Кстати, Александр Иванович, а расскажи про историю своего призыва на Финскую войну.

- Когда началась война, у нас никто не знал в деревне об этом. А я уже все это знал. Ведь у меня был радиоприемник, который был настроен на финнов. Я слушал финское радио. Брат Сережа работал в КГБ. Однажды приходит ко мне и на ижорском говорит: «Брат, будет финская война». Я говорю ему: «Брат, я знаю, я слушал Финляндию, и уже раньше знал, что обязательно будет война.» Вот так вот. А у нас в деревне узнали, что идет война, когда стали призывать, когда в ноябре 1939 года наши войска начали брать линию Маннергейма. Ну а потом началась это самая Финская война. Это же от нас было совсем недалеко. Но ничего мы не слышали. Только слыщны были какие-то взрывы. Ну и нам было еще видать, как с Котельского аэродрома вылетали самолеты ТБ-3 и СБ (развивали скорость 260 километров в час), которые летали бомбить финнов. Я знаю, что стояли еще самолеты МБР-2 на трех-четырех озерах. Они в этой войне тоже участвовали. Не знаю, принесли ли они какую-нибудь пользу в этой войне. Ведь они ставились на озере, а вода, когда шла эта воына, была замерзшей уже. А куда самолет было ставить? Самолету воду тогда надо было! Эта Финская война коснулась и нашей семьи. Ведь на Финскую войну взяли мужа моей сестры Маши. Его взяли где-то перед Новым годом. Когда он уходил, помню, спрашивал меня (я места с детства хорошо знал эти): «Шурка, а как это ты туда на лыжах ходил?» А я ему говорил: «А прямо иди, вон, маршрут будет прямо за ригой, и ты выскочишь в Липово.» Ну и вот. Финская война закончилась в марте месяце 1940 года, 12-го числа, в 12 часов дня, я это на всю жизнь запомнил. Маннергейм подписал перемирие с СССР. С нашей стороны перемирие подписывал Михаил Иванович Калинин. А 11-го или 12-го марта сестра получила похоронку на мужа. Дома все плакали, а мама чуть ли не сошла с ума. У Маши же после этого осталось трое детей. Но колхоз, где она работала, был богатый, и там ей сказали: «Но ничего, Мария Ивановна, мы тебе поможем, поможем поставить детей на ноги.»

Ну ладно, это предыстория. Ведь и меня хотели на эту войну взять! Ведь по паспорту я был с 1922 года рождения. Но брат мне сказал тогда: «Шурка, ты десять классов закончил, ты в армию не пойдешь. Никому не говори, старое метрическое свидетельство у меня. Мы тебе сделаем так, будто ты с 1923 года рождения.» А он, я тебе говорил, был в КГБ, носил две шпалы и был в паспортном отделе. Но меня еще и крестный на эту войну не пустил, сказал, что мне еще только 17 лет и что в армию меня забирать рано. И пошел я после этого зарабатывать брюки бухгалтером расчетной части в «Ленрыбу». А в ноябре месяце к нам в деревню уже первые похоронки стали приходить. Ты знаешь, что с наших трех деревень; Верхних Лужиц, Средних Лужиц и Нижних Лужиц, которые относились к одному сельсовету, погибло 43 человека на этой войне. И все такие, как я: с 1920, с 1921, с 1922 годов рождения. А я стал с 1923 года рождения — и меня не призвали. Вся деревня была в трауре, когда стали эти похоронки поступать. У меня был друг — финн Сиппо. Очень хороший человек. У него отец был царским генералом. Но он очень хорошо по-русски говорил. Он ушел потом на Финскую войну. Уже потом мне сказали, что его убили. А может, и перешел границу, хрен его знает. А у нас и добровольцы были. Помню, еще в 1936 году, когда война с Испанией началась, были такие Валя и Коля Меркуловы, оба — с 1922 года рождения. Но их, конечно, не взяли. Ведь им тогда всего по 14 лет было. Они сейчас умерли уже. Но если бы финны бы воевали бы до лета, меня бы все равно взяли на эту войну. А то 12 марта 1940 года Маннергейм и Рюти, это президент Финляндии, подписали с нашей страной перемирие, отдали нам Выборг, Зеленогорск, острова Петкеранд и Сегер. А так, если бы меня взяли на эту войну, не знаю, остался ли бы я жив. Ведь они воевали с рассветом «один финн — десять москалей.» Знаешь, что это было такое? Один финн должен был уничтожить десять москалей, то есть, нас, русских. Но тогда патриотизм был, я сам собирался идти воевать на Финскую войну. Но крестный не пустил, сказал, что Шурке еще и 18 лет нет. А меня ведь готовили. Помню, положат четыре кирпича в рюкзак, наложат так плотно, чт дышать нечем, и отправят ехать 25 километров на лыжах. И все это — при 30 градусах мороза. Из-за этого майку выжимали всю. Вот какая форма была у меня. Поэтому, наверное, я и сейчас такой крепкий.

Дата добавления: 2015-09-06