Упадок папства и авиньонское изгнание. 1294 — 1377 3 страница

'"В Kirchengeschichtliche Abhandlungen, I. 483-489. Эту же позицию занимает и J. Berchtold: Die Bulk Unam sanctam ihre wahre Bedeutung und Tragweite Stoat und Kirche, Munich, 1887. Аббат Mury (La Bulle Unam sanctam, в Rev. des questions histor., 1879) совершил попытку объявить буллу поддельной на основании ее категорических заявлений и туманности формулировок, но кардинал Гергенротер (Kirchengesch., II. 694) объявляет ее подлинность несомненной.

³¹ Hergenrother-Kirsch, Hefele-Knopfler: Kirchengesch., p. 380, и Conciliengesch., VI. 349 sq. Все, кто писал о Бонифации VIII и о Филиппе Красивом, обсуждают значение документа Бонифа­ция. Среди последних трудов на эту тему — W. Joos: Die Bulle Unam sanctam, Schaffhausen, 1896. Finke: Aus den Tagen Bonifaz VIII, p. 146 sqq., C-CXLVI. Scholz: Publizistik, p. 197 sqq.

³²Summus pontif ex... est ilia potestas cui omnisanima debet esse subjecta.

³³De necessitate esse salutis omnes Christi fideles romani pontifici subesse. Автор Wetzer-Welte (XII, 229 sqq.) признает невозможным понимание этой фразы, которое ограничивает ее смысл светскими правителями.

³⁴В этой главе я пользовался ясными и учеными трудами Ричарда Шольца и Финке, докумен­тами, которые они приводят, а также документами, изданными у Гольдаста. См. ниже. Наи­более полезным вкладом в изучение эпохи Бонифация VIII и папских теорий, распространен­ных в то время, была публикация трактатов, упомянутых в этом разделе и других, в одном сборнике.

авторов, которые выражали позицию образованных клириков и мирян. Они вы­сказывались решительно и оказывали ощутимое влияние на умы.

Юристы, новая группа отважных людей, подстрекаемых высокомерием заяв­лений Бонифация, начали сомневаться в правомерности старого порядка, уста­новленного политикой Гильдебранда и Иннокентия III. Они учились в универси­тетах, особенно в Парижском, и некоторые из них, как Дюбуа, были мирянами. Вновь отвоевывала сторонников позиция болонских юристов на поле Ронкальи. Она обогащалась добавлением новых доводов и критической свободой. Был сде­лан еще один шаг в сторону признания независимости императора. Империя была выведена из власти пап как древнее установление. За Францией и другими государствами признавалась власть в их границах, и они считались свободными от папского принуждения в светских вопросах. Принципы гуманистического закона и естественных прав человека были противопоставлены догматическим заявлениям, основанным на невыверенном или ложном толковании Писания. Метод схоластической софистики был заменен вниманием к здравому смыслу и практическим нуждам общества. Новая теория была основана на авторитете Аристотеля, Писании и исторических фактах. Эти новые авторы стали Иоанна­ми Крестителями, готовившими путь для более четких и передовых взглядов Марсилия Падуанского и Оккама (которые сделали следующий шаг, ставя под сомнение или даже просто отрицая духовную власть папы), а также для еще более передовых и духовных призывов Виклифа и Лютера. Антипапские тракта­ты первого десятилетия XIV века оказали непосредственное влияние на протес­тантскую Реформацию.

Авторы написанных в правление Филиппа Красивого трактатов, которые от­стаивали традиционную теорию об абсолютной власти папы во всех вопросах, — это итальянцы Эгидий Колонна, Иаков из Витербо, Арриго (Генрих) из Кремоны и Августин Триумф. Авторы, которые критиковали притязания папы на свет­скую власть, делятся на две группы. К первой относится Данте, который превоз­носил империю и положение императора как высшей власти в светских делах людей. Вторая группа была более или менее связана с французским двором. К ней в основном принадлежали французы. Они сомневались во власти императо­ра. Во главе их стоят Иоанн Парижский и Петр Дюбуа. В ряде случаев их имена забыты или точно не установлены, но их трактаты сохранились. Уместно будет сначала рассмотреть позицию Данте, а уже потом представить взгляды, выра­женные в папских и антипапских произведениях, которые были явно связаны с борьбой, начатой Бонифацием.

