Песнь перечислений» слушающих, строфа 27

— Знаешь, — сказал Моаш, стоя возле Каладина. — Я всегда думал, что это место будет…

— Больше? — с легким акцентом предположил Дрехи.

— Лучше, — ответил Моаш, осматривая полигон. — Тут все так же, как там, где тренируются темноглазые.

Полигон перед ними предназначался для светлоглазых солдат Далинара. В центре размещался большой открытый внутренний двор, покрытый толстым слоем песка. По периметру его окружал приподнятый над землей деревянный настил, протянувшийся между песком и узким зданием шириной в одну комнату. Здание опоясывало весь внутренний двор за исключением передней части, где находилась стена с аркой для входа, и имело широкую, нависающую над деревянным настилом крышу, дававшую тень. Укрывшись от солнца, светлоглазые офицеры непринужденно болтали или наблюдали за теми, кто тренировался во дворе на жаре. Арденты сновали по полигону, подавая оружие и напитки.

Планировка полигона оказалась привычной. Каладин уже бывал в нескольких подобных местах. По большей части когда впервые проходил обучение в армии Амарама.

Мостовик стиснул зубы, прикоснувшись к арке, ведущей во двор. Прошло семь дней с момента, как Амарам прибыл в лагерь. Семь дней ему приходилось мириться с тем, что Амарам и Далинар друзья.

Каладин решил, что будет радоваться прибытию Амарама, шторм бы его побрал. Как-никак это означало, что ему наконец-то подвернется возможность проткнуть врага копьем.

«Нет, — подумал Каладин, входя на полигон. — Не копьем. Ножом. Хочу стоять рядом и видеть его испуганное лицо в момент смерти. Хочу почувствовать, как нож входит в его плоть».

Он подал знак своим людям и прошел в арку. Заставил себя сконцентрироваться на окружающей обстановке, а не на Амараме.

Арка была сделана из хорошего камня, который добывали неподалеку. Согласно традиции камень вмонтировали в сооружение, чтобы укрепить его с восточной стороны. Судя по скромным отложениям крэма, эти стены построили недавно. Еще один признак того, что Далинар примирился с тем, что военные лагеря становятся постоянными: кронпринц сносил простые, временные постройки и заменял их прочными зданиями.

— Не знаю, чего ты ждал, — сказал Дрехи Моашу, изучая территорию. — Каким бы ты сделал полигон для светлоглазых? Посыпал бы алмазным порошком вместо песка?

— Ого! — оценил мысль Каладин.

— Не знаю, — ответил Моаш. — Просто они раздули из него такое большое дело. Нельзя пускать темноглазых на «особенный» полигон. Не понимаю, что в нем такого особенного.

— Все потому, что ты рассуждаешь не как светлоглазый, — сказал Каладин. — Это место особенное по одной простой причине.

— Какой же? — спросил Моаш.

— Потому что нас тут нет, — ответил Каладин, возглавив шествие. — Во всяком случае, обычно.

Он шел во главе группы, которая состояла из Дрехи, Моаша и еще пяти человек — членов Четвертого моста и нескольких выживших из Кобальтовой стражи. Далинар определил их к Каладину. К его удивлению и удовольствию охранники признали его своим лидером, не проронив ни единой жалобы. Каждый из них произвел на него большое впечатление. Кобальтовая стража недаром заслужила свою репутацию.

Некоторые из них, все темноглазые, начали обедать с Четвертым мостом. Солдаты попросили нашивки Четвертого моста, и Каладин их достал, но приказал оставить знаки Кобальтовой стражи на другом плече и дальше носить их как знак гордости.

С копьем в руке капитан мостовиков повел свой отряд к группе ардентов, которые суетливо направились в их сторону. Арденты носили религиозные воринские одеяния — свободные штаны и туники, которые перевязывались на поясе обычными веревками. Одежды нищего. Арденты были рабами и одновременно таковыми не являлись. Каладин никогда особо не задумывался о таких вещах. Его мать, наверное, пожаловалась бы, как мало внимания он уделяет религии. Но Каладин решил, что если Всемогущий не особенно проявлял заботу, то почему он должен поступать иначе?

— Это полигон для светлоглазых, — строго проговорила ардент во главе группы.

