Из дневника Навани Холин, джесесач, 1174 г. Шаллан очнулась практически сухой, лежа на шероховатой скале

Шаллан очнулась практически сухой, лежа на шероховатой скале, поднимающейся из океана. Волны плескались у ее ног, но она едва чувствовала их из-за онемения. Девушка застонала, подняв щеку от мокрого гранита, и увидела сушу, о которую с низким ревом бился прибой. По другую сторону простиралось лишь бескрайнее синее море.

Шаллан замерзла, и голова пульсировала так, будто ею неоднократно ударяли о стену. Но она выжила. Каким-то образом она выжила. Шаллан подняла руку, стирая засохшую соль, вызывавшую зуд на лбу, и разразилась сухим кашлем. Волосы прилипли к лицу, а платье испачкалось от воды и водорослей, прибившихся к скале.

«Как?..»

Потом она увидела его. Большая коричневая раковина в воде, почти невидимая, плывущая в сторону горизонта. Сантид.

Шаллан неуверенно поднялась, цепляясь за выступ скалы. Ошеломленная, она наблюдала за созданием, пока то не исчезло.

Рядом с ней что-то жужжало. Узор принял свою обычную форму на поверхности вспененного моря, полупрозрачный, как если бы сам был маленькой волной.

— Выжил ли...

Шаллан откашлялась, прочистив горло, застонала и осела на скалу.

— Выжил ли кто-нибудь еще?

— Выжил? — переспросил Узор.

— Другие люди. Моряки. Удалось ли им спастись?

— Не уверен, — ответил Узор своим жужжащим голосом. — Корабль... исчез. Всплеск. Ничего не видел.

— Сантид. Он спас меня.

Откуда он знал, что делать? Были ли они разумными? Неужели можно каким-то образом взаимодействовать с ним? И не упустила ли она эту возможность...

Шаллан чуть не рассмеялась, осознав, в каком направлении двигались ее мысли. Она почти утонула, Джасна мертва, экипаж «Удовольствия ветра», скорее всего, убит или стал добычей моря! Вместо того, чтобы их оплакивать или удивляться своему спасению, она погрузилась в научные размышления?

«Вот чем ты занимаешься, — обвинила какая-то глубоко похороненная часть ее разума. — Уводишь себя в сторону. Отказываешься думать о вещах, которые тебя беспокоят».

Но именно так ей удалось выжить.

Шаллан обхватила себя руками, чтобы согреться на каменном насесте, и уставилась в океан. Ей нужно взглянуть правде в глаза. Джасна мертва.

Джасна мертва.

Шаллан чувствовала, что готова расплакаться. Настолько яркая, удивительная женщина, которой просто... не стало. Джасна пыталась всем помочь, защитить целый мир. И за это ее убили. Внезапность произошедшего потрясла Шаллан, поэтому она сидела, дрожащая и замерзшая, и просто смотрела на океан. Ее разум онемел так же, как ступни.

Убежище. Ей требовалось убежище... любое. Мысли о моряках, об исследовании Джасны, эти мысли не были первостепенными. Шаллан выбросило на практически необитаемый берег в местах, где ночью царил холод. Пока она сидела, начался отлив, и расстояние по воде от ее камня до берега стало уже не таким большим, как раньше. Удачно, ведь она не умела как следует плавать.

Шаллан заставила себя двигаться, хотя поднять руки или ноги оказалось не легче, чем ворочать упавшими стволами деревьев. Заскрипев зубами, она соскользнула в воду. До сих пор чувствовался жалящий холод. Значит, она не совсем окоченела.

— Шаллан? — позвал Узор.

— Мы не можем сидеть здесь вечно, — ответила она, держась за скалу и полностью погружаясь в воду.

Ноги задевали камни на дне, поэтому девушка осмелилась отпустить камень и двинуться дальше. Вызывая тучи брызг, Шаллан то плыла, то шла по дну, но приближалась к суше.

