О педагоге

Начнем с вопроса, казалось бы, очень далекого от темы нашей беседы. Как возникла медицина? С чего она начиналась?

Первыми врачевателями были шаманы, знахари, лечившие посредством магических заклинаний и примочек из мухомора. Были, конечно, среди них талантливые люди, которые и интуитивно, на основании жизненного опыта, и благодаря своим умственным способностям находили правильный путь лечения. Тем не менее, они оставались знахарями. В один прекрасный момент кто-то из них задался вопросом: а с чем, собственно, мы имеем дело? Люди, конечно, внешне очень похожи, но болезни-то разные, значит, причины разные, и лечить их все одинаково вряд ли разумно. И что болит, если что-то болит? Вот когда стало понятно, что каждый человек – индивидуальность, когда для лечения потребовались знания по физиологии и эти знания начали собираться и систематизироваться, возникла медицина. И лечить стали осознанно, то есть знахари превратились во врачей, в профессионалов.

– А почему вы приводите пример именно с медициной? Разве любая другая наука развивается по иному пути?

Здесь Вы совершенно правы, подобные этапы развития характерны для любой области человеческой деятельности. И здесь возникает вопрос: на каком из них находится педагогика?

Многие наши знакомые, учителя физики, собирают целые библиотеки сборников задач, многочисленные тесты, варианты вступительных экзаменов в различные вузы. Прорешивают все задачи, систематизируют их, анализируют, чтобы учить школьников справляться с этими работами вполне определенного направления, сформировать навыки решения этих задач. Появляются в вузах новые требования – натаскивают на них. Опускается на вступительных какая-то тема – она и в школе не рассматривается или рассматривается так себе, спустя рукава. Остается только приклеить к такой картотеке какой-нибудь ярлычок помудреней, например, «Развитие творческих способностей учеников на уроках … в условиях высокой наполняемости классов на основе задач, предлагавшихся на вступительных экзаменах в … университет», и все – методика готова. Собственная.

Если тяжело или некогда писать свою, можно воспользоваться какой-нибудь другой, благо недостатка в них нет. Помните, с каким шумом была представлена журналистами шаталовская методика? Тогда, по-моему, многие учителя кинулись ее внедрять. Еще бы, всем же хочется хорошо учить!

– А что вы, собственно, иронизируете? У меня жена – учитель физики – тоже ею успешно пользовалась. Через полгода – куча оценок. Положительных. Ученики довольны, завучи тоже. Проблем никаких не было: выйдет ребенок к доске и, как профессор, все расскажет. Толково, обстоятельно. Любо-дорого смотреть. Тогда, помню, ее уроки постоянно кто-нибудь посещал. То начальство районное приезжало, то учителя из других школ. Она в городе одна из первых этой методикой заниматься начала.

А как сейчас? Продолжает? … Что Вы улыбаетесь?

– Да она как раз в те годы сама стала завучем, а теперь – заместитель директора по науке и методическим вопросам. Поэтому занятия сейчас не ведет, только курирует.

Вот-вот, у нас не принято как-то главным методистам самим занятия вести… А я могу Вам рассказать, что из всего этого получается. Один из авторов, тоже одним из первых в городе, начал использовать шаталовскую методику, очень детально с ней познакомившись. И все было бы хорошо (и было хорошо, в точности, как Вы рассказываете), если бы не вздумалось ему вдруг своим хорошистам и отличникам (тройки-то исчезли!) задать несложный качественный вопрос, требующий не зубрежки и запоминания картинок, а понимания материала и немного сообразительности. Все! Класс оказался абсолютно бессильным. Никто ничего сказать не мог! Другой вопрос, третий… Полный провал! Вот тут ему стало по-настоящему страшно. За то, что натворил с детьми.

– Может быть, это вина не методики, а педагога?

Да, была у него такая спасительная мысль. Спасительная – потому что в таком случае можно было бы выявить и исправить свои ошибки, не покидая «генерального курса». А проверить это было довольно просто. В то время очень много хороших и разных учителей работали по-шаталовски. Оставалось только попросить знакомых коллег провести подобный «эксперимент» в своих классах. Так вот – результат везде был плачевным. А так не хотелось бросать такую «эффективную» методику. Пришлось…

– А, кстати, сейчас-то о ней не слышно.