Она оказалась грациозной женщиной, хотя ардентов и не следовало делить на мужчин и женщин. Ее голова была побрита, как и у остальных спутников-мужчин, которые носили квадратные бороды без усов.

— Капитан Каладин, Четвертый мост, — сказал Каладин, закинув копье на плечо и осматривая полигон.

Во время тренировки здесь очень легко мог произойти несчастный случай. Необходимо проследить, чтобы этого не случилось.

— Прибыл охранять сыновей Холина, пока они тренируются.

— Капитан? — насмешливо переспросил один из ардентов. — Ты…

Другой ардент заставил его замолчать, что-то прошептав. В лагере новости про Каладина распространялись быстро, но иногда запаздывали, добираясь до замкнутого сообщества ардентов.

— Дрехи. — Каладин указал на стену. — Видишь те камнепочки?

— Угу.

— Их там выращивают. Значит, должен быть путь наверх.

— Конечно, — сказала старший ардент. — Лестница находится у северо-восточного угла. У меня есть ключ.

— Хорошо, впустите его, — проговорил Каладин. — Дрехи, займи пост.

— Есть, — ответил Дрехи, рысью побежав в направлении лестницы.

— И в какой опасности они, по-вашему, могут тут оказаться? — спросила ардент, скрестив руки на груди.

— Я заметил много оружия, — сказал Каладин. — Много людей ходит туда-сюда и… не Клинки Осколков ли я вижу? Интересно, что же может пойти не так.

Он бросил на нее язвительный взгляд. Женщина вздохнула, отдала ключ своему помощнику, и тот побежал за Дрехи.

Каладин показал остальным охранникам места, откуда вести наблюдение. Они ушли, оставив его с Моашем. Худощавый мужчина насторожился, как только услышал про Клинки Осколков, и теперь жадно пожирал их взглядом. Пара светлоглазых солдат с Клинками в руках прошла к центру внутреннего двора. Один Клинок был длинным и узким, с большой гардой, а другой — широким и громадным, с устрашающими шипами, которые немного походили на пламя и выступали с обеих сторон лезвия около рукояти. По краям Клинков были надеты защитные полосы, частичное подобие ножен.

— Ха, — хмыкнул Моаш. — Никого из них не узнаю. А я-то думал, что знаю всех Носителей Осколков в лагере.

— Это не Носители Осколков, — ответила ардент. — Они тренируются с Клинками короля.

— Элокар позволяет другим пользоваться своими Клинками Осколков? — спросил Каладин.

— Это великая традиция, — пояснила ардент, которую, казалось, раздражало то, что она должна объяснять подобные вещи. — Кронпринцы раньше поступали таким же образом в своих княжествах, еще до воссоединения. А теперь эта обязанность и честь принадлежит королю. Люди могут использовать королевские Клинок и Доспехи для тренировки. Светлоглазые солдаты в нашей армии должны научиться пользоваться Осколками для всеобщего блага. Клинком и Доспехами тяжело овладеть, и если Носитель Осколков падет в бою, важно, чтобы другие смогли тотчас встать на его место.

«В этом есть смысл», — подумал Каладин, хотя с трудом мог представить светлоглазого, позволяющего кому-либо еще коснуться своего Клинка.

— Король владеет двумя Клинками Осколков?

— Один из них принадлежал его отцу и хранится ради традиции подготовки Носителей Осколков. — Ардент взглянула на тренирующихся мужчин. — В Алеткаре всегда были самые лучшие Носители Осколков в мире. В том числе, благодаря этой традиции. Король намекнул, что когда-нибудь он может даровать Клинок отца достойному воину.

Каладин кивнул в знак благодарности.

— Неплохо, — сказал он. — Могу поспорить, что многие приходят тренироваться, каждый в надежде доказать, что именно он самый опытный и самый достойный. Элокар нашел хороший способ заманить большое количество людей на профессиональное обучение.

Ардент вздохнула и ушла. Каладин смотрел, как Клинки Осколков вспыхивают в воздухе. Мужчины, которые их держали, почти не знали, как ими пользоваться. Реальные Носители Осколков, которых он видел, реальные Носители Осколков, против которых он сражался, не пошатывались и не размахивали большими мечами как древковым оружием. Даже поединок Адолина на днях...

— Шторма, Каладин, — сказал Моаш, наблюдая за гордо удаляющейся ардентом. — И ты говорил мне, что надо быть почтительным?

