Глава 6. «Если в вашей жизни нет страсти, то живете ли вы на самом деле?

«Если в вашей жизни нет страсти, то живете ли вы на самом деле? Найдите свою страсть, чем бы она ни была. Станьте ею, и пусть она станет частью вас, и тогда вы обнаружите, что с вами, для вас и благодаря вам происходят великие события».

Т. Алан Армстронг

- Я поцеловала Чака, - это было первое, что я выпалила, когда встретила Серену на нашем обычном месте в Центральном парке.

На мне была огромная шляпа, потому что я старалась сохранить инкогнито. Она смотрела на меня так, будто я сошла с ума, пока я ходила туда-сюда, а поля шляпы развевались на ветру.

- Я хочу сказать, что я схватила его, буквально накинулась на него … у церкви! – я истерично кричала.

- У церкви! – повторила я.

Она смотрела на меня, стараясь сохранить невозмутимый вид.

- Не смейся! – огрызнулась я. Она подняла руку и отхлебнула своего латте.

- Я, конечно, ударила его после, - я продолжила свой бессвязный монолог. – И… и…

- И как ты почувствовала себя после этого? – спросила Серена, и я повернулась к ней.

- Еще один психоаналитик на мою голову. Встань в очередь! – потребовала я.

- Так тебе понравилось? – она уже по-настоящему улыбалась.

О, Боже, этот человек знал толк в поцелуях.

Этот человек был рожден, чтобы целоваться.

Я чувствовала, как все мое тело оживает, когда от ласки его языка я практически теряла сознание. Его рука вокруг моей талии была единственной точкой опоры. И я была практически уверена, что он отравитель, потому что ноги у меня стали ватными, и я утратила чувство реальности.

Я не хотела, чтобы этот момент заканчивался.

Почему меня никогда не целовали так раньше?

Мои руки погрузились в его волосы, и я цеплялась за него, как за спасательный трос, моля о жизни, о любви, о нём.

Я не помнила своего имени, не помнила, почему нахожусь здесь – кто, черт возьми, он такой – потому что единственная мысль, которая крутилась в голове, звучала так: «Спасибо, Господи, что я родилась женщиной». Спасибо, что ты создал меня именно этой женщиной, что позволил мне быть здесь в этот самый момент, что разрешил попробовать именно такие поцелуи.

Сквозь дымку моего голливудского поцелуя я представила, что мы страстно любим друг друга, что мы не виделись целую вечность, и вот он, наконец, нашел меня, и мы будем вместе навсегда.

Ну, где же дождь?

Он отпрянул от меня, потому что мы все же были людьми, и нам нужен был воздух. Мы оба были шокированы, тяжело дышали, уставившись друг на друга, словно, наконец, проснувшись.

- Боже, как мне этого не хватало! – сказал он, и меня посетила странная мысль. Неужели наши поцелуи всегда были такими? Потому что если это так, то позвольте сообщить вам – я согласна быть с ним.

Он коснулся моего лица и улыбнулся, а, так как я все еще не могла вспомнить своего имени, я позволила ему это, потому что чувствовала себя такой потерянной и вновь обретенной, что не могла дышать. Кончики его пальцев, касающиеся моего лица, наполнили жаром все мое существо.

- Я собираюсь снова поцеловать тебя, - прошептал он, и я подумала, что если позволю ему снова сделать это, то точно умру. Прямо здесь, на пороге храма Господня.

Поэтому я отшатнулась от него, по-прежнему оглушенная, по-прежнему не отрывающая от него глаз. Каким-то образом мне удалось спуститься вниз по ступенькам. Он смотрел на меня сверху вниз, смущенный.

- Блер, - позвал он.

- Я…, - я оглянулась. Боже, как я хотела есть. Я могла бы съесть слона. – Я… Мне нужно помыть голову.

И я буквально накинулась на одинокое пустое такси, которое проезжало мимо в это момент. Видимо, я была в настроении на всех кидаться.

- И ты просто оставила его там? – спросила Серена.

Я нервно расхаживала взад и вперед и даже захотела на какое-то время стать курильщицей, потому что мне необходимо было делать хоть что-то. Но потом я вспомнила о запахе и желтых зубах и выбросила эту идею из головы.

- Я совершенно не контролирую ситуацию – он управляет моей жизнью! – я была в шаге от приступа паники

- Блер, присядь, успокойся, - Серена подошла ко мне.

- Я не понимаю. Ты не понимаешь, - я глубоко дышала.

- Би…

- Я просыпаюсь и думаю о нем, я засыпаю и думаю о нем, я принимаю душ и думаю о нем, - сказала я ей. – Он везде. Это какая-то Чакляндия.