Она проглотила, наверное, половину залива, сражаясь с равнодушными волнами, пока не смогла наконец снова встать на ноги. С волос и платья струилась вода. Кашляя и спотыкаясь, девушка выбралась на песчаный берег и упала на колени. Поверхность пляжа усеивали десятки видов морских водорослей, липких и скользких, которые извивались под ее ступнями, стараясь отползти как можно дальше. Вокруг суетились крэмлинги и крабы покрупнее. Те, что оказались ближе, издавали щелкающие звуки, словно пытались ее отпугнуть.

Шаллан вяло подумала о том, что ей даже не пришла в голову мысль о морских хищниках, прежде чем она покинула скалу. Что подтверждало ее крайнюю усталость. Она читала о десятке различных видов больших ракообразных, которые не отказались бы поживиться, например, ее ногой. На песке вдруг появились и стали извиваться фиолетовые, похожие на слизней спрены страха.

Как глупо. Она испугалась только теперь? После заплыва? Вскоре спрены исчезли.

Шаллан обернулась и посмотрела на свой скальный насест. Сантид, скорее всего, не смог доставить ее ближе к берегу, так как здесь слишком мелко. Отец Штормов, ей повезло остаться в живых.

Несмотря на растущее беспокойство, Шаллан опустилась на колени и нарисовала на песке глифпару — молитву. Возможности сжечь ее не было. На данный момент, как она полагала, Всемогущий удовольствуется и этим. Девушка склонила голову и продолжала почтительно сидеть в течение десяти ударов сердца.

Затем встала и, надеясь на чудо, стала искать других выживших. Небольшие узкие заливы разделяли эту часть берега на множество пляжей. Шаллан отошла подальше от воды в поисках убежища, вместо того чтобы долго идти вдоль береговой линии. Пляж состоял из более грубого, чем она ожидала, песка. Он явно не соответствовал тем идиллическим историям, которые она читала, и неприятно впивался в ступни во время ходьбы. Рядом появилась фигура — это Узор двигался синхронно с ней, обеспокоенно жужжа.

Шаллан проходила мимо веток и даже обломков досок, которые могли принадлежать кораблям. Она не увидела никого из людей и не нашла следов. В конце дня пришлось сдаться. Веденка уселась на выветренный камень. Она не замечала, что из-за ходьбы по камням ступни теперь изрезаны и покрыты кровью. На голове творилось полное безобразие. В потайном кармане лежали несколько сфер, но все оказались разряжены. Они не помогут ей, пока не удастся найти какое-то подобие цивилизации.

«Топливо для костра», — подумала Шаллан.

Требовалось собрать топливо и развести огонь. Ночью он мог послужить сигналом для других выживших.

Или привлечь пиратов, бандитов или наемных убийц с корабля, если они не утонули.

Шаллан скривилась. Что ей было делать?

«Разведу маленький костер, чтобы согреться, — решила она. — Огорожу его, а ночью поищу другие костры. Если замечу, попытаюсь осмотреться, не подбираясь слишком близко».

Хороший план, если не считать того, что всю свою жизнь она прожила в роскошном особняке, где огонь разводили слуги. Шаллан никогда не разжигала камин, не говоря уж о костре в диких условиях.

Шторма... Ей повезет, если она не умрет здесь без укрытия. Или от голода. Что она будет делать, когда начнется сверхшторм? Когда ожидается следующий? Завтра ночью? Или послезавтра?

— Пойдем! — сказал Узор.

Спрен вибрировал на песке. Песчинки подпрыгивали и дрожали, когда он говорил, подскакивая и падая вокруг.

«Это мне знакомо... — подумала Шаллан, нахмурившись. — Песок на блюде. Кабзал…»

— Пойдем! — более настойчиво повторил Узор.

— В чем дело? — спросила Шаллан, вставая. Шторма, как она устала. Она едва могла двигаться. — Ты нашел что-то?

