Lt;b> 1:17 a.m. From: Вig and bold

To: dr_grinberg</b>

Звоните.

[phone]</i>

<div align="center"><b>Глава 10</b></div>

Глядя на Моррелл, вынужденную экстренно приехать на работу в выходной день, Стайлз наконец почувствовал себя отомщенным за страдания предыдущей недели.

Стайлз, Моррелл и сам Эннис утром в субботу в кабинете исполнительного продюсера выглядели как заговорщики, каковыми, в общем-то, и являлись.

- То есть ты предлагаешь фальсификацию документов и лжесвидетельство? – вежливо уточнила Моррелл, нервно постукивая наманикюренными ногтями по лакированной поверхности своего стола. Стайлз радостно закивал:

- Ни в коем случае! Я не рассматриваю это как подлог. Предлагаю назвать это… мм… шуткой? С точки зрения закона шутить не запрещено. Блог Гринберга, по сути, является средством массовой информации. Человек, который не проверяет публикуемые данные, заслуживает, чтобы его вывели на чистую воду. Я подсовываю ему лжедокументы и лжесвидетельницу…

- Клеветницу, - услужливо подсказал Эннис.

- Называйте, как хотите. Если он считает себя борцом за справедливость, то обязан досконально проверять информацию, прежде чем публиковать какие-либо обвинения. А если я завтра заявлю, что являюсь внебрачным сыном президентов США и России, которого вырастили в пробирке, а потом засекретили, как первого человека, рожденного двумя мужчинами – он тоже поверит?

- А кто рожал? Наш президент или русский? – тут же заинтересовался Эннис, игнорируя Моррелл, демонстративно закатившую глаза.

- Вы видели президента России? Кого он может родить? – махнул рукой Стайлз.

Эннис критически оглядел его с ног до головы.

- Значит наш. Патриотично, конечно, но не верибельно. Вы с ним не слишком похожи. На русского ты больше смахиваешь, да и фамилия у тебя, кстати, славянская.

Стайлз уже хотел было возразить, но Моррелл пресекла их увлекательную беседу.

- Хватит кривляться! Почему ты так уверен, что он поверит и придет?

- Потому он повернут на Финстоке. Нас, в смысле Хейлов и HaleHolding, он тоже не особо жалует, но лишь в качестве приятного бонуса. За ночь я прошерстил весь его дневник от начала и до конца. За три года Гринберг написал около трехсот постов, где так или иначе упоминал сенатора. Постов, посвященных нашему каналу, корпорации или кому-то из совладельцев – чаще всего Питеру или Кейт – значительно меньше. Как правило, это просто стеб, ерничание или же язвительные комментарии по поводу тех или иных событий из жизни сенатора. Он всегда держался на грани, но пару раз все-таки ее переходил. Ни одного мало-мальски приличного доказательства каких-либо противозаконных действий, естественно, я у него не нашел. Но те, кто читает его блог, точно не сомневаются, что в США не существует более коррумпированного, вороватого, нечистоплотного, недалекого и политически безграмотного сенатора, чем Финсток. Думаю, Гринберг либо ангажированная кем-то из конкурентов акула пера, отрабатывающая таким образом гонорар, либо у него просто крыша поехала на почве личной ненависти.

- Ну ты нам-то не рассказывай, мы с этим живем последние полтора года, с тех пор, как Финсток подружился с нашим каналом, - пресекла его рассуждения Моррелл. Все-таки на редкость суровая женщина.

- На крупную сумму подружился? - как бы невзначай поинтересовался Стайлз. Не прокатило. Не с Моррелл.

- Не твое дело, - отбрила она и повернулась к до сих пор молчавшему Эннису. – Что скажешь?

Тот лениво поднялся с кожаного кресла, на котором вальяжно возлежал, и подошел к мини-кофемашине.

- Может сработать, - он нажал на кнопку, и машина выпустила струю пара. – Кто-нибудь хочет капучино?

- Меня не устраивает «может сработать». Если что-то пойдет не так, я вас лично полью кетчупом и скормлю Питеру Хейлу. Он, кстати, вчера звонил в крайне раздраженном состоянии после очередной статейки Гринберга.

