Глава 34

Обидно, когда что-то родное становится совершенно чужим. Лина Афинская.

Ненависть - это ещё одна форма боли. Ты ненавидишь всё в человеке, даже то, что до этого любил и ценил. Ненавидишь факт того, что встретил его, познакомился с ним, впустил в свою жизнь, дал место в сердце и душе. Яростно испепеляющая злость и тяжесть в груди, словно вбитый гвоздь, по которому бьют молотком раз за разом, стараясь вогнать его ещё глубже. Ты ненавидишь человека так сильно, что разрывается сердце, ты ненавидишь так сильно, что хочется кричать, молить его вернуться, сделать больно, забыть. Ты зависимый, нуждающийся, слабый и безвольный, привыкший к присутствию этого человека в твоей жизни.

Ты готов за него придумать оправдания, сочинить упоительную сказку лжи, лишь бы были причины пойти навстречу первым. Ты злишься, вновь и вновь вспыхиваешь, угасаешь и заново начинаешь длинный путь противоречий. Ты не можешь без этого человека, не хочешь отпускать, терять, готов броситься к нему, стать виноватым, просить прощение, не учитывая, кто прав. Лишь бы быть рядом, дышать одним воздухом, смотреть в глаза и понимать, что любишь.

Твоё ли сердце так оглушительно бьется, громким эхом отдаваясь во всём теле? Есть вещи, которые ты никогда не сможешь объяснить, ты не способен найти слова, чтобы описать, рассказать, поведать. Это где-то внутри, так глубоко, что слов не хватает, чтобы выпустить на волю то, что гложет. Есть вещи, которые не даются пониманию и с которыми лучше никогда не знакомится лично.

Андрей сжимает бокал в руках, ощущая, как в глазах темнеет, а голова кружится. Так не должно быть. Она не могла его предать. Не могла. Или только ждала подходящего случая, чтобы воткнуть ему нож в спину? Играла, врала… для чего, зачем? Удушающий воздух клуба, мельтешение слева и справа, в его мыслях образ одной единственной. Всё сливается, преобразуясь в одну пучину эмоций, наслаивается и режет с каждой секундой всё сильнее и мощнее. Что с ним не так? Как он мог так ошибиться?

А после… ты бездыханно падаешь вниз, с невероятной высоты, перестаёшь ненавидеть, ощущая лишь опустошение и боль. Боль… её так много в нашей жизни, она пропитана каждым движением, каждым словом. Боль не от предательства или обмана, а от потери человека, от рушения надежд и разочарований. Это другая боль, она иная, воспринимается иначе, медленно сжирает тебя изнутри, обвивая будто лиана, расползаясь будто ртуть по венам.

Она решила остаться. Стоило уйти, наверное. Дать ему время, но она не хотела уходить, оставив столько недосказанности. Поэтому собрала вещи, хотя делала это лишь потому, что нужно было чем-то заняться, а не сидеть как сомнамбула, смотря в стену, в ожидании. Он пришёл ночью, она проснулась сразу же, как услышала стук хлопнувшей входной двери. Сон её скорее был тревожной и напряжённой дремотой. В коридоре что-то падает, он ругается как заправский рабочий, шипит себе под нос. Лина слабо улыбается, представляя, как забавно сейчас выглядит Андрей. Взъерошенный, злой, но нелепо беззащитный. Кольнуло ощущение вины от того, что он выпил из-за неё, хотя не был приверженцем алкоголя. В ванной зашумела вода, и Лина немного растерянно огляделась, сев на кровати, думая, что делать. Уверенно встала, сняла джинсы и кофту, оставшись лишь в лёгкой, полупрозрачной белой майке и нижнем белье.

Щеколду он так и не починил, и дверь открылась от слабого рывка. Он стоял, закинув голову, а капли воды скатывались по его мощному, загорелому телу. Стук её сердца участился, и она закусила губу, не давая резкому, прерывистому дыханию вырваться из лёгких. Медленно подошла, переступив бортик, встала позади него. Он ничего не замечал, мысленно, словно находясь далеко отсюда. Её руки нежно прикоснулись к его телу, она прижалась к нему, обняв, обвив руками, словно путами, скрепив их тела. Его тело напряглось, и она почти физически ощутила насыщенные эмоции, которые он испытал в эту секунду. Резко обернулся, она позволила, убрав руки, но всё же слегка пошатнулась от его порывистого движения. Он схватил её за плечи, удерживая. Глаза искрились, играя кучей красок и чувств.

