Упадок папства и авиньонское изгнание. 1294 — 1377 2 страница

Наследник теократии Гильдебранда продолжал говорить языком Гильдебран- да, но не обладал его моральными качествами. Он претендовал на высшую власть папы в светских и духовных вопросах. В обращении к кардиналам против семьи Колонна он воскликнул: «Как можем мы судить королей и князей, если побоим­ся выступить против червя! Пусть они погибнут навеки, чтобы они поняли: имя римского понтифика известно по всей земле, и он один владычествует над князь­ями»¹⁶. Колонна, в одной из прокламаций, обвиняли Бонифация, что он хвалит­ся своей властью над всеми князьями и царствами в мирских вопросах и возмо­жностью поступать как ему угодно вследствие полноты этой власти {plenitudo potestatis). В официальном признании императора Альбрехта Бонифаций зая­вил, что, «как луна не имеет света, кроме того, который она получает от солнца, так и мирские власти получают все, что имеют, от властей церковных». Еще больше претензий Бонифаций предъявил в буллах, выпущенных из-за конфлик­та с Францией. Папский двор поощрял эти высокомерные заявления. Испанец Арнольд де Вилланова, служивший врачом Бонифация, называет его в своих записках «господом господствующих» (deus deorum).

С другой стороны, Филипп Красивый был воплощением государственной не­зависимости. За ним стоял единый народ, его окружали способные государствен­ные деятели и публицисты, отстаивавшие его точку зрения¹⁷.

Конфликт между Бонифацием и Филиппом прошел три стадии: 1) короткую стычку, которая вызвала к жизни буллу Clericis laicos; 2) решающее сражение (1301 — 1303), закончившееся унижением Бонифация в Ананьи; 3) яростную борьбу Филиппа против памяти папы, которая закончилась собором во Вьенне¹⁸.

Конфликт начался из-за проблем, связанных с войной между Францией и Англией. Чтобы вооружиться против Эдуарда I, Филипп обложил налогом фран­цузских клириков. Они пожаловались Риму, и Бонифаций выразил свое недо­вольство в булле Clericis laicos (1296). Этот документ было велено распространять не только во Франции, но и в Англии. Роберт из Винчелси, архиепископ Кентер- берийский, прочел его во всех кафедральных церквях Англии. В первых строках документа неосторожно сказано, что миряне всегда враждебно относились к кли­ру. Далее говорилось о подчинении государства папскому престолу. Светская власть не должна распоряжаться священниками и средствами церкви. Церковь может делать добровольные дары государству, но любой налог на церковное иму-

^leQuomodo presumimus judicare reges et principes orbis terrarum et vermiculum aggredi поп aude- mus, etc. (Denifle, Archiv, etc., V. 521). Эти и другие цитаты см. в Finke, Aus den Tagen Bon., etc., p. 152 sqq.

"Авторы того времени противопоставляли новый, современный им французский народ народу предыдущего периода. Так делает автор трактата 1308 г. в защиту Бонифация VIII (Finke, p. lxxxvi). Он пишет: «Короли современного французского народа уже не следуют по стопам своих предшественников» (reges moderni gentis Francorum, etc.). Тот же автор сравнивает Филиппа с Навуходоносором, бунтовавшим против высших сил.

¹⁸См. Scholz, Publizistik, VIII, p. 3 sqq.

щество, взимаемый без согласия папы, получит отпор в виде отлучения или интердикта.

Постановлениями Третьего и Четвертого Латеранских соборов церкви облага­лись налогами на особые нужды. В 1260 г. Александр IV высвободил клир от этих особых налогов, а в 1291 г. Николай IV предупредил короля Франции, чтобы тот не пользовался в собственных нуждах десятиной, собранной для кре­стовых походов. У Бонифация было достаточно прецедентов, чтобы делать такие заявления. Но Филипп быстро ответил на буллу, запретив экспорт серебра и золота, лошадей, оружия и других товаров из своего королевства и запретив иностранцам жить во Франции. Эта хитрая мера помешала папской казне полу­чать доходы от Франции и очистила страну от папских эмиссаров. Бонифаций был вынужден пересмотреть свою позицию. В примирительных посланиях, адре­сованных королю и французским прелатам, он объявил, что его булла была не­правильно истолкована. Он не собирался отрицать феодальные и добровольные пожертвования церкви. В случаях необходимости папа готов даровать специаль­ные субсидии. Но и этот документ был столь оскорбительным по тону, что фран­цузские епископы просили папу вообще его не отсылать. Папа не внял их прось­бе. А чтобы умиротворить Филиппа, Бонифаций выпустил еще одну буллу, 22 июля 1297 г., согласно которой французские короли, достигшие возраста 20 лет, имели право судить, необходимо облагать клир налогом или нет. Месяц спустя он канонизировал Людовика IX, что также было шагом к примирению.