Она откровенно смеялась. Я уверена, что это было в отместку на мою реакцию на историю о «Дэне Хамфри из Бруклина», которой она поделилась со мной пару дней назад. Очевидно, что это было наказание.

- И я завязла в этом. Это какой-то повторяющийся сон. У меня снова и снова, и снова возникает одно и то же видение.

- А это видение включает в себя поцелуй? – усмехнулась она.

- Поцелуй? Меня целовали раньше. И я целовала раньше. Это был не поцелуй!

Она слишком наслаждалась этой ситуацией.

- Ну, все же какой-то поцелуй был.

- Ты не слушаешь меня! Это был секс! – выпалила я.

Серена удивленно подняла брови.

- Это был оральный секс, но не в обычном понимании орального секса, прямо у церкви! – я села рядом с ней. – Меня до сих пор трясет, посмотри на меня, посмотри на мои волосы, что-то явно не так!

Она погладила меня по голове. – Ох, Би.

- Нет, Серена, надо, чтобы он держался от меня подальше. Чтобы он был далеко, очень далеко, - я покачала головой. – Это ведь нездорово. У меня явно начинается нервное расстройство и, возможно, болезнь сердца.

Она улыбнулась: - Блер…

- Еще один такой эпизод с Чаком, и мне придется принимать лекарства!

Да, я понимала, что веду себя, как истеричка, и излишне драматизирую, но должна же я была отвести душу.

- Знаешь, о чем я думаю? – спросила она.

Я моргнула и посмотрела на нее: - О чем же?

- Я думаю, что ты больше не любишь Нейта.

О, Боже, это настолько не может происходить со мной.

Когда он открыл дверь, я, пританцовывая, вошла в его комнату. Я не мешкала, я не выжидала. Я просто схватила его и поцеловала.

Я чувствовала, что он ошарашен, и я ждала – ждала, когда же вернется волшебство; мой язык выполнял почти всю работу.

Я отодвинулась и посмотрела на него.

Он удивленно смотрел на меня.

- Какого черта, Блер? – спросил он, задыхаясь.

Я закричала и шлепнула его по груди.

- Поцелуй меня! Поцелуй меня так, как я того заслуживаю! – попросила я.

Он по-прежнему был оглушен, смущен, обеспокоен – хотя все эмоции выглядели на его лице одинаково.

Он повернулся, и я увидела, куда был направлен его взгляд. Там стояла девушка. Очень симпатичная девушка с черными волосами и большими зелеными глазами, в которых были смущение и боль. В глазах застыли слезы, она беспомощно смотрела на Нейта.

- Сколько еще, Нейт? – спросила она, затем бросила на меня взгляд, полный боли. – Я была о тебе лучшего мнения.

Я была шокирована.

- Кто ты? – спросила я.

Она усмехнулась. – У тебя, вероятно, амнезия.

Она поспешила к выходу.

- Ванесса! – крикнул Нейт ей вслед. – Ванесса, подожди!

Боже, на ней были розовые армейские ботинки. И где только они покупают такое?

Я видела, как Нейт догнал ее, как она отбивалась от него.

- Нет, Нейт! – Она была на грани слез, и, когда я увидела, как он старается убедить ее поверить ему, и боль в ее глазах, я почувствовала себя третьей лишней. Я разрушила то, что происходило между ними.

Я совершила много отвратительных поступков в своей жизни. Очень много. Я осознаю это. Я могу врать многим, но едва ли самой себе.

Я слышала, как он уверяет ее, что не знает, что на меня нашло; что со мной не все в порядке, что я ничего не помню. Боль и горечь заполнили мою душу. Я была разочарована, что его поцелуи не были волшебными. Я была расстроена, что не могу вспомнить. Я была расстроена, что кто-то, кто не должен был что-то значить для меня, медленно, но верно становился для меня всем, поэтому я разозлилась на практически счастливую пару передо мной.

- Прошлой ночью ты говорил совсем другое, – громко сказала я.

Ванесса замерла, глядя то на меня, то на Нейта.

- Ты был с ней прошлой ночью? – спросила она. Нейт яростно все отрицал.

- Ты поэтому не подходил к телефону? – спросила она, теперь уже слезы были отчетливо видны на ее щеках, а я почувствовала ужасное жжение в желудке.

- Нет, - ответил он, но его слова значили для нее слишком мало или слишком много, потому что Ванесса уже убегала из его дома и из его жизни.

Я испугалась, когда он повернулся ко мне, потому что я никогда не видела его таким рассерженным.

- Ты счастлива? – спросил он. – Теперь ты удовлетворена?

Я сглотнула и отвела глаза.

- Я не играю в игры, в которые играете вы с Чаком, - сказал он мне. – То, как вы причиняете боль друг другу в ваших извращенных любовных играх, только вы можете это понять. Я – нет. Это не для меня.