- Я не изменяла тебе с Грунтовым. Никогда.

Он будто бы успокаивается, не сразу, но тело его расслабляется, а взгляд перестаёт быть тяжело-пронизывающим, угрожающим. Рука зарывается в мокрые волосы, приближая их лица, соприкасая их губы. Ей смелости не хватает произнести простое предложение о том, что она беременна от него, носит под сердцем его ребёнка. В мыслях так просто сказать, но в реальности не может выдавить и звука. Но он и так всё понимает, верит ей. Секунда, другая, воздух вокруг будто потрескивает от напряжения, исходящего от них. Он целует, жадно, упоительно. Целует, обнимая, притягивая к своему телу. Он такой сильный, и она чувствует себя безмерно слабой в его объятиях. Но ей нравится это ощущение, нравится, что он становится центром её мыслей, главной составляющей её мира. Руки обвивают его шею, она приподнимается, и он рычит ей в губы. Немного отстраняет её, наслаждаясь видом мокрой майки облепившей её тело. Она слизывает с губ капли воды, и его взгляд в ответ темнеет, тяжелеет, горит пожирающим, ярким огнём. Резким движением снимает майку, расстёгивает лифчик, откидывая вещи в сторону. Руки на её груди, нежные и грубые касания. Поцелуи, в которых выражается их жажда и трепет, их нетерпение и нежность. Он выключает воду, и встаёт на холодный кафель тянет к ней руки, и она послушно следует за ним. Он поднимает её на руки, хрипло порыкивая от того, что её тело вновь и вновь непроизвольно скользит, задевая возбуждённую плоть. Она крепче смыкает ноги, сильнее, и его глаза вспыхивают, будто в них сверкает переменчиво неоновая молния.

Она целует его, он отвечает, словно сумасшедший, не позволяя отстраниться, атакуя, властвуя. Она горит в его руках, стонет, всхлипывает. Он сверху, его горячее тело нависает над ней, а её руки вырисовывают узоры, губы следуют за дорожкой, проведённой руками. Его дыхание надрывное, срывающееся, глаза затемнены дымкой страсти и безудержности. Она сверху, его руки по её телу, которое сотрясает лихорадочная дрожь. Он ласкает несколько грубо, пальцы сильные, уверенные, настойчивые, она закусывает губу, сдерживая безумный крик, когда он проникает в неё медленным, мощным движением, заполняя до основания, вбиваясь до грани. Он наклоняет её к себе, захватывая губы, в порыве страсти царапая зубами до крови, меняет угол проникновения, скорость и частоту, и она шумно втягивает воздух сквозь стиснутые зубы. Его губы везде, а тело горит и ноет от прикосновения его щетины к нежной коже. Он сверху, вновь властвуя и подчиняя. Движения сильные, нежные, страстные и ласковые одновременно. Он проникает под кожу, сливается с ней воедино, спаивает их души, неразрывно соединяет сердца.

Она опьянена им, будто он сладко-горький напиток алкоголя. Вознесена к небу, отравлена смертельным ядом. Каждый стон под ним, искренний, каждый взгляд в его глаза, честный. Столько противоречивых, контрастных эмоций, которых не понять, не прочесть и не разобрать. Он медленно пальцами проводит по татуировке на пояснице, губами обводит каждую линию, языком танцуя, играя, лаская руками грудь одновременно, заставляя её выгибаться, просить большего. Чёрные с отражением темных цветов завитушки, красиво вырезанные на её коже. Бледная кожа прекрасно подчёркивает тёмные линии, которые безумно сексуально смотрятся на её изящной спине. Оголённые нервы, струны которых разрываются от напряжения. Рвутся с треском и противным криком, и она падает вновь и вновь. То ли в пропасть, то ли в бушующее море. С ним так хорошо, прекрасно, упоительно.

- Как же я ненавижу тебя, - эти слова вырываются из его губ непроизвольно, надрывно. Правда, чистая правда, от которой больно и горько.

Они засыпают вместе. Не говорят о важном, о том, что тревожит. Столько чертовой, грёбанной недосказанности, недомолвок. Будто бы они глухонемые, разговаривают на разных языках, не могут понять друг друга, общаясь через призму недопонимания. Он спит, прижимая крепко её тело к своему. Она смотрит в потолок, не зная, что делать дальше. Тихо встаёт, выбираясь из его объятий, одевается. Бросает на него последний взгляд, уходит. Если она ему нужна, он удержит, не отпустит.

