Глава 19. Не помню, была ли я когда-нибудь так счастлива, как этим утром: еще не окончательно

Не помню, была ли я когда-нибудь так счастлива, как этим утром: еще не окончательно проснувшись, я чувствую тяжесть его головы на своей груди, и размеренное глубокое дыхание касается моих ключиц, а мощная рука переброшена поперек моего тела так, словно он хочет заявить всему свету - моя.

«Твоя, - с замиранием сердца, думаю, я и глупо расплываюсь в мечтательной улыбке. – Твоя».

Неужели произошедшее - не очередной мой глупый сон? Если да, то, что мы скажем, друг другу, когда он откроет глаза? Как поступим дальше? Черта дозволенного пересечена нами обоими, и теперь я знаю точно, что проще вогнать себе кол в сердце, чем прогнать внедрившиеся под кожу блаженные, жгучие и остро - горячие чувства, потому что больше нет сил, давать им отпор, нет сил, и нет желания их прогонять. Без них, без него, мне уже не стать собой.

Мне не хочется потревожить его и не хочется шевелиться самой. Он так прекрасен, что я готова любоваться им вечность, лишь бы он был рядом. И я задерживаю дыхание, боюсь, что все это может исчезнуть.

Сердце бьется так сильно, будто пытается вырваться наружу. В звенящей тишине я слышу его размеренное глубокое дыхание и бешеный стук собственного сердца в груди.

В утренней неге, в удивительном, почти завораживающем спокойствии я наслаждаюсь совершенно новым ощущением себя. До сих пор я знала об отношениях мужчины и женщины все. И не знала ничего. Некое тайное, глубинное знание невозможно ни передать, ни представить. Его можно только пережить.

Все еще ошеломленная, я перебираю в памяти прошедшую ночь, мгновение за мгновением, прислушиваясь к своим ощущениям. Осмысливаю все перемены по капле. Кровь приливает к щекам, и я смущенно опускаю тяжелые веки. Хочется зарыться под одеяло, укрыться от чужого взора, потому что мне кажется, что я думаю слишком громко. И кто-нибудь может услышать бесконечный поток моих мыслей.

У меня другое тело, другие пальцы, другое лицо и даже волосы как будто бы стали виться мягче. Кажется, что и кровь в моих венах течет иначе, а все мои чувства обострились до предела - каждый едва уловимый шорох, каждый мимолетный запах доносятся до меня с удивительной четкостью.

Итак, я в его руках. Для меня это значило очень много, а вот для него… я сомневаюсь, что он чувствует то же самое. В конце концов, мы вращаемся в разных кругах. Он сильнейший рыцарь, сын Короля, носитель знамени Пендрагонов, красив, пользуется популярностью у девушек. В этом я уверена на 100%. Я слышу, как вокруг него сплетают паутины хаоса. Любая девушка так и горит желанием, чтобы юный принц воспылал к ним ярой любовью. Каждый раз, когда я это слышу, мне хочется перейти на сторону зла и начать масштабное истребление всех милых дам в пределах Камелота, а может и всего Логриса. Ужас, правда? Я усмехаюсь.

Несомненно, нравится мне это или нет, но опыта в любовных делах ему было не занимать. Если быть честной с собой до конца, то вот как раз по части удовольствия у меня не было к нему претензий. То, что я почувствовала, оказалось даже лучше, чем я могла себе когда- либо представить.

С грустной ухмылкой я тихо вздохнула. Попытка не соблазнить его снова впредь будет стоить мне больших усилий. При мысли об этом, мои щеки зарделись ярким румянцем. Мне хочется прикоснуться к нему, мягко пробежаться пальчиками по плечам, потрепать за волосы, а могу ли я себе такое позволить? Особенно, сейчас, когда во мне столкнулись две стороны - одна мыслит слишком здраво, а другая - слишком много.

