Глава 19. Эшли сидел на диване в студии и болтал ногой, держа трубку зажатой между плечом и ухом

Эшли сидел на диване в студии и болтал ногой, держа трубку зажатой между плечом и ухом, потому что руки были заняты расчесыванием Бонни.
- Я рад, что у тебя все хорошо, - улыбнулся на другом конце провода Кевин. – Чем сегодня вечером займешься? У меня же только утро.
- Я гулять пойду, - радостно оповестил молодой человек.
- С Бонни?
- И с ней тоже. Мы с Бонни познакомились с двумя кавалерами, которые пригласили нас вечером на прогулку.
- Что за кавалеры?
- Одного, не поверишь, зовут Клайд, и он чистокровный чихуахуа. А его хозяина зовут Тонио, он старше меня на два года, брюнет с зелеными глазами, высокий и красивый. И мы так похожи во всем, что мне даже не верится. Правда, мило? И имя у него такое… нежное… – довольно протянул Эшли и отложил расческу в сторону.
- Эш, ты там шуры-муры закрутил что ли? – усмехнулся Кевин.
- Ничего я не закрутил, - надулся Эшли. – Просто… мы гуляем вчетвером, и общаемся, и… Ах, Кев, он такой потрясающий! Просто волшебный! Поэтому, как вернешься, мне нужно будет твое одобрение и благословение.
- Хорошо, - засмеялся Кевин. – Надеюсь, что, пока я не вернусь, ты не наделаешь глупостей.
- Конечно же, нет. Я буду скромным и приличным мальчиком. Ну а как ты там?
- Сегодня едем к океану. На самом деле фотосессия отличная, организация просто на сто баллов. И модели очень профессиональные, так что я ни разу еще не пожалел, что мы подписали контракт на этот проект.
- То есть все нормально? – обрадовался Эшли. – Ты не грустишь?
- Мне и некогда особо грустить. Можешь быть за меня спокоен. Когда я работаю, все мысли только о фотографии. Ладно, мне пора бежать. Привет Бонни. И удачно погулять со своим Тонио.
- Он не мой. Пока, - выразительно добавил Эшли и хихикнул. – Счастливо, милый. Удачи тебе.
- И тебе.
Эшли подпер руками голову и взглянул на Бонни, которая возилась с мягким маленьким мячиком на диване.
- Знаешь, принцесса, кажется, я уже безумно скучаю по Тонио. Но ведь мы с тобой не должны звонить первыми, да?
Бонни оставила свой мячик на диване и звучно чихнула.
- Значит, не должны, - сделал вывод Эшли и вздохнул, торопя вечер.

Туман в голове не позволял взгляду сфокусироваться на окружающих предметах еще долго, поэтому Хисао снова перевернулся на бок, откидывая со своего живота чью-то руку, и вздохнул. Зрение стало четким только минут через пятнадцать, когда сонная пелена стала спадать, обнажая плачевную серую реальность: помятые белые шторы на окнах маленькой комнатушки, видавший виды ковер с белесыми пятнами посередине и у кровати, покоцанный маленький столик с царапинами на деревянной поверхности и остатками дорожек кокаина, валяющиеся на полу бутылки из-под алкоголя и сваленная у кровати одежда. Все это напоминало дешевый бордель или притон с затхлым запахом табачного дыма и пота. Хисао невольно поморщился и посмотрел на простыню под собой, проверяя ее свежесть, которая явно оставляла желать лучшего. Мышцы ломило, будто накануне он провел целый день в тренажерном зале, хотя его упражнения заключались только в трех заходах на секс с парнем, с которым он познакомился в клубе. Тем парнем все не ограничилось, потому что за спиной лежало два неподвижных тела, а не одно, как предполагалось до этого.
Хисао обернулся на них, глядя на спящие лица: ничего примечательного. Спустив ноги с кровати и коснувшись ступнями холодного пола, он поднял свои джинсы и натянул их без нижнего белья. Безумно хотелось пить, словно горло превратилось в пустыню Сахару. На кухне он налил в мутный стакан воды из-под крана и опустошил его залпом.