Данте никак не был связан с двором Филиппа Красивого и, похоже, написал свой трактат о правлении, De monarchia, руководствуясь общими соображения­ми, а не из личной симпатии к французскому королю. Его теория содержит взгляды, находящиеся в непосредственном антагонизме по отношению к тем, что пропагандируются в булле Бонифация Unam sanctam, и Фома Аквинат, чьим богословским теориям следовал Данте, здесь был отодвинут в сторону. Незави­симость и самостоятельность светского правительства подтверждаются довода­ми, основанными на разуме, Аристотеле и Писании. Отстаивая свою позицию, автор выдвигает три положения и каждому из них посвящает отдельную главу: 1) Универсальная, всеохватная монархия (или империя, ибо эти термины взаи­мозаменяемы) несомненна. 2) Власть этой монархии принадлежит римскому на­роду. 3) Бог непосредственно даровал эту монархию римлянам, и она не была дана им при посредничестве церкви.

Интересы общества, утверждает автор, требуют существования беспристраст­ного судьи, а только универсальный монарх, не связанный никакими местными узами, может быть беспристрастным. Универсальная монархия принесет с собой мир, тот самый, о котором пели ангелы в ночь рождения Христа, и свободу, величайший дар Бога человеку³⁶. Демократия превращает людей в рабов. Римля­не — благороднейший из народов, и они заслужили право властвовать. Это оче­видно из истории Энея, их прародителя³⁷, из явных чудес, которые Бог совершил в их истории, и из их всемирного господства. Это право в христианскую эпоху подтверждал Сам Христос, подчинившийся римской юрисдикции, согласивший­ся родиться подданным императора Августа и пострадать в правление Тиберия. Оно было подтверждено церковью, когда Павел сказал Фесту: «Я стою перед судом кесаревым, где мне и следует быть судиму» (Деян. 25:10). Обществу необ­ходимы два правителя, папа и император. Император обладает высшей властью в светских вопросах, и он должен вести людей к вечной жизни в соответствии с истинами откровения. Но император должен уважать папу, как сын-первенец — своего отца, например, как Карл Великий уважал Льва III³⁸.

Отрицая подчиненность светских властей, Данте отвергает сравнение духов­ной и светской власти с солнцем и луной³⁹, а также аргументы, основанные на предполагаемом превосходстве Левия над Иудой (по причине того, что Левий был рожден раньше), на приношениях волхвов к яслям и на приговоре, который был вынесен Саулу Самуилом. Данте относил воздействие обоих мечей к духов­ной сфере. Не сомневаясь в подлинности самого исторического события, он гово­рил о даре Константина Сильвестру, что император имел право переносить импе­рию на Восток не больше, чем совершать самоубийство. Да и сам папа тоже не имел никакого права принимать этот дар⁴⁰. В «Аде» Данте упоминает об этом соглашении в знаменитых строках⁴¹:

О Константин, каким злосчастьем миру Не к истине приход твой был чреват, А этот дар твой пастырю и клиру!

^xLibertus est maximum donum humanae naturae a Deo collatum (I. 14). Эти слова поразительно совпадают с теми, с которых Лев XIII начинает свою энциклику от 20 июня 1888 г. Libertas praestantissimum naturae donum («Свобода, драгоценнейший дар природы»),

³⁷II. 3. Данте ссылается на свидетельство Вергилия, своего проводника по аду и чистилищу. Он также цитирует гордые строки Вергилия: Ти regere imperii populos, Romane, memento. Haec tibi erunt artes, pacisque imponere morem Parcere subjectis et debellare superbos («Римлянин, помни, что тебе было дано править народами. Твоя задача — установить мир, щадить поддан­ных и воевать с высокомерными»).

"II. 12, 13; iii. 13, 16.

"Последний раздел книги озаглавлен Auctoritatem imperii immediate dependere a Deo.

^III. 10 (Constantinus alienare поп poterat imperii dignitatem пес ecclesia recipere).

⁴¹XIX. 115 sqq.: Ahi, Constantin, di quanto mal fu matre,

Non la tua conversion, ma quella dote Che da te prese il primo ricco padre! В Purgatorio (xvi. 106-112) Данте считает предосудительным слияние посоха и меча.