Господи, что за мысли меня посещают?! Надо думать, как выпутываться из всей этой ситуации, чтобы не задело его репутацию, а у меня в голове только Артур Пендрагон. Принц Камелота не должен водиться со слугами. Это слишком плохое начало для будущего Короля.

Я грустно улыбаюсь. Смотрю на него из-под опущенный ресниц: хочу запомнить каждую мелочь, ведь другого шанса уже может не быть.

Я — Маг, из потомственной семьи Магов, и моя сила — Дух мщения, выжигающий огнём огонь. Среди Магов это самый сильный Дар. Я могу «больше» чем другие Маги - я не должна забывать об этом. Никогда.

Было бы здорово, имей я возможность стать ему равной. Вот было бы здорово остаться с Артуром. Навсегда.

Я закатываю глаза и морщусь от мысли, что это невозможно.

Я не должна мечтать о таком! Нужно быть реалисткой. Этому никогда не бывать! Как только Артур прознает о том, что я обладаю магией, будет не важно, как сильно я его люблю. Ведь я ведьма, а мы можем только приносить несчастья. Тогда всё встанет на свои места.

А смогу ли я, потом полюбить другого парня?! Скорее нет, чем да, потому что я не могла себе представить отношения с кем-либо еще, кроме Артура. Но в одном я была уверена точно, воспоминания об этих днях будут самыми светлыми в течение всей последующей жизни.

Спустя долгие годы, когда он даже не будет помнить моего имени, единственной отрадой останутся мои воспоминания о нескольких счастливых мгновениях, пережитых с ним. Я буду всегда засыпать, и просыпаться одна. Я твердо это для себя решила, потому что лучше уж быть одной, чем соглашаться жить с нелюбимым. А кроме Артура мне никто не нужен.

Как бы глупо это не выглядело, но, еще с детства я знала, что моя первая любовь станет единственной любовью в моей жизни.

Так наступает рассвет. И с ним лучи теплого солнечного света проскальзывают сквозь позолоченный занавес, чтобы окрасить ночь красками дня.

- Ммм... какое доброе утро, - сонно бормочет Артур, целует меня в шею и приподнимается на локоть, заспанно жмурясь. Какой же он все-таки милый! Я улыбаюсь припухшими от поцелуев губами и глажу его по щеке.

- Самое-самое,- соглашаюсь я, стараясь запомнить каждую секунду столь чудесного мгновения. А с чего все началось? С соприкосновения взгляда, которого хватило, чтобы навеки запечатлеть мои чувства в голубых дольках неба, в его глазах, в его жестах и губах.

Судя по хитрой ухмылке Артура, он предавался точно тем же воспоминаниям, что и я.

Когда Маг влюбляется - его чувства протяжностью с вечности. Если люди двигаются вперед, то мы теряемся на века, подобно заблудшим душам. Возможно, это связано с тем, что не обладающие магией имеют лишь одну жизнь, а Маг - способен дать себе не ограниченное количество времени.

Скорее всего, мне не выбраться, не ранив душу, потому что я уверена в стойкости своих чувств.

- Ты околдовала меня, Моргана,- тихо шепчет он, не спуская своих глаз с моих. Я смотрю на него, широко распахнув глаза, и еще минуту тихо хлопаю глазами, пытаясь переосмыслить сказанное.

- Это Вы меня околдовали, сир,- шепчу я.

- Да?- он вопросительно вскидывает бровь.

- Всегда знал, что у тебя ко мне самый теплые чувства,- усмехается принц.

- Самые горячие, сир!- смеюсь я, чувствуя, как кровь приливает к щекам.

- Ммм...- многозначительно протянул Артур.

Возмущенная его счастливым тоном, я пихаю его локтем под ребра. Он смеется, уткнувшись мне в волосы, и кусает за ухо.

Бесстыдник!

- Ты сама скромность,- отмечает золотоволосый юноша.

- Должен же хоть кто-то думать о приличиях!- веско возражаю я. Голос тоже изменился, он стал низкий. Шелковый.

