Папский раскол и реформаторские соборы. 1378 — 1449

§12. Источники и литература

К §13, 14. Папский раскол. — Оригинальные документы в Raynaldus: Annal. Eccles. — С. Ε. Bulaeus (ум. в 1678): Hist, univer. Parisiensis, 6 vols., Paris, 1665 — 1673, vol. IV. — Van der Hardt, cm. §15. — H. Denifleh A. Chatelain: Chartul. universitatis Paris., 4 vols., Paris, 1889 — 1897, vols. Ill, IV, особенно часть, озаглавленную De sch.ism.ate, III. 552- 639. — Теодорих из Нигейма (Нима): De Schismate inter papas et antipapas, Basel, 1566, ed. Geo. Erler, Leipzig, 1890. Он родился недалеко от Падерборна, умер в 1417 г. и имел исключительную возможность наблюдать за развитием событий. Он был папским секре­тарем (notarius sacri palatii) в Авиньоне, ездил в Рим с Григорием XI, был там в момент начала раскола и сохранял свою должность при трех папах римской линии. В 1408 г. он присоединился к кардиналам в Ливорно и поддержал Александра V и Иоанна XXIII. — См. Η. V. Sauerland: D. Leben d. Dietrich von Nieheim nebst einer Uebersicht iiber dessen Schriften, Gottingen, 1876, и G. Erler: Dietr. von Nieheim, sein Leben u. s. Schriften, Leipzig, 1887. Адам из Уска: Chronicon, 1377 — 1421, 2^ded. Ε. Μ. Thompson, с англ. перев., London, 1904. — Martin de Alpartils: Chronica actitatorum temporibus Domini Benedicti XIII, ed. Fr. Ehrle, S. J., vol. I, Paderborn, 1906. — Произведения Виклифа, жизнеописа­ния Бонифация IX и Иннокентия VII в Muratori, III. 2, pp. 830 sqq., 968 sq. — P. Dupuy: Hist, du schisme 1378 — 1420, Paris, 1654. — P. L. Maimbourg (иезуит): Hist, du grand schisme d'Occident, Paris, 1678. —■ Ehrle: Neue Materialien zur Gesch. Peters von Luna (Бенедикт XIII), в Archiv fiir Lit. und Kirchengesch., VI. 139 sqq., VII. 1 sqq. — L. Gayet: Le Grand schisme d'Occident, 2 vols., Florence and Berlin, 1889. — C. Locke: Age of the Great Western Schism, New York, 1896. — Paul van Dyke: Age of the Renascence an Outline of the Hist, of the Papacy, 1377 — 1527, New York, 1897. — L. Salembier: Le grand schisme d'Occident, Paris, 1900, 3^d ed., 1907. Англ. перев., London, 1907. — N. Valois: La France et le grand schisme d'Occident, 4 vols., Paris, 1896 — 1901. — E. Goeller: Konig Sigismund's Kirchenpolitik vom Tode Bonifaz IX bis zur Berufung d. Konstanzer Concils, Freiburg, 1902. — M. Jansen: Papst Bonifatius IX u. s. Beziehungen zur deutschen Kirche, Freiburg, 1904. — H. Bruce: The Age of Schism, New York, 1907. — E. J. Kitts: In the Days of the Councils. A Sketch of the Life and Times of Baldassare Cossa, John XXIII, London, 1908. — Hefele-Knopfler: Conciliengesch., VI. 727-936. — Hergenrother-Kirsch, II. 807- 833. — Gregorovius, VI. 494-611. — Pastor, I. 115-175. — Creighton, I. 66-200.

K§15,16. Соборы в Пизе и Констанце. — Mansi: Concilia, XXVI, XXVII. — Labbaeus: Concilia, XI, XII. 1-259. — Hermann van der Hardt, проф. евр. языка и библиотекарь из Гельмштад- та (ум. в 1746): Magnum oecumenicum Constantiense Concilium de universali ecclesiae reformatione, unione et fide, 6 vols., Frankfurt and Leipzig, 1696 — 1700. Монументальный труд, сокровищница исторических материалов, но в их расположении полностью отсут­ствует порядок. Помимо актов и истории собора в Констанце, здесь приводится много ценных документов той эпохи, например, De corrupto statu eccles., также называемый De ruina eccles., Никола из Кламанжа; De modis uniendi et reformandi eceles. in concilio universali; De difficultate reformationis и Monita de necessitate reformationis Eccles. in capite et membrts, — все, вероятно, Теодориха из Нигейма; и Hist, of the Council, автор —

Dietrich Vrie, августинец, находившийся в Констанце (1417). Все это содержится в т. I. Т. II содержит Consilium pads: De unione ас reformatione ecclesiae Генрихаиз Лангенштей- ha, pp. 1-60; Hist, of the c. of Pisa, pp. 61-156; Invectiva in diffugientem Johannem XXIII и De vitaJohan. XXIII usque ad fugam et carcerem ejus Теодорихаиз Нигейма, pp. 296-459, etc. Тома сопровождаются ценными иллюстрациями. Τ. V содержит великолепную под­борку изображений печатей и гербов князей и прелатов, присутствовавших на соборе лично или приславших своих представителей, и четырнадцати представленных там уни­верситетов. Труд также содержит биографии Д'Альи, Жерсона, Дзабареллы и др. — Langenstein: Consilium pads, также приводится в Du Pin, издание трудов Жерсона, 1728, vol. II. 809-839. Трактаты De difficultate reformations и Monita de necessitate, etc., также присутствуют в Du Pin, II. 867-875, 885-902, и приписываются Пьеру Д'Альи. Трактаты De reformatione и De eccles., concil. generalis, romani pontificis et cardinalium auctoritate, также приписываемые Д'Альи, — в Du Pin, II. 903-915, 925-960. — Ulrich von Richental: Das Concilium so ze Costenz gehalten uiorden, ed. M. R. Buck, Tubingen, 1882. — Также Marmion: Gesch. d.Conc. vonKonstanz nach Ul. von Richental, Constance, 1860. Рихенталь, живший в Констанце, писал на основании личных наблюдений; его повествование при­чудливо и очень интересно. Первое издание — Augsburg, 1483. Рукопись до сих пор сохранилась в Констанце. — *Н. Finke: Forschungen и. Quellen zur Gesch. des Konst. Konzils, Paderborn, 1889. Содержит ценный дневник кардинала Филластра и т. д. — *Finke: Actae сопс. Constanciensis, 1410 — 1414, Miinster, 1906. — J. L'Enfant (гугенот, укрывшийся в Берлине, ум. в 1728): Hist, du сопс. de Constance, Amsterdam, 1714; также Hist, du сопс. de Pisa, Amsterdam, 1724, англ. перев., 2 vols., London, 1780. — B. HObler: Die Konstanzer Reformation u. d. Konkordate von 1418, Leipzig, 1867. — U. Lenz: Drei Traktate aus d. Schriftencyclus d. Konst. Konzils, Marburg, 1876. Обсуждает авторство трактатов De modis, De necessitate и De difficultate, приписывая их Теодориху из Нигей­ма. — В. Bess: Studien zur Gesch. d. Konst. Konzils, Marburg, 1891. — J. H. Wylie: The Counc.ofConst.totheDeathofJ.Hus, London, 1900. — *J. В. Schwab: J. Gerson, Wtirzburg, 1868. — *P. Tschackert: Peter von Ailli, Gotha, 1877. — Dollinger-Friedrick: D. Pap­stthum, новое издание, Munich, 1892, pp. 154-164. — F. X. Funk: Martin V. und d. Konzil von Konstanz in Abhandlungen u. Untersuchungen, 2 vols., Paderborn, 1897, I. 489-498. Труды, упоминаемые в §1, особенно Creighton, I. 200-420, Hefele, VI. 992-1043, VII. 1-375, Pastor, 1.188-279, Valois, IV; Salembier, 250 sqq.; Eine Invektivegegen GregorXII, Nov. 1,1408, в Ztschr. f. Kirchengesch., 1907, p. 188 sq.

