Площадь Синьории

Изначальной планировкой города площадь Синьории (piazza della Signoria) не предусматривалась. При римлянах на месте нынешнего зубчатостенного палаццо был театр, из руин которого хозяйственные потомки состряпали изрядное количество башен. В башни заселилось семейство Уберти с присными, а поскольку были они яростными гибеллинами, то в 1260 году, после окончательной победы гвельфов, дома их (числом 36) сравняли с землей, посыпали солью, чтоб неповадно было, и (как с большим сочувствием докладывает Фарината дельи Уберти в X песне "Ада") устроили на этом месте площадь, которая за семь последующих веков успела перебывать площадью Приоров, площадью Великого Герцога и даже площадью Нации, но во все времена оставалась идеологически выдержанным местом. Не просто так пустым пространством неправильной формы, а статусным символом.
Что неудивительно: именно здесь базировалось флорентийское правительство. Правительственную резиденцию - возвышающийся посреди площади дворец Синьории (Palazzo della Signoria, 1298-1310), он же - палаццо Веккьо (Palazzo Vecchio), построил главный средневековый архитектор Флоренции Арнольфо ди Камбио. Арнольфо каким-то непостижимым образом успел приложить руку ко всем главным зданиям в городе: спроектировал грандиозный кафедральный собор и францисканскую церковь Санта-Кроче, подремонтировал Баптистерий, переделал Бадию, между делом начертил лоджию для рынка Орсанмикеле - и у него еще остались силы на резиденцию республиканского правительства с самой высокой в городе башней (94 м) и гербами двадцати главных цехов на фасаде.
Правительство в те времена состояло из Гонфалоньера справедливости (Gonfaloniere della Giustizia) и 24 приоров, избиравшихся на два месяца. Все эти 60 дней они обязаны были сидеть безвылазно в своем дворце (где их удобно размещали, прекрасно кормили и даже развлекали), собирать постоянно разраставшиеся Советы и принимать мудрые решения. В экстренных случаях приоры звонили в колокол и созывали на площадь народ - голосовать (это называлось "парламент"). А если в результате голосования кого-нибудь надо было казнить, то жертву отправляли ждать экзекуции в каморку прямо над залом заседаний - в башне, под колоколом. Там, в частности, успел посидеть Козимо, основатель династии Медичи, и там же провел свои последние дни Савонарола.
При Медичи роль республиканских учреждений постепенно свелась к нулю, а Козимо I, придя к власти, отменил их вовсе, въехал в палаццо Синьории сам и нанял Вазари переделывать интерьеры (1540-1543). Впрочем, даже в переделанных интерьерах новоявленному властителю Флоренции показалось тесно, так что они с женой купили себе дворец попросторнее - палаццо Питти, - а старый отдали сыну Франческо. Благо того как раз выгодно женили на дочери австрийского императора, по каковому случаю даже перестроили дворик: расписали его видами главных габсбургских городов, изрисовали потолки арабесками и водрузили посередке фонтан работы Верроккьо: крылатого гения (зачем-то с рыбой). Дворец же, несмотря на свежую роспись, стал называться Старым - палаццо Веккьо. После того как Франческо вслед за отцом съехал в палаццо Питти, резиденция довольно долго простаивала почти без толку, пока (в бытность Флоренции столицей Италии) туда не поселили нижнюю палату парламента (Сенат заседал в соседней галерее Уффици). А когда депутаты перебрались в Рим, палаццо прикарманило городское правительство. Большую часть залов, впрочем, пустили под музей.

Пространство перед дворцом заставлено заставлено скульптурами не менее густо, чем какая-нибудь музейная зала, например, в той же галерее Уффици. На первый взгляд, они изображают невиннейших мифологических и библейских персонажей, но на самом деле просто так сюда ничего не попадало. Взять хотя бы пресловутого Микеланджелова "Давида" (1501-1504), копия которого красуется слева от входа во дворец (оригинал в 1873 году упрятали от голубей подальше, в галерею Академии). Делался он во времена так называемой Второй республики (1494-1512), когда, наслушавшись Савонаролы, флорентийцы прогнали Медичи и стали жить самостоятельно. Разумеется, это порадовало отнюдь не всех. На лакомый кусочек в Тоскане начали покушаться со всех сторон: французский король Карл VIII и римский папа Александра VI Борджа. Они-то и подразумевались в качестве "Голиафов". Причем соотношение получалось явно не в пользу потенциальных захватчиков: Давид вышел огромный, внушительный, длиннорукий и мускулистый, а Карл VIII был низенький, кривой и хромой. На печальный конец, ожидающий врагов республики, намекала и стоящая слева "Юдифь с головой Олоферна" Донателло (1455-1460). Вообще-то, сделана она была еще для дворца Медичи на улице Ларга, нынешней Кавур. Но дворец после объявления республики разграбили, а скульптуру - в назидание - установили на площади. Наконец, крайняя левая статуя - "Мардзокко", лев с ирисом на щите, - старинная флорентийская эмблема, которая в случае необходимости могла сойти и за символ старинных городских свобод. Помимо этой фигуры (работы Донателло), около палаццо Синьория имелась еще пара каменных львов у входа в лоджию Ланци (левый - римский, правый - XVII века) и несколько живых. Их держали в специальном питомнике на задах правительственной резиденции (на улице, которая так и называется - Львиная (via dei Leoni). Смотритель львятника был чрезвычайно уважаемой персоной, а рождение львенка - поводом для буйного празднования.