- Можем подумать вместе. Правда, не совсем о приличиях, - под одеялом его рука неторопливо скользит по моему телу вниз, задерживается на бедре, спускается к колену, и я замираю в предвкушении блаженства... внезапно Артур чертыхается:

- Забыл! – тут же виновато поясняет он. - Леон должен прийти утром, мы договорились обсудить предстоящую охоту...

«Зачем охота?» - с ленивым сожалением думаю я, перехватывая его руку... а потом широко раскрываю глаза.

- Прийти утром?!

Я сажусь на постели, придерживая одеяло на груди обеими руками. От холодного воздуха волоски на коже становятся дыбом.

- Если он увидит нас вместе...- я обомлела от ужаса и кажется, побледнела.

- Вряд ли он подумает, что это серьезно,- философски замечает Артур.

Я немею от возмущения. Надеюсь, мой взгляд достаточно красноречив!

- Да пусть завидует, - нагло заявляет мой светлоголовый возлюбленный и тянет меня за локоть в уютную теплоту постели.- Он до сих пор один, при том, что считается одним из лучших рыцарей Камелота. Лучше ложись в постель и забудь обо всем.

Ну, уж нет! Как бы мне ни нравилась эта восхитительная наглость, его королевское высочество заслуживает хорошенькой встрепки!

- Мне всегда было интересно, - я высвобождаю локоть, заворачиваюсь в покрывало и встаю с кровати, - как быстро мужчины бегут рассказывать друзьям о своих любовных подвигах. Теперь я вижу, что им и бежать никуда не нужно, друзья приходят сами!

Не помню у себя такой плавной походки, движения текут сами собой, как будто я не иду, а меня несет неторопливым потоком.

- Злюка, - ласково отзывается Артур, растягивая первый слог. - Какая же ты все-таки вредина.

Я пожимаю плечами, собираю свою одежду с пола:

- Нельзя, чтобы кто-то узнал, милорд, для вашего же блага. Связь со слугой не приемлема, для будущего короля,- совершенно серьезным и невозмутимым тоном заявила.

- Забудь хотя бы на день о том, что я принц,- возмущенно просит юноша.- Просто, Артур. Никаких официальных имен.

- Не могу,- отзываюсь я, прячась под одеялом. Быстро натягиваю свои брюки и тунику.

- Почему?- недоумевает Артур.

- Так положено,- я складываю одеяло и осторожно оставляю его на постели.

- Тогда может мне приказать тебе забыть о моем титуле?- задумчиво протянул Артур.

- Я приготовлю Вам одежду,- отзываюсь я и намеренно подчеркиваю.- Милорд.

- Язва,- ласково отзывается Артур, растягивая первый слог.

Я морщу нос. Сегодня утром я хочу думать о жизни и радости. Мир расцвел красками, о существовании которых я до сих пор и не подозревала.

- Это мое самое надежное оружие, - отзываюсь я, придирчиво рассматривая одежду принца. Выбор огромный, ведь принц во всем прекрасен и безупречен, а хочется, чтобы он выглядел - идеально.- Единственное, которое ни разу не подвело.

Артур хмыкает за моей спиной. Я чувствую его раздевающий, ласкающий взгляд, скользящий вдоль позвоночника, и мне хочется снова выгнуться, как кошке.

- Со мной собралась сражаться? Ты проиграешь.

С такими интонациями мог бы разговаривать кот, наевшийся вволю сливок на королевской кухне.

Я оборачиваюсь и закатываю глаза. Именно так он и выглядит.

- Артур! Да тебе и рассказывать не нужно - у тебя все на лице написано!

- М-да? - он потягивается, расслабленно перекатывается на спину. - И что именно написано на моем королевском лице?

- Возмутительное блаженство!

Он корчит мне гримасу, и я, свирепея и восхищаясь, подлетаю к постели, чтобы запустить в него подушкой – негодование требует выхода.

