Глава 27. Это было невыносимое утро

Это было невыносимое утро. Впрочем, такое же невыносимое, как и предыдущий день, вечер и ночь. Глаза болели от того, что Тоби совершенно не выспался, и даже зрение плохо фокусировалось на предметах, которые приобретали размытые очертания и силуэты. Тоби совершенно не слушал преподавателей, ему не было до них дела, как и до учебы, которую всегда ставил на первое место в своей жизни. Отсутствие Этсуми в университете было даже к лучшему, потому что Тоби не представлял, как сможет выдержать сейчас чью-то компанию, пусть и самого лучшего и близкого друга. Ко второму занятию он уже замечал на себе странные взгляды сокурсников, будто вопрошающие о том, что произошло в его жизни. Но самым страшным опасением было случайно встретиться где-нибудь на территории университета с Дейном. Тоби просто не знал, что тогда делать, поэтому молил Бога о том, чтобы проскользнуть незамеченным по коридору в другую аудиторию, а там забиться в углу и пережить еще один бесконечный час занятий.
Все время его не покидало ощущение, что вчера жизнь будто надломилась. Единственное, что Тоби не понимал, так это того, почему самое плохое должно было случиться именно в момент, когда он всей душой и телом распробовал эту самую жизнь и начал получать от нее удовольствие. Он не представлял, как сможет теперь не видеться с Дейном, не разговаривать с ним, не говоря уже о чем-то большем. Даже сама мысль о том, что им теперь нельзя общаться заставляла переворачиваться все внутри.
Преподаватель захлопнул учебник и оповестил о перерыве. В аудитории послышался шум собирающих вещи студентов, и Тоби оторвал взгляд от своей тетради для лекций, где за все занятие не записал и слова. Пара ребят прошла мимо него, а за ними стояли две девушки, в которых Тоби сразу узнал Дженнифер и Иону. Он даже не заметил, что сестра Дейна снова вышла в университет после болезни. Она сложила тетрадь и учебник в сумку и тряхнула каштановыми волосами, которые рассыпались по плечам каскадом. Повернув голову, Дженнифер посмотрела прямо на Тоби, и в глазах отразилось что-то граничащее с жалостью и ненавистью.
Тоби искренне сожалел, что они так и не помирились с Дейном, хотя, наверняка, оба мучились из-за ссоры и того, что сказали друг другу. Он прекрасно знал, как больно было Дейну, стоило лишь упомянуть о сестре, и, поднимаясь из-за стола, Тоби шел по направлению к Дженнифер только с одним желанием – попросить ее хотя бы поговорить с братом. Может тогда он сможет сделать хоть что-то, чтобы наладить их отношения, в разладе которых принял непосредственное участие.
Юноша остановился в метре от девушек, видя, как Дженнифер напряглась всем телом, даже с такого расстояния.
- Дженни, - начал он тихо, чтобы другие студенты их не слышали. – Ты, наверно, не хочешь меня видеть и общаться со мной, но я просто хотел сказать тебе, что Дейн очень переживает. Пожалуйста, помирись с ним. Ты дорога ему и он любит тебя, и для него потерять сестру равносильно…
- Не лезь не в свое дело, - резко и громко обрезала его девушка так, что Тоби даже растерялся. – Если ты пришел дать мне ценный совет, то ошибся адресом. Я не собираюсь слушать о том, что мне делать, от очередного педика!
В одно мгновение Тоби почувствовал, как все взгляды в аудитории повернулись к ним, смешки и шепот за спиной. Это было похоже на прилюдную казнь, где он оказался главным героем, которого вели к плахе. Оповестить на всю комнату о том, что Тоби отличается от них своей ориентацией, было равносильно смертному приговору.
Дженнифер же, поняв, что сделала, сперва немного опешила, но потом, сверкнув на Тоби глазами, взяла со стола свою сумку и быстрым шагом вышла в коридор. Вслед за ней заторопилась и Иона, оставляя Тоби одного посреди толпы зевак-однокурсников.
- Так-так, интересные подробности, - усмехнулся какой-то парень сзади, и щеки Тоби стали покрываться красными пятнами. Он вернулся сквозь расступающихся перед ним студентов к своему столу, взял тетрадь и сумку и побрел к выходу, чувствуя, как провожали его взглядом до самых дверей.