— Хм-м?

— Ты выразил непочтение по отношению к королю, — продолжил Моаш. — А затем еще предположил, что светлоглазые, приходящие практиковаться, ленивы и их необходимо заманивать. Я-то думал, что мы должны избегать конфликтов со светлоглазыми?

Каладин отвернулся от Носителей Осколков. Он отвлекся и говорил необдуманно.

— Ты прав, — сказал он. — Спасибо за напоминание.

Моаш кивнул.

— Я хочу, чтобы ты взял на себя ворота, — указал Каладин.

Появилась группа паршменов, несущих ящики, вероятно, продовольствие. Вроде бы они не должны быть опасны. Но вот как обстояло дело в реальности?

— Обращай особо пристальное внимание на слуг, оруженосцев или кого-либо еще с виду безвредного, кто приближается к сыновьям кронпринца Далинара. Нож в бок от кого-то в этом роде стал бы одним из лучших способов совершить покушение.

— Замечательно. Но, Кэл, скажи мне еще кое-что. Что за человек этот Амарам?

Каладин резко повернулся к Моашу.

— Я вижу, как ты на него смотришь, — продолжил мостовик. — Замечаю, как меняется твое лицо, когда другие его упоминают. Что он тебе сделал?

— Я был в его армии, — ответил Каладин. — Последнее место моей службы перед тем, как...

Моаш указал на лоб Каладина.

— Так это его работа?

— Ага.

— Значит, он не такой герой, как о нем говорят люди, — сказал Моаш. Похоже, этот факт доставил ему удовольствие.

— Его душа темна, как ни у кого другого, кого я знаю.

Моаш тронул Каладина за руку.

— Мы им отомстим. Садеасу, Амараму. Тем, кто поступил так с нами.

Вокруг него начали закипать спрены гнева, похожие на лужи крови в песке.

Каладин встретился взглядом с Моашем и кивнул.

— Меня это радует, — сказал Моаш и, закинув копье на плечо, трусцой побежал к позиции, указанной для него Каладином. Спрены гнева исчезли.

— Он тоже должен научиться улыбаться чаще, — прошептала Сил.

Каладин не заметил, чтобы она порхала рядом, но теперь Сил сидела на его плече.

Он повернулся, чтобы обойти полигон по периметру и проверить каждый вход. Возможно, он чересчур осторожничал. Просто ему нравилось все делать как следует, и прошла уже целая вечность с тех пор, как он занимался чем-то кроме спасения Четвертого моста.

Правда, иногда казалось, что его нынешнюю работу было невозможно выполнить хорошо. Во время сверхшторма на прошлой неделе кто-то снова пробрался в покои Далинара и нацарапал на стене очередное число. Отсчитывая дни обратно, оно указывало на ту же самую дату, чуть больше, чем через месяц.

Кронпринц, по всей видимости, не встревожился и захотел, чтобы происшествие осталось в тайне. Шторма... Не сам ли он рисовал глифы во время припадков? Или это делал какой-то спрен? Каладин был уверен, что в этот раз никто не смог бы проскочить мимо него.

— Хочешь поговорить о том, что тебя тревожит? — спросила Сил со своего насеста.

— Меня беспокоит то, что происходит с Далинаром во время сверхштормов, — ответил Каладин. — Эти цифры... что-то не так. Ты все еще видишь тех спренов поблизости?

— Красные молнии? — спросила она. — Думаю, да. Их трудно заметить. Ты их не видел?

Каладин покачал головой, поднял копье и зашагал к настилу вокруг песка. Здесь он заглянул в кладовую. На стенах висели деревянные мечи размером с Клинки Осколков и кожаные доспехи для тренировок.

— Больше ты ни о чем не волнуешься? — спросила Сил.

— О чем еще мне беспокоиться?

— Об Амараме и Далинаре.

— Не придавай этому большого значения. Далинар Холин дружит с одним из ужаснейших убийц, которых я когда-либо встречал. И что? Далинар — светлоглазый. Скорее всего, он дружит со многими убийцами.

— Каладин... — проговорила Сил.