Мое намерение предсказуемо проваливается, я теряю равновесие, и Артур сгребает меня в объятия и тащит под одеяло. К черту Леона!

На следующий день Король Утер объявляет о своём скором отъезде в Нортумбрию: для завершения важных переговоров и скрепления отношений между королевствами. Впервые я понимаю, как мне повезло оказаться слугой Его Высочества, что дает возможность нам вдвоем окунуться в нескончаемый прекрасный сон на двоих.

Счастье как оно есть, без примесей и полутонов. Не каждые влюбленные могут похвастаться тем, что у них было время принадлежать только друг другу, - ясно я пойму это намного позже, а пока лишь смутно ощущаю эту истину постепенно пробуждающимся женским чутьем.

Я остаюсь на ночь в покоях принца, чтобы закончить свою работу, которой Артур засыпает меня, словно свинцовые тучи грозовыми ливнями заливают зеленые поля, ими же он сковывает меня рядом с собой. Еще, я научилась искусно врать Мерлину. Прямо в лицо. Хотя, думаю, он давно все понял. Просто закрывает глаза.

Каждое утро мне кажется, что еще никогда мы не были так близки, а каждый вечер оказывается, что можно быть еще ближе. Еще дороже. Еще важнее. Дни и ночи напролет мы упиваемся принадлежностью друг другу, мы засыпаем и просыпаемся вместе, мы делим еду, ложе и каждое мгновение, как только появляется возможность, но все равно кажется, что этого мало.

Мы постигаем друг друга и самих себя, с удивлением отмечая, как мало знали прежде. Мы учимся узнавать шаги и чувствовать присутствие друг друга, если приходится разлучаться в течение дня, когда Артура отзывают дела, в которые нельзя замешать слугу. Да, я злорадствую своими возможностями.

Нам никогда не приходится искать уединения - оно само находит нас; оказалось, достаточно просто забыть обо всем мире, чтобы о нас забыл весь мир, чтобы он сжался до размеров его покоев, его постели, которые просто потеряли значить "его" и переросли во что-то большее. Но порой мне кажется, что и все вокруг замерло и задержало дыхание, чтобы не потревожить нас.

Мы обсуждаем какие-то мелочи - шрам под его ключицей, родинку под моим левым глазом, его смех и мое дыхание во сне. Мы почти не говорим о любви, о планах на будущее - мы говорим друг о друге, и это гораздо больше, чем, если бы мы говорили просто о любви.

Это удивительное время, когда ночью мы просыпаемся одновременно, чтобы убедиться - мы оба здесь, все происходит на самом деле; когда нежность без края, даже если мы дразним друг друга.

Это неповторимое время долгих прогулок и бешеных скачек наперегонки, дни, когда страсть вспыхивает мгновенно, достаточно одного взгляда, одного случайного соприкосновения пальцами. И мы оба жадно впитываем каждое мгновение, когда на берегу скалистого залива он роняет меня на мох, на бархат и мех моего плаща.

Это дни, когда нет будущего и нет прошлого, когда время замерло, солнце удивительно щедро на последнее, предзимнее тепло, а боги улыбаются нам с небес, и даже моя грозная, воинственная покровительница на время смиряет свой крутой нрав. Артур как-то умудряется даже плавать в ледяной воде - недолго и с руганью, но мне, которой становится холодно от одного лишь взгляда, трудно понять, на что это больше похоже - на геройство или на безумство. Потом выбирается на берег, шумно фыркает и встряхивается, и я, шевеля поленья в костре, любуюсь им, обнаженным, красивым, с мощными плечами и узкими бедрами, пока он трясет головой, идет ближе, на ходу растираясь полотенцем, натягивает штаны и сапоги, кутается в два шерстяных пледа и лишь тогда позволяет себе поежиться с довольным видом.

- Попробуй, - весело советует он, усаживаясь на бревно, и с удовлетворенным видом потягивается. - Тебе понравится.