Универсальная монархия флорентийского поэта осталась нереализованным идеалом, как и республика афинского философа. У Данте не было представле­ния о народных свободах, свойственного нашему веку, однако он сформулировал важный принцип: правительство существует для народа, а не народ для прави­тельства.

Трактат De monarchia был сожжен как еретический (1329) по приказу Иоан­на XXII и занесен в Индекс Тридентским собором. В недавнее время он помог итальянским патриотам добиться объединения Италии и отделения политики от церкви в соответствии с выдвинутой Кавуром максимой: «Свободная церковь в свободном государстве».

В первых рядах защитников светской власти папства стоял Эгидий Колонна, называемый также Эгидием Романом (1247 — 1316). Эгидий был августинцем и стал генералом своего ордена. Он прославился как учитель богословия, и к 1287 г. орден использовал его труды для обучения во всех своих школах. В1295 г. он стал архиепископом Буржа, ради чего Бонифаций сместил клирика, назначенно­го на этот пост Целестином. Эгидий принимал участие в Римском соборе 1301 г., который Филипп Красивый запретил посещать французским прелатам. Он был пло­довитым автором, и в 1304 г. Парижский университет использовал не менее 12 его богословских трудов и 14 философских произведений.

Трактат, благодаря которому Эгидий в основном известен, — «Власть верхов­ного понтифика» (De ecclesiastica sive de summi potificis potestate). Это был глав­ный труд того времени в защиту папства. Похоже, он был создан в связи с Рим­ским собором, в 1301 г. Трактат был посвящен Бонифацию VHI. Его основные положения таковы:

Папа судит всех, а его не судит никто из людей (1 Кор. 2:15). Ему принадлежит вся полнота власти, plenitude potestatis. Власть его не ограничена ни мерой, ни числом, ни весом. Она распространяется на всех христиан. Папа выше всех законов и непогрешим во всех вопросах веры. Он подобен морю, которое наполняет все сосуды; подобен солнцу, которое, как универсальный активный принцип, посылает свои лучи повсюду. Священники существовали раньше царей. Авель и Ной, священ­ники, предшествовали Нимроду, первому царю. Как правление миром сосредоточе­но в руках одного правителя, Бога, так и в делах воинствующей церкви может существовать только один источник власти, один глава, власть которому принадле­жит во всей полноте. Это верховный понтифик. Священство и папство установлены непосредственно Богом. Земные царства, если они не назначены священниками, ведут свое происхождение от узурпации, грабежа и других форм насилия. В этом отношении Эгидий следовал за Августином (De civitate, IV. 4) и Григорием VII. Государство, однако, он объявлял необходимым, как средство, с помощью которого церковь осуществляет свои предначертанные Богом задачи.

Во второй части своего трактата Эгидий доказывает, что, несмотря на Чис. 18:20,21 и Лк. 10:4, церковь имеет право владеть земным имуществом. Левиты владели городами. Фактически, все светские блага находятся под контролем цер­кви. Как душа управляет телом, так папа правит всеми светскими делами. Десятину платить обязательно. Никто не имеет права владеть даже акром земли или виноградником без соизволения церкви и если он не крещен.

Полнота власти, которой обладает папа, дает ему право самому распределять все бенефиции христианского мира, но, как Бог предпочитает править посредст­вом законов природы, так и папа правит с помощью законов церкви, хотя и не связан ими. Его самого можно назвать церковью. Ибо власть папы духовна, небесна и божественна. Труды Эгидия использовали его последователи, Иаков из Витербо, Августин Триумф и Альвар Пелагий, а также Иоанн Парижский и. Жерсон, который оспаривал некоторые из основных его положений.

Вторым из авторов, отстаивавших позицию Бонифация VIII, был Иаков из Витербо (ум. в 1308). Он также был итальянцем, принадлежал к ордену авгу­стинцев и прославился как учитель в Париже. В 1302 г. он был назначен Бони­фацием на пост архиепископа Беневенто, а несколько месяцев спустя — архи­епископом Неаполя. Его «Христианское правление» (De regimine christiano) яв­ляется самым емким из всех трактатов о папстве после трактата Эгидия. Этот труд также был посвящен Бонифацию VIII, к которому автор обращается как к «святейшему господину земных царей». Автор явно признает, что написал трак­тат из-за нападок на папские прерогативы.

