Глава 9. Привет, мой дорогой дневник

Привет, мой дорогой дневник! Когда я нашла тебя сегодня, я обнаружила на тебе тонкий слой пыли. Я взяла тебя и аккуратно протёрла, заглянула в тебя, чтоб познакомиться с тобой, находясь в здравом уме (а не в потерянном). Ты был хорошим другом для меня в течение всех недель одиночества и полной потерянности.

Я почувствовала, что забросила тебя, как и некоторые другие вещи.

Так, посмотрим… На чем я остановилась? Ах, да. Меня арестовали, я поняла, что люблю Чака Басса… И потом я всё вспомнила. Кажется, что прошла целая вечность с тех пор, как ко мне вернулась память.

Всё время, пока я ничего не помнила, я до боли хотела вернуть свои воспоминания. Когда они вернулись, боль никуда не ушла.

Они отвезли меня в больницу, когда я призналась, что память вернулась, и пока мы ехали туда, рядом со мной сидела Серена, потому что Чак не мог смотреть на меня, а мне были неприятны его прикосновения. Я помню всё, будто это было вчера.

Доктор-неумёха был в Майами, поэтому меня осматривал другой доктор-недоучка. Он не нашёл ни сотрясения, ни травмы мозга. Иногда память просто возвращается. Прямо как люди.

Когда врач ушёл, я заметила, что Чака нет.

- Где Чак? – спросила я.

- Он ушёл, - Нейт ответил на мой вопрос.

Я была рада, потому что не хотела видеть его в тот момент.

Меня оставили на ночь в больнице для наблюдения, и Серена осталась со мной.

- Прости меня за всё, - сказала она мне, и я прижалась лбом к её лбу, потому что несмотря ни на что, мы всегда были и будем сёстрами.

- И ты меня прости, – ответила я.

В 5 утра она тайком принесла в палату йогурты и бублики из Dean&Deluca, потому что мой желудок громко требовал еды. Хорошо, что один из бывших мужей её мамы был владельцем этой сети. Они до сих пор называли её “Рена” и разрешали приходить к ним с самого утра, когда они только начинали готовить выпечку.

Бублики были тёплыми и мягкими, и мы сели на мою кровать, не обращая внимания на неодобрительные взгляды медсестёр.

- Ты собираешься простить его? – спросила она, и я точно знала, о ком она говорит.

- Здесь нечего прощать, - ответила я ей после паузы.

Она вопросительно посмотрела на меня.

- Мы оба причинили друг другу боль. Я предпочитаю начать с чистого листа.

Она понимающе кивнула, а я украла у неё бублик с тыквой.

Я без труда нашла её через несколько дней. Она подметала пол в унылом маленьком магазинчике, когда я вошла.

- Привет, - сказала она, приостановив уборку, и посмотрела на меня.

- Привет, - поздоровалась я.

Она внимательно изучила меня, а потом жестом предложила присесть.

- Латте? – спросила она.

- Обезжиренный.

Она улыбнулась и кивнула.

Она поставила между нами две чашки с горячим напитком и присела, разглядывая меня.

- Я не знала, - призналась она. – И я… Нейт превращает меня в девушку, которую я сама с трудом узнаю.

Я наблюдала за тем, как она крепко держит чашку в своих смуглых руках. Её ногти были покрашены в ядовито-зелёный цвет.

- Я хочу сказать, я всегда всё контролировала. Я знала, что я собираюсь сделать, что я собираюсь сказать…

Я уставилась на неё, потому что внезапно увидела в ней себя. Я отлично знала, что значит утратить контроль, не понимать, на каком ты свете, потому что со мной это тоже случилось из-за мужчины.

Только не из-за Нейта. Из-за Чака.

- Знаешь, а он заходил сюда, - сказала она после паузы.

Я вопросительно взглянула на неё, потому что Чак никогда бы…

- Чак, - закончила она фразу. – Он заказал кофе и просто смотрел в окно.

Я поблагодарила её за кофе и пригласила на вечеринку под названием «Блер, добро пожаловать обратно», которую устраивала Серена.

Мы не друзья. Мы просто терпимо относимся друг к другу.

- Мне немного грустно, что наши беседы подходят к концу, - сказала мне Доктор Фиоре.

- Вы так себя из-за этого чувствуете? - усмехаясь, спросила я.

