Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Язык, стиль, композиция поэмы А.Т.Твардовского «Василий Теркин».

Читайте также:
  1. II. КОМПОЗИЦИЯ
  2. II. КОМПОЗИЦИЯ
  3. IV. КОМПОЗИЦИЯ
  4. IV. КОМПОЗИЦИЯ
  5. Б. КОМПОЗИЦИЯ
  6. Вправа 2. Прочитайте кожний із текстів. Визначте стиль, до якого належить кожен із них.
  7. Вырабатывайте собственный стиль, при этом неукоснительно соблюдая законы интеллект-карт

"Василий Теркин" – чудо полного растворения
поэта в стихии народного языка.
Б. Пастернак

 

А. Ахматова в свое время не случайно назвала поэму Твардовского "легкими солдатскими стишками". Они действительно поразительно легки, легко запоминаются, легко читаются, вроде бы легко, до самого донышка ("да и есть ли оно", – можно нередко услышать) понимаются... Что ж... Твардовский не Мандельштам, но он не лучше и не хуже, – он другой поэт, не менее значимый и талантливый по чувству языка, хотя и других его пластов. Стих Твардовского лишь создает впечатление необыкновенной и вроде бы вовсе не стихотворной естественности и выразительности разговорной речи. Твардовский сам говорит о своей поэме:

 

Вот стихи, а все понятно,

Все на русском языке...

 

Самые высокие темы раскрываются в поэме обычными, не "возвышенными" словами, не "поэтизмами". Причем простые, будничные слова не только не снижают пафоса, но придают стиху особую теплоту и естественность. В этом Твардовский сродни А.П. Чехову. Простота стиха Твардовского кажущаяся, она не примитивна, она умная и лукавая, позволяет естественно говорить об очень сложных явлениях, тончайших душевных переживаниях, очень верно и глубоко передавать различные психологические состояния: от юмора до трагического пафоса. Твардовский не прибегает к словотворчеству, он поворачивает перед читателем слово новыми гранями, открывая новые смыслы и связи. У Твардовского нет никакой цветистости стиля, мало даже сравнений.

Поэма Твардовского написана четырехстопным хореем, традиционным в русской литературе, известным со времен А.С. Пушкина. В "Василии Теркине" этот размер варьируется, иначе поэма звучала бы монотонно. Варьируется рифма – то женская, то мужская; строфы чаще состоят из четырех строк, но количество стихов-строк в них тоже варьируется на протяжении поэмы. Например, в главе "Переправа" встречаются строфы и в два стиха, и в три, и в четыре, и в пять, и более:

 

– Молодец, – сказал полковник. –

Молодец! Спасибо, брат.

И с улыбкою неробкой

Говорит тогда боец:

– А еще нельзя ли стопку,

Потому как молодец?

Посмотрел полковник строго,

Покосился на бойца.

– Молодец, а будет много –

Сразу две.

– Так два ж конца...

Проста и бесхитростна рифма Твардовского. Такие рифмы обычно считаются невыразительными, но в стихах Твардовского они выглядят неожиданно и впечатляюще. Рифма в пределах одной главы может быть и смежная (когда рифмуются соседние строки:аабб):

 

А уж следом за огнем

Встанем, ноги разомнем.

Что там есть, перекалечим,

Переправу обеспечим...

и перекрестная (когда рифмуются первая и третья, вторая и четвертая строки: абаб):

 

Подхватили, обвязали,

Дали валенки с ноги.

Пригрозили, приказали –

Можешь, нет ли, а беги.

 

Охватные (или опоясывающие, когда рифмуются первая и четвертая, вторая и третья строфы) практически не используются Твардовским как менее характерные для живой, "естественной" речи.

Иногда (довольно редко) в четырехстрочных строфах со смежной рифмой Твардовский не рифмует первую и третью строки, пропуская рифму:

 

Шутки, слухи в этом духе

Автор слышит не впервой.

Правда правдой остается,

А молва себе – молвой.