— Знаешь, Амарам еще хуже, чем Садеас, — сказал Каладин, обходя кладовую и проверяя двери. — Все знают, что Садеас крыса. Он прямолинеен. «Ты мостовик, — сказал он мне, — и я буду тебя использовать, пока не умрешь». А вот Амарам... Он казался чем-то большим, светлордом из легенд. Он сказал мне, что защитит Тьена. Притворялся честным. Амарам опустился так низко, как никогда бы не получилось у Садеаса.

— Далинар не такой, как Амарам, — сказала Сил. — Ты знаешь, что это так.

— О нем говорят то же самое, что говорили и до сих пор говорят об Амараме.

Каладин снова вышел на солнце и продолжил обход полигона. Он миновал сражающихся друг с другом светлоглазых, которые взрыхляли песок, хрипели, потели и сталкивались деревянными мечами.

Каждая пара обслуживалась шестью темноглазыми слугами, которые подносили полотенца и фляги. Многие также имели под рукой одного или двух паршменов, приносящих стулья, чтобы было куда присесть на время отдыха. Отец Штормов, даже в таком повседневном занятии светлоглазым требовалось во всем потакать.

Сил взлетела перед Каладином как шторм. Буквально как шторм. Она остановилась в воздухе прямо перед ним. У ее ног кипело облако, подсвеченное молниями.

— Ты действительно думаешь, — требовательно произнесла она, — что Далинар Холин только притворяется честным?

— Я...

— Не вздумай мне лгать, Каладин, — сказала Сил, делая шаг вперед и указывая на него. Несмотря на свои крошечные размеры, в этот миг она казалась не менее значительной, чем сверхшторм. — Никакой лжи. Никогда.

Каладин глубоко вздохнул.

— Нет, — ответил он наконец. — Нет, Далинар отдал за нас свой Клинок. Он хороший человек. Я это признаю. Амарам его одурачил. Он и меня одурачил, поэтому, полагаю, нельзя уж слишком винить Холина.

Сил резко кивнула, облако рассеялось.

— Тебе нужно поговорить с ним насчет Амарама, — проговорила она, зашагав около головы Каладина, пока тот продолжил осматривать полигон. Ее шаги были маленькими, и она должна была быстро остаться позади, но этого не происходило.

— И что я скажу? — спросил Каладин. — По-твоему, мне нужно пойти к нему и обвинить светлоглазого третьего дана в том, что он убил своих собственных солдат? Или что он украл мой Клинок Осколков? Меня примут за дурака или за сумасшедшего.

— Но...

— Он не станет слушать, Сил, — сказал Каладин. — Далинар Холин, возможно, хороший человек, но он не позволит мне порочить влиятельных светлоглазых. Так устроен мир. И это правда.

Каладин продолжил осмотр, желая понять, что находилось в комнатах, откуда другие могли наблюдать за сражающимися. Некоторые из помещений служили кладовыми, в других мылись и отдыхали. Несколько помещений оказались запертыми, внутри восстанавливались после дневной тренировки светлоглазые. Они любили принимать ванны.

В задней части здания, напротив входных ворот, располагались жилые помещения ардентов. Каладин никогда не видел в одном месте столько снующих вокруг людей с бритыми головами, одетых в робы. В Хартстоуне лорд-мэр держал несколько старых морщинистых ардентов для обучения сына. Они также время от времени появлялись в городе, чтобы сжигать молитвы и повышать призваниятемноглазых.

Тамошние арденты, казалось, принадлежали к другому виду. Они обладали телами воинов и часто принимали участие в тренировке светлоглазых, которым требовались партнеры для боя. У некоторых ардентов были темные глаза, но они все равно пользовались мечом — их не разделяли по цвету глаз. Они являлись просто ардентами.

«И что мне делать, если один из них решит убить принцев?»

Шторма, но Каладин ненавидел некоторые особенности работы телохранителей. Если ничего не произойдет, ты никогда не будешь уверен, случилось ли это потому, что все было в порядке, или потому, что ты отпугнул возможных убийц.

Наконец появились Адолин с братом со шлемами в руках, оба облаченные в Доспехи Осколков. Их сопровождал Шрам и несколько бывших солдат из Кобальтовой стражи. Охранники отсалютовали Каладину, когда тот подошел ближе и показал жестом, что они свободны, официально приняв смену. Шрам отправится к Тефту и его группе, защищающей Далинара и Навани.