К §17. Собор в Базеле. — Lives of Martin V and Eugeniu s IV в Mansi: XXVIII. 975 sqq., 1171 sqq.; в Muratori: Ital. Scripp., и Platina: Hist, of the Popes, англ. перев., II. 200-235. — Mansi, XXIX-XXXI; Labbaeus, XII. 454 — XIII. 1280. О Екатерине Сиенской — Mansi: XXVIII. 1058-1082. — Monum. concil. general, saec. XV, ed. Palacky, 3 vols., Vienna, 1857 — 1896. Содержит рассказ о Екатерине Сиенской Иоанна Стойкорича из Рагузы, делегата от Парижского университета. Иоанн Сеговийский: Hist. gest. gener. Basil, сопс., новое издание, Vienna, 1873. Иоанн, испанец, был выдающимся участником Базельского собора, одним из кардиналов Феликса V. Его произведения см. в Haller: Introd. Concil. Basiliense. Studien und Quellen zur Gesch. d. Concils von Basel, со Вступлением, ed. Т. Haller, 4 vols., Basel, 1896 — 1903. Aeneas Sylvius Piccolomini: Commentarii de gestis concil. Basil., написано в 1440 г. с целью оправдания избрания Феликса, ed. Fea, Rome, 1823; также Hist. Frederici III, перев. Τ. Ilgen, 2 vols., Leipzig, Без даты. Эней (позже Пий II) «не всегда говорил и думал одно и то же», как замечает Haller, Introd., p. 12. — См. Voigt: Enea Sylvio de' Piccolomini, etc., 3 vols., Berlin, 1856 — 1863. — Infessura: Diario della citta di Roma, Rome, 1890, pp. 22-42. — F. P. Abert: Eugenius IV, Mainz, 1884. — Wattenbach: Rom. Papstthum, pp. 271-284. — Hefele-KnOpfler, VII. 375-849. Dollinger-Friedrich: Papstthum, 160 sqq. — Creighton, II. 3-273. — Pastor, I. 209-306. — Gregorovius, VI-VII. — M. G. Perouse: Louis Aleman et la fin du grand schisme, Paris, 1805. Подробный рассказ о Вазельском соборе.

К §18. Собор в Ферраре — Флоренции. — Авраам Критский: Historia, в лат. перев., Rome, 1521; греч. оригинал был издан по распоряжению Григория XIII, Rome, 1577; новый лат. перев. — Rome, 1612. — Sylv. Syropulos: Vera Hist, unionis non verae inter Graecos et Latinos, ed. Creyghton, Haag, 1660. — Mansi, XXXI, содержит документы, собранные самим Манси, а также акты, опубликованные в Horatius Justinian, XXXI. 1355-1711, из ватиканской рукописи (1638). Греческий и латинский текст напечатаны рядом. — Lab­baeus и Harduin также приводят акты Юстиниана и те, что собраны ими самими. —

Т. Frommann: Krit. Beitrage zur Gesch. d. florentinischen Kircheneinigung, Hale, 1872. — Kn6pfler, ст. Ferrara-Florenz, в Wetzer-Welte: IV. 1363-1380. Tschackert, ct. Ferrara-Flo- renz, в Herzog, VI. 45-48. — Dollinger-Friedrich: Papstthum, pp. 166-171.

§13. Начало раскола. 1378

После смерти Григория XI произошел раскол западного христианского мира, продолжавшийся сорок лет и ставший для церкви более губительным, чем авиньонское пленение. В церкви начиная со времен Григория VII было достаточ­но антипап, от Виберта из Равенны, избранного по воле Генриха IV, до слабого Петра из Корбары, избранного при Людовике Баварском. А теперь вообще пра­вили две линии пап. Каждая избиралась коллегией кардиналов, одна — в Риме, другая — в Авиньоне, и обе претендовали на звание законных преемников свя­того Петра.

Григорий XI предвидел путаницу, которая могла возникнуть после его смер­ти. Он постарался предотвратить катастрофу спорного избрания, а также, веро­ятно, обеспечить избрание французского папы, поскольку заранее объявил реше­ние конклава действительным, где бы он ни собрался. То есть Григорий, по сути, отменил правило, что конклав должен собираться в том месте, где умер папа. Григорий прекрасно знал, что в Риме не хотят возвращения папства на берега Роны. Столкновение было почти неизбежно. Пока папа лежал на смертном одре, кардиналы в ходе нескольких заседаний старались прийти к согласию по поводу выбора его преемника, но тщетно.

7 апреля 1378 г., через десять дней после смерти Григория, конклав собрался в Ватикане и на следующий же день избрал неаполитанца Бартоломео Приньяно, архиепископа Бари. Из шестнадцати присутствовавших кардиналов четверо бы­ли итальянцами, одиннадцать — французами и один, Петр де Луна, — испанцем (позже он стал известен как Бенедикт XIII). Французская партия была ослаблена из-за отсутствия шести кардиналов, оставленных в Авиньоне, и еще одного. Из итальянцев двое были римлянами — Тебальдески, старик, и Джакомо Орсини, самый юный член коллегии. Избрание итальянца, не члена курии, объяснялось отсутствием согласия среди самих французов и волнениями римского народа, который настаивал на избрании папой итальянца.