Этим приемом, частым в народном стихосложении, достигается еще большее разнообразие "простого" стиха о "простом", обыкновенном, рядовом солдате Василии Теркине.

Иногда смысл четверостишия подкрепляется и усиливается пятым стихом (строкой):

 

Всюду надписи, отметки,

Стрелки, вывески, значки,

Кольца проволочной сетки,

Загородки, дверцы, клетки –

Все нарочно для тоски...

Трудные дороги войны рисуются еще более сложной конструкцией строфы:

 

Эти строки и страницы –

Дней и верст особый счет,

Как от западной границы

До своей родной столицы,

И от той родной столицы

Вспять до западной границы,

А от западной границы

Вплоть до вражеской столицы

Мы свой делали поход.

 

Возникает "подвижная", "текучая" строфика (А.В. Македонов) и соответствующий ей синтаксис. Достижения в области поэтического синтаксиса сам Твардовский относил к наиболее интересным своим новациям2.

В ритмическом отношении "простой" стих Твардовского также разнообразен. Например, в передаче солдатской пляски под гармонь (глава "Гармонь"):

 

Подает за шуткой шутку:

– Эх, жаль, что нету стуку,

Эх, друг,

Кабы стук,

Кабы вдруг –

Мощеный круг!

Кабы валенки отбросить,

Подковаться на каблук,

Припечатать так, чтоб сразу

Каблуку тому – каюк!

В книге сливаются различные речевые потоки: литературная речь и просторечие, народно-поэтическая и ораторская лексика. Твардовский варьирует размеры строф от одного до шестнадцати стихов, часто использует переносы, подчиняя движение стиха разговорным интонациям. Текст включает многочисленные живые диалоги. Основной стихотворный размер поэмы – четырехстопный хорей.

Выбор художественных средств в поэме обусловлен тем, что в ней изображается народный герой на войне. Отсюда и ее народный, преимущественно разговорный язык:

Язык поэмы свидетельствует о ее близости к произведениям устного народного творчества. Элементы частушки, пословицы, поговорки и прибаутки, часто перефразированные, чрезвычайно многочисленны в поэме: "Будем живы – не помрем"; "Делу время – час забаве"; "Тут не скажешь: я не я, ничего не знаю, не докажешь, что твоя нынче хата с краю"; "Ничего, с земли не сгонят, дальше фронта не пошлют"; "У войны короткий путь, у любви далекий"; "Города сдают солдаты, генералы их берут".

В поэме множество уменьшительных слов, характерных для устной народной поэзии ("голубочек", "сыночек", "дружок", "соколик" и т.п.), постоянных эпитетов ("земля сырая", "година горькая", "дорога постылая", "край чужой" и др.), слов и выражений из устного народного творчества ("жив-здоров", "встрепенулся ясный сокол"; "хвать-похвать"; "тем же ладом, тем же складом, только стежкою иной" и др.);

Поэт мастерски имитирует народную песню:

 

Заведет, задует сивая

Лихая борода:

Ты куда, моя красивая,

Куда идешь, куда.

Для поэмы характерны идиоматические выражения и непереводимые обороты речи ("сказать по чести", "ударит в пот и дрожь", "парень хоть куда", "ясно до точки", "шут с тобой");

В поэме преобладают короткие, простые предложения, с отсутствием связок. Эту структуру разговорной речи автор сохраняет и в диалогах, которых очень много в поэме. Диалоги придают поэме живой драматический характер, они рисуют воинский быт, дают портретные характеристики;

Для поэтического языка Твардовского характерен лаконизм, что достигается перефразировкой или усечением таких фраз, которые бытуют как поговорки или устоявшиеся штампы:

 

Как ни в чем – Василий Теркин,

Как ни в чем – старик-солдат.