— Да!

Его ответ немедленно привлек ее внимание. Не задавая дальнейших вопросов, девушка последовала за Узором, который оживленно скользил вдоль берега. Понимает ли он разницу между настроенным дружелюбно и опасным человеком? На мгновение замерзшей и измученной Шаллан стало почти все равно.

Узор остановился около какого-то предмета, наполовину погруженного в воду и водоросли на кромке прибоя. Шаллан нахмурилась.

Сундук. Не человек, а большой деревянный сундук. Ахнув, Шаллан упала на колени, открыла замки и откинула крышку.

Внутри, подобно светящемуся сокровищу, лежали книги и заметки Джасны, аккуратно упакованные в водонепроницаемые чехлы.

Может, Джасна и не выжила, но дело ее жизни уцелело.

* * *

Шаллан опустилась на колени перед импровизированным костром — кучей собранных ею в маленькой роще веток в круге из камней. Уже почти наступила ночь.

Вместе с темнотой опустился ужасающий холод, такой же сильный, как в самые суровые зимы дома. Здесь, в Замерзших землях, подобное было в порядке вещей. Ее одежда, которая не до конца высохла в такой влажности, теперь казалась ледяной.

Шаллан не знала, как развести костер, но, возможно, ей удастся сделать это необычным способом. Шторма, как она измучилась. Борясь с усталостью, девушка вытащила светящуюся сферу, одну из множества найденных в сундуке Джасны.

— Ладно, — прошептала она. — Давай начнем.

С Шейдсмара.

— М-м-м... — прожужжал Узор. Шаллан училась распознавать его жужжание. На этот раз оно казалось тревожным. — Опасно.

— Почему?

— Что здесь земля, там — море.

Шаллан вяло кивнула.

«Подожди. Подумай».

Было тяжело, но она снова заставила себя задуматься о словах Узора. Когда они плыли по океану и она попала в Шейдсмар, под ней оказалась обсидиановая земля. Но в Харбранте она упала в океан сфер.

— Так что же нам делать? — спросила Шаллан.

— Переходи медленно.

Девушка глубоко вдохнула холодный воздух и кивнула. Она стала пробовать. Как раньше, медленно, осторожно. Это было похоже... похоже на то, как открываешь глаза по утрам.

Ее охватило ощущение другого места. Ближайшие деревья лопнули, словно мыльные пузыри, их место заняли бусины, устремившиеся вниз, в переменчивое море из таких же бусин. Шаллан почувствовала, что падает.

Она выдохнула и моргнула, прогоняя ощущение, закрывая свои воображаемые глаза. То место исчезло, и через мгновение Шаллан снова очутилась в роще.

Узор нервно жужжал.

Шаллан стиснула челюсти и попробовала снова. На этот раз медленнее, она проскользнула в место со странным небом и не-солнцем и зависла между мирами. Шейдсмар наложился на окружающий мир как неясный послеобраз. Удерживаться в таком состоянии было трудно.

— Воспользуйся штормсветом, — сказал Узор. — Притяни их.

Шаллан нерешительно втянула в себя штормсвет. Сферы в океане снизу задвигались косяком рыб, приблизившись к ней и склеившись вместе. Из-за крайней усталости девушка с трудом могла удерживаться в этом двойном состоянии, и когда она посмотрела вниз, у нее закружилась голова.

Но каким-то образом она держалась.

Узор стоял рядом — фигура в плотной одежде, с головой, образованной из невозможных линий, руки сложены за спиной. Он парил, как будто находился в воздухе. На этой стороне спрен был высоким и внушительным. Шаллан рассеянно отметила, что он отбрасывает тень в другую сторону, навстречу, а не от далекого, кажущегося холодным солнца.

— Хорошо, — сказал Узор. Здесь его жужжание звучало ниже. — Хорошо.