Оказывается, то, что произошло вчера, было еще не самым худшим.
В коридоре стоял гул голосов и суета. Кто-то сновал туда-сюда, но Тоби шел, даже не замечая вокруг людей. Длинный коридор казался бесконечным туннелем, в котором вот-вот могла начаться клаустрофобия. Он даже не слышал стука собственного сердца, будто оно замолчало и перестало биться, как прежде. Как в тумане, он видел перед собой очертания и силуэты людей, пару раз натолкнулся на чье-то плечо, но даже в этой дымке собственного сознания он смог четко различить фигуру стоящего впереди парня. Подняв голову, он встретился со взглядом серых глаз, которые смотрели только на него, будто и не было вокруг этой суетливой толпы студентов. Мешковатые брюки и белая форменная рубашка навыпуск, рюкзак на плече, стоящие торчком волосы…
Тоби остановился, как вкопанный, и так и не смог сделать следующий шаг. Вмиг весь шум остался где-то вдалеке, и все, что он видел, был Дейн, стоящий у окна коридора. Юноша едва боролся с порывом подбежать к нему и обнять, уткнуться лицом в плечо и почувствовать, как руки друга обнимают его в ответ. Это было бы спасением от всего. Но в голове по кругу побежали слова, сказанные отцом днем раньше, как испорченная пластинка они раскаляли мозг и заставляли все внутри сворачиваться в тугой жгут: «Задумайся о маме. Что мы будем делать, если что-то случиться с ней?»
Тоби поднес тыльную сторону ладони к губам, пытаясь сдержать в себе разрывающие чувства и эмоции, когда Дейн первым сделал шаг навстречу. Он подошел к юноше, и только тогда Тоби заметил, что вид у него был обеспокоенный и взволнованный.
- Ты не ночевал в общежитии. И я не мог до тебя дозвониться.
Его голос разлился бальзамом в душе Тоби, но он только лишь опустил глаза.
- Я беспокоился. После того, что случилось… - Дейн вздохнул и чуть нахмурился. – Не понимаю, как мы могли не услышать будильник, но теперь нет смысла об этом размышлять. Может, прогуляем оставшиеся занятия, пойдем в нашу комнату и поговорим?
Тоби ответил не сразу, но, казалось, Дейн его и не торопил.
- Дейн, - пауза. – Мы больше не можем общаться. И я не вернусь в общежитие.
- Что?! – глаза юноши округлились. – Что ты такое говоришь?
- Прости, - Тоби втянул носом воздух.
- Неужели родители тебя заставили это сделать?!
- Нет, это мое решение, - Тоби отважился поднять на друга взгляд, но лучше бы этого не делал, потому что видеть Дейна в таком состоянии было сложно.
- Твое решение? – юноша прищурился. – Какого черта, Тоби…?
«Прости меня, Дейн. Но так будет лучше для всех. У меня только одна мать, и я никогда не смогу причинить ей вред».
- Все было ошибкой. Надеюсь, ты скоро забудешь об этом. Прощай, - и пока Дейн ничего не успел ответить, Тоби поспешно пошел вдоль коридора, оставляя друга позади. Он готов был избить сам себя за то, что ему пришлось сказать, но другого пути не было. Как и другого выбора.
Дейн так и остался стоять у окна, пустым взглядом окидывая спортивную площадку. Он не понимал, что сейчас произошло, или просто не хотел верить в это. Слова Тоби были ударом под дых, да и звучали они так сухо и уверенно, что у Дейна даже пропало желание спорить и выяснять отношения.
Он простоял так до момента, когда уже студенты снова разошлись по занятиям, и коридор опустел. Внутри было бесконечно пусто, так же как и в пространстве стен вокруг. Спустившись к выходу из университета, Дейн прикурил сигарету и побрел в сторону аллеи: ни о каких занятиях не хотелось даже думать. Плюхнувшись на скамейку, он глубоко затягивался сигаретным дымом, и смотрел, как он тает во влажном прохладном воздухе. Во рту было горько, но не от табачного привкуса, а от ощущения собственной никчемности. Тоби был последним близким человеком, а теперь в жизни Дейна не стало и его. От него отвернулись все: и родители, и сестра, и человек, к которому он привязался так сильно, что теперь не представлял, как будет жить в комнате один, глядя на пустующую кровать у соседней стены. Тоби стал ему не просто другом, кем-то гораздо более важным – Дейн не пытался искать определений их отношениям – они просто были, и эта мысль грела, лелеяла. Но теперь рассыпалось даже то хрупкое, что было между ними. В пух и прах.