Впрочем, львы львами, символы символами, а долго Вторая республика все равно не продержалась. Савонаролу 23 мая 1498 года сожгли прямо посреди площади - ровно на том месте, где он сам четырьмя годами раньше швырял в пламя все драгоценности, книги и картины, которые только попались ему под руку (это место отмечено круглой мраморной плитой). А все прочие украшения на площади появились уже при Медичи, которые, увековечив основателя династии Козимо I бронзовым конным памятником, с библейских персонажей переключились на мифологических. Результаты по большей части вышли не блестящие. "Геркулес и Какус" (Ercole e Cacco) Баччо Бандинелли, стоящие справа от входа в палаццо Веккьо, примечательны только тем, что загораживают плоский камень с нацарапанным на нем человеческим профилем. Стену, по легенде, испортил Микеланджело: он поспорил, что сможет высечь портрет (в данном случае - преступника, которого собирались вешать на площади), повернувшись к изображению спиной. Про фонтан Нептуна, который Бартоломео Амманати сделал к бракосочетанию Франческо I (1570), современники немедленно сложили песенку: "Амманати, Амманати, сколько мрамора ты истратил!" ("Ammannati, Ammannati, quanto marmo hai sciupato!").
Единственная отрада - свежеотреставрированный "Персей" Бенвенуто Челлини (1545-1554), который (редкий случай - в оригинале) выставлен на всеобщее обозрение в лоджии Ланци. По легенде, в завитушках Персеева шлема Челлини запрятал свой автопортрет.

Лоджию Ланци (Loggia dei Lanzi), где стоит Персей, построили для торжественных собраний и публичных церемоний (архитекторы Андреа Орканья, Бенчо ди Чионе и Симоне Таленти) и окрестили поначалу лоджией Синьории. Однако Козимо I, который не упускал ни одного случая продемонстрировать свое презрение к республиканским традициям, разместил там своих наемников-ландскнехтов (по-итальянски они именовались lanzinecchi, от lanza - "копье", отсюда и название лоджии). А в 1583 году ее и вовсе превратили в балкон, откуда владетельный герцог и его придворные могли с комфортом наблюдать за происходящими на площади церемониями. А чтобы солнце не напекало, на крыше устроили великолепный висячий сад (от которого, увы, решительно ничего не осталось). Помимо бронзового Персея, в лоджии Ланци выставлено некоторое количество мраморов - в частности, "Похищение сабинянок" Джамболоньи (мужская фигура с девушкой наперевес) и "Менелай с телом Патрокла" (позднеримская вариация на ту же тему, но с однополыми персонажами).
Слева от лоджии, где расставленные как попало скульптуры может потрогать руками любой прохожий, располагается куда более серьезный музей - галерея Уффици (Galleria degli Uffizi, 1560-1580, Джорджо Вазари, Альфонсо Периджи и Бернардо Буонталенти). Правда, когда Козимо I заказывал своим любимым архитекторам проект здания, размещать там он собирался не картины со статуями, а куда более прозаические городские магистратуры (uffici, uffizi). Во имя удобства организации было даже снесено два исторических здания: церковь Сан-Пьер-Скьераджо (San Pier Schieraggio), где некогда выступали с речами Данте и Боккаччо (от нее остались следы на той стене, что выходит к палаццо Веккьо), и Монетный двор (прилегавший к лоджии Ланци), где с 1251 года чеканился флорентийский флорин. Аркады по периметру галереи (которые в последнее время работают местным Арбатом, со слащавыми портретистами и измученными жизнью гитаристами) отданы были торговцам, а комнаты на последнем этаже - придворным художникам. Сын заказчика, Франческо I, придумал проделать в восточной стене еще один вход - так называемую Дверь прошений (Porta delle Suppliche), куда подданные всемилостивейшего герцога могли бы обращаться со своми жалобами, а помещения в верхних этажах отвести под коллекции. При нем, собственно, палаццо и превратилось в музей.
Сказочно-готического вида строение, запрятанное в противоположном углу площади, за палаццо Веккьо, - это здание Высшего торгового суда (Tribunale della Mercanzia, XIV век) с гербами главных цехов на фасаде, а рядом с ним - палаццо Угуччони (Palazzo Uguccioni, XVI век), проект которого рисовал то ли Рафаэль, то ли Микеланджело, то ли Антонио Сангалло

Дата добавления: 2015-07-10