Эннис взял чашку, бросил туда два куска сахара из маленькой синей вазочки, стоящей на кофейном столике, отпил глоток и скривился.

- Кофе у тебя какой-то горький.

- Не пей! – парировала железная женщина.

- И не нужно нам угрожать Хейлом. Думаю, мы должны попробовать провернуть эту историю с документами. Если он не поведется – значит, не поведется, и мы просто, как и планировали, проведем праздничный эфир с Финстоком. Поздравим чувака с юбилеем, бла-бла-бла… - и все довольны. Ну а если наш юный гений, - он кивнул в сторону Стайлза, - сможет навешать Гринбергу лапшу с этими махинациями...

- И борделем! – подсказал Стайлз.

- Да, с борделем, конечно, жестко, но, с другой стороны, это такой бред, что может и сработать. Чем невероятнее ложь, тем скорее в нее поверят. Мы предоставим ему «свидетеля»… вон, Малию, например, которая и изобразит проститутку. Уверен, у нее неплохо получится – расскажет о тяготах работы на жадного Финстока и все такое.

- Вообще-то, я все уже продумал. Мы с ним встречаемся в понедельник вечером, я привожу документы и знакомлю с Малией, которая описывает свою несчастную бордельную жизнь. Затем предлагаю Гринбергу взять ее с собой на программу в качестве козыря, мол, сможете потом представить ее как свидетельницу. Он к нам приходит, начинает гнать всю эту пургу, и тут мы ему: «А вы поверяете информацию, которая поступает, или выдаете любую глупость, которую вам насплетничают малоадекватные люди из интернета? Если вы нам поверили, то можно ли верить всему остальному, что вы пишете в своем блоге?» И выводим Финстока к нему лицом к лицу. О-па! Добрый вечер! Мы порвем всех нашими рейтингами!

- Если Хейл не порвет нас раньше, - мрачно заметила Моррелл.

- Милая, никогда раньше не замечал в тебе излишней осторожности. Мы же не станем сдаваться только потому, что у нас может не выгореть такой шикарный сюжет? – Эннис играл грубо и шел ва-банк – это понимали все присутствующие, но оно того стоило. Несколько секунд Моррелл сверлила его взглядом, а потом вдруг махнула рукой.

- Ладно, попробуем. Запускайте историю с документами, а я пока звоню Эллисон. Начнем с нее, посмотрим, что она скажет, перед тем как сдаваться Дереку. Все-таки начальство надо поставить в известность.

Стайлз и Эннис вышли из кабинета продюсера плечом к плечу. В коридоре Эннис остановился возле кулера и налил себе стакан холодной воды.

- После ее кофе во рту как мышьяк насыпали, - пожаловался он. – А теперь рассказывай честно, как тебе удалось его заманить? С чего вдруг Гринберг, который столько времени скрывался и не шел ни с кем на контакт, тебе поверил?

Стайлз пожал плечами.

- Может быть потому, что никто не пытался его поманить чем-нибудь вкусным? Люди обычно верят в то, во что хотят поверить. Он убежден, что Финсток почти преступник, а Хейл нечист на руку. Мне требовалось только пообещать ему много грязи и пожаловаться, что меня обидели. Ну и… еще кое-что для надежности.

Эннис пил молча, не отрывая от Стайлза выразительного взгляда.

- Я не думаю, что он скажет об этом в эфире. Я согласился предоставить документы на условиях полной анонимности, дескать, я обиженная няша и хочу возмездия…

Эннис продолжал молчать и потянулся за вторым стаканом воды. Стайлз вздохнул, пнул несчастный кулер носком кроссовка, поковырял пальцем полиэтиленовый пакет в корзине для использованных стаканчиков и наконец сдался.

- Ну, я сказал, что был любовником Дерека Хейла, и он меня бросил. Типа, хочу справедливости и все такое.

Эннис поперхнулся, закашлялся и облился водой.

- Молодец. Просто красавец. Когда эта история выплывет наружу и Хейлы начнут снимать с тебя кожу живьем, я скажу, что первый раз об этом слышу, - все еще то ли покашливая, то ли посмеиваясь – не разобрать – Эннис направился к себе в кабинет.

- Спасибо! Всегда знал, что могу рассчитывать на поддержку! – крикнул Стайлз ему вслед. Эннис, не оборачиваясь, вскинул руку в победном жесте.