Зато есть много других: Эльконина-Давыдова, Гуревича, Малахова. Если не нравятся отечественные, пожалуйста: вальфдорская школа, школа Монтессори – звучные зарубежные названия. Да, чуть не забыл, есть еще развивающая методика. Остальные, видимо, таковыми не являются.

Но, несмотря на все эти методики, системы, технологии, результат всегда один и тот же. Всегда один и тот же! Одни ученики учились хорошо, другие плохо. Одни учителя – неважно, какой методикой они пользовались, учили хорошо, другие – так себе. Почему?

Потому что мы – знахари! Мы работаем на интуиции, на традициях, как те самые нецивилизованные лекари. Правда, собираем конференции, педагогические советы, методические объединения, где на знахарском уровне обмениваемся опытом. И часто этот опыт либо совсем не несет в себе содержания, либо несет, но негативное.

Нужна научная основа. А раз так, значит, нужно знать физиологию человека, его центральную нервную систему. То есть надо знать, как работает мозг. Так почему человек, профессионал-учитель, не хочет разобраться в этом? Объект очень сложный, да. И в этих сложностях разобраться не так-то просто. Для этого действительно хорошо надо знать и психологию, и нейрофизиологию. В них много белых пятен, сами специалисты зачастую говорят только на языке гипотез и предположений. Но ведь ты практик, ты имеешь дело с людьми, с детьми. Всю жизнь. Это твоя профессия. Не со станком, не с баранкой автомобиля, а с людьми. У тебя появляется опыт, он связан с психологией детей. Ты волей-неволей осваиваешь верные действия в этой области. Нужно разбираться с психологией и нейрофизиологией, чтобы соединить теорию с практикой, чтобы сделать эти действия пусть не абсолютно идеальными, но хотя бы близкими к истине. Но ведь с этим-то разбираться надо, над этим надо думать, работать. Если этот путь ложный, значит, надо искать другой. Он сразу в сознании не укладывается, как любая новая вещь. Наше сознание со своими логическими стереотипами противится этому новому. Так испокон веков было. Когда что-то новое появляется, какая-то новая технология, новое направление, путь действий, всегда сознание человека противится, потому что напичкано это сознание стереотипами. Забор стереотипов не дает человеку перейти на другую точку зрения, другой способ работы. Еще бы, в школе вдалбливали эту систему, в институте вдалбливали, а потом еще и практика ее повторяет. Коллективная, причем. Все в одну ногу: от академика до ассистента. Все делают одно и то же. Как это я буду что-то другое делать? Да я провалюсь, ошибусь, наломаю дров, меня выгонят и прочее. И пошел человек по проторенной дорожке.

А дорожку эту нам еще в институте подробно разрисовали. Определенную структуру технологии. Объяснили, как надо учить.

Во-первых, учитель должен объяснить. Обязательно! Разве Вы не слышали: «А нам этого не объясняли!»? Не объяснили, а спрашивают! Кошмар какой! Ни в какие рамки не лезет! Объяснил, потом спроси, проконтролируй, что наобъяснял. Это во-вторых. Вот и вся система обучения!

Причем, каждый мало-мальски опытный учитель знал, что вот эти запомнили материал. Я не хочу сказать, что поняли, хотя есть итакие. А вот этот вообще ничего не знает. Как не знал, так и не знает. Но он идет дальше. И в зависимости от своего настроения, учитель может создать в классе любую(!) ситуацию. Если у меня настроение плохое, я прихожу, посмотрел… Во-о-от, Бадина урок не выучила. По глазам видно: не знает она урока.

– Так, Бадина, иди отвечать!

Та встает и молчит. Или: «Я не… это… не учила». Или «не поняла». Это уже с подвохом ответ. Мол, ты так паршиво объяснял, что я ничего не поняла, а ты спрашиваешь.

– Та-а-ак, Бадина, садись, два! Следующий. (Сидорова тоже не учила, сразу видно.) Сидорова, пожалуйста, отвечайте урок.