Французские кардиналы не могли прийти к согласию, кого выдвинуть из их числа. Они раскололись на две партии (одна из которых, лиможская, куда вхо­дили Григорий XI и его предшественники, состояла из шести кардиналов). На ситуацию, в которой собрался конклав, также повлияли итальянские толпы вне Ватикана. На площади перед собором Св. Петра царили разброд и беспорядки. Толпа проникала даже в Ватикан, и трудно было расчистить дорогу для карди­налов. Чтобы помешать кардиналам уехать, бандеризи, руководители тринадца­ти районов, на которые был разделен Рим, завладели городом и закрыли ворота. Толпа, решившая удержать папу на Тибре, гневно выкрикивала угрозы. «Мы хотим, чтобы папой был римлянин или, по крайней мере, итальянец!» (Romano, romano, lo volemo, о almanco Italiano). В первую ночь солдаты били своими копь­ями в потолок комнаты, расположенной под помещением, где собрался конклав, и даже протыкали ими потолок. Под окном с помощью горючих веществ разо­жгли костер. На следующее утро, когда кардиналы служили мессу в честь Свя­того Духа и занимались другими упражнениями благочестия, выкрики стали более громкими и угрожающими. Один из кардиналов, д'Эгрефей, прошептал Орсини: «Лучше уж выбрать дьявола, чем умереть».

При таких обстоятельствах был выбран архиепископ Бари. После того как выбор был сделан, шесть кардиналов, ожидая согласия архиепископа, обедали вместе и, казалось, были в хорошем расположении духа. Но толпе не терпелось узнать, чем все закончилось, и Орсини, выглянув в окно, крикнул: «Идите в собор Св. Петра». Эти слова ошибочно приняли за объявление о том, что папой выбран старый Тебальдески, кардинал Св. Петра, и все устремились ко дворцу кардинала, чтобы разграбить его — как было принято, когда кардинала выбира­ли папой. Толпа ворвалась в Ватикан, в помещение, где собирались кардиналы, и, как пишет Валуа, «начался разбой конклава». Чтобы умиротворить толпу, два кардинала, до смерти запуганные, указали на Тебальдески, усадили его в кресло, возложили белую митру ему на голову и набросили на плечи красный плащ. Старик пытался объяснить, что избран был не он, но толпы продолжали кланять­ся ему в течение нескольких часов, пока не стало известно, что избран был Приньяно.

Тем временем остальные кардиналы покинули здание и искали убежища, одни — в стенах замка Св. Ангела, а четверо — за пределами города. Настоящий папа ждал признания, в то время как члены избирательной комиссии бежали. На следующий день кардиналы пришли в себя настолько, чтобы снова собраться (все, кроме четырех, которые покинули город), и кардинал Петр де Вернь, ис­пользуя привычную формулу, объявил толпе из окна: «Я объявляю вам о вели­кой радости. У вас есть папа, он зовется Урбан VI». И 18 апреля перед собором Св. Петра кардинал Орсини короновал нового понтифика.

Архиепископ пользовался доверием Григория XI. Он был известен моральной строгостью и полным соблюдением законов поста и других церковных установле­ний. Он носил власяницу и имел обыкновение ложиться спать с Библией в ру­ках. В момент его избрания никто не сомневался в том, что он достоин быть папой. Теодорих из Нигейма, находившийся в то время в городе, заявлял, что Урбан был канонически избранным папой. «Это истина, — писал он, — и ее никто не сможет отрицать»²⁵². Урбану подчинились все кардиналы в Риме, и в послании от 8 мая императору и всем христианам было объявлено о его избрании и интронизации. Кардиналы из Авиньона написали Урбану о своем признании и велели вручить ему ключи от замка Св. Ангела. Возможно, никто не усомнился бы в правах Урбана, если бы папа поехал в Авиньон или как-то иначе уступил требованиям французских членов курии. Урбан считал, что причина возникшей оппозиции — его нежелание переезжать во Францию.

Редко выпадает такая прекрасная возможность сделать нечто достойное и славное, какая представилась Урбану VI. Он имел возможность положить ко­нец волнениям в церкви, сохраняя древнюю резиденцию папства и восстанав­ливая его достоинство, пострадавшее от долгого изгнания. Но Урбан оказался неспособным на это и потерпел неудачу. Он нарушал все законы благоразумия и такта. Казалось, избрание вскружило ему голову. Он оскорблял своих кар­диналов, а в результате они перестали его поддерживать. Он мог приобрести поддержку, назначив новых членов коллегии, но даже к этой мере он прибег, только когда уже было слишком поздно. Французский король действительно хотел, чтобы папство вернулось на французскую землю и находилось под кон­тролем французских кардиналов. Но достаточно сметливый папа мог бы одо­леть короля, а Урбану VI недоставало этого качества, и священная коллегия,

²⁴²Erler ed., p. 16.

недовольная его оскорблениями, стала смотреть на него как на узурпатора пре­стола святого Петра.

Заботясь о праведном образе жизни, Урбан пользовался любой возможностью, чтобы в публичном выступлении упрекнуть кардиналов в обмирщенности и в том, что они живут далеко от своих епархий. Он запретил им получать назначе­ние более чем из одних рук и принимать подарки от князей. Когда они потребо­вали вернуть папскую резиденцию в Авиньон, Урбан резко ответил им, что Рим и папство неразделимы и он не станет их разделять. Папство принадлежит не Франции, но всему миру, поэтому и в священную коллегию он будет назначать представителей всех народов.

Недовольные нападками на привычки, предпочтения и национальные симпа­тии, французские кардиналы, оправдывая свое поведение жарой, один за другим переехали в Ананьи, в то время как Урбан разместил свою летнюю резиденцию в Тиволи. Его итальянские коллеги последовали за ним, но потом они тоже присоединились к французам. Ни один другой папа не оставался в столь полном одиночестве. Французские члены курии, сплотившись, потребовали от папы от­речения. Итальянцы сначала предложили созвать собор, но потом уступили. Французская партия выпустила 2 августа декларацию, в которой Урбан объяв­лялся отступником, а его избрание — недействительным из-за давления, которое оказывалось на кардиналов. Там утверждалось, что кардиналы в момент из­брания были до смерти запуганы римлянами. И если папа не отречется, они объявят ему анафему. Урбан ответил на это документом, который именуется Factum, и настаивал на действительности своего избрания. Удалившись в Фон- ди, на неаполитанской территории, французские кардиналы провели 20 сентяб­ря 1378 г. новые выборы и избрали, из самих себя, Роберта Женевского, сына Амадея, графа Женевского. Он был одним из тех, кто за четыре месяца до того указал на Тебальдески римской толпе. Три итальянских кардинала, предпочи­тавшие уклониться от обсуждения, не возражали. Говорят, что Урбан выслушал новость со слезами и пожалел о своем бестактном и своевольном поведении. Возможно, он вспомнил о судьбе его соотечественника-неаполитанца Петра из Мурроне, который за сто лет до того утратил папский венец из-за недостатка мирской мудрости. Желая укрепиться на папском престоле, Урбан назначил 29 кардиналов, но было слишком поздно. Уже начался раскол, которого боялся Григорий XI и который можно было бы предотвратить, если бы папский престол занимал более мудрый человек.