Наместнику Христа, говорит Иаков, принадлежат царственность и священст­во (regnum et sacerdotium). И папа не впервые был наделен светской властью, когда Константин отдал Сильвестру весь Запад во владение. Константин лишь подтвердил право, которое ранее было даровано Христом, сказавшим: «Что свя­жешь на земле, то будет связано на небесах». Священники — это цари, а папа — царь царей и в мирских, и в духовных вопросах. Он — епископ земли, высший законодатель. Всякая душа должна подчиняться ему, чтобы спастись. Благода­ря полноте своей власти верховный понтифик может поступать либо в соответст­вии с законом, либо вопреки ему, если предпочтет таковое.

Арриго Кассалочи, или Арриго из Кремоны, как его обычно называют по месту рождения в Италии (ум. в 1312), упоминается Иоанном Парижским по имени (вопреки обычаю того времени), как автор трактата «Власть папы» (De potestate papaef⁶. Арриго был выдающимся специалистом по каноническому праву и консультировал Бонифация. В 1302 г. он был назначен членом делега­ции, которая везла Филиппу Красивому две знаменитые буллы, Saluator mundi и Ausculta fili. В том же году он стал епископом Редджио. Усилия папских защитников хорошо оплачивались.

Арриго начинает трактат словами из Мф. 28:18, «дана Мне всякая власть», и объявляет, что нападки на светскую юрисдикцию папы, которому подчинена вся земля, начались лишь недавно, и это — дело рук «софистов», которые заслужи­вают смерти. До недавнего времени эту власть папы никто не отрицал. Арриго старается обосновать свои положения, используя Писание, труды отцов церкви, каноническое право и разум. Сначала Бог правил через Ноя, патриархов, Мелхи- седека и Моисея, которые были священниками и царями одновременно. Разве Моисей не наказал фараона? Христос носил оба меча. И разве Он не прогнал менял и не принял терновый венец? Ему была дана власть судить мир (Ин. 5:22). Та же самая власть была дана Петру и его преемникам. Что касается государства, то оно относится к церкви как луна к солнцу, и император обладает лишь той властью, которую готов дать ему папа. Арриго утверждает также, что дар Кон­стантина был не передачей прав папе, а подтверждением прав, которыми папа уже обладал в силу небесного дара. Папа передал империю Карлу Великому, а Иннокентий IV заявил о превосходстве пап над королями, низложив Фридри­ха II. Если в древности или же в недавние времена по отношению к папам прояв­лялось бесчинство, то это случалось не потому, что им недоставало высшей вла­сти на земле или же они были подчинены земным князьям. Ни один император не может законно выполнять свои функции правителя без папского освящения. Когда Христос сказал: «Царство Мое не от мира сего», — Он имел в виду лишь то, что мир отказывался повиноваться Ему. А что касается призыва отдавать кесарю кесарево, то Христос не обязан был платить дань императору, и дети Его царства столь же свободны — как утверждал Августин на основании Мф. 27:26 и далее.

Главный труд еще одного защитника папских прерогатив, Августина Триум­фа, относится к следующему периоду.

Промежуточную позицию между этими авторами и антипапскими публици­стами занимали кардиналы Колонна и их непосредственные сторонники. Рев­ностно выступая против Бонифация VIII, они сомневались в абсолютной власти церкви в светских вопросах и считали обладательницей высшей духовной власти коллегию кардиналов, главой которой был папа.

Среди выдающихся авторов того века был Гильом Дуранте, умерший в 1331 г., защитник галликанства. Он был назначен епископом Менде до того, как достиг канонического возраста. Церковь никогда его не осуждала. В труде, написанном по просьбе Климента V об общецерковных соборах и о борьбе со злоупотреблениями в церкви (De modo generalis concilii celebrandi et corruptelis in ecclesiis reformandis) он требовал реформ церкви в ее главе и в членах⁶³, впервые использовав выражение, которое стало столь популярным в более позднюю эпо­ху. Он объявлял папу одним из епископов, которым всем в равной мере была дана власть связывать и разрешать⁶⁴. Епископы — не помощники папы, как считал Иннокентий ΠΙ, а служители, непосредственно назначаемые Богом и об­ладающие независимой юрисдикцией. Папа не должен отступать от канонов древней церкви, кроме как с одобрения общецерковного собора. Если же папа склоняется к нововведениям, то должен быть созван общецерковный собор, и таковые должны проходить раз в десятилетие⁶⁵.