Я отшатнулась, пораженная силой его боли.

Он взъерошил свои волосы.

- Я устал, Блер, - сказал он мягко, присев на диван. И впервые с того момента, как я вышла из комы… Я не хотела его вернуть. Он оказался тем маленьким потерянным человеком, на плечах которого лежит слишком тяжелый для него груз. Я села напротив него, но он не смотрел на меня.

- Я хочу, чтобы ты ушла, - в его голосе слышалась мольба.

- Прости… - сказала я. – Я пойду и поговорю с ней… Я все ей объясню.

Он саркастически усмехнулся. – Она не такая. Она не такая, как ты.

Я опустила глаза. Я чувствовала себя самым ужасным человеком на этой планете.

- Сам факт, что ты сделала это… Ты просто не знаешь, что такое любовь, - сказал он, на этот раз взглянув мне в глаза. – Ты не делаешь такого с людьми, о которых говоришь, что любишь их.

Его слова снова и снова эхом отдавались в моей голове, пока я шла пешком домой. Я не любила. Я не знала, что значит любить. Девушка на фотографиях любила Чака, но я – эта новая я – не могла любить и не любила. Я была сломлена, практически уничтожена.

Мой телефон надрывался уже в течение нескольких минут, и, когда я, наконец, сняла трубку, голос Серены звучал раздраженно и возбужденно.

- Как ты могла, Би? – воскликнула она.

Возможно, она была расстроена совершенно другими вещами.

- Я не могу сейчас говорить, Серена, - ответила я резко, иначе я бы разрыдалась.

- Послушай меня. Прекрати всю эту ерунду с Нейтом! – она практически кричала, и мне захотелось закричать на нее в ответ, потому что, какое право она имеет указывать мне, кого любить, а кого нет?!

Никакого.

Совершенно никакого. Она сама спала с ним. В то время, когда мы с ним встречались. Я не могла говорить с ней сейчас, потому что я была слишком рассержена.

И я могла сказать что-то, о чем потом стала бы жалеть.

- Забавно слышать это от той, которая не может не раздвинуть ноги даже для парня лучшей подруги, а еще не может удержать парня, которого любит, и превращается в стерву, чтобы заставить его страдать!

Видимо, я уже произнесла слова, о которых буду жалеть.

Она молчала, и я поняла, что ранила ее, потому что ей было очень трудно признаться в чувствах к этому ‘Дэну Хамфри’, который, с моей точки зрения, был плохо одет и неуклюж.

- Не своди все к Дэну, - ее голос звучал тихо и угрожающе, таким я его не слышала много лет.

- Слишком поздно, уже сделала это.

- Как ты думаешь, как отреагирует Чак, если узнает, как ты набросилась на Нейта? А?

Кровь застыла у меня в венах, и я, не переставая, спрашивала себя, почему моя кровь таким странным образом отреагировала на ее угрозу.

Я на секунду представила лицо Чака, когда Серена злорадно расскажет ему о том, как я бросилась к Нейту, сразу после того как Чак закончил целовать меня.

- Серена…, - я хотела предостеречь ее, но она повесила трубку.

Я перезвонила ей

- Пожалуйста, не делай этого, - попросила я.

- Почему, Би? – спросила она.

- Потому что! – закричала я, топнув ногой.

- Потому что почему? – закричала она в ответ.

- Потому что это уничтожит его! – выкрикнула я, наконец, и мои слова эхом отдавались в моем мозгу – как пинг-понг

Пинг-понг, туда-сюда, туда-сюда.

- Разве ты не этого хотела? – спросила она. – Чтобы он оставил тебя в покое?

Я… Черт…

- Я не знаю, - я была в отчаянии.

Потому что я не знала. Я честное слово уже ничего не знала.

Когда я вошла в свою комнату, я не особо удивилась, увидев Чака, развалившегося на моей кровати. Его взгляд был жестким. И даже когда он увидел меня, его выражение не изменилось. Я бросила свою сумочку и посмотрела на него.

- Твои волосы выглядят сухими, - прокомментировал он.

Я внимательно смотрела на него. На голове у него был полнейший беспорядок, который я устроила, когда отчаянно хватала его за волосы. Узел его галстука был ослаблен, из-за того как я цеплялась за него. Его рубашка была помята, из-за того как я сжимала его. Чак выглядел так, как если бы на него набросилась похотливая и отчаявшаяся Блер Волдорф.

А ведь так все и было. Его глаза были такими темными, что внезапно я начала исповедоваться. Исповедоваться своему священнику.

- Я… я поцеловала Нейта. Я разрушила его отношения с Ванессой, - призналась я.