Кроме того, Бонифаций предложил выступить в качестве третейского судьи в споре между Францией и Англией, как частное лицо, Бенедикт Гаэтани. Предло­жение было принято, но решение не понравилось французскому королю. Папа выразил желание встретиться с Филиппом, но вновь оскорбил короля, попросив у Филиппа одолжить 100 тыс. фунтов брату Филиппа Карлу Валуа, которого Бонифаций назначил командующим папскими войсками.

В 1301 г. раздоры начались снова, когда появился документ, написанный, вероятно, французским адвокатом Пьером Дюбуа, который наглядно показал, что замышлял Филипп, ибо вряд ли документ этот мог появиться без его согла­сия. Автор призывал короля распространить свои владения до стен Рима и даль­ше и отрицал право папы на светскую власть. Задача понтифика — прощение грехов, молитва и проповедь. Филипп продолжил беззастенчиво захватывать церковную собственность. Лион, на который претендовала империя, он объявил частью Франции. В Рим поступали жалобы на его произвол, и папа послал в Париж Бернара из Сэссе, епископа Памьера, поручив ему призвать короля ис­пользовать церковную десятину в подобающих целях — на крестовые походы, и ни на что другое. Филипп выразил недовольство, арестовав папского легата. Гра­жданский суд судил его как изменника и потребовал сместить его с должности епископа.

Бонифаций ответил буллой Ausculta fili («Преклони ухо, сын мой») от 5 дека­бря 1301 г. В ней он обвинял короля в произволе по отношению к клиру и в разграблении церковного имущества. Папа объявил, что в Риме состоится собор, и призвал явиться на него французских прелатов и самого короля, либо лично, либо в лице представителя. В булле говорилось, что Бог поставил Своего земного наместника выше королей и королевств. Еще больше ухудшило ситуацию то, что во Франции распространялась поддельная копия буллы Бонифация, известная как Deum time («Побойся Бога»), в которой делались еще более преувеличенные заявления о папских правах. Этот поддельный документ, который предположи­тельно был создан Пьером Флоттом, главным советником короля, был брошен в огонь 11 февраля 1302 г. Это было беспрецедентное отношение к папскому бреве. В будущем Лютер бросит в огонь подлинную буллу Льва X, однако между этими двумя поступками мало общего.

Король ответил созывом французского парламента из представителей трех сословий, знати, клира и горожан, которые отвергли папские притязания, пожа­ловались на назначение иностранцев во французские приходы и заявили о неза­висимости короны от церкви. Пятьсот лет спустя похожий совет из представите­лей трех сословий выступил против французского королевского дома и объявил об упразднении монархии. В послании к папе Филипп называл его «ваше ослеп­лённое величество» и отказывался подчиняться кому бы то ни было в светских вопросах.

Собор, созванный папой, собрался в Риме в последний день октября 1302 г. Там присутствовало 4 архиепископа, 35 епископов и 6 аббатов из Франции. Со­бор одобрил две буллы. В первой объявлялась анафема всем, кто помешает пре­латам совершать путешествия в Рим или возвращаться из этого города. А вторая булла — это самый примечательный из всех папских документов, Unarn sanc- tam. Свое название она получила по первым словам, «Мы призваны верить в единую святую католическую церковь». Она знаменует новую эпоху в истории папских заявлений — не потому, что содержала нечто новое, а потому, что в ней с предельной ясностью утверждаются непреложные притязания папства на свет­скую и духовную власть. Она начинается с заявления о том, что есть только одна истинная церковь, вне которой нет спасения, а папа — это наместник Христа. И тот, кто не подчиняется Петру, не принадлежит и церкви. Церкви подчинены оба меча, духовный и светский. Светский меч используется во имя церкви, а духов­ный — ею самой. Духовное сословие может судить мирян, тогда как сами духов­ники неподвластны человеческому суду. Документ завершается поразительным заявлением, что подчинение римскому понтифику является непременным усло­вием спасения каждого человека.