- Ну, уж нет, - я ежусь и плотнее кутаюсь в плащ. - Боюсь, что умру от холода гораздо раньше, чем успею понять, в чем тут прелесть!

- Торжество разума превыше всего?

Я отмахиваюсь, и мы смеемся вместе. Как же я все-таки люблю его смех. Это придает мне уверенности, чтобы сделать шаг, который может стоить мне жизни, но глядя на Артура я понимаю, что больше не в силах скрывать от него все то, что происходит с окружающим его пространством, со мной.

- Хочу кое-что тебе показать, - посерьезнев, предупреждаю я. - Пожалуйста, отнесись к этому... спокойно. Для меня это очень важно.

Артур заинтересованно поднимает брови. Я складываю ладони чашей и прикрываю глаза. "На счет три,- решаюсь я.- "Раз"

Я немного волнуюсь, даже ладони становятся влажными, ведь с того самого злополучного турнира мне не приходилось обращаться к магии. Кроме того ослепительного мгновения, когда мы впервые любили друг друга в сиянии белого и золотого пламени.

"Два"

Бесценное воспоминание. Но тогда все случилось само собой. Не потребовалось ни усилий, ни заклинаний, я просто зажглась ему навстречу...

"Три"

Теперь совершенно иное ощущение, чем прежде, нет ни страха, ни робости, ни боязни. Да, по-прежнему захватывает дух, как бывает, если войти в ледяную воду, но эта вода уже знакома, я предвкушаю ее колебание вокруг. Магия поднимается во мне, пробиваясь, как пробивается в скале родник, чтобы, звеня и переливаясь под солнцем, мчаться вниз, сглаживая, обтачивая камень.

- Briwo, - шепчу я. (С кельтского "Briwo" - пламя)

Языки пламени медленно занимаются в моих ладонях и устремляются вверх, несколько мгновений колеблются, не касаясь моей кожи, и я поднимаю глаза, чтобы взглянуть на Артура.

Он смотрит на пламя в моих ладонях с напряженным вниманием и настороженно хмурится, но ничего не говорит - довольно долгое время. Потом, облизнув пересохшие губы, спрашивает:

- Это магия?- я слышу борьбу в его голосе и опасный блеск голубых, словно долек неба, глаз.- Ты волшебница?

- Да, - подтверждаю мягко. Я никогда еще не доверяла ему больше, чем сейчас. - Но она неопасна... и никому не несет зла.

Артур завороженно тянется вперед, словно хочет проверить, реально ли то, что он перед собой видит, - но тут же с шипением отдергивает и трясет обожженной рукой:

- Неопасна, говоришь?!

Это звучит возмущенно и укоризненно разом. Я развожу руки, и пламя исчезает, как будто и не бывало.

- Это же настоящий огонь! - возмущаюсь я и позволяю себе улыбнуться. - Разумеется, он может обжечь... позволь, я посмотрю.

Он подает руку, недоверчиво посматривая на меня, готовый, как видно, ко всему на свете. Я накрываю ожог ладонью, неприятная, щиплющая боль зеркально отдается в мою руку, я резким движением сбрасываю ее на землю, как змея сбрасывает кожу весной:

- Не все то магия, что несет в себе зло, это души запечатанные во мгле,- шепчу я и преподношу его руку к губам, целую костяшки пальцев.

Он не отдергивает руку, хотя я чувствую, каких усилий ему это стоит. Я сама его отпускаю, и мне остается лишь разочарованно вздохнуть и пояснить:

- Я понимаю, что мнение Короля Утера о волшебниках не изменить. Но, будущее Логриса остается за тобой. Не все волшебники несут за собой реки крови и горы злодеяний, нет, хотя не спорю, таких магов много, но есть и такие колдуны, которые просто хотят хотя бы дожить до старости в спокойствии,- на его ладони по-прежнему пылал алый след от прикосновения пламени.- Не совсем получилось.

- Нет, получилось, спасибо,- отвечает Артур с весьма озадаченным видом.