«Это мое решение» - слова Тоби эхом отдались где-то в сознании. Его решение, его выбор. «Его ошибка» - договорил про себя Дейн и щелчком отправил окурок сигареты в урну. Он кинул рюкзак на край скамейки и лег на нее, согнув ноги в коленях. Небо над головой было затянуто желтовато-серыми облаками, низкими и стремительно бегущими на юг. Влажность пробиралась под куртку, распахнутую на груди, и заставляла мурашки струиться по коже. Но было все равно: полная апатия.
Что в нем было не так, раз все от него отвернулись? Этот вопрос не давал покоя. Вплоть до самого вечера, когда он завалился домой к Перри, купив по дороге в магазине бутылку коньяка. Когда дверь комнаты друга за ним закрылась, Дейн сел на пол у его кровати и, поставив коньяк перед собой, сразу же озвучил его вслух, ожидая, что, может быть, хотя бы Перри сможет объяснить ему, что он сделал в жизни не так, оставшись в полном одиночестве в свои двадцать.
Перри только лишь почесал затылок, внимательно оглядел его и, кинув на пол подушку, сел рядом.
- Рассказывай, что случилось.
- Ты не ответил на мой вопрос, - напомнил Дейн. – Что во мне не так?
- По мне, в тебе все как надо, балбес, так что я понятия не имею, чего ты опять к себе придираешься.
- Видимо, потому что ты мне не родственник и не любовник, - задумчиво ответил Дейн.
- Даже не знаю, радоваться мне или расстраиваться, что я не прихожусь тебе никем из перечисленных, - усмехнулся Перри и потянулся за бутылкой коньяка. – Кажется, кто-то хочет напиться.
- Не знаю, чего я хочу, - Дейн помотал головой, косясь на бутылку. – Я хочу просто быть среднестатистическим парнем, у которого есть семья и вторая половинка, только мне этого не светит.
- Слушай, хватит ныть. Расскажи уже, что произошло, - перебил его Перри, откупоривая крышку.
- Тоби послал меня.
- А? – Перри округлил глаза. – Как послал? Когда послал? Куда послал?
- Не знаю, он не уточнял, - скривился Дейн.
- Погоди, он же ботаник и все такое… Как он тебя мог послать?
- Я образно выражаюсь. Он съезжает из общежития и больше не хочет иметь со мной ничего общего. Он так и сказал. И еще, что все было ошибкой.
- Твою ж мать… - Перри схватился за голову. – Ты что-то выкинул что ли?
- Вчера его мама застукала нас в постели утром, когда мы спали в обнимку, не потрудившись даже одеть белье.
Перри захлопал ресницами и от удивления сделал пару глотков коньяка из бутылки.
- Ни хрена себе! Так, может, это он из-за родителей? Временно, так сказать…
- Он говорил так уверенно, что это его собственное решение - у меня не осталось никаких сомнений.
- Хмм, слушай, ну, с другой стороны, чего ты паришься? Ну, переспали. Тебе хорошо, ему хорошо… Ты же все равно относился к этому несерьезно, правда ведь? – Перри усмехнулся и подтолкнул друга локтем в плечо, только Дейн, казалось, его веселья и беспечности вовсе не разделял – он сидел с хмурым лицом и даже не смотрел в сторону блондина. – Эй, дружище, только не говори, что… Ты в него втюрился?
Перри расплылся в широкой улыбке и потрепал юношу по волосам.
- Отвали! – скинул с себя его руку Дейн.
- Нет, погоди, ты чего, серьезно в него втюрился? – все еще не мог поверить Перри. – Я был уверен, что ты перебесишься, когда нагуляешься.
- Если бы мне надо было нагуляться, поверь, я бы не спал с собственным соседом, который еще был и потенциальным парнем моей сестры.
Перри кивнул и замолчал, очевидно, обдумывая услышанное.
- Слушай, может, тебе поговорить с ним?
- О чем?