В этой булле нет ничего такого, о чем раньше не говорили бы Григорий VII и его преемники. Она основана не только на изречениях пап, но и на определениях богословов, таких как Гуго Сен-Викторский, Бернар и Фома Аквинат. Но в Unam sanctam высокомерие папства проявилось наиболее неприкрытым и бесцеремон­ным образом.

²⁰См. Scholz, р. 357. В подлинности буллы Ausculta одно время сомневались, но сейчас она всеми признана. Копия, хранящаяся в Ватикане, поправлена рукой Климента V, который вычеркнул места, особо оскорбительные для Филиппа. Гефеле приводит текст копии, сохра­нившейся в библиотеке Сен-Виктора.

Булла объявляла манихеем любого, кто дерзнет воспротивиться папской вла­сти. Таким образом, Филипп был провозглашен еретиком. И шесть месяцев спу­стя папа послал кардинала-легата Жана де Муана из Амьена объявить королю о его отлучении за то, что он мешал французским епископам совершать поездки в Рим. Посланец с текстом отлучения был заключен в темницу, а сам легат бежал. Тогда Бонифаций обратился к немецкому императору Альбрехту, велев ему ото­брать трон у Филиппа, подобно тому как Иннокентий ΙΠ призвал французского короля забрать корону у Иоанна, а Иннокентий IV призвал графа Артуа забрать корону у Фридриха II. Альбрехт был достаточно мудр, чтобы отказаться от столь бесперспективного дара. Филипп перехватил папские буллы до того, как они были распространены во Франции. В ответ Бонифаций объявил, что появления буллы на дверях церкви в Риме достаточно, чтобы она вступила в силу.

Французский парламент (июнь 1303) перешел от защиты короля и прав Фран­ции к нападению на Бонифация и на его право занимать папский престол. В 20 статьях парламент обвинил его в симонии, в колдовстве, в безнравственной связи с племянницей, в том, что в его покоях живет бес, в убийстве Целестина и в других преступлениях. Парламент счел нужным созвать общий собор, перед ко­торым папа должен будет предстать лично. Пять архиепископов и 21 епископ подписались под этим документом. Университет и капитул Парижа, монастыри, большие и малые города встали на сторону короля²².

Папа уже готовился предпринять следующий шаг, когда его карьера внезапно прекратилась. На 8 сентября он планировал публично, в церкви Ананьи, со всей доступной церкви торжественностью объявить анафему непокорному королю и потребовать верности от его подданных (в этом же здании Александр III отлучил от церкви Барбароссу, а Григорий IX — Фридриха II). Булла была уже подписана папой, когда, как гром с ясного неба, планы папы были нарушены, а его карьера подошла к концу.

За двести пятьдесят лет, что прошли с тех пор, как Гильдебранд вошел в Рим вместе со Львом IX, папы бывали в плену у императоров, изгонялись из Рима горожанами, бежали, спасая свою жизнь, и умирали в изгнании, но ни одного из них не постигало бедствие столь унизительное и сокрушительное, как то, которое постигло Бонифация. Во Франции был составлен заговор с целью захватить папу и привезти его на собор в Лионе. И 7 сентября мирная жизнь в Ананьи, загород­ной резиденции папы, была нарушена. Воплощал и, вероятно, замыслил заговор Гильом Ногаре, профессор права из Монпелье и советник короля. Согласно лето­писцу Виллани²³, родители Ногаре были катарами и были казнены за ересь на костре в Южной Франции. Он был представителем нового класса людей — ми­рян, способных соперничать в плане знаний с самыми образованными церковны­ми деятелями, и выступал за независимость государства. Ему помогал Шиарра Колонна, который, как и другие представители его рода, нашел убежище во Франции и жаждал отомстить папе за свое изгнание. С небольшим отрядом на­емников, среди которых было 300 всадников, они внезапно появились в Ананьи. Бароны Лациума, которым не по душе было возвышение семейства Гаэтани, присоединились к заговорщикам, как и жители Ананьи. Шиарра Колонна захва­тил и разграбил дворцы двух племянников Бонифация и нескольких кардина­лов. Потом он предложил папе жизнь в обмен на выполнение трех требований:

^Университет выступил за созыв общего собора 21 июня 1303 г. (Chartul. Univ. Par., II. 101 sq.).

²³VIII. 63. См. Scholz, pp. 363-375, и Holtzmann: W. von Nogaret.

