А как ты выбыл из блокадного Ленинграда?

- К тому времени я заболел дистрофией, получил обморожение ног, ходить уже практически не мог. Я даже кровью писал. И писал так по две-три капельки в час. Весил я всего 50 килограммов, это голые кости были. В феврале месяце 1942 года нас, чуть больше двадцати человек, ну то есть — больных, обмороженных и раненых, решили эвакуировать. Кстати, когда меня эвакуировали, мне и сказали номер части, которую мы обслуживали: 27-й истребительный авиаполк Военно-Воздушных Сил КБФ. Больше я ничего не знал: ни командиров, ни летчиков. Мы только знали: пулемет такой-то, лейтенант такой-то в петлицах. В общем, решили нас эвакуировать. Я уже тогда, можно сказать, подыхал, был почти что безнадежно больным. И вот тогда меня решили отправить на Большую землю. Ну а отправили как? Посадили нас сначала на ЗИС-5 между ящиками, провезли через Ладожское озеро, потом посадили в телячьи вагоны и повезли в Вологду. Помню, ночью 23 февраля мы попали в промежуточный госпиталь в город Тихвин. Нам была оказана своевременная медицинская помощь и выдано питание. Помню, там, на станции Тихвин, и еще на двух станциях — Бадаево и Череповецк, пока мы ехали, немцы нас так бомбили, что дай Боже. Сначала «Рама» появлялась, самолет-разведчик ихний. А через 40 минут прилетали бомбить уже ихние самолеты. Но им же сообщали, что пойдет такой-то такой-то эшелон. Я до сих пор удивляюсь: как мы остались тогда живы. Когда бомбежка закончилась, стояло четыре-пять вагонов всего, остальные были опрокинутыми. Нас туда всех, кто остался жив, запихнули, и повезли дальше. А ровно через пять дней, то есть, 1-го марта, нас встретила вологодская земля. Мы были тогда голодные, без сознания. У меня ноги были опухшими. Нам еще уколы сделали. И знаешь, зачем уколы нам эти делали? Потому что думали, что в Ленинграде будет эпидемия. Гитлер на это ведь и рассчитывал: если голодной смертью не умрет город, так, значит, от эпидемии умрет. И в Ленинграде кое-где было загажено в подъездах.

Я попал в гражданский госпиталь Сухонского речного пароходства — СУХУР мы его называли. Там мне хотели все пальцы отнять. Так что я там чуть было не лишился всех обеих пальцев обоих ног. Но обошлось. Ранение в правую ногу зажило... Все зажило! Кстати, со мной вместе эвакуировался такой Тааза Альберт, он был 1922 года рождения, эстонец, родом из города Калласте. Нам обоим, когда из под Ленинграда вывозили, дали справки, что мы ни к чему непригодные. Он жил рядом со скобарями, там город Опочка, что в Псковской области, совсем недалеко. И он мне рассказывал, что когда фашисты их бомбили, они их за это презирали, а были богатые эстонцы, которые из-за этого торжествовали, говорили: мол, турр персис, это по эстонски значит: скоро х...й в жопе. Ну а потом я поступил в школу воздушных стрелков и воевал на штурмовиках стрелком-радистом. Потом, после войны, мы с этим Тааза встретились в Нарве. Он в Нарве работал, электрику в Политехникуме преподавал. Ну а он знал, что я был потом в авиации. И он мне говорил: «А я видел, как вы летали, на высоте всего иногда 50-100 метров.» Он уже умер давно.

Дата добавления: 2015-09-06