2.Герой и народ в поэме А. Твардовского «Василий Теркин»

Памятник литературному герою — вещь вообще-то редкая, но в нашей стране такой памятник установлен Василию Теркину, и, как мне кажется, герой Твардовского заслужил эту честь по праву. Этот памятник, можно считать, поставлен всем тем, кто не жалел в годы Великой Отечественной войны своей крови, кто всегда находил выход из трудного положения и умел шуткой скрасить фронтовые будни, кто любил поиграть на гармони и послушать музыку на привале, кто ценой жизни приближал Великую Победу.
Поэма Твардовского была действительно народной — вернее солдатской — поэмой. По воспоминаниям Солженицына, солдаты его батареи из многих книг предпочитали именно “Василия Теркина” да “Войну и мир” Льва Толстого.
Мне очень нравится язык поэмы Твардовского — легкий, образный, народный. Стихи его запоминаются сами собой. Каждая глава поэмы является законченным, отдельным произведением. Сам автор сказал о ней так: “Эта книга про бойца, без начала и конца”.
Автор не заставляет своего героя совершать какие-то выдающиеся подвиги. Хотя, как знать... Одна переправа, да сбитый самолет, да взятый в плен вражеский язык чего стоят...
Мне нравится жизнелюбие Василия Теркина. Каждый день он смотрит в глаза смерти на фронте, где никто “не заколдован от осколка-дурака, от любой дурацкой пули”. Порой он мерзнет, порой голодает, не имеет вестей от родных. Но Василий никогда не унывает. Живет и радуется жизни:

Курит, ест и пьет со смаком
На позиции любой.

Он может переплыть ледяную реку, тащить, надрываясь, языка. Но вот вынужденная стоянка, “а мороз — ни стать, ни сесть”. И Теркин заиграл на гармони:

И от той гармошки старой,
Что осталась сиротой,
Как-то вдруг теплее стало
На дороге фронтовой.

Теркин — душа солдатской компании. Недаром товарищи любят слушать его то шутливые, а то и серьезные рассказы. Вот они лежат в болотах, где перемокшая пехота мечтает уже даже о том, что “хоть бы смерть, да на сухом”. Сыплет дождик. И даже покурить нельзя: размокли спички. Солдаты все на свете клянут, и кажется им, “хуже нет уже беды”. А Теркин усмехается и начинает длинное рассуждение. Говорит он о том, что пока солдат чувствует локоть товарища, он силен. За ним батальон, полк, дивизия. А то и фронт. Да что там: вся Россия! Вот в прошлом году, когда немец рвался к Москве и пел “Москва моя”, — тогда и нужно было кручиниться. А нынче враг совсем не тот, “этой песней прошлогодней -нынче немец не певец”. Василий в трудные минуты всегда находил нужные слова, которые могли бы утешить его товарищей. Такой уж у него талант.
Однако самая пронзительная, на мой взгляд, глава — глава “Смерть и воин”, в которой герой, раненый, лежит на снегу и замерзает. И чудится ему, что пришла смерть.

Снег под ним, набрякши кровью,
Взялся грудой ледяной.
Смерть склонилась к изголовью:
Ну, солдат, пойдем со мной.


И стало трудно Теркину спорить со смертью, потому что истекал он кровью и хотел покоя.

Смерть, смеясь, нагнулась ниже:
— Полно, полно, молодец,

Я-то знаю, я-то вижу:
Ты живой, да не жилец.

И чего уж, казалось, держаться за эту жизнь, где вся радость только в том, что или замерзнуть, или рыть окопы, или бояться, что убьют тебя... Но не таков Василий, чтобы легко сдаться Косой:

Буду плакать, выть от боли,
Гибнуть в поле без следа.
Но тебе по доброй воле
Я не сдамся никогда. И воин побеждает смерть:
И подумала впервые
Смерть, следя со стороны: ——
“До чего они, живые,
Меж собой свои — дружны.
Потому и с одиночкой
Сладить надобно суметь.
Нехотя даешь отсрочку”.
И, вздохнув, отстала Смерть.

“Книга про бойца” была очень нужной на фронте, она поднимала дух солдат, вела их к победе.

 

 


Дата добавления: 2015-10-16; просмотров: 1504 | Нарушение авторских прав


<== предыдущая страница | следующая страница ==>
ЛЕКЦИЯ 4| Возрождение в России

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.011 сек.)