Роберт Женевский, которому в момент избрания было 36 лет, получил пап­ский престол, когда его руки еще багровели кровью после бойни в Чезене. Он обладал репутацией политика и сторонника жизни на широкую ногу. Он был посвящен 31 октября под именем Климента VII. Можно было предвидеть, что он попытается перенести папский престол обратно в Авиньон. Сначала он решил низвергнуть Урбана на его собственной территории, но это не получилось. Рим сопротивлялся, и Роберт потерял замок Св. Ангела, находившийся в руках его сторонников, — хотя и после того, как добротные стены замка были разрушены настолько, что впоследствии через них могли перепрыгнуть козы. Он обеспечил себе поддержку Иоанны и Людовика Анжуйского, которого она избрала наслед­ником своего королевства, но война, разразившаяся между Урбаном и Неаполем, была выиграна Урбаном. Герцог Анжуйский был низложен, его преемником был назначен Карл Дураццо, из королевского дома Венгрии. Сама Иоанна попала в руки Карла и была казнена (1382) по обвинению в убийстве своего первого мужа. Герцог Брюнсвика был ее четвертым избранником. Климент VII даровал герцогу Анжуйскому часть Папской области и звучный, но бессмысленный титул герцога Адрии. Урбан за коронацию Карла (1381) получил в награду господство над Ка- прией, Амальфи, Фонди и другими местностями, которые он отдал своему бес­принципному и недостойному племяннику Франческо Приньяно. Воюя с Неапо­лем, папа свободно распоряжался казной римских церквей.

Дело Климента в Италии было проиграно. Ему оставалось только уповать на поддерживавшего его Карла V. Он вернулся во Францию морем, через Марсель.

Раскол состоялся. В Западной Европе оказалось два папы, единогласно из­бранных одной и той же коллегией кардиналов, и каждый из пап претендовал на всю полноту власти понтифика христианского мира. Каждый из пап призвал на голову другого жесточайшие небесные кары. Народы Европы и ее университеты разделились в том, что касается верности или, как это называлось, «повинове­ния». Парижский университет, сначала нейтральный, высказался за Роберта Женевского. За него же высказались Савойя, королевства Испании, Шотлан­дии и часть Германии. Англия, Швеция и большая часть Италии поддержала Урбана. Немецкий император Карл IV собирался выступить на стороне Урбана, но умер 29 ноября 1378 г. Урбан также пользовался решительной поддержкой Екатерины Сиенской. Узнав о выборах, состоявшихся в Фонди, она писала Ур­бану: «Я слышала, что эти бесы в человеческом облике провели выборы. Они избрали не наместника Христа, но антихриста. Дорогой отец, я никогда не пере­стану считать вас истинным наместником Христа на земле».

Папский раскол, который Пастор называет «величайшим несчастьем для цер­кви, какое только можно было вообразить», вызвал полные негодования про­тесты лучших людей того времени. Западный христианский мир никогда не знал такого скандала. Бесшовный хитон Христа оказался разорванным над­вое, и уже нельзя было ссылаться на слова Соломона: «Единственная — она, голубица моя». Стали подвергаться сомнению сами притязания папства на свое божественное происхождение. Публицисты, подобно Виклифу, требовали от папы вернуться к апостольской простоте в таких резких выражениях, ка­кие никто раньше не осмеливался использовать. Во многих епархиях было по два епископа, в аббатствах — по два аббата, в приходах — по два священника. Содержание двух пап было великим финансовым бременем, и оба папских двора прибавляли к старым поборам новые, желая обеспечить себя источни­ками дохода. Агенты Климента VII были повсюду, вербуя ему сторонников, а народы, пользуясь этой ситуацией, укрепляли свое положение в ущерб пап­ской власти.

Ниже приводится список пап римской и авиньонской линий, а также пизанской линии, законность которой сейчас в римском сообществе никто не защищает.

Римская линия Авиньонская линия

Урбан VI (1378 - 1389) Климент VII (1378 - 1394)

Бонифаций IX (1389 - 1404) Бенедикт XIII (1394 - 1409),

Иннокентий VII (1404 — 1406) смещен в Пизе (1409)

Григорий XII (1406 — 1415), _{и в} Констанце (1417), умер в 1424 г.

смещен в Пизе (1409), отрекся

в Констанце (1415), умер в 1417 г.

пизанская линия

Александр V (1409 — 1410) Иоанн XXIII (1410 - 1415) Мартин V (1417 - 1431), признается всей Латинской церковью

Вопрос о законности понтификата Урбана VI до сих пор вызывает оживлен­ные споры. Так как ни один папа или собор не принимал на сей счет решения, католические ученые могут обсуждать его без ограничений. Французские авторы склонны оставлять вопрос открытым. Так поступали Боссюэ, Манси, Мартен и современные французские авторы. Валуа с колебаниями, Салембье — решитель­но выступают за Урбана. Историки, не симпатизирующие Франции, единодушно высказываются в поддержку римской линии — как Гефеле, Функ, Гергенротер- Кирш, Денифле и Пастор. Формальное признание Урбана всеми кардиналами и официальное объявление о его избрании князьям представляется несомненным доводом в пользу законности его избрания. С другой стороны, declaratio карди­налов, составленная почти через четыре месяца после избрания Урбана, гласит, что во время голосования кардиналы были запуганы и боялись за свою жизнь. Согласно же каноническому праву, от принуждения избрание делается недейст­вительным — например, принуждение сделало недействительными уступки Па­схалия II Генриху V. Кардиналы утверждают, что намеревались избрать одного из своего числа, но смута была так велика и так угрожала им, что они поспешно избрали Приньяно, чтобы обезопасить себя. Они заявляют, что народ даже кри­чал: «Давайте убьем их!» (Moriantur /). Они были в панике. Когда волнения за­тихли, кардиналы сели обедать, а после обеда, по их словам, собирались присту­пить к переизбранию, но вновь поднялись угрожающие беспорядки. Двери поме­щения, где они заседали, были взломаны, и им пришлось бежать для спасения своей жизни. К этим свидетельствам позже прибавились показания и других кардиналов.