Он наклонил голову и, несмотря на то, что не имел глаз, повернулся вокруг, будто обозревая местность.

— Я отсюда, но помню так мало...

У Шаллан сложилось ощущение, что ее время ограничено. Она опустилась на колени и дотянулась до веток, которые набрала для костра. Чувствуя их на ощупь, она одновременно видела, как в той странной реальности ее пальцы прикоснулись к одной из стеклянных бусин, плавающих в волнах внизу.

Дотронувшись до этой бусины, она заметила, как что-то мелькает над ней в воздухе. Девушка вздрогнула и, подняв голову, увидела больших, похожих на птиц существ, кружащих над ней в Шейдсмаре. Они были темно-серыми и, судя по всему, не обладали определенной формой, их фигуры расплывались.

— Что...

— Спрены, — объяснил Узор. — Привлеченные тобой. Твоей... утомленностью?

— Спрены усталости? — спросила Шаллан, поразившись их размеру.

— Да.

Она задрожала и посмотрела вниз, на сферу под рукой. Девушка была опасно близка к тому, чтобы окончательно провалиться в Шейдсмар, и с трудом различала образы физической реальности вокруг. Только бусины. Она чувствовала, что в любой момент может упасть в море бусин.

— Пожалуйста, — сказала Шаллан сфере. — Мне нужно, чтобы ты стала огнем.

Узор загудел другим голосом, довольным, говоря за сферу:

— Я — ветка.

— Ты могла бы стать огнем, — сказала Шаллан.

— Я — ветка.

Ветка оказалась не особенно красноречивой. Шаллан подумала, что не стоит сильно удивляться.

— Почему бы тебе не стать огнем?

— Я — ветка.

— Как мне заставить ее измениться? — спросила Шаллан у Узора.

— М-м... Я не знаю. Ты должна ее убедить. Предложи ей правду, может быть? — Он говорил взволнованно. — Это место опасно для тебя. Для нас. Пожалуйста. Быстрее.

Шаллан снова посмотрела на ветку.

— Ты хочешь гореть.

— Я — ветка.

— Подумай, как это было бы весело.

— Я — ветка.

— Штормсвет, — проговорила Шаллан. — Ты можешь его получить! Весь, что у меня есть.

Пауза. В конце концов последовал ответ:

— Я — ветка.

— Веткам нужен штормсвет. Для... разных вещей... — Шаллан сморгнула слезы усталости.

— Я...

—...ветка, — закончила девушка.

Она сжала сферу, одновременно чувствуя ее и ветку в физическом мире, и попыталась придумать очередной аргумент. На какие-то мгновения усталость отступила, но теперь возвращалась, наваливаясь еще сильнее. Почему...

Ее штормсвет подходил к концу.

Через секунду он иссяк, вытек из нее, а она выдохнула и соскользнула в Шейдсмар, чувствуя себя подавленной и измученной.

Шаллан упала в море сфер. Ужасная темнота, состоящая из миллионов движущихся частиц, поглощала ее.

Шаллан выдернула себя из Шейдсмара.

Сферы расступились, превращаясь в ветки, камни и деревья, возвращая ее в привычный мир. Она очутилась в маленькой роще, сердце колотилось изо всех сил.

Все вокруг стало обычным. Не было больше ни отдаленного солнца, ни океана бусин. Только бездушный холод, ночное небо и жалящий ветер, дующий меж деревьев. Осушенная сфера выскользнула из пальцев и зацокала по каменной поверхности. Шаллан прислонилась к сундуку Джасны. Ее руки до сих пор болели после того, как она перетащила его с пляжа под деревья.

Девушка сжалась в испуге.

— Ты знаешь, как развести костер? — спросила она Узора.

Ее зубы стучали. Отец Штормов, она больше не чувствовала холод, но зубы выстукивали дробь, а дыхание стало видимым в лунном свете, вырываясь облачком пара.

