Глава 7. Страсть – злодейка, восстающая против человеческого разума.”

Страсть – злодейка, восстающая против человеческого разума.”

Уильям Пенн

Вы должны понять, что я девственница. То есть в моем сознании я чувствую себя таковой. В моем сознании это должно было происходить со свечами, кружевами и тихоней Нейтом.

Но сейчас на дворе был день, от меня пахло рвотой, и я была ужасно напугана.

Я была напугана, но продолжала дышать, ибо что еще мне оставалось делать?

Он медленно наклонился, изучая меня, наблюдая за мной. Я не отрывала глаз от него.

Я потянулась к нему и медленно прикоснулась к его губам. Он приоткрыл их, продолжая рассматривать меня.

Его губы практически коснулись моих – как же долго я этого хотела – и… мы отпрянули друг от друга, когда зазвонил мой будильник. Было 5 часов вечера – время для моей тренировки. Нежная акустическая версия “Time after Time” донеслась из моего цифрового радио, и я улыбнулась.

Нежность музыки и близость наших тел просто убивала меня.

- От меня пахнет рвотой, - сообщила я ему.

Он ухмыльнулся и дотронулся до моей щеки, жар от прикосновения его руки охватил меня.

О, Боже…

Не успела я опомниться, как он оказался надо мной, на мне, его губы уже ласкали мои.

И, ох, милостивый Боже…

Я не могла думать, я ничего не могла делать, только отвечать ему и его страстной мольбе, исходившей от его рук и губ. Вот это я могла бы делать всегда – всю свою жизнь.

Он был потрясающим; и он заставлял меня чувствовать себя потрясающей – как будто бы я - то самое сексуальное, могущественное существо, которому нужно поклоняться.

И вот он оказался на мне, и ощущение тяжести его тела было восхитительным. Все это переносило меня куда-то, что казалось мне странно знакомым, странно обнадеживающим.

Его руки скользнули по моим ногам, и я тотчас же напряглась, потому что знала, что они толстые, но стоило ему начать их ласкать, я потеряла способность дышать и только теснее прижимала его к себе.

- Боже, я обожаю твои ноги, - сказал он хрипло, наклоняясь вниз и покрывая поцелуями наружную сторону бедер, а я в изумлении смотрела на него, потому что никто никогда такого не делал. Мне сразу захотелось носить коротенькие, маленькие юбочки до конца своей жизни. Никогда больше не прятать ноги и дразнить ими Чака.

Я почувствовала, как его руки забрались мне под юбку, и внезапно меня охватила паника.

Подходящее ли на мне нижнее белье? Делала ли я эпиляцию? Не нужно ли было ополоснуться?

И у меня не было презервативов. Были ли они у него? С чего бы они у него были? Ох, да с того, что он - Чак Басс, вот с чего.

Ох, и нужно было перекрасить стены в нежный бледно-желтый цвет.

Но тут его губы вернулись к моим, и мысли о цвете стен вылетели у меня из головы.

- Расслабься, - прошептал он, и я кивнула, хотя я не знала, что значит «расслабься» - я никогда этого не испытывала раньше.

И я вцепилась в его волосы, притягивая его к себе, обнимая ногами его талию, и я, наконец, почувствовала это. Моя глаза распахнулись, когда я почувствовала его эрекцию через брюки. Мое дыхание участилось, когда я вспомнила фотографии. Он же огромный. Я… я же никогда…

- И…у вас были сексуальные отношения? – прокомментировала доктор Фиоре, как обычно изучая меня. Голова наклонена. Очки от Шанель подняты наверх, глаза полны любопытства.

- Очевидно, - ответила я.

- Я имела в виду недавно, - продолжила она допрос.

- Очевидно, - повторила я.

Она положила ручку.

- Нет, я имела в виду, что они практически были, - призналась я.

- Что же произошло? – спросила она, по-настоящему заинтересованная.

- Моя мама.

- Мама!

Чак тут же скатился с меня, и я осталась лежать на кровати, запыхавшаяся и покрасневшая.

Моя мать спокойно рассматривала нас.

- Чарльз, - медленно произнесла она, и я была уверена, что она убивает его. В своих мыслях. С помощью острого ржавого железнодорожного костыля. – Блер не помнит о правилах, но ты-то, несомненно, помнишь.

Чак усмехнулся, потупив глаза, а я была в ужасе.

- Конечно, Элеонор.

Моя мать не любит, когда он обращается к ней просто по имени. Я поняла это по тому, как слегка дрогнула ее шея.