Если бы Приньяно снизошел до уступок французской партии, нет причин полагать, что кто-либо когда-либо вообще поставил бы под сомнение действи­тельность его избрания. Похоже, что до избрания Урбана кардиналов никто не запугивал, они действовали свободно, а уже после голосования почувствовали, что их жизнь находится под угрозой²⁵⁷. И если бы кардиналы голосовали повтор­но, то, как говорит Валуа, они снова вполне могли бы избрать Урбана. Постоян­ное сообщение между Карлом V и французской партией в Ананьи показывает, что он активно участвовал в последовавших событиях и сыграл роль в созыве конклава, на котором был избран Роберт Женевский²⁵⁸.

²⁵⁷Так полагает Pastor, I. 119.

²⁵⁸Valois (1.144) много говорит о роли Карла в подготовке раскола и объявляет его ответственным за то, что Франция отвергла Урбана VI. Гергенротер очень хорошо отзывается о римской линии и весьма дурно — об авиньонской. Климента он называет человеком с безразмерной совестью, а Бенедикта XIII, его преемника, — всегда готовым на словах к величайшей жертве и весьма далеким от нее, когда доходит до дела.

Но, с другой стороны, те же самые кардиналы, которые избрали Урбана, сместили его и, действуя в полном соответствии с закрепленными за ними пра­вами, единогласно избрали его преемником Роберта. Вопрос о праве священной коллегии так поступать остается открытым. Действительно, коллегия однажды приняла отречение Целестина V и избрала ему преемника, когда этот папа был еще жив, — но в том случае папский престол оказался свободным по воле самого папы.

§14. Дальнейшее развитие раскола. 1378 — 1409

Территория Неаполя оставалась главным театром конфликта между папами- соперниками, и Людовик Анжуйский, которого поддерживал Климент VII, про­должал претендовать на трон. В 1383 г. Урбан тайно покинул Рим и отправился в Неаполь, но там его практически держали в заточении, пока он не выполнил требований Карла Дураццо. Потом он вернулся в Ночеру, принадлежавшую его племяннику. Меры, принятые кардиналами в Ананьи, ничему его не научили. Его нездоровая суровость и своеволие сохранились, а в результате он рисковал потерять папский венец. Шесть его кардиналов вступили в заговор против него, желая сместить его или, по меньшей мере, подчинить курии. Заговор был разо­блачен, и Урбан объявил интердикт Неаполю, король которого предположитель­но принимал в нем участие. Кардиналы-преступники были заперты в склепе, а затем подвергнуты пыткам²⁵⁹. Вынужденный покинуть город и укрыться в кре­пости, неотступный понтифик, как сообщают, по три или четыре раза в день подходил к окну и, при зажженных свечах и звоне колоколов, торжественно объявлял об отлучении осаждавших его войск от церкви. Урбану позволили по­кинуть крепость. Он проехал через страну со своим двором, достиг Трани и сел на генуэзский корабль, который доставил его в Геную (1386). По пути команда угрожала отвезти его в Авиньон, и неудачливому понтифику пришлось подку­пать ее. Попадал ли какой-нибудь правитель в более затруднительное положе­ние, чем Урбан, плывший через Средиземное море?! Пятеро кардиналов, зако­ванных в цепи, нашли свой печальный конец. Адам Астон, английский карди­нал, был отпущен Урбаном по просьбе английского короля, но по отношению к остальным предполагаемым заговорщикам папа повел себя с беспощадностью тирана. Летописец из Нигейма, находившийся с папой в Неаполе и Ночере, зая­вляет, что сердце его было тверже гранита. О смерти прелатов распространялись разные слухи. Одни говорили, что их бросили в море, другие — что им отрубили головы топором. Говорили также, что их тела были покрыты известью, сожжены и зарыты на конюшне.

Тем временем два прелата, получивших от Урбана кардинальское звание, оба итальянцы, перебежали к Клименту VII и были милостиво им приняты.

Покинув Геную, Урбан отправился по дороге из Лукки в Перуджу, после чего с новой армией выступил в Неаполь. Карл Дураццо был приглашен на венгер­ский трон, но в 1386 г. убит. Карла сменил его молодой сын Владислав (1386 — 1414), но его права оспаривал наследник Людовика Анжуйского (ум. в 1384). Понтифик дошел только до Ферентино, после чего повернул обратно и в карете приехал в Рим, где вновь вступил в Ватикан, за несколько месяцев до смерти, 15 октября 1389 г.

^2МНигейм, р. 91. См. также pp. 103 sq. и 110 о дальнейшей судьбе кардиналов и поведении папы, жестокость которого была достойна фараоновой.

Бартоломео Приньяно разочаровал всех. Его худшим врагом был он сам. Этот человек был начисто лишен здравомыслия и умения мириться. Но, к его чести, надо сказать, что он, по утверждению Нигейма, никогда не торговал церковными должностям. Однако какими бы ни были его заслуги до принятия тиары, как папа, он во всем показал себя несостоятельным и непригодным к исполнению обязанностей понтифика.

Климент VII, который прибыл в Авиньон в июне 1379 г., снисходил до покло­нов королям Франции Карлу V (ум. в 1380) и Карлу VI. Он был дипломатичен и гибок там, где его соперник был аполитичен и непримирим. Он умел куртуазно принимать гостей за своим столом²⁶⁰. Его высоко чтил выдающийся проповедник Винсент Феррер. Среди новых кардиналов, назначенных Климентом, был моло­дой князь Люксембурга, славившийся своей святостью. Говорят, после смерти этого князя (1387) на его могиле совершались чудеса — и это обстоятельство свидетельствовало о законности притязаний авиньонского папы.

Посольство, отправленное Климентом в Богемию, казалось, могло добиться поддержки папства богемским королем Венцеславом, но ничего не получилось²⁶¹. Национальная гордость французов была главной опорой Климента, и он вынуж­ден был поддерживать короля ценой унижения, выполняя королевские требова­ния в том, что касается распределения церковных должностей и налогов на цер­ковное имущество. Для борьбы с расколом Климент предложил созвать общий собор и обещал, что если собор выскажется в его пользу, он сделает Урбана главным кардиналом. Скончался этот первый папа-раскольник внезапно, от апо­плексического удара, 16 сентября 1394 г., пережив Урбана VI на пять лет.