- Ну, сказать, что он тебе нравится и все дела…
- Не говори ерунды. Он сказал, что все было ошибкой, а ты предлагаешь мне убедить его, что это не так? Черт, может, он понял, что ему нравятся девчонки, вот и решил закончить все, пока не поздно.
- К чему ты сейчас строишь предположения? Вот задал бы ему эти вопросы лично и услышал ответ.
- Не хочу я ничего слышать. Мне и так тошно, - Дейн полез за сигаретой. – До того тошно, что руки на себя наложить хочется. Дженни вышла в университет, и когда мы проходили мимо друг друга, просто сделала вид, что меня не замечает, словно я пустое место. А ведь она всегда клялась не оставлять меня, Перри! Что уж тогда говорить о Тоби, а?
Юноша чиркнул зажигалкой и некоторое время просто смотрел на подпрыгивающее оранжевое пламя, прежде чем прикурить сигарету.
- Ты знаешь, что это значит, Перри? – продолжил он после паузы. – Это значит, что я остался совершенно один. Меня все кинули. Все, черт возьми! Ты даже представить не можешь, что я чувствую сейчас.
Дейн уткнулся лицом в ладони и зажмурился.
- Ну, дружище, ты чего совсем расклеился? – старался подбодрить друга Перри, хлопая по плечу, но тот даже не реагировал.
- Слушай, может, мне уехать куда-нибудь? Перевестись в другой университет…
- И что это даст? Ты уже переехал и поменял университет. Ты планируешь теперь каждый раз убегать от трудностей в другой город? Так поступают только слабаки, Дейн. Так что пострадай здесь, в Копенгагене, потом придешь в себя и заживешь новой полноценной жизнью. Уж я-то тебе в этом точно помогу. На, выпей.
Перри протянул юноше коньяк, но Дейн только покачал головой.
- Не хочу.
- А зачем тогда покупал?
- Не знаю.
- Хочешь, косяк забьем?
- Нет.
- Блин, - Перри схватился за голову. – Сложный ты стал.
- Пошли на рампу.
- Чего? – Перри удивленно на него посмотрел. – Ты уверен, что сейчас в состоянии кататься, да и пластик мокрый и скользкий после дождей.
- Плевать. Можешь просто постоять рядом.
- Решил выплеснуть адреналин?
- Можно и так сказать, - Дейн поднялся на ноги и одернул мешковатую кофту. – Мне надо сделать хоть что-то, что поможет отвлечься и перестать думать о том, что я самый главный неудачник в этом мире.
- Это просто черная полоса, - Перри тоже встал и взял со стула свой свитер, натягивая его через голову.
- Похоже, скорее, на черную лестницу, по которой я скатываюсь вниз в какой-то подвал.
Перри ничего не ответил, просто сочувствующе посмотрела на друга и кивнул в сторону двери. Отвечать здесь и действительно было нечего, потому что Дейна любой довод вряд ли бы смог переубедить, поэтому он просто ждал, что произойдет в самом низу этой черной лестницы: расшибется ли он на смерть или отделается парой синяков.

Сперва Хисао мерил шагами тротуар, то и дело бросая взгляд на минутную стрелку часов, потом не выдержал и сел на скамейку, закинув ногу на ногу и постукивая пальцами по ее поверхности. Терпение никогда не было его сильной стороной, поэтому то, что Кевин опаздывал уже на двадцать минут, заставляло изрядно нервничать.
Хисао в очередной раз набрал его номер на мобильном, но ответ был один: «абонент недоступен». Кинув телефон обратно в сумку, он развернул лист бумаги, который все это время держал в руке, но даже его вид и содержание не приносили прежней радости.
«А если он передумал и просто решил меня бросить?» - Хисао поджал губы. Он ведь даже специально заехал домой переодеться в белую рубашку и тонкий пиджак – ему хотелось выглядеть по-особенному, не просто для себя, а именно для Кевина. Потянув конец узкого черного галстука, он стал разглядывать на нем тонкие серебряные полоски.
Прошло еще двадцать минут, но ровным счетом ничего не поменялось. Разве что сменились прохожие, и солнце отклонилось в сторону на пару сантиметров. Теперь уже не каждая минута, а каждая секунда казалась Хисао вечностью. В голову лезли самые неприятные мысли, и душу начало грызть чувство обреченности и одиночества. Если Кевин не придет…
- Хисао!