Ему уже приходилось испытывать на себе действие магического исцеления, хотя Артур, разумеется, мало об этом помнит. Не припомню и я, чтобы он заговаривал о методах, которыми Мерлин его так быстро поставил на ноги, но не думаю, чтобы он не догадывался.

Впрочем, как известно, меньше знаешь - крепче спишь.

- Мерлин умеет что-то подобное?

Ого!

- Мерлин? - я настолько теряюсь от его внезапного вопроса, что не могу придумать ничего лучше, как попытаться уйти от ответа и потянуть время.- Мерлин лучший придворный лекарь Камелота, да что там Камелота? Думаю, во всем Логрийском Королевстве не найдется хотя бы похожего на него врача.

Артур иронично хмыкает.

- Я, конечно, всегда предпочитал тренировки с мечом и копьем чтению книг из библиотеки Гальфрида, - замечает он, - но надо быть невероятным идиотом, чтобы не понять - лекарь, который способен поднять на ноги человека, что был при смерти, не может быть во всем так прост.

Пошутить в ответ я сейчас не в силах, разве что натянуто улыбнуться.

- Почему бы тебе не спросить самого Мерлина о его талантах?- я зябко передергиваю плечами, мне холодно от мысли, которую я собираюсь произнести вслух. - И... что ты собираешься со всем этим делать? Будешь прикрывать нас от Утера, пойдешь против его приказов? Или, следуя им, станешь преследовать любого, кто владеет магией?

Артур, не мигая, смотрит в костер, приподнимается, чтобы докинуть дров, и снова смотрит, не мигая, - теперь уже на свои руки.

- Я сам - порождение магии, - тихо признается он. - Глупо ненавидеть то, что дало тебе жизнь. И не единожды спасло.

Порождение магии. Мать - Богиня, ну разумеется!

«Вот оно, - затаив дыхание, думаю я, - то, что я увидела в то мгновение, когда мы предельно раскрылись друг перед другом, когда мой и его дух слились так же, как слились наши тела». Теперь мне ясно, что это было за белое пламя. Конечно. Все случилось так, как и должно было случиться.

- Порождение магии? - осторожно переспрашиваю я.

- Я в этом мало понимаю, - Артур с потерянным видом пожимает плечом. - Знаю только, что моя мать не могла понести, и отец обратился к ведьме Нимуэ, чтобы она помогла им зачать меня.

"Нимуэ?"

Он даже не говорит, а излагает это - ровно и обстоятельно, так ни разу и, не подняв на меня глаза, и я вдруг понимаю, что это мучает его. Понимаю и то, как сильно это должно мучить.

Если бы ты только мог увидеть себя в ореоле белого пламени!

- Тебе дали жизнь Королева Игрейна и Король Утер, - я мягко накрываю ладонью его пальцы. - Вот что по-настоящему важно.

- Ты не понимаешь, - вздыхает он и наконец-то смотрит на меня, и от его взгляда у меня перехватывает дыхание. - Мать заплатила жизнью за жажду отца иметь наследника. А королевство платит за то, что отец согласился на условия Нимуэ. Клянусь, я предпочел бы какую-нибудь другую правду об отце. И о себе. Но об отце, прежде всего.

Я представляю, каким чудовищным, каким болезненным должно было быть его разочарование в Короле Утере. Его безупречный образец для подражания, его отец и его король оказался колоссом на глиняных ногах.

Как мало я знаю тебя, мой принц. Ты намного сильнее, чем даже я могла себе представить, - твой мир обрушился прямо на тебя, а никто даже не заметил этого.

Мне хотелось бы найти слова, которыми его действительно можно утешить, но я не уверена, что такие слова есть. Значит, причина такой лютой, такой беспощадной, доводящей Утера до безумия ненависти вовсе не в страхе перед магией, как мне казалось прежде. Причина в чувстве вины. А все эти костры, призванные выжечь его, в итоге выжгли в душе короля Логриса все – кроме чувства вины. Теперь ясно, почему Утер так и не может остановиться даже двадцать лет спустя - залей это неостывшее пепелище водой, и оно рассыплется в прах.