Она повернулась ко мне, и я осторожно вздохнула. Я знала, что я красная, как помидор, как от поцелуев Чака, так и от унижения.

- Никакого секса в этом доме, - скомандовала она.

Я открыла рот от удивления, потому что я даже не догадывалась, что мама в курсе того, что такое секс.

Она кивнула.

Чак кивнул.

Я кивнула.

Дорота кивнула (она стояла позади матери и выглядела очень недовольной).

Мы все кивнули.

- Отлично. Обед подан. Чарльз, ты ведь присоединишься к нам? – сказала она. Это был приказ.

Чак ухмыльнулся. – Обед с двумя прекрасными дамами? Ни за что не откажусь от такой чести.

- Послушай, я знаю, что в данный момент мы не в восторге друг от друга, но мне нужна помощь, – выпалила я, еще до того как Серена заговорила.

- Би, - вздохнула она. – Я занята.

Я громко выдохнула в трубку.

- Ладно, - сдалась она. О, моя уловка сработала!

- Чак здесь. Внизу. Разговаривает с моей матерью, - я вздохнула. – И они смеются.

Серена тоже засмеялась.

Очевидно, она смеялась надо мной, а у меня вот-вот должна была развиться коронарная недостаточность.

- И она застала нас, когда мы целовались в стиле «мы целуемся, будто занимаемся сексом», - добавила я для усиления драматического эффекта.

Серену, однако, это заявление не испугало.

- Ну, вообще-то они ладят. А чего ты боишься? – спросила она.

- И ты еще спрашиваешь??? – я практически перешла на крик. – Он же Чак Басс.

- Вот именно. Он чрезвычайно обаятелен, - пояснила она.

Когда я присоединилась к ним в столовой, они наслаждались крем-брюле, и Дорота выглядела довольной. Я села рядом со своим псевдо бой-френдом и посмотрела на него. Моя мама, не умолкая, рассказывала об успехе своей весенней коллекции, а он вежливо кивал, отвешивая ей самые изысканные комплементы, - она ими наслаждалась. А я могла думать лишь о том, чтобы заколоть Чака вилкой.

-Блер, дорогая, что с тобой? - моя мать оторвала меня от моих мыслей, в которых я вымещала свой гнев на Чаке, и я улыбнулась.

- Ничего, просто мне не хочется есть десерт.

Дорота нахмурилась, и я мысленно пообещала, что извинюсь перед ней потом.

- Ты же любишь крем-брюле, - вмешался Чак, и Элеонор нахмурилась.

- Я думаю, все нормально. Может, хочешь диетической газировки на сладкое? Или мяты? – предложила она.

Я слегка нахмурилась. Чак был очень расстроен.

- Что ты делаешь? – зашипел я на него, когда мы остались одни.

Он ухмыльнулся. – О чем ты?

- Ты знаешь, о чем я, - фыркнула я.

- Мне нравится твоя мама, - спокойно ответил он, и он выглядел достаточно убедительно, но я-то знаю Чака Басса.

- С каких пор? – спросила я. Честно говоря, я никогда особо не замечала, кто ему нравится, а кто нет.

- С тех пор, как она мне приснилась, - его глаза мечтательно затуманились, и у меня возникло еще больше подозрений

Я прищурилась, изучая его.

- Что это был за сон? – спросила я тихо, краем глаза заметив, что мама дает указания Дороте.

- Энн, Лили и Элеонор. Все вместе.

Я уставилась на него и заморгала, не веря своим ушам.

О, черт, нет.

О, Боже, Чак Басс – извращенец, и он больше никогда не прикоснется ко мне снова.

- Я собираюсь ложиться спать. Я уверена, что Чарльзу нужно возвращаться домой, потому что завтра у вас учебный день, - многозначительно сказала Элеонор, кивнув нам, и направилась в свою комнату. Дорота шпионила за нами какое-то мгновение, затем ушла.

Я повернулась к Чаку и резко пихнула его.

- Какого черта? – воскликнул он.

- Групповуха? С нашими матерями? – прошипела я в ярости.

Он посмотрел на меня так, как будто это было совершенно нормально.

- Это нормально, Волдорф. Я же тинейджер, - пояснил он.

Я ненавижу его.

- Нет, ненормально!

Он усмехнулся, и мне захотелось стереть эту ухмылку с его лица, потому что он раздражал меня до невозможности.

У него в руках была эта нелепая шляпа, и он позвал Дороту, чтобы она принесла ему пальто.