— Территория безопасна, насколько это возможно без вмешательства в тренировки, светлорд, — сказал Каладин, подходя к Адолину. — Я и мои люди будем за всем приглядывать, но если что-то покажется вам подозрительным, кричите.

Адолин хмыкнул и оглядел площадку, практически не обращая на Каладина внимания. Он был высоким мужчиной, несколько черных прядей алети терялись в копне светлых золотистых волос. У его отца не такие волосы. Его мать, возможно, была родом из Риры?

Каладин повернулся, чтобы пойти к северной стороне двора, где у него будет угол обзора, отличный от Моаша.

— Мостовик, — позвал Адолин. — Ты вроде решил использовать подобающие обращения к людям? Ты ведь называешь моего отца «сэр»?

— Он мой непосредственный командир, — ответил Каладин, оборачиваясь. Самый простой ответ казался самым лучшим.

— А я нет? — спросил, нахмурившись, Адолин.

— Нет.

— А если я отдам тебе приказ?

— Я подчинюсь в рамках разумного, светлорд. Но если вам понадобится человек, чтобы носить чай между поединками, поищите кого-нибудь другого. Здесь, должно быть, найдется немало желающих полизать ваши сапоги.

Адолин сделал шаг к Каладину. Несмотря на то, что синие Доспехи Осколков добавляли всего лишь пару дюймов к росту, складывалось впечатление, что он возвышается как башня. Возможно, высказывание о сапогах было опрометчивым.

Однако Адолин кое-что собой представлял — привилегии светлоглазых. Он не походил ни на Амарама, ни на Садеаса, которые вызывали у Каладина чувство ненависти. Люди, подобные Адолину, лишь раздражали, напоминая, что в этом мире, пока некоторые смаковали вино и одевались в роскошную одежду, другие становились рабами по чьей-то прихоти.

— Я обязан тебе жизнью, — прорычал Адолин, как будто слова причиняли боль. — Вот единственная причина, почему я до сих пор не выкинул тебя из окна.

Он дотронулся пальцем в бронированной перчатке до груди Каладина.

— Но мое терпение в твоем случае простирается не так далеко, как у моего отца, маленький мостовик. С тобой что-то не так, это не дает мне покоя. Я за тобой наблюдаю. Помни свое место.

Отлично.

— Я сохраняю вашу жизнь, светлорд, — сказал Каладин, оттолкнув палец в сторону. — Вот мое место.

— Я в состоянии сам о себе позаботиться, — ответил Адолин, отворачиваясь. Он затопал по песку, позвякивая Доспехами. — Твоя работа — смотреть за моим братом.

Каладин был более чем счастлив, когда Адолин отошел.

— Испорченный мальчишка, — пробормотал он.

Каладин полагал, что принц был старше его на пару лет. Совсем недавно Каладин осознал, что, пока он оставался мостовиком, прошел его двадцатый день рождения, о котором он так и не вспомнил. Адолину было чуть больше двадцати. Но ребенок ты или нет — не зависит от возраста.

Ренарин по-прежнему неловко стоял около входных ворот, одетый в бывшие Доспехи Осколков Далинара, с выигранным недавно Клинком в руке. О вчерашней скоротечной дуэли Адолина говорили во всех военных лагерях. Ренарину потребуется пять дней, чтобы до конца укрепить связь с Клинком, прежде чем он сможет его отпустить.

Доспехи юноши имели цвет темной стали и не были окрашены. В таком виде их предпочитал Далинар. Передавая Доспехи, кронпринц показал, что, по его мнению, следующие победы должны быть одержаны в качестве политика. Поступок, достойный похвалы. Нельзя всегда заставлять людей следовать за собой, потому что они боятся, что ты можешь их побить, или даже потому, что среди них ты лучший солдат. Нужно намного больше, чтобы стать настоящим лидером.

Однако Каладин хотел бы, чтобы Далинар сохранил Доспехи. Все, что могло помочь кронпринцу остаться в живых, служило подспорьем для Четвертого моста.

Каладин прислонился к колонне, сложив руки на груди и устроив копье на сгибе локтя. Он наблюдал за окружающей территорией, выискивая проблемы и пристально вглядываясь в каждого, кто слишком приближался к принцам. Адолин подошел к брату, взял его за плечо и подтолкнул во двор. Те, кто там сражался, остановились и поклонились, если были без униформы, или отсалютовали принцам, пока те проходили мимо. В задней части двора собралась группа одетых в серое ардентов, и женщина, с которой Каладин разговаривал раньше, выступила вперед, чтобы побеседовать с братьями. Адолин и Ренарин отвесили ей официальные поклоны.

