КАВКАЗ
Становление и развитие системы управления в Закавказье и на Северном Кавказе (XVIII — начало XX в.)
Разновременность присоединения территорий Кавказа к России, а также формы, в которых оно осуществлялось, предопределили и многообразие моделей управления на Кавказе. Однако столь же важным фактором в процессе формирования местной административно-политической системы следует считать особенности самого края — его полиэтничность и многоукладность.
Внешнеполитическая ситуация, включавшая постоянные войны России с Ираном и Турцией, политика царизма на присоединенных территориях требовали создания иных, нежели в центральных губерниях, методов управления, а следовательно, и их организации.
В Закавказье в процессе его присоединения к России сложилось несколько форм управления: комендантская (военно-народная), губернская, областная, совмещавшиеся с более мелкими и локальными административно-территориальными — округами, магалами и пр. Однако, рассматривая каждую из существовавших форм, необходимо вернуться к истокам формирования системы управления в Закавказье.
В 80-х гг. XVIII в. приоритетное место во внешней политике России занимал восточный вопрос. Особое значение в процессе утверждения России на Черном море, в Крыму и на Северном Кавказе приобретало военно-стратегическое положение Закавказья, служившего ареной соперничества трех держав — России, Ирана и Турции. В этой связи для России чрезвычайно важны были взаимоотношения с одним из самых сильных государственных образований в Закавказье — Картли-Кахетинским царством. Последнее в условиях сложного внутреннего и внешнеполитического положения стояло перед необходимостью выбора между соседними государствами-соперниками. Перед лицом постоянной ирано-турецкой агрессии, грозившей национальной независимости Грузии, Ираклий II делает выбор в пользу более могущественной и единоверной России.
24 июня (4 июля) 1783 г. был заключен Георгиевский трактат, названный так по месту его подписания — в одноименной крепости на Северном Кавказе1. Это был "дружественный договор" о "покровительстве" — именно так охарактеризовали свои взаимоотношения договаривавшиеся стороны, решившие прежде всего обменяться постоянными дипломатическими представителями.
Царь Картли и Кахети отказывался от всякой зависимости от Персии или иной державы (имелась в виду Турция), а признавал над собой верховную власть и покровительство России, которая, в свою очередь, ручалась за целостность и сохранение не только настоящих владений царя Ираклия II, но даже тех, что со временем будут приобретены и "прочным образом за ним утверждены".
Гарантируя Картли-Кахетинскому царству защиту от врагов, Россия ограничивала его внешнеполитическую функцию. Это выразилось в обязательстве не иметь никаких сношений с соседями "без предварительного соглашения" с главным пограничным начальником и аккредитованным при нем российским "министром".
Более благоприятными оказались условия договора о внутреннем положении Грузии — за ней закреплялась полная автономия. Сохраняя наследственные права на престол как самого Ираклия, так и его наследников, Россия предоставляла им управление своим народом "вполне независимым способом" и запрещала вмешиваться в грузинские дела тамошнему военному и гражданскому начальству.
Однако вопрос о наследственных правах грузинского царствующего дома содержал в себе существенный нюанс — российским императором предоставлялось право инвеституры грузинских царей, занимавших престол по праву наследования2.
В договоре обозначилась также тенденция к инкорпорированию грузинской церкви: католикос (или начальствующий в Грузии архиепископ) был включен в число "русских архиереев в восьмой степени, после Тобольского", и ему "навсегда жаловался титул члена Святейшего Синода".
Трактат содержал и четыре секретных пункта-артикула: 1) настоятельная рекомендация российского правительства о прекращении в Грузии междоусобиц и сохранении ее единства; 2) обязательство России держать в Картли-Кахетинском царстве два батальона пехоты; 3) в случае войны командование русскими войсками на Северном Кавказе было обязано согласовывать с царем Картли и Кахети действия по защите Восточной Грузии. Екатерина II дала обещание оказать военную помощь, а в случае мира способствовать возврату земель, издавна принадлежавших Картли-Кахетинскому царству.
Георгиевский трактат был составлен в соответствии с толкованием термина "протекторат", принятым в правоведении второй половины XVIII в. В нем употреблен не латинский термин "протекторат", а его русское значение — "покровительство".
Каков же был характер взаимоотношений между Россией и Грузией, заключивших дружественный договор?