Молодой человек резко вскинул глаза на оклик: Кевин стоял у дороги, видимо, только что выйдя из такси, и смотрел прямо на него. На пару секунд его фигуру загородила пара каких-то прохожих, а потом мужчина оказался ровно напротив него в паре шагов.
- Прости, я задержался на съемках, а телефон, как назло сел по дороге. Хорошо, что ты меня дождался.
«Дождался? Да если бы ты не пришел, я бы и с места не сдвинулся. Куда мне было бы идти? И какой смысл?», но вслух Хисао только фыркнул:
- Я уже собирался уходить.
- Извини, - губы Кевина изогнулись в теплой улыбке, которая в одно мгновение растопила в сердце Хисао плавающий на поверхности лед.
- Ничего страшного. Пошли? – молодой человек поднялся со скамейки, взял сумку и обернулся на друга.
- Куда? Мы даже еще не решили.
- А просто, куда глаза глядят, - Хисао обвел рукой улицу с ее высотками и магазинами. – Потом поймаем такси и доедем до дома.
- Хорошо, - Кевин догнал его через пару шагов и, поравнявшись, окинул заинтересованным взглядом. – Хорошо выглядишь.
- Благодарю.
- О, как ты официален, - усмехнулся Кевин.
- Потому что у меня к тебе официальное заявление, - серьезно ответил Хисао и показал ему лист бумаги, который держал все это время в руке, испещренный японскими иероглифами.
- Что это? – Кевин приподнял бровь и непонимающе взял у него бланк.
- Утром я был в больнице. Это результаты всех анализов. Я чистый. Поэтому сегодня вечером мы едем ко мне, и больше нет никаких причин для того, чтобы ты отказывался заниматься со мной сексом.
Кевин сложил лист пополам и улыбнулся, отдавая его обратно другу. Он не думал, что Хисао проверится так быстро, но не мог скрыть, что был этому искренне рад.
- Ведь ты не придумаешь ничего другого? – продолжил Хисао и остановился, бросив на Кевина предостерегающий взгляд из-за тонких стекол очков.
- Считаешь, что я смогу устоять перед таким соблазном?
- Я серьезно.
- Я тоже, - Кевин чуть склонил голову на бок. - Кажется, я влюбляюсь в тебя только больше и больше.
Хисао показалось, что он даже слегка покраснел после таких слов, поэтому он отвел глаза и пошел дальше по дороге неторопливым шагом.
- Не вздумай меня разлюбить, - бросил он, не оборачиваясь, но прекрасно зная, что идущий чуть позади Кевин его слышал. – Я никогда тебе этого не прощу.
- Боюсь, при всем желании не получится. Твоя немилость равносильна смертной казне.
- Прекрати шутить над тем, о чем я говорю серьезно и… - Хисао развернулся, но тут же был застигнут врасплох, когда на его губах застыл легкий как перо поцелуй. Он округлил глаза и сглотнул. – Мы же на улице…
- Извини, я не удержался, - Кевин, казалось, ни капли не раскаивался, как довольный нашкодивший ребенок, и Хисао просто не мог больше ругаться и думать о чем-то обстоятельном. Его губы сами дрогнули в улыбке.
- Не удержался он, - сказал он нарочито строго, но потом вдруг сделал стремительный шаг вперед и сам поцеловал Кевина, не мимолетно, а чувственно и влекуще, и ему было совершенно плевать на косые взгляды вокруг. – Может, к черту эту прогулку? Поехали ко мне?
Он прижался к Кевину и спрятал лицо у него на плече.
- Читаешь мои мысли.
Посмотрев друг на друга, они оба звонко рассмеялись.
- Только по дороге мне надо навестить кое-кого. И попрощаться, - вдруг вспомнил Хисао и отошел от Кевина, потому что стоять, обнявшись посреди дороги, было уже просто неприлично. – Ведь послезавтра мы уже улетаем.
- А как у тебя с документами, визой?
- Все в порядке. Потом нужно будет продлить в Милане весной. Она у меня на год – я думал, что буду часто ездить в Европу на съемки и попросил мое агентство сразу делать многократную.
- Отлично, - Кевин пошел вдоль дороги и Хисао торопливо присоединился, поравнявшись с ним. – Так, куда мы идем?