- Всегда пожалуйста. Обращайся. И давай, вызывай Малию, надо ее проинструктировать и начать делать документы.

Следующая неделя переплюнула предыдущую по всем статьям. Во-первых, закончились каникулы, и к рабочему апокалипсису присоединился еще и Университет. Во-вторых, вся неделя прошла под знаком тайного редакционного заговора. В понедельник Стайлз и подробно проинструктированная Малия, с энтузиазмом изображавшая бывалую проститутку, пострадавшую от произвола Питера Хейла и сенатора Финстока, с фальшивыми документами в обнимку отправились на встречу с Гринбергом.

Стайлз ожидал увидеть помятого жизнью задрота, но в Старбаксе, где они назначили встречу, к ним подошел довольно еще молодой мужчина, не старше тридцати. Трудно вообразить более неприметную внешность – пепельные волосы; серо-голубые, немного водянистые, на выкате, глаза; тонкие, чуть искривленные усмешкой, губы; и довольно неплохая фигура – ничто не выдавало в чуваке демонической сущности. Таких по Нью-Йорку каждый день ходят толпы. Какой-нибудь брокер или агент по продаже недвижимости.

Быстро пролистав документы, Гринберг довольно улыбнулся, после чего убрал в портфель и сообщил, что собирается все подробно изучить дома. Затем настал звездный час Малии. Она даже умудрилась всплакнуть, вспоминая нечеловеческие условия труда в борделе и то, как ей приходилось обслуживать по десять-двенадцать клиентов за ночь. Стайлз невольно заслушался. По мере ее трогательного рассказа, Гринберг мрачнел все больше. В результате, обменявшись телефонами, они расстались вполне довольные друг другом.

Во вторник, когда Гринберг дал окончательное согласие на участие в пятничном прямом эфире, начался форменный пиздец. О новости естественно сразу сообщили мисс Эллисон Арджент, а та донесла ее до обоих Хейлов. Редакцию почтила своим визитом даже Кейт, к счастью, Стайлз в это время находился на монтаже, так что о визите старшего вице-президента узнал от вездесущего Мэтта. Вся редакция стояла на ушах – уже подготовленный пятничный эфир, по сути, формировался заново. Моррелл, к ее чести, выдержала настоящую битву с самим Питером, который сначала высказался против скандального эфира на следующий день после юбилея Финстока. Но Моррелл как-то удалось его убедить, что лучшим подарком сенатору станет разоблачение одного из главных его хейтеров.

В общем, неделя не то чтобы пролетела – пронеслась ураганом, не дав возможности даже вздохнуть, а не то что подумать о чем-то постороннем.

Стайлз и сам предпочитал не задумываться о том, что произошло у них с Дереком, и чем все закончится. В какой-то момент ему даже показалось, что все случившееся в прошлую пятницу – плод его воображения, что не было никакой ссоры, что Дерек просто замотался и что они, как обычно, встретятся на уик-энд в «их» доме. Но потом вспомнил, что случилось, и снова старательно все забыл. Не думать. Не сейчас.

В конце концов, мир не вертится вокруг Дерека Хейла. Стайлз надеялся, что история с Гринбергом поможет ему закрепиться на канале и продвинуться чуть выше простого ассистента продюсера. Это сейчас главное. Все остальное – потом.

Дерека он увидел только в пятницу, за десять минут до начала прямого эфира. Тот появился в аппаратной вместе с Питером и Эллисон. Обстановка, и так нервная до предела, стала просто невыносимой. Гринберг уже пришел, его обхаживали сразу два директора программы. Малия, сопровождавшая его в качестве главного секретного «козыря», отлично играла свою роль, не отходя от него ни на шаг. Финстока, спрятанного от Гринберга до поры до времени, заканчивали гримировать – все вроде бы шло своим чередом. Стайлз, бегая с самого утра как спринтер, успел стереть ноги по колено, то встречая гостей, то выписывая пропуска внезапно появившимся сопровождающим Финстока, то распечатывая текст для Энниса, переписанный в сотый раз.