В том, как мы с Артуром предельно открыты друг перед другом, есть что-то почти до боли беззащитное. Близость вообще беззащитна - никогда раньше я об этом не догадывалась.

Я присаживаюсь на бревно рядом с Артуром, забираюсь к нему под одеяла и прижимаюсь щекой к его плечу.

- Когда-нибудь, - говорю негромко, пока он обнимает меня в ответ, - ты поймешь, что означает - желать сына, и, может, будешь менее суров к Утеру. Я говорю это не из любви к нему, я говорю это из любви к тебе, Артур, потому что тебя тяготит это знание. Оно мешает тебе. Есть много снадобий, которые способствуют исцелению женщины от бесплодия, какие-то действуют сразу, а какие-то нужно принимать месяцы и даже годы. Мерлин наверняка раздает их каждый день, потому что большинство женщин жаждут материнства. Игрейне, скорее всего, вообще нельзя было рожать. Утер мог сходить к Мерлину или к любой лекарке за снадобьем, которое помогло бы твоей матери зачать, но она все равно не пережила бы родов, это случается со многими женщинами, Артур, и королевы, и коровницы здесь в равных условиях. Игрейна могла бы убить тебя, пока ты еще был в ее утробе, она наверняка знала, что заплатит жизнью за твою жизнь, но не сделала этого. Она хотела, чтобы ты родился, сын ее и Утера, - с магией или без. Какая, в самом деле, разница, что за силы привели тебя в этот мир - ко мне?

Артур снова хмыкает - хочется верить, что признавая мою правоту, - разворачивается, чтобы было удобно вытянуть ноги и перетащить меня к себе на колени.

- Торжество разума превыше всего, да?

- Вроде того, - осторожно замечаю я. Но его настроение уже и впрямь изменилось.

- Я не собираюсь ничего рассказывать Утеру, - заявляет он, серьезно глядя на меня. – Ему ни к чему подобные знания. И Камелоту ни к чему. Я закрою на все это глаза при условии, что и вы с Мерлином тоже будете соблюдать осторожность.

- Мерлин более не прибегает к магии,- я качаю головой.- Он слишком уважает Короля Утера,- меня понемногу отпускает, и теперь я уже не могу удержаться, чтобы не поддразнить Артура.- Закроешь глаза, даже если бы твоя любовь ко мне была порождением чар?

- А что, есть такая вероятность? – живо интересуется он.

- Люди могут сказать! – уклончиво отвечаю я.

Смеясь, он целует меня и упрекает за глупости. Ох, да, упрекни меня за глупость, это лучше, чем, если ты упрекнешь меня за магию.

- Вот уж на что мне воистину наплевать!

Ирландского волчонка, не мудрствуя лукаво, что было так в духе Артура, назвали Братир, «брат». Он уже знал хозяина и норовил успеть за Артуром повсюду, путаясь в лапах, запахах и чужих ногах, и хватал его зубами за штанину, чтобы обратить на себя внимание.

При том на всех остальных Братир либо неумело рычал, не подпуская к себе, либо взирал со снисходительным равнодушием, и принц был в совершенном восторге от этой своеобразной преданности.

Артур с нескрываемым удовольствием возился с новым любимцем, так, не по-королевски устраивая шутливую борьбу, которую принц и его маленький волк заканчивали, тяжело дыша и равно взъерошенными.

Пока что хозяину удавалось выходить победителем, что волчонок встречал сердитым лаем, но броненосец – так волков этой породы звали в Ирландии – растут быстро, и, судя по размерам взрослых волков, очень скоро они будут на равных.

И даже не известно, кто чаще будет оказываться победителем!

Наверх Братца пускали редко, я против присутствия волков в жилых комнатах (сами подумайте!), но перед очарованием восторженной возни принца и его будущего боевого волчонка очень трудно устоять.