Бонифаций IX, преемник Урбана VI, был, как и он, неаполитанцем, и в мо­мент избрания ему было всего тридцать пять лет. Он был представительным и разбирался в искусстве правления, но ему недоставало образования. Он не умел даже писать и едва справлялся с отправлением богослужений²⁶². При нем Неапо­литанское королевство подчинилось Риму. Он также обеспечил полное подчине­ние себе города Рима, и документ, в котором город уступал ему свои республи­канские свободы, на протяжении веков оставался основанием Отношений между муниципалитетом и апостольским престолом²⁶³. Болонья, Перуджа, Витербо и другие города Италии, признавшие Климента, подчинились ему, так что перед его смертью весь полуостров повиновался ему, кроме Генуи, которую отобрал Карл VI. Люди снова начали обращать свои взоры к Риму.

В1390 г. назначенный Урбаном VI «святой год» привлек в Рим потоки палом­ников из Германии, Венгрии, Богемии, Польши, Англии и других стран, равно как и следующий «святой год» (1400), знаменовавший завершение одного и на­чало другого столетия. Риму эти праздники были выгодны, как и Бонифацию, агенты которого возвращались из всех районов христианского мира с крупными суммами, вырученными при продаже разрешений и индульгенций. Бонифаций прославился своей жадностью и свободной торговлей церковными уступками²⁶⁴.

^Nieheim, р. 124. ^'Valois, II. 282, 299 sqq.

^mNesciens scribere etiam male cantabat (Nieheim, p. 130). ^шGregorovius, VI. 647 sqq.; Valois, II. 162, 166 sqq.

^mErat insatiabilis vorago et in avaricia nullus similis ei (Nieheim, p. 119). Нигейм, конечно же, был явно пристрастен в оценках, поскольку не получил должности при Бонифации, но и другие современники говорят то же самое. Адам из Уска (р. 269) пишет, что «Бонифаций, безостановочно объедавшийся симонией, так и не насытился ею до самой смерти».

Он был также знаменит своим непотизмом, обогатил своих братьев Андреа и Джованни и других родственников, дав им должности и богатства. Но римляне легко могли простить эти преступления, принимая в расчет растущее уважение Европы к римской линии понтификов и ослабление авиньонской линии.

Рост влияния Владислава обеспечил избрание еще одного неаполитанца, кар­динала Козимо дей Мильорати, который принял имя Иннокентия VII. Ему тоже было только тридцать пять лет в момент избрания на папский престол. Он был знатоком обоих видов права и знал делопроизводство. Члены конклава, присту­пая к выборам, подписали документ, который обязывал каждого из них, если он станет папой, сделать все возможное, чтобы положить конец расколу. Англий­ский летописец Адам из Уска, который присутствовал на интронизации, завер­шает живое описание церемонии²⁶⁵ жалобой на опустошение столицы римлян. ♦Следует пожалеть Рим! — восклицает он. — Ибо некогда Рим полон был князей и их дворцов, а теперь это место трущоб, разбойников, волков, червей и свалок. Его разоряют его собственные жители, которые рвут друг друга на части. Неког­да его империя покоряла мир своим мечом, а теперь его священники развлекают город своим фиглярством. О его жителях написано: "Римлянин всех кусает, а кого не может укусить, ненавидит. Он откликается на зов богатого, а перед бед­ным закрывает ворота"».

Следуя примеру двух своих предшественников, Иннокентий отлучил от цер­кви авиньонского папу и его кардиналов, поместив их в один список с еретика­ми, пиратами и разбойниками. В отместку за хладнокровную резню, учиненную его племянником, который убил одиннадцать высокопоставленных лиц города и выбросил их тела в окно, Иннокентия изгнали из Рима, и он с великими трудно­стями достиг Витербо. Но римляне уже вскоре поняли, что правление Иннокен­тия лучше, чем правление Владислава, короля Неаполя и папского защитника, так что папу призвали обратно, а вместе с дядей в Ватикан торжественно вступил и его племянник, чьи руки были обагрены кровью.

Последним папой из римской линии был Григорий XII. Анджело Коррер, кардинал собора Св. Марка в Венеции, избранный в 1406 г., уступал в плане упорства и способностей последнему из авиньонских пап, избранному в 1394 г., который больше известен нам как Петр де Луна из Арагона — один из кардина­лов, участвовавших в бунте против Урбана VI и в избрании Климента VII в Фонди.

При этих двух понтификах спор в связи с расколом стал еще более острым, а скандал — еще более нестерпимым. Народы Западной Европы были утомлены и страдали от открытой и позорной торговли бенефициями и другими церковными привилегиями, от проклятий одного папы в адрес другого, от раскола епархий и приходов между соперниками, на них претендующими. Парижский университет сыграл здесь ведущую роль, призывая принять меры, и в конце концов ситуация вообще перестала зависеть от пап. На первый план вышли кардиналы. Невзирая на отсутствие канонических прецедентов, они приняли курс, который в итоге привел к воссоединению церкви под одним главой.

До избрания Григория римские кардиналы, числом четырнадцать, снова до­говорились, что избранник должен принять любые меры для прекращения рас-

^mChronicle, р. 262 sqq. Это один из наиболее полных и интересных рассказов об интронизации пап в средние века. Адам описывает конклав и коронацию и упоминает, как на пути из собора Св. Петра в Латеранский дворец Иннокентий намеренно отвернулся от церкви Св. Климента, рядом с которой стоял бюст папессы Иоанны и ее сына.

кола — вплоть до отречения, если это будет необходимо. Григорию в тот момент было восемьдесят. Основным соображением при его выборе было то, что в таком возрасте люди уже не амбициозны и старик будет более готов отречься ради блага церкви, нежели мужчина в расцвете сил.

Петр де Луна, одна из самых сильных личностей, когда-либо претендовавших на сан папы, обладал духом и способностями Гильдебранда и его тезки Григория IX. Но ему не повезло в том, что он был избран в авиньонской, а не в римской линии понтификов. Если бы он был представителем римской линии, то, вероят­но, он отличился бы как один из величайших понтификов. Его национальность также была не в его пользу. Французы не особо стремились поддерживать испан­ца, и после смерти Климента отношения между французским королем и авинь­онским папой тут же утратили сердечность. Петр был проницательным наблюда­телем, энергичным и деятельным. Он сознавал достоинство своей должности и ни на дюйм не уступал в плане папских прав. Он удерживал свое место в период правления трех римских понтификов, пережил два реформаторских собора, в Пизе и в Констанце, умер только в начале XV века и до самой смерти претендо­вал на оказание папских почестей. До избрания он также заключил торжествен­ное соглашение со своими кардиналами, обещая принять все меры для прекра­щения нечестивого раскола, даже если для этого придется отречься.