За последний час Эннис успел выпить три стакана кофе, наорать на временную ассистентку, оператора и директора. Моррелл внезапно заговорила тихим присвистывающим шепотом, что выдавало крайнюю степень волнения. Появление начальства встряхнуло всех не только в аппаратной, но и внизу в студии – новость каким-то неведомым образом мгновенно разошлась, буквально разлив еще пару воображаемых цистерн нервяка.

Стайлз забился в угол, впрочем, в его сторону никто даже не взглянул – Моррелл усадила начальство в кресла прямо позади режиссера. Стайлз мысленно посочувствовал Артуру, тот, конечно, обладал железными нервами и стальными яйцами, но целых три монстра за спиной во время тяжелейшего прямого эфира – и врагу не пожелаешь.

- Внимание! До эфира пять минут. Всем занять свои места!

На мгновение Стайлз закрыл глаза и пожелал, чтобы все поскорее закончилось.

<i><b>Расшифоровка фрагментов шоу «Энннис плюс»

03.12-09.48</b>

Эннис: - Мистер Гринберг, вот уже не первый год вы являетесь заочным оппонентом сенатора Финстока. Нашему каналу и руководителям HaleHolding тоже не раз от вас доставалась. В чем причина такой явной неприязни?

<b><u> (крупный план Гринберга) </u></b>

Гринберг: - Нет никакой неприязни. Мы живем в самой демократичной стране мира. И я сейчас даже не о свободе слова, а о том, что каждый американец имеет право знать, на что тратятся его налоги и как живут сильные мира сего. Если кто-то нечист на руку, недобросовестно выполняет свою работу, забывает о долге и чести, то американцы хотят знать своих «героев» в лицо.

Эннис: - То есть, правильно ли я вас понял, вы борец за правду?

Гринберг: - Совершенно верно.

Эннис: - Отлично. В таком случае, мне известно, что сегодня вы пришли к нам не с пустыми руками…

Гринберг: - У меня на руках документы, <b><u> (крупный план документов на камеру) </u></b> подтверждающие финансовые махинации с участием вашего канала во время избирательной кампании сенатора Финстока.

Эннис: - Не может быть!

Гринберг: - Очень даже может. При содействии и непосредственном участии председателя совета директоров и президента холдинга HaleHolding Питера Хейла, сенатор Финсток получил от спонсоров десять с половиной миллионов долларов. Спустя несколько дней он купил виллу на Гавайях, стоимостью два миллиона восемьсот тысяч долларов.

Эннис: - Да, но это еще не доказывает…

Гринберг: - Минуточку! Спустя еще неделю он приобретает недвижимость во Франции за семь миллионов евро. Нигде, кстати, не задекларированную, я проверял.

Эннис: - Скажите, вы уверены в своем источнике информации? Потому что по официальным данным сенатор, кроме квартиры в Нью-Йорке, владеет только небольшой виллой в Майами.

Гринберг: - Я в курсе всех официальных данных о сенаторе. И да, мой источник надежен.

Эннис: - Вы серьезно? Не тот ли это источник, который принес вам документы о якобы владении Финстоком элитным подпольным борделем, естественно совместно с Питером Хейлом?

Гринберг: - Что ж, я не удивлен, что информация все-таки просочилась, но да, и эти документы я могу предоставить. Как и одну из девушек, работавших в этом заведении.

Эннис: - Не хочу вас расстраивать, но девушка – это наша сотрудница.

Гринберг: - Вы так мало платите сотрудникам, что они вынуждены подрабатывать подобным образом?

Эннис: - Слушайте, ваша логика просто пугает. Я вам пытаюсь сказать, что не было никаких финансовых махинаций и никаких борделей. С вами связались наши сотрудники.

Гринберг: - Это мне известно. Стайлз Стилински позвонил и представился мне работником вашего канала. Кстати, вам известно, что он бывший любовник Дерека Хейла?

Эннис: - И снова не хочу вас расстраивать, но Дерек Хейл женат и…

Гринберг: - Это никогда никому не мешало!