Подразумевавшаяся под протекторатом форма зависимости одного государства от другого в Георгиевском трактате не была реализована полностью, поскольку Россия не ставила под свой контроль внутренние дела Картли-Кахетинского царства, которое, несмотря на определенные ограничения, продолжало сохранять черты суверенного государства. Однако в поисках покровительства Грузия отказывалась в пользу России-протектора от своих весьма существенных внешнеполитических прерогатив.
Необходимо отметить, что юридическая природа договора была такова, что он никогда не имел однозначной интерпретации. Рискуя углубиться в специально-правоведческий аспект оценки Георгиевского трактата, укажем лишь на наиболее распространенные мнения.
Договор 1783 г. рассматривается рядом авторов как акт, установивший протекторат России над Грузией3. Согласно другой точке зрения, договор носил одновременно форму вассалитета и протектората4. В современной грузинской историографии трактат считается "дружественным договором о союзе и покровительстве". Подобная трактовка была дана и сравнительно недавно, причем особо выделен факт добровольного вступления малого государства — Картли-Кахетинского царства — под покровительство большого и сильного государства — России5.
Следует также указать на определение международно-правовой природы трактата грузинскими правоведами, квалифицирующими положение Грузии после заключения договора как "зависимой страны с ограниченным суверенитетом"6 В пользу этого мнения говорит то, что договор о протекторате создавал реальную возможность для усиления со стороны России тенденции к инкорпорации Восточной Грузии, что и осуществилось в 1801 г. с упразднением Картли-Кахетинского царства и присоединением его к России.
В соответствии с договором Грузия дважды была вынуждена обращаться с просьбой о военной помощи, но оба раза войска практически так и не дошли до места назначения. Со смертью Екатерины русские войска были отозваны в Россию. Более того, Павел I, получив известие о смерти иранского правителя Ага-Мохаммед-хана, счел бесполезным дальнейшее пребывание войск в Грузии и приказал вывести оттуда 2 батальона, отправленные по просьбе посольства князя Герсевана Чавчавадзе. Это решение, по-видимому, диктовалось и позицией русского императора, который, как полагают, был противником присоединения Грузии к России7, что, впрочем, не подтвердилось последующим развитием событий.
В 1798 г. умирает Ираклий II, и вновь внутриполитическая ситуация в Грузии осложняется династическими распрями. Поэтому, желая предотвратить смуту, Георгий XII стремится заручиться покровительством России, "искать более тесного соединения с Россией", — как писали тогда.Тем более что по Георгиевскому договору ему необходимо было получить инвеституру. Воспользовавшись этим, он стал одновременно домогаться признания наследником своего сына Давида8, что и было сделано Павлом I в виде так называемой "утвердительной" грамоты9. Снаряженному в Санкт-Петербург посольству предписывалось руководствоваться грамотой Георгия, содержание которой позволяет понять мотивы дальнейших действий России. "Царство и владение мое, — убеждал грузинский царь, — отдайте непреложно и по христианской правде и поставьте его не под покровительство Императорского Всероссийского престола, но отдайте в полную его власть и на полное его попечение так, чтобы отныне царство Грузинское было в империи Российской на том же положении, каким пользуются прочие провинции России. Затем, нижайше представьте императору Всероссийскому, чтобы, принимая царство Грузинское в полную свою власть, он обнадежил бы меня Всемилостивейшим письменным обещанием, что достоинство царское не будет отнято у дома моего, но что оно будет передаваться из рода в род, как при предках моих"10.
Среди 16 пунктов, представленных на "высочайшее" усмотрение, следует обратить особое внимание на пункт, формулировавший династические права Багратионов: "...чтобы Георгий XII был оставлен, а по нем и наследники его на престоле с титулом царей, добровольно подвергши себя и царство подданству Всероссийской империи и иметь им, царям, главное в своем царстве правление по тем законам, как от Всевысочайшего двора даны быть имеют. От себя же им без особого повеления никаких узаконении не вводить"=11.