Прошло три недели с тех пор, как Ренарину передали Доспехи. Почему Адолин ждал так долго, прежде чем привести брата сюда тренироваться? Неужели он ждал дуэли, чтобы выиграть для парня Клинок?

Сил приземлилась на плечо Каладину.

— Оба ей поклонились.

— Ага, — ответил Каладин.

— Но разве ардент не раб? Одна из рабов их отца?

Каладин кивнул.

— Поведение людей бессмысленно.

— Если ты поняла это только сейчас, — ответил Каладин, — то ты вела себя совсем невнимательно.

Сил тряхнула волосами, и они правдоподобно рассыпались по плечам. Жест был очень человеческим. Возможно, она все-таки уделяла людям внимание.

— Мне они не нравятся, — сказала она беспечно. — Оба. Ни Адолин, ни Ренарин.

— Тебе не нравятся все, у кого есть Осколки.

— Именно.

— Раньше ты называла Клинки мерзостью, — припомнил Каладин. — Но у Сияющих они были. Значит ли это, что Сияющие делали что-то нехорошее?

— Конечно, нет, — ответила Сил таким тоном, будто он сказал большую глупость. — В те времена Осколки не были мерзостью.

— Что же изменилось?

— Рыцари, — проговорила Сил затихающим голосом. — Изменились рыцари.

— Значит, дело не в самом оружии, — сделал вывод Каладин. — Дело в том, что им владеют не те люди.

— Больше нет правильных людей, — прошептала Сил. — Может быть, их никогда и не было...

— А откуда они взялись изначально? — спросил Каладин. — Клинки Осколков. Доспехи Осколков. Даже современные фабриалы далеко не так хороши. Так откуда у древних взялось такое удивительное оружие?

Сил замолчала. Она имела разочаровывающую привычку поступать подобным образом, когда его вопросы становились слишком определенными.

— Так что? — подтолкнул он ее.

— Я бы хотела тебе рассказать.

— Так расскажи.

— Неплохо, если бы все работало подобным образом. Но не работает.

Каладин вздохнул, снова переключившись на Адолина и Ренарина, за которыми ему и нужно было следить. Старшая ардент отвела их в самый конец двора, где на земле сидела другая группа людей. Они все тоже были ардентами, но каким-то образом отличались. Какие-то учителя?

Пока Адолин разговаривал с ними, Каладин еще раз быстро оглядел двор и нахмурился.

— Каладин? — спросила Сил.

— Тот человек в тени, — сказал он, указывая копьем на место под карнизом крыши.

Стоявший там мужчина опирался, скрестив руки, на доходящее до пояса деревянное ограждение.

— Он наблюдает за принцами.

— Хм, так же, как и все остальные.

— Он отличается, — проговорил Каладин. — Давай-ка.

Каладин небрежно, без угрозы, пошел в сторону незнакомца. Этот человек, вероятно, был всего лишь слугой. Длинноволосый, с короткой, но неряшливой черной бородой, он носил свободную желто-коричневую одежду, подпоясанную веревками. Мужчина выделялся на общем фоне тренировочного двора, и этого, вероятно, было достаточно, чтобы понять, что он не убийца. Лучшие убийцы никогда не выделялись.

Тем не менее у мужчины было крепкое тело и шрам на щеке. А значит, он повидал сражения. Лучше всего его проверить. Человек пристально смотрел на Ренарина и Адолина, и со своей позиции Каладин не видел, какого цвета его глаза.

Когда Каладин оказался рядом, песок под его ногой скрипнул. Мужчина немедленно развернулся, и Каладин инстинктивно взял копье наперевес. Теперь он видел глаза человека — они были карими — но не смог бы определить его возраст. Эти глаза каким-то образом выглядели старыми, но кожа мужчины казалась недостаточно морщинистой, чтобы им соответствовать. Возможно, ему тридцать пять. А может, семьдесят.

«Слишком молод», — подумал Каладин, хоть и не смог бы сказать почему.

Он опустил копье.

— Извините, я немного дерганый. Всего несколько недель на работе. — Каладин попытался сказать это обезоруживающе.