Эннис: - Вы меня не слышите. Стайлз – ассистент продюсера нашей программы. Он придумал все это, причем довел до крайней степени абсурда, но вы все равно ему поверили. Псевдодокументы и «доказательства» я лично составлял все воскресенье, в свой выходной, между прочим. Вы поверили в полную чушь и ерунду, не удосужившись даже перепроверить факты, полученные от человека, написавшего вам в интернете. И теперь представляете эту фантазию, как факты, по сути, занимаясь клеветой, которая, кстати, уголовно наказуема. Но я позволю себе прерваться и представить нашего второго сегодняшнего гостя – сенатора Финстока. Думаю, он сможет ответить на все ваши вопросы…

<b>23.47-26.19</b>

Эннис: - Какие удивительные факты сегодня вскрываются. Вы действительно были студентом мистера Финстока? И что же произошло? Сенатор поставил вам незачет?

<b><u>(крупный план Гринберга)</u></b>

Гринберг: - Это не имеет никакого отношения к нашему разговору. Еще являясь студентом Нью-Йоркского университета, я многое понял о тогда еще будущем сенаторе. Если человек лжет в малом, он солжет и в чем-то большем.

Эннис: - Мистер Финсток, вы помните мистера Гринберга в то время, когда он являлся вашим студентом?

Финсток: - Разумеется, помню. Мистер Гринберг всегда был очень старательным студентом, хотя и не всегда благополучным.

Гринберг: - Да неужели, сенатор? Серьезно? Вы меня помните? А мне казалось, что вы выкидываете из головы все, что не может увеличить ваш доход. Нет денег – нет человека.

<b><u>(крупный план Финстока)</u></b>

Финсток: - Семь лет прошло, Проспер, но я конечно, помню…

Гринберг: - О, уважаемый сенатор не забыл мое имя! Кто бы мог подумать!

Финсток: - У меня хорошая память.

Гринберг: - Но избирательная. Правда? «Не звони мне, Гринберг! У тебя вообще не должно быть номера моего телефона»? А хотя нет. Лучше вспомнить другую фразу: «Спасибо за то, что погасили последнюю искорку надежды на ваше поколение. Вы сделали это за всех, Гринберг».

Финсток: - Мои слова стали для вас стимулом, разве нет? Вы считаете себя успешным?

Гринберг: - Опять демагогия, сенатор…</i>

Стайлз смотрел на происходящее в монитор, как и все, кто находился в аппаратной, и не понимал, как реагировать. Гринберг, казалось, в любой момент мог сорваться в истерику, а Финсток выглядел слегка пришибленным. Однако Эннису каким-то образом все-таки удалось удержать ситуацию под контролем, и когда в самом конце программы оппоненты все же пожали друг другу руки и оба извинились, все вздохнули с облегчением. Едва они вышли из эфира и режиссер по громкой связи объявил в студию: «Всем спасибо, эфир окончен», как Гринберг пулей вылетел из студии. Стайлз, чувствуя и свою ответственность тоже, рванул в коридор, надеясь догнать гостя до того, как тот уедет на лифте. Пока он преодолел лестницу на этаж вниз, время оказалось упущено, Гринберга уже перехватили. Едва выбежав из дверей в холл, Стайлз увидел Финстока, удерживавшего Гринберга за руку. Резко затормозив, Стайлз шагнул в нишу и спрятался за своим любимым кулером. Маскировка та еще, но за неимением лучшего…

- Проспер, погоди, послушай…

- Не о чем говорить, сенатор. Я, как всегда, облажался, вы, как всегда, не оставили от меня мокрого места, - Гринберг попытался вырвать руку, но Финсток оказался сильнее.

- Да угомонись ты! Я действительно подумать не мог, что это ты!

- Неужели? Куда ж очевиднее. Я даже фамилию не сменил. Действительно, трудно было догадаться. Хотя, знаете, я и не сомневался, вам ведь всегда было все равно.

- Не мели чушь! Никогда не было!

- Я не куплюсь на это! - Гринберг снова дернулся и, все-таки сумев вырваться, едва ли не бегом побежал к лифту. Однако Финсток, находившийся в весьма неплохой физической форме, не отставал.

- Прекрати истерику. Давай поговорим. Я никогда не делал ничего из того, в чем ты меня обвинял. Не могу понять, почему ты все это делал?

- Правда? И кто из нас тупой? – Гринберг истерично жал кнопку вызова лифта. - Ничего не изменилось, и уже не изменится. Все, я обещаю, что больше никогда не стану о вас писать. Как никогда ничего не писал о вашей дочери! И давайте поставим на этом точку!