- До конца улицы, потом направо.
- Тот, к кому мы идем, это твой друг? – спросил Кевин спустя некоторое время.
- Можно и так сказать, - Хисао улыбнулся и положил свободную левую руку в карман брюк – в другой он нес свою сумку.
- Ты говорил, что у тебя здесь нет друзей.
- Так и есть. Просто перед отъездом, мне нужно кое-что сделать. Кстати, ты завтра тоже на съемках?
- Нет, мы закончили все сегодня, но завтра хотели встретиться и обсудить концепцию еще раз, чтобы знать, как обрабатывать фотографии и что в результате нужно получить. Так что, думаю, я освобожусь только вечером, а потом уже нужно будет собирать вещи.
- Черт, я совсем забыл о сборах.
- У тебя еще завтра целый день и вся ночь, а наутро встретимся в аэропорту.
- Ты не будешь завтра у меня ночевать?
- Мне тоже нужно собраться, так что, думаю, завтра не будет смысла ехать друг к другу.
- Да, наверно, - согласился Хисао. – Как думаешь, Линден и Этсуми смогут меня снова принять?
Кевин отвел взгляд, размышляя над словами друга. Он действительно не задумывался над тем, что скажет Линден об их продолжающихся отношениях. Младший брат был далеко не благодушен, узнав о том, что Хисао уехал из Милана, оставив Кевина, и теперь предстояло немало усилий приложить к тому, чтобы грамотно донести до него то, что теперь они вновь вместе.
- Надеюсь, что все будет в порядке, - ответил Кевин, решив приободрить Хисао.
- Надеешься? Значит, Линден меня и правда ненавидит.
- Нет, просто он за меня всегда переживает. Я поговорю с ним, тебе не о чем беспокоиться. - Кевин улыбнулся и посмотрел по сторонам улицы, на которую они вышли. – Кажется, мы тут уже были.
- В прошлый раз, когда я показывал тебе город.
Они шли мимо прохожих, среди лиц которых иногда даже промелькивали иностранцы, жадно фотографирующие здания с уютными кафе, пока не остановились напротив бордюра, где сидел музыкант с гитарой, перебиравший ее тонкие струны. Кевин сразу узнал его: еще летом Хисао подходил к этому музыканту и просил его сыграть какую-то песню, объяснив потом, что тот был глухонемым. Почти так было и сейчас: Хисао сделал пару шагов по направлению к нему и присел на колени. Взгляд парня тут же остановился на лице друга Кевина, губы растянулись в улыбке.
Хисао залез в сумку и достал оттуда небольшой конверт, потом протянул его музыканту, обращаясь на японском:
- Держи. Это тебе.
Парень принял конверт и с любопытством заглянул вовнутрь. Глаза его тут же расширились от удивления, и он вопросительно уставился на Хисао.
- Я уезжаю, - объяснил молодой человек и показал на Кевина. – С ним. Просто хотел сделать тебе подарок – ты был единственным в этой стране, кто меня понимал.
Пятьдесят тысяч йен были не такой уж и большой суммой, чтобы сделать человека миллионером, но, подсчитав свои финансы, оставить парню больше, Хисао не мог – ему еще предстояли траты на билеты и жизнь в Милане, а, учитывая, что зарабатывал он в последнее время немного на одноразовых контрактах, деньги уплывали моментально.
- И у меня к тебе будет еще одна просьба. Сыграй, пожалуйста, песню про лебедей. Для нас, - он поднялся и сделал пару шагов назад к Кевину. – Послушай, ладно? Это очень красивая песня.
Мужчина кивнул, а музыкант дернул струны, и полилась плавная мелодия, заполняя слух. Она была печальной и тоскливой, но Хисао будто пропускал ее через себя. Протянув руку, он аккуратно взял ладонь Кевина в свою и переплел их пальцы. Нет, ему совершенно не хотелось плакать, но слезы сами стояли в уголках глаз, может быть, потому что ощущать тепло от руки Кевина в своей было слишком приятно. А, может, потому что Хисао понимал, что скорее всего слышит эту песню в последний раз, стоя в центре запруженного душного города, который так и не стал его полноценным домом.
Когда мелодия закончилась, Хисао собрался с силами и поблагодарил музыканта, наградив его последней прощальной улыбкой.