В ванной комнате был не меньший хаос: плитка покрылась желтоватым налетом, грязные полотенца валялись прямо на полу. Аккуратно ступая среди них, Хисао встал в душевую кабину под прохладные струи воды и подставил лицо. Они кололи кожу, заставляли ее покрываться мурашками и испытывать ощущение того, как смывается вся невидимая грязь с его тела. По крайней мере, так хотелось думать, только Хисао в это совершенно не верил. Вытираться после душа можно было разве что только грязным полотенцем, поэтому он решил вообще проигнорировать влагу на теле, стоя перед зеркалом и рассматривая свое лицо в отражении. Жалкое зрелище. Он поражался, как еще после такого количества выпитого, снюханного, выкуренного и использованного его лицо носило нормальный здоровый оттенок кожи. Может, это передалось через гены от родителей, кем бы они ни были?
- Что я с собой делаю? – спросил он собственное отражение, которое как мим синхронно шевелило полными губами. – Было бы гораздо проще наложить на себя руки.
Отражение молчало, только усмешка скользнула по губам, полубезумная и холодная.
Капельки воды подсыхали на теле, и стало холодно и промозгло. Хисао обхватил плечи руками и поежился. Завтра предстояли съемки, а это значило, что нужно взять себя в руки, прогнать похмелье и тяжесть из головы, привести себя в порядок и предстать утром в полной красе перед Като, и еще проглотить собственную гордость и приступы тошноты, когда тот снова захочет быстрого удовлетворения. «Хочешь – получишь» - подумал Хисао. «Только не жди от меня, что я позволю тебе себя трахнуть. Больше никто и никогда этого не получит».
Хисао достал из кармана мобильный и посмотрел на его экран, будто ожидал от кого-то звонка, но пропущенных вызовов не было. И это неудивительно, ведь он сам сменил номер, вернувшись в Токио, да и звонить ему было некому. Он чувствовал себя настолько одиноким, несмотря на то, что почти каждый день проводил в чьей-то постели, что сердце ныло и хотелось вырвать его из груди, растоптать, уничтожить, лишь бы не чувствовать больше ничего.
«Еще немного и я закончу в психушке».
Его размышления прервал скрип двери и невысокая фигура, появившаяся в ее проеме. Парень прошел в душ, даже не глядя на Хисао. Только включив воду, он обратился к нему, не оборачиваясь.
- Присоединишься?
- Нет, сам справишься, - Хисао бросил ледяной взгляд в его сторону и вышел из ванной комнаты, отыскивая где-то брошенную рубашку.
Он перекусил в небольшом уютном кафе, потратив почти последние наличные деньги, а потом пошел вдоль улиц, куда глядят глаза. Заблудиться в Токио было легко даже его коренному жителю, но Хисао это мало волновало. Ноги вели по неизвестной траектории, и он с удивлением обнаружил, что привели они его в уже давно знакомое место. На улице было как всегда людно. Компании молодежи сидели на бордюрах, яркие и примечательные. Туристы сновали туда-сюда, с интересом разглядывая диковинных неформалов и обсуждая что-то на незнакомых языках мира. С середины улицы слышалась мелодия, вылетающая в воздух из-под струн гитары. Не раздумывая, Хисао направился прямо туда. Увидев глухонемого музыканта, он сел с ним рядом, словно был из такого же бедного сословия и улыбнулся, глядя на то, как мозолистые пальцы перебирают тонкие натянутые струны. Парень повернулся к нему, по губам скользнула знакомая улыбка узнавания. Напротив остановились двое пожилых туристов, глядя по очереди на Хисао и музыканта. Они кинули в стоящую на асфальте картонную коробку мелкую купюру и пошли дальше. Сколько прохожих вот так проходило каждый день мимо этого музыканта, оставляя деньги или просто игнорируя чужую бедность? Десятки, сотни, тысячи… И никто никогда не останавливался здесь надолго. Должно быть, парень тоже чувствовал себя безумно одиноким, и Хисао хотелось разделить с ним это скудное тянущее одиночество. Он отошел к магазину напротив, купил по банке саке и вернулся к музыканту, протягивая ему одну. Парень склонил голову в знак благодарности и усмехнулся.