- Нет уж! – Финсток попытался оттеснить Гринберга от лифта, но ему это не удалось. Как только двери открылись, Гринберг вскочил в кабину и нажал на кнопку на панели, но Финсток последовал за ним, успев до того, как двери плавно закрылись.

Оставшись в одиночестве, Стайлз медленно выдохнул, пытаясь осознать то, что увидел и услышал. Он все еще пялился на опустевшее пространство перед лифтом, когда его жестко взяли за локоть, разворачивая в другую сторону.

- Подслушиваешь? - улыбка Питера Хейла не предвещала ничего хорошего. Стайлз дернулся, безуспешно попытавшись вырваться, и всерьез подумал громко позвать на помощь.

- Даже не думай! – Питер сверкнул глазами и оскалился. На мгновение показалось, что он сейчас вцепится в глотку. Стайлз кивнул – с безумцами лучше не спорить.

- Разве у сенатора есть дочь? Насколько мне известно, у него только сын вроде бы? Он же в разводе? Или у него появилась новая семья? Тайная? Это могло бы быть интересно… – Стайлз попытался изобразить максимально светский тон, но на Питера это не произвело никакого впечатления. А может быть, его просто мало интересовали нюансы семейных связей сенатора.

В маленькой нише им втроем, вместе с кулером, оказалось слишком тесно, но жаловаться сейчас было бы не к месту. Хейл нависал над ним, как памятник возмездию, доминируя и подавляя – это у них, видимо, семейное.

- Мальчик, в твоей маленькой тупой головке есть хоть что-то, кроме желания забраться Дереку в штаны? – Питер не просто злился, он находился в той стадии ярости, когда люди его уровня начинают говорить очень тихо и с ядовитой улыбкой на искривленных презрительной гримасой губах. А потом убивают. Как минимум, словом. - Ты соображаешь, что делаешь, или только задницей думаешь? Как ты вообще додумался рассказать этому идиоту, что спишь с Дереком?

Вжимаясь спиной в холодную стену, Стайлз мечтал провалиться в нее насквозь, раствориться в бетоне, исчезнуть из этого мира, спасаясь от зажавшего его в нише монстра.

- Спокойно. Не нервничайте так, а то давление поднимется. Никто же не поверил. Все это выглядело откровенным бредом! – Стайлз попытался увернуться и выскользнуть из злополучной ниши, но задел ногой кулер и запнулся.

Питер схватил его за запястье и больно вывернул руку, заставив вернуться на место.

- Не стоит шутить со мной, мальчик. Ты сумел убедить Гринберга, возможно, поверил кто-то еще. Дерек женат, и если ты только попытаешься влезть в его семью, я забуду о своем обещании не вмешиваться и исключу тебя из его мира так, что он даже ничего не заподозрит, - слова Хейла не выглядели пустой угрозой. Стайлз поверил ему сразу и безоговорочно и почему-то очень разозлился.

- Да расслабьте булки уже, а то удар хватит. Некуда меня исключать. Мы с ним расстались, все кончено! – выпалил он со злости, снова попытавшись выбраться на волю, практически пойдя на таран. Но акула бизнеса на то и акула, что сожрать ее невозможно. Она сама жрет все, что плавает - или, как в данном случае, ходит и дышит.

Хейл вдруг широко улыбнулся, вмиг став похожим на Дерека хищной, зубатой улыбкой получившего свое охотника.

- Расстались? Так вот в чем дело… Что ж, это все меняет. Ты уволен, Стилински. Если хочешь выйти отсюда с пристойными рекомендациями, а не с волчьим билетом, советую в понедельник с утра явиться в отдел персонала и оформить увольнение. – Он демонстративно отстранился, открывая проход, и издевательски махнул рукой в сторону лифта. - Не смею больше задерживать.

Стайлз сглотнул липкий ком в горле и нервно вдохнул – возникло ощущение, что ему перекрыли кислород. Так, наверное, себя чувствует человек, которого ударили по голове или пырнули ножом в спину. Вроде бы еще не больно, но тело уже не слушается, внутри что-то порвалось, нарушилось, но ты этого еще не осознал.