Шаллан поняла, что ее голова начинает кружиться все сильнее. Может быть, ей стоит поспать, а поутру снова попытаться решить все проблемы.

— Изменение? — спросил Узор. — Предложи изменение.

— Я пыталась.

— Я знаю. — Его вибрации казались удрученными.

Шаллан уставилась на кучу веток, чувствуя себя совершенно бесполезной. О чем там говорила Джасна? Контроль — основа любой власти? Власть и сила являются просто вопросами восприятия? Ну вот, перед ней было прямое опровержение. Шаллан могла представлять себя великой, могла вести себя как королева, но здесь, в пустыне, это ничего не меняло.

«Ладно, — подумала Шаллан. — Я не собираюсь сидеть на месте и замерзать до смерти. Может, так и случится, но зато я попытаюсь найти помощь».

Тем не менее она не стала двигаться. Двигаться было трудно. Но лежа здесь, вжавшись в сундук, Шаллан хотя бы не так сильно чувствовала ветер. Просто лежать здесь до утра...

Она свернулась клубочком.

Нет. Это казалось неправильным. Закашлявшись, девушка кое-как поднялась на ноги и, спотыкаясь, отошла от своего не-костра, а затем выудила из потайного кармана сферу и зашагала вперед.

Узор двигался у ее ног. Ступни стали кровоточить сильнее. Шаллан оставляла на камнях красные следы. Но не чувствовала порезов.

Она шла и шла.

И шла.

И...

Свет.

Шаллан не ускорила шаг. Не могла. Но она продолжала идти, волоча ноги, к крошечному огоньку в темноте. Онемевшая часть ее разума тревожилась, что свет может оказаться Номоном, второй луной. А она подойдет к ней и упадет с края самого Рошара.

Поэтому девушка очень удивилась, ввалившись прямо в центр маленькой группы людей, сидевших вокруг лагерного костра. Она моргнула, переводя взгляд с одного лица на другое. Игнорируя издаваемые ими звуки, так как слова ничего не значили в ее состоянии, Шаллан подошла к костру, легла, свернулась калачиком и заснула.

* * *

— Ваша светлость?

Шаллан заворчала, перекатываясь на другой бок. Ее лицо болело. Нет, по-настоящему болели ее ступни. По сравнению с этой болью с лицом все в порядке.

Если она поспит еще немного, возможно, все пройдет. Хотя бы в этот раз...

— В-ваша светлость? — повторил голос. — Вы ведь хорошо себя чувствуете?

В голосе слышался тайленский акцент. Из далеких глубин памяти всплыл свет, приносящий воспоминания. Корабль. Тайленцы. Моряки?

Шаллан заставила себя открыть глаза. В воздухе едва уловимо пахло дымом от дотлевающего костра. Небо приобрело глубокий фиолетовый цвет, становясь все ярче по мере восхода солнца. Она проспала всю ночь на твердом камне, и ее тело болело.

Шаллан не узнала говорившего — дородного тайленца с белой бородой, одетого в вязаную шапочку, старый костюм и жилет, заштопанный в нескольких неприметных местах. Свои белые тайленские брови он носил заправленными за уши. Не моряк. Торговец.

Шаллан села, сдержав стон. Затем, запаниковав на мгновение, проверила безопасную руку. Один из пальцев выскользнул из рукава, и она втянула его обратно. Взгляд тайленца метнулся к ее пальцу, но мужчина ничего не сказал.

— Так с вами все в порядке? — спросил мужчина. Он говорил на алети. — Видите ли, мы намеревались собраться и отправиться дальше. Ваше прибытие прошлой ночью… застало нас врасплох. Мы бы не хотели вас беспокоить, но подумали, что, возможно, вам лучше проснуться перед нашим отъездом.

Шаллан провела свободной рукой по волосам — путанице рыжих прядей с застрявшими веточками. Двое других мужчин, высоких, крепких, воринского происхождения, складывали одеяла и скатки. За одно из них она бы убила прошлой ночью. Она помнила, как ей было неудобно.