Хисао был рад, что парень был глухонемым, потому что в тишине между ними, но абсолютном взаимопонимании, было что-то теплое и настоящее. Не нужно было лишних разговоров, слов, которые все равно никогда не могли бы по-настоящему передать чувства и эмоции. Слова всегда казались слишком сложными, мешающими, искажающими смысл.
Парень-музыкант отхлебнул из банки и снова улыбнулся Хисао, а молодой человек достал мобильный и набрал сообщение, показывая его в ответ:
«Ты единственный нормальный человек во всем этом сумасшедшем городе. Если бы ты знал, как это ценно».
Темные глаза парня блестели при ярком солнце, когда он посмотрел на него и понимающе кивнул. Хисао только лишь улыбнулся в ответ и убрал мобильный обратно в карман, снова провожая взглядом прохожих. Какой-то мужчина встал напротив них, вслушиваясь в очередную гитарную мелодию, он был европейцем, не очень высокого роста, в бейсболке и кроссовках, должно быть, американец. Он напомнил Хисао о том, как они стояли здесь с Кевином. Казалось, это было вечность назад, в одной из прошлых жизней. Тогда Хисао попросил музыканта сыграть его любимую песню, и ее ноты до сих пор звенели в голове.
- Сыграй, пожалуйста, песню про двух лебедей, - обратился он к парнишке, замечая, как тот внимательно смотрит на его губы, пытаясь понять смысл сказанных слов.
Музыкант кивнул и заиграл, а Хисао смотрел на его пальцы, зажимающие аккорды на гитарном рифе, и в груди было тесно и тяжело. В тот день он не дослушал эту песню до конца с Кевином – может, поэтому он и не смог до конца признаться себе в том, что стал зависим. Зависим от другого человека, зависим от собственных чувств. Хисао вспомнил их разговор в Копенгагене:
«- Как ты сам понимаешь, что любишь?
- Это где-то глубоко в сердце. Ты понимаешь, что хочешь быть с этим человеком вместе, постоянно о нем думаешь, тебе плохо, когда его нет рядом, и ты счастлив, когда хотя бы просто смотришь на него. Как-то так…»
Хисао грустно усмехнулся, потом слегка нахмурился. Он пытался понять, откуда эта разъедающая как кислота тоска в сердце. Почему все сворачивается внутри в тугой клубок, стоит вспомнить образ Кевина. И почему среди десятков любовников с момента его возращения в Токио он не смог ощутить то волнение, которое всегда испытывал, стоило лишь Кевину до него дотронуться, да что уж там, хотя бы просто посмотреть…
Любить… Это слово было чем-то неизвестным. Хисао казалось, что он вообще не способен испытывать такое чувство, как любовь. Даже любви к родителям он не знал за свои двадцать пять лет. «Я сдохну как одинокая бродячая собака. И никто даже не узнает об этом. Всем будет все равно».
Умереть… Смерть казалась чем-то прекрасным, светлым посреди серости и грязи. Очищение, облегчение. Хисао в последнее время часто задумывался об этом. Он даже представлял себе, что будет испытывать в момент смерти: боль, агонию или умиротворение. Если он умрет, то больше не придется чувствовать и ощущать, испытывать отвращение к самому себе, притворяться, играть роль… «Если бы ты знал, как мне плохо…» - мысленно обратился он к Кевину. «Если бы знал, что я чувствую внутри… Хотя, зачем? Ты не виноват в том, что я схожу с ума. Не виноват, что поверил в меня, а я оказался последней бездушной сукой, неспособной любить. Тебе ведь проще без меня. Легче. Спокойнее. А мое место здесь – на грани себя и чужой роли, в дерьме и грязи, слащавости кислых как прокисшее молоко улыбок, мокрых от пота рук и красивых лживых слов. Господи, как же я все это ненавижу!»