Мне нравится наблюдать за этим зрелищем, сидя с нитками и иголками у окна.

Шитье - единственное женское рукоделие, которое далось мне без особого труда, возможно, именно поэтому я так редко им занималась.

Как может быть интересно то, что не требует ни малейших усилий!

Но теперь, когда даже воздух вокруг кажется пропитанным любовным томлением, мне хочется чего-то уютного, домашнего. Почему бы не шитье?

Нарезвившись вволю, Артур уносит волчонка вниз - Братир при этом недовольно ворчит, норовит извернуться и покусать хозяина за руки, - и, вернувшись, усаживается на подоконник, нетерпеливо поглядывая на меня.

Да, мой принц, ты намного интереснее твоей разорванной на боку туники. Иначе просто не может быть. Как могут эти скучные ткани привлекать мое внимание больше, чем ты. Воистину преступно смотреть на них, когда передо мной сам принц Артур.

Я раскаиваюсь, раскаиваюсь в собственной слабости. Всего лишь еще один стежок... просто нужно подготовиться к тому, что я собираюсь озвучить.

Подобрать достаточно правильные слова.

- Ваше Высочество, - наконец, говорю я, откладывая шитье, - а если я понесла?

Явно захваченный врасплох, он настороженно оглядывает меня, как будто хочет увидеть насквозь.

- О, - я чопорно складываю руки на коленях, - только не говори мне: «Я не знал, что именно от того, чем мы тут с тобой занимаемся, и бывают дети!»

- А ты понесла? - напряженно спрашивает он. Я фыркаю. Безупречный рыцарь, вы только поглядите на него! Если бы я знала его чуть меньше, то, пожалуй, обиделась бы.

- Мой принц. Я сказала: «если».

- А, - он успокаивается, выдыхая с явным облегчением. Но я терпеливо жду, и Артур спохватывается:

- Э... Для тебя это важно?

- Да, - я очень стараюсь не улыбнуться, - для меня это важно.

- Ну, - Артур прочищает горло и выдает явно первое, что пришло ему в голову: - Утеру не понравится. Э… точно не понравится.

- Артур Пендрагон, - вздыхаю я и смеюсь про себя. - Мне плевать на мнение Короля Утера по этому вопросу, даже если он выгонит меня из Камелота босой и в рубище, узнав, что я влюбилась в его сына. Я хочу знать, понравится ли это тебе.

Он издает сложносочиненный звук, который, в основном, говорит о крайнем замешательстве.

- Вообще-то я об этом не думал, - сознается он и потирает шею с кривой улыбкой, которую, зная Артура, вполне можно посчитать за извинения. - Прости. Представляю, как это звучит. Но почему бы и нет. Кхм. Если у меня когда-нибудь должны родиться дети, так уж лучше всего от тебя.

Полагаю, что это можно считать самой высокой похвалой, какую можно услышать от него в столь щекотливой беседе. Что же, такой итог меня вполне устраивает.

- От меня? Серьезно?- я смеюсь.- Хорошо, - я снова берусь за тунику и иглу, краем глаза замечая недовольную гримасу Артура.

Простите, мой принц, простите тысячу раз!

- Я учту, что ты не против.

- То есть, ты вытащила из меня это признание, чтобы потом преспокойно вернуться к ниткам и иголке? – уточняет Артур.

- Вы порвали тунику на охоте и даже не сказали мне. Что подумают люди, когда увидят Вас в порванной тунике?

- Они не увидят, потому что у меня таких туник очень много,- небрежно бросает Артур.

- Будет на одну больше,- отмечаю я и, замечая недовольный взгляд принца тихо вздыхаю.- Это было не очень красиво с моей стороны?

- Не то слово! - он изображает праведное возмущение, отбирает у меня шитье, вытаскивает меня из кресла, и мы устраиваем на кровати возню не хуже, чем та, что творилась недавно на полу.

Дата добавления: 2015-09-05