Усмиряя позывы природы, Шаллан повернулась и с удивлением обнаружила три больших повозки, запряженных чуллами, с клетками сзади. Внутри клеток находились несколько грязных мужчин без рубашек. Понадобилось лишь мгновение, чтобы все встало на свои места.

Работорговцы.

Она подавила зарождающийся всплеск паники. Работорговля была полностью законной профессией. Большую часть времени. Правда, они находились в Замерзших землях, вдали от законов любой страны и любой организации. Кто мог сказать, что здесь являлось законным, а что нет?

«Сохраняй спокойствие, — настойчиво сказала себе Шаллан. — Они не стали бы вежливо будить тебя, если бы замышляли что-то плохое».

Продать в рабство воринскую женщину высокого дана, о чем свидетельствовало ее платье, — рискованная идея для работорговца. Большинство владельцев рабов в цивилизованных землях потребовали бы документы о прошлом раба. Случаи, когда светлоглазого делали рабом, были действительно очень редки, не считая ардентов. Как правило, людей с хорошей родословной просто казнили. Рабство оставалось милосердием для низших классов.

— Ваша светлость? — нервно позвал работорговец.

Шаллан опять думала, как ученый, чтобы отвлечь себя. Ей лучше взять себя в руки.

— Как тебя зовут? — спросила она.

Шаллан не намеревалась разговаривать таким бесчувственным тоном, но потрясение от всего увиденного повергло ее в смятение.

При звуке ее голоса мужчина отступил назад.

— Я Твлакв, скромный торговец.

— Работорговец, — уточнила Шаллан, вставая и откидывая волосы с лица.

— Как я и сказал. Торговец.

Два его охранника наблюдали за ней, загружая снаряжение в повозку. Шаллан не оставила незамеченными дубинки, которые они в открытую носили на поясе. Разве у нее в руке не было сферы, когда она появилась здесь прошлой ночью?

Воспоминания заставили ее ступни снова воспламениться. От боли пришлось заскрипеть зубами. Поблизости из земли появились спрены боли, похожие на оранжевые кисти, состоящие из сухожилий. Ей необходимо обработать раны, но в таком виде, окровавленной, в синяках, далеко уйти в ближайшем времени не получится. В тех повозках были сидения...

«Скорее всего, они украли у меня сферу», — подумала Шаллан.

Она ощупала потайной карман. Остальные сферы на месте, но рукав расстегнут. Сама ли она это сделала? Они что-то видели? При подобной мысли Шаллан не смогла сдержать румянца.

Двое охранников разглядывали ее с жадностью. Твлакв вел себя скромно, но его плотоядный взгляд тоже был очень напряженным. Эти люди находились в шаге от того, чтобы ограбить ее.

Но если она оставит их, то, скорее всего, умрет здесь, в одиночестве. Отец Штормов! Что же делать? Шаллан захотелось сесть и разрыдаться. После всего, что произошло, теперь еще и это?

«Контроль — основа любой власти».

Как бы Джасна повела себя в такой ситуации?

Ответ был прост. Она станет Джасной.

— Я позволю тебе оказать мне помощь, — сказала Шаллан. Каким-то образом ей удалось сохранить голос ровным, несмотря на испытываемый ужас.

—...Ваша светлость? — вопросительно проговорил Твлакв.

— Как видишь, — ответила Шаллан, — я жертва кораблекрушения. Я потеряла слуг. Ты и твои люди подойдут. У меня есть сундук. Нужно будет его принести.

Она чувствовала себя одним из десяти дураков. Конечно же, он раскроет ее нехитрую уловку. Притворяться, что обладаешь авторитетом, не то же самое, что обладать им на самом деле, не важно, что говорила Джасна.

— Конечно... для нас честь помочь вам, — ответил Твлакв. — Ваша светлость?..