восстановить права семьи Колонна, отказаться от папского сана и добровольно сдаться заговорщикам. Условия были отвергнуты, и после трехчасового переры­ва атаки и разрушения возобновились. Дворцы сдались один за другим. Была взята папская резиденция. Верховный понтифик, по описанию Виллани, встре­тил осаждавших в папских одеяниях, сидя на троне, с венцом на голове и распя­тием и ключами в руках. Он гордо упрекнул вторгшихся и объявил, что готов умереть за Христа и Его церковь. На требование отречься от папского престола он отвечал: «Никогда. Я папа и умру папой». Шиарра хотел убить его, но Ногаре пресек эту попытку. Дворцы были разграблены, собор сожжен, реликвии если не уничтожены, то захвачены. Одна из реликвий, сосуд, якобы содержащий молоко из груди Марии, был перевернут и разбит. Папа и его племянники пробыли в заточении три дня, так как захватившие их сомневались, везти Бонифация в Лион, отпустить его или убить. Таково было унижение, которое папе пришлось пережить после состоявшегося девятью годами ранее помпезного въезда в Рим при восхождении на престол.

Тем временем настроения жителей Ананьи изменились. Сторонники семьи Гаэтани собрались с силами, освободили Бонифация и изгнали заговорщиков. Восседая наверху лестницы своего дворца, понтифик поблагодарил Бога и народ за избавление. «Вчера, — сказал он, — я был подобен Иову, нищий и без друзей. А сегодня у меня в изобилии есть хлеб, вино и вода». Группа избавителей из Рима препроводила несчастного папу в святой город, где он уже не был больше господином собственной судьбы. А месяц спустя, 11 октября 1303 г., земная карьера Бонифация закончилась. После его смерти в городе царили мятежи и раздоры. Гаэтани и Колонна воевали друг против друга в Кампанье.

Все свидетельства единодушно сообщают, что смерть Бонифация была достой­на жалости. Он умер в тоске и отчаянии, а возможно, и в безумии. Он отказывал­ся от пищи и бился головой о стену. «Он был вне себя», — писал Птолемей из Лукки, и ему казалось, что все, кто приближался к нему, хотят посадить его в темницу.

Чисто по-человечески мы сочувствуем восьмидесятилетнему старику, умер­шему в одиночестве и отчаянии. Но всех людей и все человеческие установления рано или поздно ждет суд, принимающий во внимание ошибки и преступления. Унижение Бонифация было лишь отсроченным наказанием за священническое высокомерие его предшественников и его самого. Он пострадал отчасти из-за иерархической гордости, которую унаследовал, а отчасти — из-за собственного самомнения. Виллани и другие современники представляют кончину папы как заслуженную кару за его беззастенчивый непотизм, за его напыщенную гордость и за его безжалостную строгость к тем, кто осмеливался противиться его планам, а также за его отношение к слабому отшельнику, его предшественнику. Один из летописцев сообщает, что моряки, проплывавшие мимо Липарских островов, где якобы находился вход в ад, слышали, как злые духи ликуют и восклицают: «Откройте! Откройте! Впустите папу Бонифация в адские области!»

Католические историки, такие как Гергенротер и Кирш, которым дороги иде­алы прошлого, делают смелую попытку защитить Бонифация, хотя и не отрица­ют, что ему не хватало такта, а его речи были слишком грубы. Кардинал Генген- ротер ничуть не сомневается, «что Бонифаций не руководствовался недостой­ными мотивами, не отклонялся от путей его предшественников и не выходил за границы юридических представлений Средневековья». Финке, также католик, последний по времени из тех, кто изучал личность и служение Бонифация, при­знает интеллектуальные способности папы, но вместе с тем отмечает его гордость и высокомерие, презрительное отношение к другим людям, вздорный дух и ма­неры, оставившие его без друзей, непотизм и жадность. Как говорил современ­ник Бонифация, этот папа собирался умереть, «лишь когда будут повержены все его враги».

Резко контрастирует с общим суждением католических историков мнение Грегоровиуса: «Бонифаций был лишен всех апостольских добродетелей. Это был человек страстного темперамента, склонный к насилию, без веры, недобросовест­ный, непрощающий, полный амбиций и жажды мирской власти». И таким будет мнение всех, кто не считает себя обязанным защищать институт папства.