Стайлз вошел в лифт и нажал на паркинг. Пока лифт пересчитывал все этажи в небоскребе, он набрал номер Скотта, чтобы услышать, что тот «собирается тусить с Айзеком и вернется поздно, так что машина твоя, чувак».

Паркинг – это странное место. В кино здесь либо маньяк убивает какого-нибудь неудачника, либо главный герой красиво уходит от погони. На деле же здесь лишь пахнет бензином и какой-то химией и всегда, в любую погоду на несколько градусов холоднее, чем на улице. Сейчас, по ощущениям, температура приблизилась к абсолютному минимуму, несмотря на то, что январь в Нью-Йорке в этом году выдался удивительно теплым. После Рождества столбик термометра почти не опускался ниже плюс восьми градусов. Обычно злой зимний ветер, который моментально выстуживал любое тепло из непутевых граждан, забывших надеть теплые непромокаемые крутки, в этом году больше напоминал заботливую мамочку.

Сев в машину, Стайлз зябко поежился, завел движок, включил радио, затем достал навигатор и старательно ввел адрес: «Уильямсбург, Айнсли-стрит семьдесят восемь». В Нью-Йорке как нечего делать завязнуть в пробке в пятницу в одиннадцатом часу вечера – это наша реальность, которую, впрочем, можно обойти с помощью современных гаджетов. Навигатор просчитал оптимальный маршрут, и Стайлз, автоматически глянув в зеркала, плавно стартанул с места.

Дорога до дома слилась в один сплошной цветовой круг. Стайлз тупо следовал указаниям навигатора, следя исключительно за дорогой и зеленой стрелкой на дисплее. Телефон несколько раз звонил, пришлось бросить его на заднее сидение.

Обычно Стайлз стебал Скотта за то, что тот даже в машине проявлял гребанную корпоративную лояльность и слушал Hale's house-FM. Только вот сейчас слышать голоса бывших коллег совершенно не хотелось, поэтому он переключился на DFM Chillout. И тут же машинально сделал звук погромче, хотя все равно ничего не понимал – все звуки слились в безобразную какофонию, тяжело отдающую по зажатому в тиски больному затылку.

Громкая музыка отлично помогала не думать, и он не думал, просто ехал, а тело механически совершало все необходимые движения.

Город, размазанный яркими пятнами за лобовым стеклом, не проявил никакого сочувствия и по-прежнему жил своей жизнью. Что ж, неудачников не любит никто – это закон. Первое, что необходимо усвоить настоящему ньюйоркцу или тому, кто собирается им стать. Стайлз усмехнулся. Падать всегда больно, там внизу неприветливый, грязный асфальт и разбитые морды других неудачников. Добро пожаловать в реальность, мальчик.

Во дворе для вечера пятницы оказалось как-то слишком много машин, Стайлз с трудом нашел место для парковки, уже почти ожидая, что придется парковаться где-нибудь в квартале от дома.

Квартира встретила его какой-то затхлой тишиной. В последнее время они со Скоттом оба приходили сюда только ночевать. Жилище не терпит такого пренебрежения и очень быстро становится унылым и запущенным, словно бы нежилым.

Сначала он зашел на кухню и, пошарив в ящиках, нашел зажигалку и купленную когда-то давно и забытую пачку «Мальборо». Сейчас самое время.

В комнате достал из бара бутылку виски, подаренную Скотту на день рождения, и вышел на балкон. Они оба не курили, поэтому здесь не было ни стула, ни пепельницы, ни достойного места для попойки. Сделав глоток прямо из горлышка, он аккуратно поставил бутылку на перила и достал зажигалку.

Кто бы мог подумать, что крохотное пламя дешевой китайской газовой зажигалки имеет такую силу. Стайлз ощутил только сильнейший удар в спину, но испугаться не успел – время вовсе не растянулось в бесконечность, как показывают в кино. Напротив – оно мгновенно свернулось в очень тугую, сжатую пружину, а затем, резко выпрямившись, выстрелило, сбив с ног. Его выдернуло в воздух и подкинуло вверх – всего лишь на одно короткое мгновение, за которое только успел подумать: «Все!» - а затем плашмя швырнуло о землю. Боли не было, только удар и сразу темнота.

<i>https:// halenews.com

Дата добавления: 2015-10-21