорил Абу-Ханифа, - и затем следует за этим, думая, что Бог не спросит с него: "Как же ты отвечал в Божьей религии?", тот ищет легкий путь для себя и для своей религии». Поэтому одна правовая проблема могла обсуждаться трое суток, месяц и даже более. После же долгого и тяжелого анализа, когда определялось наконец-то решение, все дружно возглашали: «Бог превелик! Бог превелик!».
Для Имама было важно, чтобы ученики старались сами искать истину и занимались творческим иджтихадом. Путь мудж-тахида был непростым, чреват ошибками и неудачами, хотя его старания не проходят даром. «Оба муджтахида правы, хотя истина одна», - учил Имам. Другими словами, из двух ищущих факихов прав и достоин Божьей награды не только тот, кто нашел истину, но и тот, кто ошибся, ибо он также искал ее. Учитывая, что поиск истины чреват ошибками, и сам Абу-Ханифа не боялся признавать их. «Сегодня он высказывает одно мнение, - говорили его ученики, - а завтра отказывается от него. Это указывает на его набожность, поскольку отказаться от своего мнения может только богобоязненный человек. Иначе он отстаивал бы свою ошибку и всячески защищал ее».

Дата добавления: 2015-07-11