Слезы тронули поверхность контактных линз, но Хисао заставил себя перетерпеть недозволенную слабость. Подняв лицо навстречу солнечным лучам, он закрыл глаза и глубоко втянул носом воздух: он сам вырыл себе могилу, глубокую и вязкую, и целенаправленно шел к ней, надеясь, что скоро этот длинный путь закончится.

- А у тебя есть парень?
- Был, мы расстались месяц назад.
- Ой, извини.
- Ничего страшного.
- Мне кажется, мы тоже вот-вот расстанемся с моим.
- Почему же?
- Не знаю, как-то не очень все гладко в последнее время между нами. Можно я тебе расскажу, а ты дашь какой-нибудь совет? Ты же старше, у тебя и опыт больше.
Кевин кивнул и начал внимательно слушать темноволосого парня с короткой стрижкой, который сидел напротив него за низким столом в японском ресторане. Они познакомились еще в самолете, когда летели из Милана в Японию. Никки был моделью, достаточно известной в богемных кругах и рекламных агентствах. Он уже успел сняться для многих рекламных роликов, а благодаря своему обаянию производил впечатление на самых бесчувственных снобов в этом бизнесе. Он отлично выглядел, следил за собой и был чрезвычайно открыт и разговорчив. Может, именно благодаря этой черте характера они стали общаться с Кевином и проводить свободное от работы время вместе. Кевин был уверен, что Никки привлекают только женщины, потому что не раз видел, как тот заигрывал с девушками из их съемочной группы, но сегодня вечером парень поделился тем, что на самом деле он делает это исключительно для антуража. «Это мое прикрытие» - подмигнул он Кевину. Актерский талант, несомненно, был его сильной стороной.
Кевин сидел, меряя затяжками сигарету, и изредка кивал головой, пока Никки рассказывал ему про своего любовника. В его компании ему даже удавалось забываться и абстрагироваться от того, что, так или иначе, все вокруг напоминало о Хисао. Конечно, это было неизбежно, японская культура была специфической и непривычной, а Хисао имел к ней более чем прямое отношение.
Они уже три дня находились на Сикоку, после чего нужно было ехать в Хаконе, и чем ближе Кевин видел в перспективе Токио, который должен был быть уже на следующей неделе, тем тревожнее становилось в груди.
Никки еще минут десять рассказывал про свои отношения, и Кевин поймал себя на мысли, что потерял нить разговора уже давным-давно, поэтому вовремя спохватился, чтобы уловить хоть какой-то смысл – обижать знакомого своим невниманием вовсе не хотелось. Он даже умудрился дать пару советов, по крайней мере, исходя из той информации, которую услышал, надеясь, что понял ситуацию правильно.
- Я запомню, - Никки улыбнулся и пригубил зеленый чай. – Слушай, а, может, тебя с кем-нибудь познакомить, как вернемся домой?
Кевин усмехнулся этому предложению сводничества.
- Я хочу побыть один, хотя бы какое-то время. Я еще не смог забыть его, поэтому не думаю, что смогу воспринимать других, как потенциальных партнеров.
- Это была любовь?
- И есть, - Кевин вздохнул. – Самое ужасное, что он сейчас в Токио, а мы туда скоро собираемся.
- Хмм, - Никки потер подбородок. – Да уж, неблагоприятная почва для того, чтобы выбросить из головы человека.
- А что делать? Работа – работой. Нужно разделять ее и личную жизнь.
- Ничего, ты справишься, - Никки улыбнулся. – Будем гулять в свободное время, и ты даже не заметишь, как пролетит время. Я помогу тебе отвлечься.
Кевин кивнул и поблагодарил его: может быть, в компании нового знакомого, он действительно сможет не думать о том, что где-то на расстоянии улицы или пары метров большого города небоскребов может находиться Хисао. В это очень хотелось верить.
Они уже три дня находились на Сикоку, после чего нужно было ехать в Хаконе, и чем ближе Кевин видел в перспективе Токио, который должен был быть уже на следующей неделе, тем тревожнее становилось в груди.