Унижение Бонифация VIII было заметной победой государства над папством. Папские желания господствовать над светской властью противоречат правам че­ловека и не соответствуют закону Божьему. Об этом будут заявлять в своих смелых произведениях юристы и поэты Франции и Италии, а полвека спустя — Виклиф. Эти адвокаты независимости государства были истинными преемника­ми тех правоведов, которые на равнине Ронкальи отстаивали ту же теорию перед Фридрихом Барбароссой. А через двести лет после конфликта между Бонифаци­ем и Филиппом Красивым Лютеру предстояло принять бой за духовную незави­симость отдельной личности. И эти два принципа, отвергнутые из-за гордости священников и богословских заблуждений средних веков, стали основой совре­менной цивилизации.

Булла Бонифация Unam Sanctam

Огромная важность буллы Бонифация Unam. Sanctam, выпущенной против Филиппа Красивого 18 ноября 1302 г., оправдывает ее воспроизведение как в переводе, так и в латинском оригинале. Это одно из самых известных выступлений пап, и оно столь же изобилует ошибками, как и булла Иннокентия VIII против колдовства, выпущенная в 1484 г. Здесь представлена теория превосходства духовной власти над светской, власти папства — над властью князей, в своем самом категорическом выражении. Вот перевод:

Бонифаций епископ, раб рабов Божьих. Для руководства в дальнейшем:

Вера наша призывает нас верить и утверждать, что существует только одна Святая Католическая и Апостольская Церковь. Мы твердо убеждены и исповедуем, что вне ее нет ни спасения, ни отпущения грехов, как жених заявляет в Песни песней: «Она, голубица моя, чистая моя; единственная она у матери своей, отличен­ная у родительницы своей». Эта церковь представляет единое мистическое тело Христа, и глава этого тела Христос, а Христу глава Бог. Есть лишь один Господь, одна вера и одно крещение. Так и во времена потопа был только один Ноев ковчег, символизирующий одну церковь, и он был построен по мере в один локоть, и Ной был единственным кормчим и капитаном, а все живые существа на земле вне ковче­га, как мы читаем, погибли. Эту церковь мы почитаем как единственную, как Господь говорил через пророка: «Избавь от меча душу мою и от псов одинокую мою». Он молился за душу Свою, то есть за Себя, главу и тело. И это тело Он называл единым телом, которое есть церковь, так как один жених, одна вера, таинства и любовь церкви. Она — бесшовный хитон Господа, который не был разделен, а был разыгран с помощью жребия. Следовательно, у этой единой и единственной церкви лишь одна глава, а не две — ибо если бы у нее было две главы, она была бы чудовищем, — то есть Христос — и наместник Христа, Петр — и преемник Петра. Ибо Господь сказал Петру: «Паси овец Моих». «Моих» — Он сказал в общем значе­нии, а не в частном, то есть и этих овец, и тех, — под чем следует понимать, что Петру были вверены все овцы. Итак, если греки или кто-то еще говорят, что они не были вверены заботе Петра и его преемников, они должны признать, что не являются овцами Христа, ведь Господь сказал Иоанну: «Будет одно стадо и один Пастырь».

И евангелия учат нас о том, что в ее власти находятся два меча — духовный и светский. Ибо когда апостолы говорили: «Вот, здесь [то есть в церкви] два меча», — то Господь сказал им в ответ не «Двух мечей слишком много», а Он сказал им: «Довольно». И нет сомнений, что любой отрицающий власть Петра над светским мечом не внимает словам Господа, Который говорил Петру: «Вложи меч в ножны». Следовательно, оба меча во власти церкви, то есть и духовный меч, и светский меч; последний используется ради церкви, а первый — самой церковью; первый — свя­щенниками, а последний — князьями и королями, но по указанию и с согласия священников. Один меч обязательно должен быть подчинен другому, светская власть — духовной. Ибо апостол сказал: «Нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены»;ионинемоглибы быть установлены, если бы один меч не был подчинен другому, если бы низшее не было подчинено высшему. Ибо, согла­сно Дионисию, божественный закон заключается в том, чтобы низшее, посредством среднего, достигало высшего. Не соответствует закону вселенной, чтобы все вещи в равной мере и мгновенно достигали своей цели, но низшее достигает ее через среднее, а среднее — через высшее. Не подлежит сомнению, что духовная власть превосходит земную по достоинству и славе в той же мере, в какой духовное выше земного. Мы ясно видим это из дара десятины, из служений благословения и освящения, из того способа, которым получают земную власть, и из самого управления подчиненными царствами. Ибо истина свидетель, духовная власть имеет право учреждать власть светскую и судить ее, если та оказывается недостаточно хороша.0 церкви и власти церкви пророчество Иеремии гласит: «Смотри, я поставил тебя в сей день над наро­дами и царствами, чтобы искоренять и разорять, губить и разрушать, созидать и насаждать».