- Теперь мы можем идти, - он посмотрел вверх на Кевина и поправил на переносице очки.
- Если хочешь, можем еще постоять.
- Нет-нет. Я сделал все, что хотел.
Они неспеша пошли к концу улицы, чтобы поймать такси, уже больше не держась за руки, но следуя рядом с друг другом, почти касаясь плечами.
- Ты дал ему деньги в том конверте? – спросил Кевин, вспоминая странный поступок Хисао, с виду совершенно ему не свойственный.
- Да.
- И сколько там было?
- Пятьдесят тысяч.
Кевин несколько удивленно повернул к другу голову, но Хисао только лишь беззаботно махнул рукой.
- Они ему нужнее, чем мне. Я слышу, вижу и говорю, поэтому смогу заработать себе на жизнь.
- Ты удивительный, - задумчиво ответил Кевин после паузы. – Я все чаще начинаю видеть тебя с таких сторон, которые ты все время тщательно умудрялся скрывать. Взять хотя бы те корабли.
- А что с ними?
- Это душа ребенка.
- Нет, это просто поиски себя и своего пути.
- Что ты планируешь делать в Милане?
- Учить итальянский, искать работу, а до этого попробую устроиться на пару каких-нибудь фотосессий, где смотрят на лицо, а не на знания иностранных языков.
- Я могу тебе помочь с контактами модельных агентств.
- Поговорим об этом в Милане, - Хисао посмотрел на него и улыбнулся. Карие глаза блеснули при заходящем солнце, будто желание уехать вселяло в него дух авантюризма.
- Хорошо, вернемся к этому дома.
- Дома… - Хисао смаковал это слово на губах. – Знаешь, я все-таки подумал и вовсе не против помочь тебе с обустройством той комнаты в японском стиле.
- Хмм, ты сменил гнев на милость? – засмеялся Кевин.
- Можно и так выразиться. Завтра мне еще предстоит фотосессия, но она недолгая, так что буду дома часов в шесть, чтобы собраться.
- Фотосессия? Ты не говорил.
- Я и сам забыл, - Хисао равнодушно пожал плечами. – Со всеми этими событиями…
- Ты имеешь в виду встречу со мной?
- Именно. Тут не только о фотосессии забудешь.
Кевин улыбнулся и перевел взгляд на прохожих.
- Я тоже даже уже несколько дней не звонил ни Линдену, ни Эшли, чтобы узнать, как у них дела.
- Так позвони.
- Завтра.
- Почему?
- Потому что сейчас я с тобой и не хочу отвлекаться на разговоры.
Хисао подошел к дороге, и почти сразу подъехало сводобное такси. Уже в машине он продолжил разговор с Кевином:
- Позвони им. Я же знаю, как они дороги для тебя, - Хисао пытался не показывать собственную ревность, запрятав ее как можно глубже. – Пока мы едем, у тебя есть возможность это сделать.
Он видел, что Кевин был несколько удивлен такой реакцией с его стороны, но достал мобильный и набрал номер Линдена. Разговор длился недолго и сводился в основном к стандартным вопросам «как дела?» и «что нового?», но Хисао понял по отрывкам ответов, что Этсуми простудился и сидел дома, а настроение Линдена из-за чего-то было не вполне хорошим. С Эшли Кевин не разговаривал, просто обошелся длинной смс, куда Хисао не терпелось заглянуть, и он еле сдержал себя, чтобы этого не сделать. В конце концов, если он хотел наладить их отношения, нужно было научиться доверять – самое сложное, но самое значимое для того, чтобы быть рядом друг с другом.

Хисао лежал, закинув ногу на бедро Кевина и прижавшись щекой к его груди. Он уже минут пять пытался восстановить дыхание, но оно еще так и не стало полностью ровным. Внутри все бурлило и было переполнено эмоциями, равно как и чувством неги и блаженства. То, чего так желал Хисао, свершилось, и теперь ему казалось, что все сомнения и мучения остались позади. Полное воссоединение. Неповторимое и горько-сладкое, как «Маргарита». Немного болезненное, но сводящее с ума и доводящее до дрожи во всем теле – слияние.