Никки еще минут десять рассказывал про свои отношения, и Кевин поймал себя на мысли, что потерял нить разговора уже давным-давно, поэтому вовремя спохватился, чтобы уловить хоть какой-то смысл – обижать его знакомого своим невниманием вовсе не хотелось. Он даже умудрился дать пару советов, по крайней мере, исходя из той информации, которую услышал, надеясь, что понял ситуацию правильно.
- Я запомню, - Никки улыбнулся и пригубил зеленый чай. – Слушай, а, может, тебя с кем-нибдь познакомить, как вернемся домой?
Кевин усмехнулся этому предложению сводничества.
- Я хочу побыть один, хотя бы какое-то время. Я еще не смог забыть его, поэтому не думаю, что смогу воспринимать других, как потенциальных партнеров.
- Это была любовь?
- И есть, - Кевин вздохнул. – Самое ужасное, что он сейчас в Токио, а мы туда скоро собираемся.
- Хмм, - Никки потер подбородок. – Да уж, неблагоприятная почва для того, чтобы выбросить из головы человека.
- А что делать? Работа – работой. Нужно разделять ее и личную жизнь.
- Ничего, ты справишься, - Никки улыбнулся. – Будем гулять в свободное время и ты даже не заметишь, как пролетит время. Я помогу тебе отвлечься.
Кевин кивнул и поблагодарил его: может быть, в компании нового знакомого, он действительно сможет не думать о том, что где-то на расстоянии улицы или пары метров большого города небоскребов может находиться Хисао. В это очень хотелось верить.
- Я в туалет, - Никки поднялся из-за столика и направился в конец зала, оставляя Кевина одного. На углу стола лежал журнал, который Никки периодически листал, пока они ехали в такси. От нечего делать, Кевин дотянулся и взял его в руки, разглядывая обложку – все было испещрено японскими иероглифами. Пролистав пару каких-то статей, он дошел до раздела с фотографиями: японские модели, две девушки и… Сердце защемило, когда на следующем развороте Кевин наткнулся на фотографию Хисао. Молодой человек стоял на черном фоне в расстегнутой рубашке и низких черных брюках. Изящное и безупречное тело приковывало взгляд, полуоткрытые полные губы соблазняли, и это лицо…
- На что ты так засмотрелся?
Кевин вздрогнул от того, как внезапно ему на плечо легла рука Никки.
- Да так… Просто смотрел твой журнал.
Никки снова устроился напротив него и заглянул на страницы.
- А, ты смотришь эту фотосессию? Красивая модель, этот парень, да?
Кевин неосознанно кивнул.
- Красивый.
- Вроде как, он здесь пользуется популярностью. Только ребята из нашей съемочной группы когда увидели фотки в этом журнале, сказали, что в последнее время о нем ходят не самые лицеприятные слухи.
- Что ты имеешь в виду? – насторожился Кевин, откладывая журнал в сторону.
- Говорят, летом он разорвал контракт со своим агентством и уехал в Европу, вроде как с любовником. Потом вернулся и его образ жизни стал, мягко сказать, не самым благочестивым.
Кевин резко вскинул голову.
- Не самым благочестивым?
- Ну, алкоголь, даже наркотики, и постоянная смена партнеров. Короче говоря, красивая и дешевая подстилка, - Никки усмехнулся, не замечая, как сжались на столе кулаки Кевина. – И, говорят, что он совершенно бездушный, холодный как лед, так что его красота – по сути, все, чем можно похвастаться. Дай зажигалку?
Кевин не глядя прикурил ему сигарету. После всех этих слов не хотелось ни говорить, ни думать. Он еле сдержался, чтобы не заставить Никки замолчать, но здравый рассудок подсказывал, что его знакомый ни в чем не виноват. Слышать о Хисао подобное было слишком больно. Невыносимо!
- Кев, чего с тобой? – окликнул его Никки сквозь пелену тумана.
Мужчина выжал из себя кривую улыбку и помотал головой.
- Может, ты и прав, - собственная фраза отдалась очередной болью в сердце, но он уже успел к ней привыкнуть, поэтому, возможно, даже и не обратил никакого внимания.

Дата добавления: 2015-10-16