Выходит из дома, на улице раннее утро. Идёт к машине, когда кто-то резко хватает её за плечи, после обхватывая талию и затаскивая в машину. Шокировано смотрит на своего похитителя, который захлопывает дверь перед её носом, обходит машину, садится на водительское сидение. Могла бы закричать, начать истерику, но она знает, куда её везут и самой интересно, что Грунтов хочет сказать. Она его не боится, несмотря на то, что стоило бы. Почему-то доверяет до сих пор, знает, что он не причинит ей вреда.

Она вновь в знакомом зале, в котором ничего не изменилось вопреки прошедшему времени. Грунтов сидит с бокалом. Знакомая картина.

- Здравствуй, Елена.

Он не улыбается, голос холоден, но ей кажется, он рад её видеть. Она не может его ненавидеть, не получается. По началу правда она чувствовала себя виноватой за то, что так с ним поступает, сейчас вины не чувствует, но ей его несколько жалко. Непонятно почему, но жалко.

Она садится напротив, внимательно смотрит на него. Морщинки вокруг глаз, тёмный, уставший взгляд. Но он всё так же излучает власть и уверенность. Кивает на папку на столе, слабо, иронично усмехнувшись. Лина неуверенно тянет руку, открывает. Дыхание вышибает из лёгких. Андрей на каждой фотографии, не один, а с девушкой. Фотографии откровенные, под разными углами и с разных ракурсов.

- Подвиги твоего Отелло за сегодняшнюю ночь.

Она не верит ему, не хочет верить. Ей хочется закричать, громко, спорить до полной его капитуляции, хочется, чтобы он забрал свои слова обратно, хочется отмотать время назад и никогда не видеть этих фотографии. Никогда. Больно, очень больно. Она закрывает глаза, лишь на секунду, открывает, смотря на Романа, спокойного, безразличного. Резко встаёт, собираясь уйти.

- Машина ждёт около ворот, Елена, - на прощание говорит он, добавляя это отвратительное, чуждое ей имя.

Она идёт, шатаясь, словно опьянённая не слабой дозой алкоголя. Нет, она не совсем шатается, просто ноги словно подгибаются, как у марионетки, как у сломанной куклы. Идет, не видя ничего вокруг. Почему так больно? Сумочка лежит в коридоре, берёт её, спускается вниз. Садится в машину. Грунтов перевернул весь её мир, разрушил замки надежд, иллюзий. Она почти слышала, как хрустят осколки разбитых мечтаний.

Слезы по щекам, горькие, но тихие, которые, казалось, шли из самой души. Ее глаза, темнеющие от боли. И самое страшное в этот момент, наверное, это быть одной.

Марина встречает её и бледнеет при виде слёз на щеках подруги.

- Что случилось? – её голос хриплый, взволнованный, и Лина в ответ криво, иронично улыбается. Рассказывает о произошедшем. Раньше бы смолчала, удержала в себе, но сейчас хочется выпустить на волю переживания, облегчить боль, выразив её словами. Посоветоваться, услышать опровержение реальности и возможности того, в чём её пытался убедить Грунтов.
- Может фотомонтаж? - с надеждой спрашивает Лина.

Марина отрицательно качает головой.

- Грунтов бы до этого не унизился.

И вновь всё рушится. Слабый, ласково-игривый огонёк надежды забрежет в душе, прорвётся сквозь темноту, а после резко потухнет, исчезнет, не оставив следов и воспоминаний.

- Я не хочу в это верить. Он не мог так поступить. Не мог…

Она закрывает лицо руками, закидывает голову, вдыхая до боли воздух в лёгкие. Моргает, прогоняя слёзы.

- Если он спросит тебя, где я, скажи, что не знаешь.
- Уверена?
- Да.

Лина встаёт, направляясь в коридор.

- Куда ты?
- Мне нужно подумать.

Через неделю Лина попадает в больницу с температурой почти под сорок.

Глава 35
Бороться до последнего, значит, не думать о возможности сдаться ни при каких обстоятельствах. Марина Минина.

Марина заходит в ресторан «Нифертири», который принадлежит Роману Грунтову. На ней пальто, элегантное и дорогое. Волосы обрамляют аккуратный овал лица, а глаза, выразительные, наполнены решимостью и уверенностью

- Девушка, вам кого?