Теперь обратимся к авторам, которые оспаривали право папы на светскую власть над народами, и отметим, что большинство из них были клириками и все — юристами. Характерно, что, помимо Аристотеля, Писания и каноническо­го права, они ссылались также на римское право. Мы начнем с нескольких пам­флетов, авторство которых точно не установлено.

«Двойная прерогатива» (Quaestio in utramque partem), вероятно, была напи­сана в 1302 г. неким французом⁶⁶. В трактате прямо говорится, что две функции, духовная и светская, различны и что папа обладает полнотой власти только в духовной области. Очевидно, что функции эти не объединяются в одном лице, так как Христос отказался быть царем, а закон запрещал левитам владеть мир­ским имуществом. Каноническое право и римское право признают независи­мость светской власти. Обе власти принадлежат Богу. Светская власть папы рас­пространяется максимум на наследие Петра. Империя — одна из держав, и она не имеет власти над остальными государствами. Что касается короля Франции, то он обрек бы себя на смерть, если бы признал папу своим господином⁶⁷.

Такую же позицию занимает автор трактата⁶⁸ «Власть папы» (Quaestio de potestate рарае). Автор настаивает, что светская власть несовместима с должно­стью папы. Он сравнивает церковь с телом и придает этому сравнению новый смысл. Христос — глава. Нервы и вены — служители церкви и государства. Они зависят непосредственно от главы, Христа. Сердце — король. Папа не назван даже главой. Душа не упоминается. Старое сравнение с телом и душой, предста­вляющими, соответственно, regnum и sacerdotium, отвергается. Папа — духов­ный отец, а не господин христианского мира. Моисей был светским правителем, а Аарон —· священником. Функции и исполняющие их должностные лица — не одно и то же. Дар Константина, как минимум, не касался Франции, ибо Фран­ция была отделена от империи. Смещение Хильдерика папой Захарией не под­твердило прав на светскую власть, потому что Захария, как умудренный настав­ник, всего лишь дал баронам совет, и не более того.

^тТат in capite quam in membris (Scholz, pp. 211, 220). Трактат был вновь напечатан в период Тридентского собора и посвящен Павлу III.

"Слова в Мф. 16:19, говорит он, были обращены ко всей церкви, а не к одному лишь Петру.

⁸⁶Scholz, р. 214.

""Вероятность этой даты доказывается в Scholz (р. 225 sqq.), Riezler (p. 141) неверно относит памфлет к 1364 — 1380 г. Шеффер-Бойхорст акцентирует внимание на том, что автор говорит о канонизации Людовика XI (1297) как случившейся «в его время» и цитирует Liber sextus (1298) как вышедшую недавно. Трактат приводится в Goldast, Monarchia, И. 195 sqq.

"Scholz, p. 239. 23 февраля 1302 г. Филипп заставил своих сыновей поклясться, что они не будут признавать господином никого, кроме Бога.

⁶⁸В рукописи он объединен с предыдущим трактатом и с трактатом Иоанна Парижского. Напе­чатан в Dupuy, pp. 663-683. Автором принято считать Петра Дюбуа, но Scholz (р. 257) высту­пает против этой точки зрения.

Третий трактат, из числа самых известных произведений подобного рода, «Спор между клириком и рыцарем»⁶⁹, был написан в защиту государства и его права облагать налогом церковную собственность. Автор утверждает, что король Франции обязан следить за тем, чтобы церковным имуществом распоряжались в тех целях, на которые оно было выделено. Король защищает церковь от инозем­ных врагов, а потому имеет право облагать церковь налогом.

Публицист Иоанн Парижский (ум. в 1306) принадлежал к передовым умам своего времени⁷⁰. Он был доминиканцем и славился как проповедник и учитель. 26 июня 1303 г. он, вместе со 132 другими парижскими доминиканцами, подпи­сал документ с требованием созыва общего собора, о необходимости которого университет открыто заявил за пять дней до того⁷¹. Его взгляды на вечерю Гос­подню навлекли на него обвинение в ереси, и ему было запрещено читать лекции в университете⁷². Он обратился к Клименту V, но умер, прежде чем смог добиться слушания своего дела.