Кевин перебирал пальцами его влажные волосы у шеи, иногда касаясь самого последнего выступающего позвонка, и Хисао млел под его прикосновениями. Прохладный воздух остужал разгоряченную кожу, покрывшуюся испариной, и очень скоро молодой человек стал замерзать, так что пришлось залезть под одеяло и прижаться к Кевину теснее в поисках тепла. Немного болели мышцы на бедрах, но было все равно. То ощущение плотной заполненности внутри еще витало где-то в теле Хисао, когда он закрывал глаза, и лицо окрашивала легкая полуулыбка. Ему казалось, что он стал сумасшедшим, но это безумство только делало его счастливым, жадным до каждого проявления этого безумия.
Ему никогда еще не было так уютно в собственной постели и никогда не хотелось свернуться калачиком и упоенно вдыхать запах тела другого человека, дурманящий разум. Когда Кевин входил в него сегодня, Хисао чувствовал себя слабее, младше, и это ощущение было так приятно, словно стало потребностью за последнее время. Он принадлежал, отдавался, без остатка, до последнего…
- Чему ты улыбаешься? – теплый тихий голос Кевина раздался так близко, что Хисао вздрогнул. Подняв ресницы, он бездумно провел указательным пальцем по груди мужчины и довольно откинулся на спину, согнув одну ногу в колене.
- Не задавай мне странных вопросов.
- Что же в них странного?
- Потому что люди улыбаются, когда им хорошо, разве нет? – Хисао почувствовал, как ложится на его живот ладонь Кевина и повернул голову на подушке, чтобы встретиться с серо-голубыми глазами друга.
- Раньше ты почти не улыбался, - ответил Кевин и подвинулся ближе к молодому человеку, устроившись на краю его подушки.
- Правда? Я как-то не замечал.
- Зато я замечал. Когда ты так улыбаешься, мне хочется весь мир сложить у твоих ног.
- Что за громкие заявления? – рассмеялся Хисао. – Не нужен мне мир. Милана будет достаточно.
- О, всего лишь Милана, - усмехнулся Кевин. – У вас совсем скромные запросы, мой восточный принц.
Мужчина приподнялся на локтях и оказался над Хисао, разглядывая полное неги лицо друга. Склонившись, он коснулся губами его губ, скользнул языком в приоткрывшееся пространство рта и слился с ним в поцелуе. Кевину казалось, что он может целовать Хисао вечно, лишь изредка отрываясь ради того, чтобы набрать в легкие воздух. Единственное, что его удивляло – это то, насколько послушным и ведомым стал его друг всего за пару дней. Сегодня его податливое тело будто было слеплено из пластилина и при малейшем прикосновении изгибалось вслед за ладонями Кевина и его движениями. Это был абсолютный, полный унисон, единение – то, чего раньше не было никогда, несмотря на страстные ночи, проведенные вместе. Прежде между ними, несмотря на близость отношений, словно стояла невидимая стена, которая не позволяла Кевину продвинуться дальше к другу, и он прекрасно понимал, что эту стену выстраивал никто иной как сам Хисао. Но теперь все изменилось, и в Хисао чувствовалась непривычная нагота, будто Кевину было дозволено шагнуть гораздо глубже внешней оболочки, и искренние улыбки молодого человека были тому подтверждением. Хисао раскрывался, медленно, но верно, как тугой бутон, среди плотной зелени которого, наконец, стали проглядывать белые нежные лепестки, и Кевин лелеял в сердце надежду, что когда-нибудь сможет увидеть цветок, в который превратится молодой человек, полностью.
Он взглянул на сомкнутые веки Хисао, на черные ресницы, обрамляющие красивый разрез глаз, и лег на бок рядом. Хисао засыпал, ровное тихое дыхание ласкало слух Кевина и убаюкивало, как спокойная и красивая колыбельная.
«Третьего шанса не будет» - Кевин аккуратно отодвинул щекочущую его щеку прядь волос друга и вздохнул. «Поэтому я сделаю все, чтобы увидеть твое цветение».
Он не спал еще долго, просто наблюдая за тем, как все мягче становились черты лица Хисао, как иногда вздрагивали его веки, а губы чуть приоткрывались. Ему хотелось смотреть на него до утра, но сон все же взял свое, навевая дрему, плавно перешедшую в красочные сновидения.

Дата добавления: 2015-10-16