Оба папы двигались в верном направлении. Они были такими, каких можно было желать, и им оставалось только отречься — одному из них или обоим, чтобы уступить место новому кандидату. Тогда проблема легко решилась бы и последующие поколения могли бы канонизировать обоих этих понтификов за столь жертвенное самоотречение. Но потребовалось десять лет, чтобы склонить к подобному решению Григория, — и он лишился почти всей своей власти. Что касается Петра де Луна, то он так и не сдался.

Без сомнения, ко времени избрания Григория XII папство переживало один из самых тяжелых кризисов в своей истории. Некоторые, как Лангенштейн, вице-канцлер Парижского университета, говорили, что, возможно, Богу угодно, чтобы существовало два папы — подобно тому как царство Давида разделилось под властью двух правителей²⁶⁶. Но были и люди, открыто заявлявшие, что нева­жно, сколько пап — два, три, десять, двенадцать или по одному на каждый народ²⁶⁷.

Сначала Григорий был последователен: он заявил, что если необходимо ради благого дела, для единства христианского мира, он готов путешествовать по суше или по морю с посохом паломника или в рыбацкой лодке, чтобы достичь согла­шения с Бенедиктом. Он писал своему сопернику на Роне, что, как женщина, которая готова была отказаться от своего ребенка, чтобы не дать рассечь его, так и каждый из них должен быть готов уступить свою власть, чтобы не быть ответ­ственным за продолжение раскола. Он положил руку на Новый Завет и процити­ровал слова: «Кто возвышает себя, тот унижен будет, а кто унижает себя, тот возвысится». Он обещал отречься, если Бенедикт сделает то же самое, чтобы кардиналы обеих ветвей могли вместе приступить к новым выборам. Кроме того, он обещал не увеличивать число кардиналов, разве только чтобы их количество было равно количеству авиньонских.

²⁶⁶Du Pin, И. 821.

²⁶⁷Письмо от Парижского университета к Клименту VII от 17 июля 1394, Chartul. III. 633: nihil omnino curandum quot papae sint, et non modo duos aut tres, sed decern aut duodecim immo et singulis regnis singulos prefici posse, etc.

Ответ Бенедикта был умным и не менее демонстративным. Он также жало­вался на раскол, который объявлял отвратительным, пагубным и вредным²⁶⁸, но мягко отверг откровенное предложение Григория, считая более предпочтитель­ным другой способ решения проблемы, путь обсуждения (via discussionis): карди­налы обеих линий должны собраться, обсудить вопрос и посмотреть, что может быть сделано, и тогда, если будет необходимо, один или оба папы отрекутся. Оба папы в своих посланиях называли себя «рабами рабов Божьих». Григорий обра­щался к Бенедикту как к «Петру де Луна, которого иные люди в силу этого злосчастного (miserabili) раскола называют Бенедиктом XIII»; Бенедикт же назы­вал папу с Тибра «Ангелом Коррером, которого иные в силу этого пагубного (pernicioso) раскола называют Григорием XII». «Мы оба немолоды, — писал Бе­недикт. — Время течет быстро; поспеши, и не медли с этим благим делом. Мы оба должны встать на путь спасения и мира».

Всё было прекрасно, но уже скоро все поняли, что оба папы, выражавшие такую готовность отречься и такую веру, хотят просто воспользоваться ситуаци­ей с выгодой для себя, когда придет время избрания нового понтифика для упра­вления воссоединенной церковью.

Уже в 1381 г. Парижский университет обратился к королю Франции с призы­вом настоять на созыве общего собора в целях завершения раскола. Однако гер­цог Анжуйский велел посадить в тюрьму гонца университета, Жана Ронса, а университету велели более не высказываться на тему воссоединения.

До этого обращения два человека уже предлагали то же самое: Конрад Гельн- хаузен и Генрих Лангенштейн, известный также как Генрих Гессенский. Кон­рад, писавший в 1380 г.²⁶⁹ и своими взглядами непосредственно подводивший к теории о высшей власти соборов²⁷⁰, утверждал, что у церкви есть два главы и Христос никогда не покидает ее, даже если глава на земле умирает или заблуж­дается. Церковь — это не папа и кардиналы, а сообщество верующих, и это тело получает свою внутреннюю жизнь непосредственно от Христа, то есть нерушимо. Так он ответил тем, кто заявлял, будто в отсутствие папы не может быть никако­го собора, и даже если соберутся вместе все прелаты, это будет лишь сборище сектантов.

Генрих Лангенштейн в 1381 г. гораздо выразительнее оправдывал созыв собо­ра без участия папы²⁷¹. Учреждение папства Христом, говорил он, не означает, что участие папы всегда необходимо, даже если дело касается принятия или утверждения законов. Церковь могла учредить папство, даже если бы этого не сделал Христос. И если кардиналы выберут понтифика, не угодного церкви, то церковь может отменить этот выбор. Правомочность собора не зависит от созыва его папой или от папской ратификации. Собор могут созвать и светские князья. Общий собор, как представительство всей церкви, выше кардиналов и выше самого папы. Такой собор не может заблуждаться, а кардиналы и папа — могут.

Позиция Лангенштейна, вице-канцлера Парижского университета, отражает настроения, царившие в этом учебном заведении. Позже их поддерживал Жан

^тНаес execranda et detestanda, diraque divisio. Nieheim (pp. 209-213) полностью приводит оба письма.

'"Трактат Гельнхаузена De congregando concilia in tempore schismatis см. в Martene-Durand, Thesaurus nov. anecd., II. 1200-1226.

²⁷⁰Так полагает Pastor, I. 186. См. также Schwab, Gerson, p. 124 sqq.

^27lConsilium pads de unione et reformatione ecclesiae in concilio universali quaerenda (Van der Hardt, II. 3-60, и Du Pin, Opp. Gerson, II. 810 sqq.).^Finke, pp. 166-170; Scholz, pp. 152-165. Финке первым использовал этот трактат. Шольц опи­сывает два манускрипта из Национальной библиотеки Парижа и приводит трактат целиком (pp. 459-471).

²⁵⁰Kirsch, pp. хх, xxii, 179.

Жерсон, один из самых влиятельных людей того века и один из самых достой­ных на протяжении всех веков. Среди сторонников противоположного взгляда был английский доминиканец и исповедник Бенедикта XIII Джон Хэйтон. Он называл Парижский университет «дочерью сатаны, матерью заблуждения, сея­телем бунта и хулителем папы» и объявлял, что папа не отвечает перед челове­ческим судом, а только перед Богом и собственной совестью.