Если земная власть отклоняется от правильного пути, то духовная власть судит ее. А если меньшая духовная власть отклоняется от правильного пути, то низшего по рангу судит тот, кто стоит над ним. Если же высшая власть [папство] отклоняется, ни один человек не может судить ее, но один лишь Бог. Так и апостол свидетельст­вует: «Духовный судит о всем, а о нем судить никто не может». Но эта власть, хотя она и дана человеку и осуществляется через человека, — не человеческая власть, а божественная, вверенная Петру посредством Божьего слова и подтвержденная для Петра и его преемников Христом, Которому исповедовался Петр — тот самый, кого Христос назвал Камнем. Ибо Господь сказал самому Петру: «Что свяжешь на зем­ле...» и т. д. Следовательно, тот, кто сопротивляется этой власти от Бога, сопротив­ляется Божьему установлению, если только он не считает, что в мире есть два

принципа, — как манихеи, учение которых мы объявляем ложным и еретическим. Ибо Моисей свидетельствовал, что Бог сотворил небо и землю не в началах, но «в начале».

И далее, мы утверждаем, определяем, постановляем и объявляем, что каждому человеку для спасения совершенно необходимо подчиняться римскому понтифику.

Bonifatius, Episcopus, Servus servorum Dei. Ad futuram rei memoriam.

Unam sanctam ecclesiam catholicam et ipsam apostolicam urgente fide credere cogi - mur et tenere, nosque hanc firmiter credimus et simpliciter confitemur, extra quam пес salus est, пес remissiopeccatorum, sponso in Canticisproclamante: Una est columba mea, perfecta mea. Una est matris suae electa genetrici suae. [Песн. 6:9] Quae unum corpus mysticum repraesentat, cujus caput Christus, Christi vero Deus. In qua unus Dominus, una fides, unum baptisma. Una nempe fuit diluvii tempore area, Noe, unam ecclesiam praefigurans, quae in uno cubito consummata unum, Noe videlicet, gubernatorem habuit et rectorem, extra quam omnia subsistentia super terram legimus fuisse deleta.

Hanc autem veneramur et unicam, dicente Domino in Propheta: Erue a framea, Deus. animam meam et de manu canis unicam meam. [Пс. 22:20] Pro anima enim, id est, pro se ipso, capite simul oravit et corpore. Quod corpus unicam scilicet ecclesiam nominavit, propter sponsi, fidei, sacramentorum et caritatis ecclesiae unitatem. Haec est tunica ilia Domini inconsutilis, quae scissa поп fuit, sed sorte provenit. [Ин. 19]

Igitur ecclesiae unius et unicae unum corpus, unum caput, поп duo capita, quasi monstrum, Christus videlicet et Christi vicarius, Petrus, Petrique successor, dicente Domino ipsi Petro: Pasce oves meas. [Ин. 21:17] Meas, inquit, generaliter, поп singula- riter has vel illas: per quod commisisse sibi intelligitur universas. Sive ergo Graeci sive alii se dicant Petro ejusque successoribus поп esse commissos: fateantur necesse est, s e de ovibus Christi поп esse, dicente Domino in Joanne, unum ovile et unicum esse pasto- rem. [Ин. 10:16]

In hac ejusque potestate duos esse gladios, spiritualem videlicet et temporalem, eva n- gelicis dictis instruimur. Nam dicentibus Apostolus: Ecce gladii duo hie [JIk. 22:38], in ecclesia scilicet, cum apostoli loquerentur, поп respondit Dominus, nimis esse, sed sa tis. Certe qui in potestate Petri temporalem gladium esse negat, male verbum attendit Domini proferentis: Converte gladium tuum in vaginam. [Мф. 26:52] Uterque ergo est in potes­tate ecclesiae, spiritualis scilicet gladius et materialis. Sed is quidempro eccl esia, ille vero ab ecclesia exercendus, ille sacerdotis, is manu regum et militum, sed ad nutum et patientiam sacerdotis.