Рассмотренное в Государственной коллегии иностранных дел прошение грузинских посланников было одобрено Павлом I 19 ноября 1800 г. Коль скоро сам грузинский царь просил о включении царства на правах одной из "прочих провинций", то император решил принять Грузию в подданство России с преобразованием царства в губернию и с назначением в ней губернатором одного из царевичей — с титулом грузинского царя12. Однако весть не успела застать Георгия в живых. А тем временем Павел I, не дождавшись утверждения грузинской стороной переданной ей ноты, круто меняет свое решение13: 18 декабря 1800 г. он подписывает манифест "О присоединении Грузинского царства к России"14, который умалчивал о династических правах Багратионов. Таким образом Картли-Кахетинское царство окончательно утратило последние атрибуты своей независимости. Была принята во внимание лишь первая половина ходатайства грузинского царя — превращение Грузии в одну из административно-территориальных единиц Российского государства. Оценивая поступок императора, росчерком пера нарушившего данноеим слово о сохранении прав членов царствующего дома во главе с губернской администрацией, надо заметить следующее: трудно представить себе возможность подобного прецедента в административно-политическом устройстве государства, когда в одной из губерний сохранялось бы наследственное право преемственности административной должности.
Представим себе состояние грузинской стороны, в частности ложное положение царя Давида, в которое он был поставлен манифестом. Однако срочно доставленная грузинским посольством в столицу нота не застала в живых самого Павла I. Император Александр I, только что переживший ужас цареубийства, испытывал известные колебания при мысли о лишении прав на царствование законных наследников грузинского престола. Кроме того, молодой государь считал принятие Грузией подданства России "несправедливым присвоением чужой земли"15
Государственный совет, на котором решалась судьба Грузинского царства, оказался перед сложными вопросами: может ли быть оно независимым, способным противостоять врагам, смутам и т.п. и действительно ли просьба о принятии в подданство опирается на единственное желание всею народа? По мнению Государственного совета, в решении этой проблемы была возможна альтернатива: или устраниться, предоставив Грузию самой себе, или — полная инкорпорация. Однако в данном случае важно понять значение этой проблемы для российских государственных интересов. Ибо неприсоединение Грузии грозило России большими осложнениями в случае захвата ее Турцией или Ираном16. Необходимо обратить внимание на позицию Негласного комитета — неофициального совещательного органа при молодом императоре, выраженную в докладе А. Воронцова и В. Кочубея, высказавшихся против присоединения Грузии. Один из аргументов это провозглашенный Александром I основной принцип его политики — заботиться не о распространении пределов и без того обширного государства, а о его внутреннем благоустройстве. Главное же в том, что присоединение Грузии невыгодно России и не имеет правовой основы17. Однако в конце концов верх взяла имперская концепция, и Александр I утвердил решение Государственною совета о признании манифеста 18 января 1801 г.
Грузинскому народу был адресован новый манифест от 12 сентября 1801 г. "О учреждении внутреннего в Грузии управления", поставивший точку в проблеме присоединения Восточной Грузии к России18. Грузия получила желаемый статус в качестве одной из административных единиц в числе "прочих провинций" в России, но... без грузинских царей. Собственно, реализовалось то, что символически существовало уже со времен Федора Ивановича (1584—1598), когда в конце территориальной части титула русских царей прибавлялось: "государь Иверские земли Грузиньских царей и Кабардинские земли, черкасских и горских князей и иных многих государств государь и обладатель"19. В приложенной к манифесту от 18 января 1801 г. форме императорского титула касательно Грузии вносилось уточнение: "Государь Иверские, Карталинские, Грузинские... земли". Вот что писал известный исследователь З. Авалов: "Проследите историю грузино-русских сношений за ряд веков, и вы увидите, что основная идея грузинских просьб — это идеяподданства у России... Россия же приняла эту просьбу, но в ее русской редакции: как просьбу о подданстве полном. Отсюда произошло присоединение безусловное"20.
Каждое из государств, желавших обосноваться в Грузии, применяло для достижения этой цели те средства, которыми располагало. И естественно, что при несовершенстве этих средств,, например, у Ирана, его власть в Грузии при жесточайших последствиях опустошительных походов не могла быть прочной. Другое дело Россия, обладавшая мощной армией, а главное — отработанной системой управления. "Она не могла дать Грузии ни ханов, ни резидентов на английский лад, — она присылала генерал-губернаторов, генералов и капитан-исправников"21, справедливо замечаег тот же автор.
Дата добавления: 2015-10-16; просмотров: 82 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Примечания к главе V | | | Административное устройство Кавказа в начале XIX в. |