Она улыбнулась в ответ.

- Да, именно так.

Она не так уж плоха. Я посоветовала ей сменить имя, если она планирует снова выйти замуж.

Я нашла его, когда он заканчивал свою утреннюю пробежку, и он остановился, заметив меня. Очевидно, он был удивлен. Потому что, даже когда мы встречались, меня невозможно было затащить в парк, кроме как на неделю моды.

- Заблудилась? - поинтересовался он, улыбаясь.

Я улыбнулась в ответ.

- Нет. На самом деле я пришла, чтобы найти тебя, - сообщила я ему.

Он кивнул. – Ну, ты меня нашла.

- Давай прогуляемся, - предложила я, стараясь не звучать требовательной, потому что он не должен был теперь слушаться меня.

Мы прошлись немного молча, слушая звуки просыпающегося парка, – в воздухе явно витал запах приближающегося Рождества.

- Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

Я взглянула на него. – Одиноко.

Он кивнул. – Наверное, никто не понимает каково тебе.

Я кивнула. – Я разговаривала с Ванессой вчера.

Он остановился, уставившись на меня. – Блер…

Я улыбнулась, подняв руку. – Спокойно, Арчибальд, я была очень мила.

Он скептически оглядел меня. Безусловно, большую часть времени я бываю стервой, и у него нет оснований доверять мне. Но на этот раз я была честной-причестной, и я думаю, он понял это, потому что немного расслабился.

- Она напоминает мне… меня… И то, как Чак изменил меня. Я не могу объяснить это. Но, похоже, что ты делаешь с ней то же, что Чак сделал со мной.

Он выглядел растерянным, впрочем, как обычно. Я вздохнула.

- Она хорошая девушка, Нейт. Не упусти ее, - кивнула я ему.

Мы прошлись ещё немного, когда он остановился. – Послушай, он мой лучший друг, и я должен всегда быть на его стороне, но… он очень несчастен без тебя. И так было всегда.

Я не осмелилась посмотреть на него. Мне нравился снег, и я зачарованно смотрела на снежинки, лежащие по краям дороги.

- Всё лето, пока ты была с Маркусом, пока вы вели свою маленькую войну, он был таким несчастным, - продолжал Нейт, хотя я хотела, чтобы он прекратил, и в то же время мечтала, чтобы говорил дальше. – Он хороший парень, Блер. Не упусти его.

Я, наконец, улыбнулась и взъерошила его волосы.

- Увидимся, Арчибальд.

И мы пошли каждый своей дорогой.

--

Вы, возможно, удивляетесь, почему же мы с Чаком не вместе. Почему мы не разговариваем несмотря на то, что, кажется, вся вселенная вступила в заговор, чтобы воссоединить нам. Ох, вот тут-то и начинаются сложности.

Он уехал из больницы, потому что понимал, что мне неуютно в его присутствии. Когда я проснулась после нашей с Сереной вечеринки с бубликами, у моей кровати стоял букет цветов. На карточке было написано:

Блер,

Найди меня, когда будешь готова. С любовью, Чак.

На этот раз я не смяла карточку, я не кинула ее в угол. На этот раз я поцеловала ее и держала в руках всю дорогу домой.

Найди меня, когда будешь готова. Как девушка должна понять, что она готова к чему-то, что продлится, возможно, до конца ее жизни?

Я когда-то думала, что память составляет душу человека. Чем больше воспоминаний, тем взрослее ты становишься. Тем больше узнаешь. Все мои воспоминания вернулись ко мне одновременно. И я почувствовала себя… глупым ребенком. То, как я вела себя по отношению к Нейту, Ванессе, Серене и даже Чаку, было просто глупо.

Маленькая глупышка. Мне было стыдно, поэтому я решила всё исправить, прежде чем двигаться дальше. Я была рада, что у нас начались каникулы, потому что мне не придется видеть его каждый день и читать в его глазах постоянный вопрос «Ты готова?»

Быть готовой быть с Чаком означало полностью повзрослеть. Вступить во взрослые отношения, где глупые и мелкие нападки непозволительны. Я думала, что такие отношения у меня были с Нейтом, но на самом деле глупенькая Блер просто играла в семью. В этот раз никакой игры не будет. В этот раз все должно быть по-настоящему. По-настоящему. Потому что я стану миссис Басс. Рожу ему детей, стану партнером во всем. Была ли я к этому готова? Мне всего 18. Разве в этом возрасте кто-то может быть по-настоящему готов?