Не сработало. Мужчина оглядел его сверху донизу, по-прежнему излучая сдержанную угрозу воина, решающего, стоит ли наносить удар. Наконец он отвернулся от мостовика и расслабился, принявшись снова наблюдать за Адолином и Ренарином.

— Кто вы? — спросил Каладин, подходя к человеку. — Я новичок, как и сказал. Пытаюсь узнать, как кого зовут.

— Ты мостовик. Тот, что спас кронпринца.

— Да, — подтвердил Каладин.

— Можешь перестать вынюхивать, — проговорил мужчина. — Я не собираюсь вредить твоему проклятому Бездной принцу.

У него был низкий, скрипучий голос. Колючий. Со странным акцентом.

— Он не мой принц, — ответил Каладин. — Просто моя ответственность.

Он снова оглядел мужчину, заметив кое-что еще. Легкая одежда, перевязанная веревками, очень походила на ту, что носили некоторые из ардентов. Голова, заросшая волосами, сбила Каладина с толку.

— Вы солдат, — предположил Каладин. — Я имею в виду, бывший.

— Ага, — ответил мужчина. — Меня зовут Зейхел.

Каладин кивнул, несоответствия встали на место. Иногда солдат уходил в отставку и поступал в ардентию, если ему было не к чему возвращаться. Правда, Каладин ожидал, что они потребуют от человека хотя бы обрить голову.

«Интересно, если Хав находится где-то в одном из монастырей, — отстраненно подумал Каладин, — что он обо мне думает теперь?»

Возможно, он мог бы гордиться. Хав всегда считал службу в охране наиболее достойным для солдата назначением.

— Что они делают? — спросил Каладин Зейхела, кивнув на Ренарина и Адолина, которые, несмотря на мешающие им Доспехи Осколков, сели на землю перед старшими ардентами.

Зейхел хмыкнул.

— Младшего Холина должен выбрать один из мастеров. Для тренировки.

— Они не могут просто выбрать, кого хотят?

— Нет. Хотя эта ситуация все же несколько неловкая. Принц Ренарин никогда раньше не практиковался с мечом. — Зейхел помолчал. — Быть выбранным мастером — это шаг, который большинство светлоглазых мальчиков соответствующего ранга проходят, когда достигают десяти лет.

Каладин нахмурился.

— Почему он до сих пор не тренировался?

— Некоторые проблемы со здоровьем.

— И они действительно могут ему отказать? — спросил Каладин. — Сыну самого кронпринца?

— Они могли бы, но, вероятно, не будут. Недостаточно смелые.

Человек прищурился, когда Адолин встал и подал какой-то знак.

— Бездна. Я знал, что это его ожидание, пока я не вернусь, подозрительно.

— Мастер меча Зейхел! — прокричал Адолин. — Вы не сидите с остальными.

Зейхел вздохнул и кинул на Каладина покорный взгляд.

— Я, вероятно, также недостаточно храбр. Попытаюсь не причинять ему слишком много боли.

Он обошел перила и подбежал к принцам. Адолин нетерпеливо сжал руку Зейхела, а затем указал на Ренарина. Зейхел смотрелся неуместно среди других ардентов с их лысыми головами, аккуратно подстриженными бородами и чистой одеждой.

— Ха, — произнес Каладин. — Не кажется ли он тебе странным?

— Вы все кажетесь мне странными, — несерьезно ответила Сил. — Все, кроме Камня, который является настоящим джентльменом.

— Он думает, что ты божество. Не стоит ему потворствовать.

— Почему нет? Я — божество.

Каладин повернул голову и укоризненно посмотрел на крошечную девушку, сидящую у него на плече.

— Сил...

— Что? Это правда! — Она усмехнулась и сложила пальцы таким образом, как будто сжимала что-то крошечное. — Небольшая его часть. Очень-очень малая. И тебе теперь дозволено мне кланяться.

— Сложновато, когда ты сидишь у меня на плече, — пробормотал Каладин.

Он заметил Лоупена и Шена, проходящих через ворота и, скорее всего, принесших ежедневные отчеты от Тефта.

— Ладно. Давай посмотрим, нужно ли Тефту что-нибудь от меня, а затем сделаем обход и проверим Дрехи и Моаша.

Дата добавления: 2015-10-16