— Давар, — проговорила Шаллан, позаботившись о том, чтобы смягчить голос.

Джасна не была снисходительной. Там, где другие светлоглазые, такие, как отец Шаллан, действовали тщеславно и самовлюбленно, Джасна просто ожидала, что люди поведут себя согласно ее желаниям. И они так и делали.

У нее могло получиться. Должно было получиться.

— Торговец Твлакв, — продолжила Шаллан, — мне необходимо отправиться на Разрушенные равнины. Ты знаешь дорогу?

— Разрушенные равнины? — переспросил мужчина, бросив взгляд на охранников, один из которых приблизился. — Мы заезжали туда несколько месяцев назад, но теперь направляемся в Тайлен, чтобы сесть на баржу. Мы закончили торговлю в той области, и нам не нужно возвращаться на север.

— О, но теперь у тебя появилась необходимость вернуться, — сказала Шаллан, направившись к одной из повозок. — Каждый шаг причинял мучения. — Чтобы отвезти меня.

Девушка оглянулась по сторонам и с благодарностью обнаружила Узора, наблюдающего с бортика. Подойдя к переду повозки, она протянула руку второму охраннику, стоящему неподалеку.

Тот молча посмотрел на нее, почесав голову. Затем взглянул на повозку и, взобравшись на нее, подал руку, чтобы помочь Шаллан подняться.

Подошел Твлакв.

— Для нас такое путешествие слишком дорого — вернуться без товаров! У меня только эти рабы, которых я купил в Прибрежных Криптах. Не достаточно, чтобы оправдать обратную поездку.

— Слишком дорого? — переспросила Шаллан, устраиваясь поудобнее и пытаясь изобразить веселье. — Уверяю тебя, торговец Твлакв, для меня это незначительная сумма. Я щедро компенсирую все твои расходы. Теперь давайте двигаться дальше. На Разрушенных равнинах меня ожидают очень важные люди.

— Но, ваша светлость, — произнес Твлакв, — последние события явно были для вас непростыми, это видно. Позвольте отвезти вас в Прибрежные Крипты. Они намного ближе. Там вы сможете отдохнуть и отправить сообщение тем, кто вас ждет.

— Разве я попросила отвезти меня в Прибрежные Крипты?

— Но...

Твлакв отпрянул, когда она бросила на него пристальный взгляд. Шаллан смягчила выражение лица.

— Я знаю, что делаю, и благодарю тебя за совет. Теперь пора двигаться.

Трое мужчин обменялись озадаченными взглядами, работорговец снял свою вязаную шапочку и стал вертеть ее в руках. Неподалеку появилась пара паршменов с мраморной кожей. Шаллан чуть не подпрыгнула, когда они с трудом протащили мимо сухие раковины камнепочек, которые, очевидно, собирали для костра. Твлакв не обратил на них внимания.

Паршмены. Несущие Пустоту. Ее кожа покрылась мурашками, но сейчас было не до них. Шаллан обернулась и посмотрела на работорговца, ожидая, что тот проигнорирует ее приказы. Однако он кивнул. А потом Твлакв и его люди просто... сделали все так, как она сказала. Они запрягли чулл, работорговец дал указания ехать к сундуку, и караван тронулся в путь без дальнейших возражений.

«Они могли согласиться только потому, — сказала себе Шаллан, — что хотят узнать, что у меня в сундуке. Чтобы украсть побольше».

Но оказавшись на месте, сундук подняли в повозку и закрепили ремнями, а затем караван развернулся и направился на север.

К Разрушенным равнинам.

К несчастью, мы так сильно заострили внимание на интригах Садеаса, что не заметили, как наши враги, убийцы моего мужа, наша настоящая угроза, изменили модель поведения. Хотела бы я знать, что за ветра привели к такой внезапной, необъяснимой трансформации.

Дата добавления: 2015-10-16