Высокий вышибала грозно смотрит на неё, угрожающе скрестив руки на груди. Марина усмехается, лучезарно сверкнув глазами. Неуверенный в себе, одинокий, но точно знающий, что берёт от жизни всё. Психологические тренинги и литература помогли ей научиться разбираться в людях с первого взгляда. И его поза со скрещенными руками явственно говорит о некой защите.

- Мне нужен Роман. Скажите, что это Марина Минина.

Он взял рацию, настороженно продолжая за ней наблюдать. Да уж. Грунтов однозначно перестарался, набирая в свою группу таких параноиков. Казалось, если она взмахнёт рукой, желая поправить локон волос, он, выхватив пистолет, пристрелит её. Но, конечно, бугрящиеся мышцы, широкие плечи, массивная грудь и несколько квадратное лицо производили неизгладимое впечатления.

- Он Вас ждёт. Второй этаж, направо до конца коридора. Потом по лестнице вверх, увидите стеклянную дверь.

Она кивнула, скинула пальто, отдав ему. Он несколько недоумённо взглянул на неё, и она, слабо улыбнувшись, подмигнула. Видно, никто этого милого охранника ещё не использовал в виде вешалки.

Грунтов спокойно сидел в кожаном кресле, держа в руках бокал. Смотрел на неё холодно и отстранённо, будто бы она оставалась лишь частью меблировки.

- Чем обязан?

Марина уверенно прошла к бару, взяв бокал, налила себе мартини. На ней была классическая черная юбка выше колен с разрезом сзади, и при каждом шаге оголялась часть стройных бёдер. Тонкая, полупрозрачная белая блузка. Она выглядела сексуально, разнося по кабинету слабый запах дорогих прекрасных духов, бесстрашно глядя в глаза Грунтову.

- Сколько ты собираешься тянуть с разводом?
- Соскучилась, но принципы не позволяют соблазнять женатого мужчину?
- Какая же ты сволочь, Грунтов. Она в больнице и не исключают возможность выкидыша.
- Пытаешь разбудить во мне человеческое сострадание?
- Разве ты знаком с таким чувством? – ироничный голос, колкий взгляд.
- Не стоит делать из меня изверга. Ей либо не стоило выходить за меня, либо пытаться получить развод.
- В мире миллионы девушек, которых ты мог выбрать, а в итоге твоей женой оказалась моя близкая подруга. Совпадение? Кажется, ты не веришь в такие чудеса, ты считаешь, что во всём есть система.
- Переводишь стрелки на себя? Сколько самолюбия.
- Решил отомстить мне? Прекрасно. - Она налила себе ещё мартини, бросив на него яростный взгляд. - Что ты хочешь взамен на развод?
- Тебя.
- Меня? – она усмехается с недоумением и недоверием.
- А что ты можешь мне предложить, кроме себя самой?
- Ты рехнулся, Грунтов. С ума сошёл.
- Возможно. Но не стоит паниковать, милая. Мне нужны лишь временные услуги.
- Повтори, будь добр. Какие услуги тебе нужны?
- Ты родишь мне сына, отдашь. Я его воспитаю.
- Ты давно не наблюдался у психиатра? Я не отдам тебе своего ребёнка. Никогда.
- Тогда Лина не получит развода как минимум в ближайшие полгода.

Марина открыла чёрную лакированную сумочку и кинула ему на стол журнал. На первой странице крупным шрифтом мелькал заголовок: «Роман Грунтов разводится. Что является причиной столь быстрой размолвки между влюблёнными?» Грунтов холодно усмехается. Он вполне возможно уже знал об этом, доложили впервые же секунды. Но теперь уверился в том, чьих рук это дело.

- Это только начало. Ты же так беспокоишься о своей репутации. Подумай, сколько грязи я вылью на тебя.
- Пугаешь? Навык в этом искусстве у тебя невелик. Твои действия лишь детские шалости.
- Разве?
- Всё можно опровергнуть. Я могу подать в суд на эту газетёнку за лживые данные. Поиметь с этого денег. А скандал лишь прибавит внимания к нашим персонам.
- Грунтов, ты сведёшь её в могилу, как ты не понимаешь?
- Понимание не входит в ряды моих талантов. Не стоит давить на жалость. Я выдвинул свои условия.
- Сукин сын, - сквозь зубы прошипела Марина. – Как я могла когда-то любить тебя?

Она разворачивается и уходит, но что-то ей подсказывает, что выбор у неё невелик.

Дата добавления: 2015-10-16