Oportet autem gladium esse sub gladio, et temporalem auctoritatem spirituali subjic i potestati. Nam cum dicat Apostolus: Non est potestas nisi a Deo; quae autem sunt, a Deo ordinata sunt [Рим. 13:1], поп autem ordinata essent, nisi gladius esset sub gladio, et tanquam inferior reduceretur per alium in suprema. Nam secundum B. Dionysium lex divinitatis est, infima per media in suprema reduci... Sic de ecclesia et ecclesiast ica potestate verificatur vaticinium Hieremiae [Иер. 1:10]: Ecce constitui te hodie super gentes et regna et cetera, quae sequuntur.

Ergo, si deviat terrena potestas, judicabitur a potestate spirituali; sed, si deuiat spiritualis minor, a suo superiori si vero suprema, a solo Deo, non ab homine poterit judicari, testante Apostolo: Spiritualis homo judicat omnia, ipse autem a nemine judica- tur. [1 Кор. 2:16] Est autem haec auctoritas, etsi data sit homini, et exerceatur per hominem, non humana, sed potius divina potestas, ore divino Petro data, sibique suisq ue successoribus in ipso Christo, quem confessus fuit, petra firmata, dicente Domino ipsi Petro: Quodcunque ligaveris, etc. [Мф. 16:19] Quicunque igitur huic potestati a Deo sic ordinatae resistit, Dei ordinationi resistit, nisi duo, sicut Manichaeus, fingat esseprin- cipia, quod falsum et haereticum judicamus, quia, testante Moyse, non inprincipiis, sed in principle coelum Deus creavit et terram. [Быт. 1:1]

Porro subesse Romano Pontifici omni humanae creaturae declaramus dicimus, defi- nimus et pronunciamus omnino esse de necessitate salutis.

Самое поразительное заявление в этом документе — о том, что подчинение папе обязательно для спасения. Некоторые авторы отважно пытались смягчить смысл этой фразы и отнести ее к князьям и королям. Даже такой здравый и уравновешенный автор-католик, как Функ³⁰, выступает за пере­иначенное толкование, указывая на тесную связь данного утверждения с предыдущими высказыва­ниями посредством частицы рогго («кроме того») и на то соображение, что французский народ не стал бы негодовать из-за того, что повиновение папе делалось условием их спасения. Однако подав­ляющее большинство историков-католиков воспринимают эти слова в их буквальном значении³¹. Выражение «каждый человек» с большой натяжкой можно принять за обозначение одних только светских властителей. Кроме того, Бонифаций сделал такое же заявление в послании к герцогу Савойскому (1300), когда потребовал повиновения от каждого смертного — omnia anima. Эгидий Колонна перефразировал содержание буллы так: «Верховный понтифик являет собой власть, подчи­няться которой должна всякая душа»³². О том, 4ϊο средневековая церковь принимала этот постулат, свидетельствует Пятый Латеранский собор (1516), который, подтвердив буллу, объявил: «Для спа­сения обязательно, чтобы все верующие во Христа повиновались римскому понтифику»³³.

§5. Литературные нападки на папство

Ничто не свидетельствует об интеллектуальных изменениях, происходивших в Европе в XIV веке, более красноречиво, чем трактарианская литература того времени, направленная против заявлений папства. Здесь можно выделить три периода. К первому относятся трактаты, связанные с борьбой Филиппа Красиво­го и Бонифация VIII. Кульминацией этого периода стал 1302 г. Отличительной особенностью этих трактатов было возражение против права папы выступать судьей в светских делах. Второй период начинается, когда понтификом был Ио­анн XXII, и продолжается с 1320 по 1340 г. Здесь нападение велось на духовную власть папы. Самым выдающимся автором того времени был Марсилий Падуан- ский. Третий период начинается с папского раскола и продолжается до конца XIV века. Авторы этого периода подчеркивали необходимость реформ церкви и считали юрисдикцию общих соборов выше юрисдикции папы³⁴.

Публицисты времен Бонифация VIII и Филиппа Красивого то защищали, то открыто атаковали средневековую теорию о господстве папы над королями и народами. Литература, созданная ими, не похожа ни на что из созданного в Европе ранее. В период конфликта между Григорием IX и Фридрихом II Европа была полна эпистолярных призывов и папы, и императора, каждый из которых стремился в выгодном свете представить свое дело перед судом европейского общественного мнения, особенно князей и прелатов. К этому их спору позже подключился ряд

Дата добавления: 2015-09-06