Еще двойка. И в заключение – воспитательная пламенная речь (всем же двойки ставить нельзя!):

– Безобразие! Почему не готовитесь? Почему не учите? Родителей вызывать? Вы как жить дальше будете? Без физики! Без закона Ома! Даже плитку починить не сможете! (И так далее, и тому подобное.)

Другой раз пришел, настроение хорошее. Зачем его портить-то? Посмотрел, так, Иванов знает. Лицо сияет, глаза такие, просящие, отвечать хочет. Он прошлый раз двойку схлопотал, теперь приготовился, исправлять рвется.

– Давай, Иванов, отвечай!

Вот и пятерка. И опять короткое выступление, на этот раз уже вдохновляющее на подвиги:

– Молодцы, ребята! Хорошо подготовились! Рад за вас! Так и продолжайте!

И пошел дальше. А то, что у части сплошные белые пятна, что в знаниях нет никакой последовательности, понимания… А что делать? Программу-то выполнять надо.

Нет, так не пойдет! Сами подумайте! Разве Вы доверите обслуживание своего компьютера человеку, в нем не разбирающемуся? А автомобиля?

Был в П-ком районе Томской области такой случай. Генератор переменного тока из строя вышел. Был там в свое время такой, дизель-генератор, местная электростанция. Надо что-то делать, света-то нет. Собрались деревенские знатоки, механизаторы, решили ремонтировать. Разобрали генератор, собрали. Заработал! Весь район так и ахнул: заработал! Правда, пол-мешка деталей осталось. Лишних. Где-то потом в хозяйстве сгодились. Но проработал этот генератор после такого «ремонта» меньше суток. Оказывается, эти «лишние» детали какую-то очень существенную роль играли. Потому что сломался он окончательно, на выброс, как потом приехавшие специалисты сказали.

То есть, пожалеете Вы свою технику, в незнающие руки не отдадите. Так почему тогда мы доверяем обучение своего ребенка людям, знания которых о психике, мышлении человека не распространяются дальше популярных книжонок психологических тестов, продающихся на уличных лотках? Ведь педагог с мозгом работает! А мозг – объект приложения его профессиональных способностей – посложнее компьютера будет, и тем более автомобиля.

Так каким должен быть настоящий преподаватель? Мы опросили множество учителей, сотрудников высших учебных заведений и теперь можем представить на Ваш суд этакий обобщенный портрет, который, надо честно сказать, «смахивает» на будущего святого, но тем не менее, представляет несомненный интерес.

· Преподаватель должен иметь знания и опыт, относящиеся к его предмету, причем, чтобы привить к нему любовь учеников, сам предмет должен вдохновлять педагога. Введем сразу свою поправку: знания должны быть полные.

· Необходима чуткость к обучаемым, внимательное и дружеское отношение.

· Нельзя игнорировать интеллектуальные, социальные и моральные проблемы учащихся, для чего требуется, как минимум, лично знать каждого из них.

· Нужно быть усердным, работоспособным, хорошо организованным энергичным человеком.

· Преподаватель должен отдавать себе отчет, что в группе или классе он встретит не только разнообразие личностей, но и широкий разброс способностей. Необходимо терпение, чтобы менее одаренные студенты не выпали из учебного процесса.

· Так как обучение в неуправляемом классе невозможно, преподаватель должен иметь авторитет среди учащихся.

· Немаловажны внешние атрибуты: одежда, мимика, жесты. Ясная и отчетливая речь, красочный язык.

Вот, пожалуй, и все. Характерно, что практически никем не был упомянут предмет нашего разговора: преподаватель должен знать объект своей деятельности, то есть мозг человека, для чего необходимо обладать достаточными знаниями (контурами полного знания) в области психологии, нейропсихологии, нейрофизиологии, биофизики памяти и обучения, физиологии высшей нервной деятельности.

– Получается, что педагог в одном лице должен представлять собой предметника (физика, химика, историка), психолога, физиолога, нейрофизиолога, артиста и являть пример воспитанности и дисциплинированности!

Да, именно так!

Дата добавления: 2015-07-10