- Уходи, - сказала я.

- Я и собираюсь, - кивнул он.

Он надел пальто, которое принесла ему Дорота, и легонько ударил меня шляпой. – Проводи меня до лифта.

Я все еще была слишком расстроена, чтобы думать о чем-то, кроме как об Энн, Лили и моей маме вместе, поэтому я послушно последовала за ним. Когда двери открылись, он вошел в лифт и взглянул на меня.

Меня обдало жаром от его взгляда. Потом, не успела я опомниться, как он протянул руку, втащил меня в лифт и, когда двери закрылись, прижал к себе.

Мои соски (не спрашивайте, как они дошли до такого состояния) были твердыми, как камни, а его язык исследовал мою шею. Я застонала, теснее прижимаясь к нему.

Это было так неправильно, совершенно неправильно… правильно, очень даже правильно… о да, даааа!!

Ох, а потом он нажал на кнопку экстренной остановки лифта. Я слышала, как сработали предупреждающие сигналы в моей голове, но то, как он ласкал мои уши и рот… В общем, я не могла думать, да и не хотела.

Не успела я оглянуться, как уже толкнула его на пол и оседлала его, обнимая ногами его талию, в то время как его руки забрались мне под юбку, задирая ее

И… ладно. Мне стыдно, и никто никогда-никогда-никогда этого не прочитает, дорогой дневник.

Я занималась сексом.

Это был добродетельно-развратный, совершенно фантастический секс.

Он был диким и грубым и в то же время нежным и ласковым, и я не знаю, черт возьми, что мне теперь делать, дневник.

Я хочу сказать… Чак знал, что делать – ну, разумеется. Но каким-то образом… Я тоже знала. Я просто знала, куда класть руки, знала, как двигать бедрами, знала, как дразнить его, и это было просто потрясающе!

Но это плохо.

Что ж, по крайней мере это произошло не в доме, успокоила я себя. Моя мать гордилась бы мною.

Я, пританцовывая, отправилась в школу (но не вприпрыжку, потому что я однозначно не была счастлива).

Я заметила Серену, которая разговаривала с кем-то, кто, видимо, и был этим ‘Дэном Хамфри’.

Он заметил меня и вздохнул, желая сбежать. Отлично. Он знает, что не нужно путаться у меня под ногами.

- Волдорф, - приветствовал он меня.

Я осмотрела его с ног до головы.

- Некто, - ответила я.

- Блер, - укоризненно сказала Серена, бросив на меня взгляд, означавший «Будь милой». – Это Дэн Хамфри. Дэн – Блер.

Я кивнула, но он явно не относился к избранному кругу. Потому что он выглядел, как маленький мальчик, потерявшийся во время грозы, его рот открыт от изумления.

- У меня потеря памяти, и, слава Богу, я не помню тебя, - объяснила я, рассматривая его брюки из дешевого каталога L.L. Bean. Я даже не знала, что такое еще можно купить.

Дэн недоверчиво засмеялся. – То есть он не врал?

- Кто? – спросила я.

- Да, Нейт не врал, - ответила Серена вместо меня.

- Откуда ты знаешь Нейта? – фыркнула я.

- Он вздохнул. – Мы учимся в одной школе.

Я еще раз с сомнением осмотрела его.

Он тоже осмотрел меня с ног до головы. – Ты выглядишь, как раньше.

- Я потеряла память, а не свою личность, - объяснила я ему.

Он поднял брови. – Ну, в таком случае смею предположить, что я по-прежнему нежеланный собеседник.

Я ободряюще улыбнулась ему. Чтобы он скорее ушел.

Он и ушел, глупо помахав Серене рукой.

- Ты серьезно? – спросила я.

Она смотрела на меня.

- Он бы тебе все равно никогда не понравился, так ведь? – спросила она.

- Я уверена, что так.

Она вздохнула. – Ты выглядишь счастливой, - прокомментировала она.

Я сделала глубокий вдох и улыбнулась. Но не счастливой улыбкой, потому что мне совершенно не из-за чего было быть счастливой – поэтому я использовала обычную улыбку.

- Я потеряла девственность, - сообщила я ей.

Я честно не знаю, почему я сказала ей. Да, конечно, она была моей лучшей подругой в течение долгого времени, практически сестрой, но столько всего произошло с тех пор. И все же она постоянно меня поддерживала, после того как я вышла из комы, подбадривала и защищала меня.

И, честно говоря, мне нужно было кому-то рассказать.

Она подняла брови и улыбнулась.