Смысл моих слов дошел до его сознания и отразился на выражении его лица. Он зажмурился, и я видела, как дергается его челюсть. Когда он снова открыл глаза и посмотрел на меня, его боль стала очевидной и невыносимой. Я почувствовала, как она отразилась в моей душе, я задыхалась.

- Я не знаю, что со мной не так, - я была сломлена и раздавлена. Я заплакала. Я начала задыхаться, у меня закружилась голова. Меня затошнило. Мне нужно было взять себя в руки. Но я не могла. Мое дыхание участилось, и я неожиданно споткнулась, держась за грудь. Его руки тут же подхватили меня, он притянул меня к себе.

- Я не знаю, что со мной не так, - повторяла я снова и снова, и чем больше повторяла, тем сильнее плакала. – Я просто хочу вспомнить, я хочу вспомнить… пожалуйста, Чак…

Одиночество заполнило мою душу, и я побежала в ванную. Не успела я оглянуться, как меня уже вырвало всей едой, съеденной за сегодня, и я рыдала навзрыд, обнимая фарфорового друга.

- Немедленно прекрати! – я услышала крик Чака. Он схватил меня и сверлил меня своим тяжелым взглядом. – Так вот чем ты занимаешься? – спросил он.

И он увидел ответ в моих глазах. Он вздохнул и притянул мою голову к своей шее, удерживая ее там. Я вцепилась в него.

- Как ты можешь любить меня? – прошептала я. – Как?

Его кожа была такой теплой.

Я почувствовала, как он целует мои волосы, и облегченно выдохнула, потому что ощутила себя в безопасности. От него приятно пахло темными ночами и еще более светлыми днями.

- То есть ты страдала булимией? – спросила мой психоаналитик.

Я кивнула. – Да, так это теперь называют крутые ребятишки.

- Ты по-прежнему страдаешь булимией? – она спросила осторожно.

- Я не настолько крутая.

- Почему ты делаешь это? Чего-то не хватает? – спросила она, и я уставилась на нее.

Ничего.

Хотя, моей мамы… Иногда. И моего отца. Хотя они меня любят. Я знаю, что любят

Так чего же не хватает? Счастья?

Господи, что же со мной не так? Почему я такая? Когда все пошло наперекосяк? Сразу при рождении?

Я не знаю, как мы оказались на кровати, но мы были именно там. Он откинулся назад, я свернулась калачиком рядом, его руки обнимали меня. Я изучала шелк его рубашки от Dolce & Gabbana.

- То, что ты сказал в лимузине… о беременности…, - его тело напряглось, и единственное, что пришло мне в голову, чтобы успокоить его, – водить ладонью по его груди успокаивающими круговыми движениями. И это сработало, потому что он вскоре расслабился.

- Я думала, что твоя мама умерла, когда тебе было шесть лет… в авиакатастрофе, - сказала я мягко. Эта мысль беспокоила меня какое-то время.

Он молчал, потом, спустя какое-то время, он взял меня за руку и начал играть с кончиками пальцев.

- Это то, что мой отец говорил всем, - прошептал он. – И мне приказал говорить то же самое.

- Почему? – спросила я, повернув голову, чтобы изучать его профиль.

Он выглядел потерянным, вспоминая о своей утрате.

- Потому что… Так ему не пришлось бы объяснять, как я убил ее.

Мое сердце перестало биться и болеть.

Я, не отрываясь, смотрела на него. Он был так же сломлен, как и я. Мы оба были сломлены.

Я дотронулась до его лица, и он повернулся, чтобы взглянуть на меня.

- Прости меня, - выдохнула я, а он просто смотрел на меня.

Я не знаю, почему я сделала то, что сделала, но я прижалась лбом к его лбу, и мы так лежали какое-то время. Я не знала, утешит ли это его, но мне просто казалось, что это нужно сделать. И мое сердце снова забилось.

- Что было после? – спросила я шепотом. – После исповеди?

Он вздохнул и погладил своей гладкой теплой ладонью мою голую руку.

- Потом я отправился за покупками. Ведь это был твой день рождения.

Я улыбнулась, потому что не могла себе этого представить. Он неохотно отодвинулся от меня и подошел к комоду, где я хранила драгоценности. Он открыл верхний ящик и вынул оттуда бархатную коробочку. У меня перехватило дыхание, когда он медленно шел ко мне. Присев рядом, он открыл ее.

Я уставилась на ожерелье.

- А потом? – спросила я, глаза прикованы к украшению. Пальцы нежно касаются его. Ожерелье было просто безупречным.

Его взгляд смутил меня. Его глаза стали цвета черного оникса.

- А потом мы занимались любовью.

О, Боже… вот черт!

Дата добавления: 2015-09-06