Главным произведением Иоанна был трактат «О власти папы и короля» (De potestate regia et papali)⁷³ — почти что проникнутый духом нашего времени.

Иоанн проводит четкое разграничение между «телом верующих», которое есть церковь, и «телом клира»⁷⁴. Единство церкви — во Христе, Который учре­дил две области, духовную и светскую. Их происхождение одинаково, но на земле они различны. Папа имеет право наказывать за моральные преступления, но только духовными наказаниями. Он не имеет права казнить, заключать в темницу и облагать штрафом. Христос не обладал мирской властью, а потому и папе следует сторониться «древнего заблуждения Ирода»⁷⁵. Константин не имел права наделять Сильвестра светской властью. Иоанн приводит 42 довода в под­держку верховенства папы в мирских делах и все их опровергает.

Что касается места папы в церкви, то папа — представитель тела церкви, но не его господин. Церковь может потребовать от него отчета. Если бы церковь избирала представителей, которые помогали бы верховному понтифику, то это было бы лучшим из правлений. При существующем же положении дел советни­ки папы — кардиналы. Они могут увещевать его, а если он упорствует в своем заблуждении, могут прибегнуть к мирской помощи. Папа может быть смещен императором, как и произошло, когда Генрих III сместил трех пап. Высший

⁶⁸Disputatio inter clericum et militem. Трактат был написан (не Оккамом, которому его ранее приписывали) в период конфликта между Бонифацием и Филиппом. Недавно Riezler (р. 146) назвал автором трактата Петра Дюбуа. Трактат был впервые напечатан в 1475 г. и воспроиз­веден в Goldast: Monarchia, 1.13 sqq. Рукописи есть в Париже, Оксфорде, Кембридже и Праге. См. Scholz, р. 336 sqq. Английский перевод появился под заглавием: A dialogue betwene а knight and a clerke concerning the Power Spiritual and temporal, by William Ockham, the great philosopher, in English and Latin, London, 1540.

⁷⁰Finke, pp. 170-177; Scholz, pp. 275-333.

ⁿChartul. Univ. Paris., II. 102.

⁷²De modo existendi corporis Christi in sacramento altaris. Chartul., II. 120.

⁷³Впервые напечатан в Париже, 1506; есть в Goldast, II. 108 sqq. О трудах, приписываемых Иоанну, см. Scholz, р. 284 sq. Finke (p. 172) говорит: Ein gesundes beinahe modernes Empfinden zeichnet ihn aus. Его трактат относится к 1302 — 1303 г. Это мнение Шольца и Финке. Иоанн пишет так, как будто Бонифаций еще жив. Он цитирует «мнения некоторых современников» и называет по имени Арриго из Кремоны. В последней главе трактата Иоанн обильно цитирует De renuntiatione рарае Эгидия. Scholz (р. 291) полагает вероятным, что трактат Иоанна ис­пользовал Данте.

^uCongregatio fidelium... congregatio clericorum.

⁷⁵SchoIz, p. 315.

церковный авторитет — общецерковный собор. Он может сместить папу. Причи­ной смещения может стать безумие, ересь, личная некомпетентность или злоупо­требление церковной собственностью.

Вслед за Аристотелем и Фомой Аквинатом Иоанн считал, что государство произошло от семьи, а не возникло для борьбы с убийствами и другими формами насилия. Это общество, организованное для защиты и телесного благополучия. Как и другие юристы, он считал империю древним институтом, который, если он продолжит существовать, равен монархиям, но не выше их. Климатические и географические соображения требуют существования разных монархий, которые получают свою власть от Бога. — То есть Иоанн и Данте, согласные в том, что касается независимости государства, расходились во взглядах на сосредоточение светской власти. Данте был сторонником универсальной империи, а Иоанн Па­рижский — отдельных монархий.

Самый смелый и передовой из этих публицистов, Пьер Дюбуа, был миряни­ном, вероятно, норманном, и называл себя королевским поверенным. Будучи участником национального собора в Париже в апреле 1302 г., он представлял взгляды Филиппа. Он был еще жив в 1321 г. В ряде трактатов он поддерживал позицию французского монарха, выступая против Бонифация VIII. Франция независима от империи и полностью руководит всеми своими светскими делами. Папа — моральный учитель человечества, «свет миру», но он не имеет власти над светскими делами. Его задача — заботиться о душах, прекращать войны, надзирать за клириками, но дальше его власть не простирается.