В 1394 г. Парижский университет предложил три метода борьбы с раско­лом²⁷², ставшие платформой для дальнейшего обсуждения вопроса, а именно: via cessionis, то есть отречение обоих пап, via compromissi, то есть обсуждение комис­сией прав их обоих, и via synodi, то есть созыв общего собора, который уладит вопрос. Ни одна из инициатив этого знаменитого учебного заведения не просла­вилась так широко, как данное предложение, наряду с проведенной им деятель­ностью в целях прекращения раскола. Факультеты предпочитали первый ме­тод — отречение обоих пап, которое они считали простейшим средством. Было предложено, чтобы новые выборы после отречения обоих пап проводились кар­диналами, которые занимали этот пост на момент смерти Григория XI (1378) и еще живы, или же совместно кардиналами обеих коллегий.

Последний метод, созыв собора, который университет считал самым слож­ным, обосновывался его богословами на том основании, что папа подчиняется церкви, подобно тому как Христос слушался Свою мать и Иосифа. Авторитет такого собора состоит в том, что он опирается на слова Христа: «Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них». Его участниками должны быть знато­ки богословия и закона из древних университетов и представители орденов, а также епископы, многие из которых необразованны (illiteratif⁷³.

Климент VII выразил недовольство университетом, запретив ему впредь вме­шиваться в решение проблемы и осудив кардиналов, которые без его позволения собрались и стали советовать ему воспользоваться одним из трех способов. После смерти Климента король Франции призвал авиньонскую коллегию подождать с выбором преемника, но кардиналы, догадываясь о содержании послания, преду­смотрительно не открывали его, пока не избрали Бенедикта XIII. Бенедикт сразу же выразил горячее желание покончить с расколом и разработал план, намере­ваясь встретиться с Бонифацием IX и заключить с ним соглашение. Но эти ми­ролюбивые предложения были отложены с прибытием послов от короля, кото­рые увещевали обоих понтификов отречься, и все авиньонские кардиналы, кро­ме двух, высказались за это средство. Но Бенедикт заявил, что такое развитие событий предполагает принуждение и выпустил буллу против него.

Две партии продолжили выражать сильное беспокойство, желая прекраще­ния раскола, но ни одна не хотела уступать. Бенедикт заручился поддержкой Тулузского университета и укрепил свои позиции, сделав епископом Пьера Д'Альи, канцлера Парижского университета. Знаменитый инквизитор Николай Эймерик, также один из кардиналов Бенедикта, был решительным защитником его притязаний на папскую власть. Ситуацию осложнили колебания Карла VI (1380 — 1412), человека слабого, дважды пораженного безумием, братья и дядья которого поделили королевство между собой. Французские соборы попытались решить, какой путь выбрать народу, и третий собор, собравшийся в Париже (1398), на котором присутствовало 11 архиепископов и 60 епископов, единодуш-

^mChartul., Ill, p. 608 sqq. ^mChartul., I. 620.

но поддерживавших ранее авиньонского папу, принял решение о так называе­ мом отказе в повиновении Бенедикту. Несмотря на эти неудачи, Бенедикт оста­ вался верен себе. Его покинули его кардиналы, он был осажден в своем дворце французскими войсками и ранен. Его одиночество тронуло сердца французов. В них проснулась совесть, и решение об отказе от повиновения папе было аннули­ ровано национальным парламентом 1403 г., который вновь поклялся папе в вер­ ности и получил от него полное прощение.

Когда в 1406 г. был избран Григорий XII, споры в связи с расколом достигли апогея. Англия, Кастилия и немецкий король Венцеслав решили объединиться с Францией, чтобы положить конец расколу. Всеобщая смута, призывы Париж­ ского университета и особенно чувства, преобладавшие во Франции, показали Григорию и Бенедикту, что ситуация угрожает выйти из-под контроля. Они сог­ ласились встретиться в Савоне на берегу Генуэзской бухты, чтобы обсудить свои разногласия. В октябре 1407 г. Бенедикт в сопровождении военной охраны до­ брался до Порто Венере и Савоны. Григорий проделал путь до Лукки и отказался двигаться дальше под тем предлогом, что Савона занята французами, и по дру­ гие причинам. Нигейм представляет римского понтифика как притворявшегося в течение всего хода дела и полностью подпавшего под влияние своих племянни­ ков и других фаворитов, которые пользовались слабостью старика и могли жить в роскоши благодаря его подаркам. В Лукке они предавались танцам и веселью. Автор говорит далее, что Григорий всячески препятствовал воссоединению²⁷⁴. Другой автор утверждает, что Григорий потратил на одни только сладости боль­ ше» чем его предшественники — на свой гардероб и стол, и что он, кожа да кости, был похож на тень²⁷⁵.

Партия Бенедикта была ослаблена из-за смерти брата короля, герцога Орле­ анского, бывшего его постоянным сторонником. Франция угрожала остаться нейтральной, и Бенедикт, боясь, что его захватит французский командующий в •Генуе, отступил в Перпиньян, крепость у подножия Пиренеев, в шести милях (ок. 10 км) от Средиземного моря. В мае того же года Франция вновь решила отказать папе в повиновении, и французская Национальная Ассамблея в 1408 г. одобрила созыв собора. Приближалась последняя стадия спора.

Семь кардиналов Григория порвали с ним и, оставив его в Лукке, отправи­ лись в Пизу, где выпустили манифест, заявляя, что разобраться с плохо знаю­ щим свое дело папой поможет более хорошо знающий — решить вопрос о наме­ стнике Христа может Сам Христос, и воззвали к решению общего собора. За вшей последовали еще двое кардиналов. Григорий только усугубил ситуацию, адрушив свое торжественное обещание и назначив в мае 1408 г. четырех карди­ налов, двое из которых были его племянниками. А несколько месяцев спустя он прибавил к коллегии еще десять. Кардиналы Авиньона присоединились к рим­ ским кардиналам в Пизе. Их количество достигло тринадцати. Удалившись в Ливорно, на берег красивого итальянского озера с тем же названием, и действуя так, будто папы уже смещены, они, как руководители церкви, созвали общий собор в Пизе 25 марта 1409 г.

В противовес им Григорий созвал свой собственный собор, который должен был собраться в Равенне или Аквилее. Многие из ближайших последователей оставили его, и даже его родной город, Венеция, лишил его своей поддержки.

Дата добавления: 2015-09-06