- Чак? – спросила она, хотя отлично знала ответ заранее.

Я кивнула.

- Прошлой ночью? – задала она следующий вопрос.

Я снова кивнула.

- А где? - спросила она, все еще улыбаясь.

Я сглотнула. Соври, соври, соври.

- В моей постели. Среди свечей и под Брайана Адамса.

Ее глаза сузились. – Врушка, - прошипела она.

Я сглотнула вновь. Черт. Она слишком хорошо знает Чака.

- Я слишком хорошо тебя знаю.

Или меня.

- Отлично, - резко бросила я. – В лифте.

Она уставилась на меня. – Прекрати! – закричала она.

- Да, я знаю, - кивнула я. – Я отправлюсь за это в ад. Видимо, на этом самом лифте.

- Перестань! – она закрыла глаза. – Мне же еще ездить в нем!

- Ходи пешком…

Он нашел меня на перемене. Он подкрался сзади, схватил меня и прижал к стене.

Я не собиралась улыбаться; я не собиралась сдаваться. Я собиралась разыгрывать перед ним безразличие, но он был таким чудесным. Не успела я оглянуться, как уже оказалась в его объятьях и, улыбаясь, смотрела на него. Он явно был в приподнятом настроении и сразу начал целовать меня. И в моей голове пронеслись воспоминания о его прикосновениях, о его теле и о нас в том лифте. В том лифте, который будет напоминать мне о нас каждый раз, когда я буду ездить в нем.

О, Боже, а его язык…

- Подожди, - отпихнула я его, задыхаясь. – Что мы делаем?

- Возвращаем твою память, - объяснил он, возвращаясь к моей шее. Его руки снова схватили меня за ягодицы.

- Мы делали это раньше?? – спросила я, затаив дыхание.

- Да… да…, - прошептал он. – Но мы были более осторожны, потому что Нейт не должен был узнать об этом.

У меня внутри все похолодело. Мы встречались тайно?

- А мы…, - я легонько оттолкнула его. – Мы когда-нибудь вели себя, как нормальные люди?

Он замер, не отрывая от меня глаз, и я заметила, как он сглотнул, как дернулось его горло.

- Что? – спросила я, поправляя его галстук.

Он посмотрел на меня сверху вниз, а потом сделал то, что, наверное, останется в моей памяти до конца жизни.

Чувства, которые я испытала при этом, отогрели меня изнутри. Он потянулся ко мне, зарылся пальцами в мои волосы, притягивая меня к себе, и нежно коснулся губами моего лба. Я почувствовала себя согретой его теплом, довольной и … любимой.

И все же, несмотря на это, мною овладело какое-то странное чувство. Он по-прежнему чувствовал себя очень виноватым из-за чего-то.

- Чак…, - сказала я мягко. – Что произошло?

Он продолжал удерживать мою голову у своих губ.

- Ты слишком торопишься, - ответил он.

Я вложила свою руку в его ладонь.

Я не уверена, что я хочу знать окончание истории. На самом деле я точно уверена, что не хочу знать.

Я не хочу, чтобы все вернулось на свои места, потому что, если все смешалось и причиняло боль, это могло означать лишь, что все плохо. А сейчас все было так чудесно!

- Не рассказывай мне, - я посмотрела на него.

Он ответил мне смущенным взглядом.

- Не рассказывай мне, - повторила я. Подумав, я добавила: - По крайней мере не сегодня.

Он медленно кивнул.

- А сегодня… Почему бы нам не создать новые воспоминания? - я запустила пальцы в его волосы и притянула его голову ближе. Он кивнул, немного расслабившись.

- Тебя что-то беспокоит, - отметила она.

- Просто… Знаете, все так хорошо, - сказала я ей, непроизвольно покачивая ногой.

- А разве все не должно быть хорошо? – спросила она, изучая меня.

- Да! – взорвалась я. – Нет!. То есть, черт, я не знаю.

Она удивленно изогнула бровь.

- Что тебя беспокоит? – мягко спросила она, и я знала, что она старается меня расслабить, чтобы я поведала ей всю правду.

Сработало.

- Произошло что-то плохое, - ответила я тихо. – Я нутром чувствую. Я вижу это в его глазах. Произошло что-то, что разлучило нас на какое-то время. Что-то настолько плохое, что мне потребовалось много времени, чтобы простить.

- Всегда происходит что-то плохое. Но и хорошее тоже, - сказала она.

Я молчала, изучая нитку на юбке.