Хотя моя мать вышла замуж за моего отца в 19 лет. Жители Верхнего Ист-Сайда тяготели к ранним бракам, часто заранее предрешённым. Если бы я была с Нейтом, то мы были бы уже помолвлены и планировали бы свадьбу по окончании колледжа.

Приближалась моя вечеринка, и я знала, что он будет там. Она была назначена на 23 декабря и была выдержана в стиле наступающего Рождества.

Странно, но мы все были в городе. Никто в этом году не отправился на каникулы на модные курорты или в иные отдалённые места. На праздники все были здесь. В старом добром Нью-Йорке.

- В чём ты пойдешь? – поинтересовалась Серена, и я показала ей платье, которое планировала надеть. Она задохнулась от восхищения. – Оно потрясающее! – кивнула она, дотрагиваясь до него.

Мы поохали и поахали над украшениями, когда приехал мой стилист, и Серена отправилась домой, чтобы подготовиться к вечеринке. Пока мне укладывали волосы, у меня по спине бежал холодок, когда я рассматривала себя в зеркало.

А на губах играла улыбка. Что вызвало недовольство моего визажиста, потому что я не могла её сдержать и мешала ему накладывать макияж.

- Милая, ты, должно быть, влюблена, - пошутил он.

- Так и есть, - и я вздохнула, как идиотка, не контролирующая себя.

- А он знает? – спросил он.

- Он узнает сегодня, - призналась я.

Он вскинул свои обесцвеченные брови. – Тогда нам понадобится водостойкая тушь.

Он так хорошо меня понимает!

Серена постаралась на славу, и вечеринка имела большой успех к тому моменту, как я приехала. Гости восхищались моим новым платьем от Dolce. Я снисходительно улыбалась, кивая им, ведь я никогда не упускала возможности блеснуть.

Вот тогда его глаза нашли меня, и я сразу почувствовала это, потому что волоски на моей шее встали дыбом. Я медленно повернулась и увидела его. Он стоял у стены, руки в карманах, костюм цвета слоновой кости, как всегда соблазнительный.

Мы подходили друг другу. Его глаза были цвета черного дерева, он ждал моего следующего движения.

Я глубоко вздохнула, потому что этот момент настал. Мой момент. Тот, о котором я мечтала с детства. Именно из таких моментов и состоит жизнь.

Я пошла к нему и остановилась только тогда, когда можно было разговаривать, не перекрикивая музыку. То есть мы были очень близко.

- Волдорф, - кивнул он, его глаза неотрывно следили за мной.

- Чак, - ответила я, и он вздрогнул.

- Счастливого Рождества, - мягко произнес он. Его глаза посветлели. Превратились в зеленовато-карие.

Мы смотрели друг на друга; окружающая нас суматоха не имела никакого значения, важны были только мы. Только Чак и я, и это было правильно. На самом деле это было практически идеально.

- Ты сказал, что любишь меня, - начала я.

Он моргнул.

- Когда я очнулась. Ты сказал, что любишь меня, - настойчиво повторила я.

Он оттолкнулся от стены, к которой прислонялся, и я почувствовала на себе его дыхание, так близко мы находились друг к другу.

- Да, - подтвердил он.

- Ты по-прежнему любишь меня? – спросила я.

Он не ответил. Он просто нежно дотронулся до моих волос и кивнул. Этого было достаточно.

- Тогда я готова, - ответила я.

Это было так нежно! Мы с Чаком могли быть жесткими, но в тот момент нежность окутала нас.

- Ты сказала, - он облизал губы, - ты сказала, что если я произнесу эти слова… ты будешь моей.

Я улыбнулась, потому что временами он был похож на ребенка, которому нужно повторное заверение. Я притянула его голову к себе, и утонула в его аромате. В таком мужском, загадочном и на сто процентов моём.

- Я всегда была твоей, Басс.

И тогда мы поцеловались. Это был один из тех поцелуев, о которых я рассказывала тебе раньше. Поцелуи, которые заставляли меня чувствовать, будто я нахожусь на съемочной площадке, а на заднем плане звучит музыка, вечеринка продолжается. Мне представлялось, что мы целуемся под омелой, а на экране уже идут титры, а мы по-прежнему поглощены друг другом.