Папа и клир поддались обмирщению и заняты самообогащением. Бонифа­ций — еретик. Прелаты тратят средства церкви на войны и ссоры, перенимают атмосферу княжеских дворов и пренебрегают богословием и душепопечительст- вом. Жадность курии и пап приводит к скандальной симонии и непотизму. Дар Константина привел к обмирщению клира. Он был незаконным. Единственный способ, которым папа может обозначить свою светскую власть над наследием Петра, — это долгое владение. Первый шаг по направлению к реформе — отказ клира и папы от мирского имущества вообще. Это средство предписывали Ар­нольд Брешианский и Фридрих II.

Дюбуа критиковал также установление и практику безбрачия. Немногие свя­щенники соблюдают обет безбрачия. Однако те, кто их не соблюдает, все равно сохраняют свои посты, в то время как женатые люди не могут быть рукоположе­ны. И это при том, что апостол позволял всем вступать в брак. Следует предпо­честь практику Восточной церкви. Жить в одиночестве слишком тяжело, особен­но для монахинь. Дуранте предлагал отменить это правило, а Арнольд из Вилла- новы подчеркивал святость брачных уз, вспоминая, что именно женатому чело­веку, Петру, Христос доверил власть над церковью.

Дюбуа проявил оригинальность мысли в своих практических советах. Он предложил колонизировать Святую Землю, заселить ее христианами и сделать так, чтобы христианки вступали в брак с сарацинами с целью их обращения. Чтобы добиться обращения всего мира, он советовал Клименту во всех провин­циях открывать школы для мальчиков и девочек, где обучение велось бы на разных языках. Девочек следовало учить латыни и основам естественных наук, особенно медицине и хирургии, чтобы они могли оказывать врачебную помощь женщинам, в том числе в тяготах их душевных заболеваний.

Обзор полемической литературы времен Филиппа Красивого показывает, сколь новыми путями следовала человеческая мысль⁸². Папские апологеты на­стаивали на традиционном толковании ограниченного количества текстов, на непреходящей важности Константинова дара и на переносе империи. Они посто­янно цитировали знаменитую буллу Иннокентия, Per venerabilem ⁸³. С другой стороны, Иоанн Парижский и симпатизировавшие ему публицисты, й. также Данте исправляли и расширяли представления о значении Писания и обращали внимание на права человека. Сопротивление, оказанное королем Франции требо­ваниям понтифика, ободряло авторов и побуждало их не сдерживать свою мысль.

На духовную власть папы они не покушались. Критиковалось его право на светскую власть. Вымысел о двух мечах был отвергнут. Государство обладает такой же высшей властью в своей области, как церковь — в своей, и его власть тоже исходит непосредственно от Бога. Константин не имел права отдавать Силь­вестру власть над Западом, и его дар не оправдывает папских притязаний. Каж­дый монарх — верховный владыка в своей стране, а теория верховной власти императора устарела.

Должностные обязанности папы ограничивались. Он может быть смещен за ересь и некомпетентность. Некоторые авторы даже отказывали ему в праве рас­поряжаться церковным имуществом. Подчеркивалась роль кардиналов как со­ветников и независимая власть епископов. Прежде всего речь шла об авторитете церкви как тела верующих, и ее голос, звучащий в решениях общих соборов, объявлялся более важным, чем голос папы. Взгляды Иоанна Парижского и Пет­ра Дюбуа касательно соборов получили дальнейшее развитие и обрели силу в период папского раскола в конце XIV века⁸⁴. Дюбуа требовал, чтобы на соборах имели право голоса не только клирики, но и миряне. Подвергалось критике правило целибата клириков, привлекалось внимание к распространенным случа­ям нарушения целибата на практике. Папу и клир призвали посвятить себя духовному благополучию человечества и обращать народы в христианство мир­ными способами.

Такая свобода высказываний и изменение мышления знаменуют начало од­ной из величайших революций в истории христианской церкви. Современный мир должен быть благодарен этим публицистам. Те принципы, которые сейчас считаются аксиомой, были новы для христианского сообщества того времени. Поколение спустя Марсилий Падуанский вновь четко определил их и сделал еще один шаг вперед.

Дата добавления: 2015-09-06