- Но это всегда делает нас сильнее, - высказала она мудрую мысль. – Если после всего плохого вы сможете найти дорогу друг к другу, и у вас все получится… тогда…, - она улыбнулась. – Тогда громко кричи о своей любви к нему, стоя посреди улицы.

Я побледнела. – Что?

- Знаешь, для девушки, которая так любит романтические фильмы, ты совсем не похожа на героиню, с которой ассоциируешь себя.

О, Боже! Я ненавижу ее.

Ладно, возможно, мне нужно немного расслабиться. Да, моя жизнь дала трещину, но по крайней мере у меня до сих пор 2 размер (3 ½)

Поэтому я решила попробовать произвести эффект неожиданности.

Одри бы одобрила.

Перед уходом я посмотрела на себя в зеркало. Мой наряд был совершенным. Сегодня я выбрала авантюрный стиль. Я убрала волосы в хвост, надела свой тренч. Я не стала звонить ему; я просто решила появиться неожиданно.

Я направилась в его комнату, помахав по дорогу смущенному Барту.

Я постучала в дверь и вошла, не дождавшись ответа.

Я замерла, шокированная увиденным. На его постели лежала безупречная женщина. И когда я говорю безупречная, я подразумеваю безупречную модель из каталога Victoria Secret. С километровыми ногами, совершенным загаром и великолепными волосами, идеально уложенными и готовыми для съемки.

- Чак, - позвала она его (акцент и все такое), наблюдая за мной с легкой улыбкой.

Чак Басс вышел из ванной в халате и с мокрыми волосами.

- Блер, - удивленно произнес он.

Я не могла дышать.

Я переводила взгляд с женщины на него и обратно. Он выглядел настолько невозмутимо, насколько это было возможно.

- Эээ, - он не мог подобрать слов, впрочем, как и я.

- Кассандра, - представилась женщина.

Я уставилась на нее и ее безупречность, развернулась и направилась к выходу.

Блер Волдорф, ты дура. Абсолютная дура. Наберите в Гугл «дура», и вы найдете фотографию Блер Волдорф. Наберите «ублюдок», и вы найдете Чака Басса.

Я не знаю, в какой момент я побежала – я практически врезалась в Барта Баса, я так торопилась сбежать из этого места и, возможно, с этой планеты.

Я слышала, что Чак зовет меня, когда я лихорадочно нажимала на кнопку вызова лифта. Я уже хотела побежать по лестнице, но двери, наконец, открылись и я благодарно скользнула внутрь. Но этому подонку тоже удалось втиснуться в лифт, двери закрылись за его спиной.

Я была так зла… Я была так зла, что могла бы убить его. В прошлый раз, когда мы были в лифте вместе, он признался мне в любви, а сейчас – тьфу!!!

Так что я ударила его. Своей сумкой от Chloe.

- Ты – ублюдок! – закричала я, а он постарался успокоить меня, прижав к себе, что еще больше разозлило меня. Мне удалось, наконец, пнуть его по голени своей остроносой туфелькой, и он взвыл от боли.

- Я ненавижу тебя. Я ненавижу тебя, Чак Басс! – я не должна была плакать, но, очевидно, плакала. – Я не хочу, чтобы ты приближался ко мне! Я рада, что я не помню. Я рада, что я ничего не помню! – кричала я. – Я хочу забыть тебя и никогда, никогда больше не общаться с тобой!

Он смотрел на меня, открыв рот.

- Она просто коллега по работе! – заорал он. – И лесбиянка!

Я не поверила ему. С чего мне было ему верить? Это же Чак Басс – лесбиянство только еще больше заводит его.

- Это не мое дело, - прорычала я. – Но знаешь, в чем мое дело? В том, чтобы забыть тебя. Все, что связано с тобой.

Двери лифта открылись, и я быстро выскочила наружу, оставив его в наполовину распахнутом халате.

О, Боже… Я ненавижу его, я ненавижу его, я ненавижу его – я бы хотела, чтобы его пенис отвалился, сморщился и умер.

Он продолжал звонить мне на трубку, поэтому я выбросила ее посреди улицы.

Именно поэтому меня и арестовали.

Нет, поверьте мне, я могу все объяснить. Я не видела эту старушку, и, разумеется, я не собиралась попадать в нее телефоном, и не рассчитывала, что она еще и потеряет сознание. Я ужасно себя чувствую из-за этого.

Во всем виноват он.

Вы же теперь понимаете, почему я ненавижу его, правда?

Дата добавления: 2015-09-06