Когда мы отстранились друг от друга, я посмотрела наверх и улыбнулась. Потому что мы стояли под омелой. Потому что я чувствовала, что я создана для того, чтобы находиться в его объятьях.

- Что? – спросил он, улыбаясь, в то время как мы покачивались в такт музыки.

- Ты поцеловал меня под омелой, - показала я ему, и он взглянул наверх. Я изучала его горло и решила поцеловать его, потому что оно казалось таким бледным и манящим, и только моим. Он прижал меня еще ближе.

- Да, так и есть, - согласился он.

Мы немного потанцевали, а потом вышли на балкон и любовались полнолунием. Чак никогда не был таким романтичным со мной, и я еще больше любила его за это. Я знала, что мы устанем от романтики и в любую минуту займемся любовью в каком-нибудь укромном уголке, но на данный момент я наслаждалась этой идеальной прелюдией.

Так что теперь ты понимаешь, дорогой дневник, почему я перестала общаться с тобой. Да и в любом случае в тебе осталось всего несколько пустых страниц, и мне хотелось, чтобы у меня была возможность написать, чем закончится эта история – эта сумасшедшая история Чака и Блер. Но дело в том, что я не хочу, чтобы она заканчивалась. Я хочу поставить многоточие в конце и сделать всё для того, чтобы у нас всё получилось.

Потому что любые окончания должны становиться началом чего-то нового. Все лучшие истории таковы.

И каждая девушка имеет право стать героиней своего романа. Я не была героиней раньше, не так ли? Бегала за парнем, которому была не нужна. Устраивала глупые ссоры с лучшей подругой. Ненавидела свое тело и свою мать. Сейчас я чувствую себя намного более уверенной. Я чувствую себя состоявшейся.

Мы (Чак и я) вчера вернулись из Тосканы. Моя кожа блестит загаром, а он слегка порозовел и очень устал. В данный момент он спит на моей кровати, и я хочу закончить своё повествование и лечь с ним рядом.

Поэтому я просто хочу поблагодарить тебя. За то, что выслушивал, никогда не судил, и всегда знал, как закончится/начнется эта история. Но, несмотря на это знание, ты позволял мне проживать всё самостоятельно, говорить то, что хочется, и искать свой собственный путь. Я благодарна тебе за это.

Мне хотелось закончить повествование какими-нибудь мудрыми словами, но ход моих мыслей был нарушен громким храпом человека, спящего на моей кровати.

Какого черта – любая героиня имеет право на глупости. Напишу:

Чак + Блер = <3.

Я закрыла дневник и посмотрела на кожаную обложку, где порхали маленькие бабочки. Я улыбнулась.

Надеюсь, однажды ты вспомнишь.

Это было написано на развороте. Я взяла дневник и прилегла рядом с Чаком, разбудила его. Он что-то пробормотал, и я поцеловала его в розовую щеку. Он заснул на солнце и был похож на вареного лобстера.

- Что это? – спросил он, глядя на книгу у меня в руках.

- Ты подарил мне это, помнишь? – сказала я, передавая книгу ему.

Он узнал его. – Ты его использовала?

Я усмехнулась, наблюдая, как он пролистывает его. – Я закончила его.

Его брови удивленно поднялись. – Правда?

Я кивнула.

- Почему ты отдаешь его мне?

- Потому что, - я коснулась его руки, - это лучше, чем булавка. Это моё сердце в словах.

Он отложил его и притянул меня к себе. Так мы и заснули: дневник у него на груди, моя нога закинута ему на бедро, его нос в моих волосах.

О, Боже. Я люблю этого человека, и он любит меня.

Я несу твоё сердце в себе,

Твоё сердце в моём,

Никогда не расстанусь я с ним.

И куда ни пойду - ты со мной, мое счастье.

Все дела и поступки мои разделю,

Я с тобой, моя радость!

Я судьбы не боюсь,

Ибо ты мне судьба и звезда.

Мне не нужен весь мир,

Ты мой мир, моя истина и красота.

Это тайна, известная многим,

Это корень корней, ствол стволов, небо небес,

Дерево - именем жизнь!

Растущее выше мечтаний души и ума дерзновений.

Это чудо, хранящее звезды от смерти...

Я несу твое сердце...

Твое сердце в моем....

Дата добавления: 2015-09-06