Боевой был настрой! А как встретили черноморцы?

- Самое главное я и не рассказал! Вы спрашиваете о настроении. Я был очень удивлён! Сравнивая то, что было в первые дни, и что Мазуренко и многие мне рассказывали. Было двояко: люди и рвались, потом стали понимать, что очень жестоко с ними расправляется война. Потеря друзей, товарищей - такой сильный моральный удар…

Я прилетел туда, а никто ничего. Думаю, ну хоть бы лётчики что-то рассказали уже. Год прошёл с начала войны, я в июне – месяце прилетел. Там были и те мои однокурсники, с которыми выпускались, хотя бы они взяли и рассказали. Я стал ходить и просить:

- Расскажите, как тут?!

Ну вот один говорит

- Так…

Второй:

– Так нужно.

Истребителей видел, там истребители были, рассказали, как маневрировать нужно, как от зениток уворачиваться. Но я сам это буквально вытаскивал. Когда было бы проще командиру собрать и сказать:

- Ребята, вот есть война. Есть опыт войны, - буквально через несколько дней начали мы летать там, - Вот то-то, то-то… Есть участники войны. Расскажите особенности. Задавайте вопросы…

Но народ каждый всё держал в себе…

Тяжело было, когда сидишь в готовности. Мы даже на аэродром ехали, песни пели. Полуторка, сидим человек 10-15 в кузове, поём:

- Ой, ты, Галя, Галя молодая.

Спидманули Галю, увезли з собою…

Приезжаем на аэродром, совершенно другое уже. Начинаем готовиться. И самое тяжёлое происходило, когда ставят боевую задачу. Вот боевую задачу ставят, обычно сидят, готовятся. Где-то там телефон. Подошёл начальник, командир, начинает уже: вот то-то, то-то, там идёт конвой, или удар там-то, - идёт постановка задачи. Вот это время тяжелейшее! Я по себе чувствую, по лицам ребят чувствую, всех моих товарищей. Все чувствовали такое сильное тяжёлое моральное состояние, что будет бой, будут гибели, будем гореть, будем взрываться, будем падать – весь кошмар какой-то, который там происходит.

И только задачу поставили, и команда:

- По самолётааам!

Всё! Про это всё забыл. Бежишь к самолёту, садишься в самолёт, взлетаешь, летишь к цели. А летали 42-й год на суше. К цели подходишь, первые минуты тоже какое-то есть напряжение. Потом это напряжение спадает. Пока не выполнил задание. Потом уходишь. Вышел из боя, ну, немножко там вспоминаешь… Вот примерно вся канва состояния человека на войне. Лётчика, конечно.

- Вот сколько с вами всяких перипетий, но как вам повезло! Бог вас в лоб поцеловал! В таких ситуациях бывали…

- Я вам сейчас расскажу. Я сам порой не верил, почему меня всё спасало. 25 августа 1942 года я уже был обстрелянный, у меня было около 50 боевых вылетов. И дырки привозил, и аварийно садился – всё было! Но 25 августа произошло то, о чём я никогда и не думал даже. Я думал, осколки могут попасть сюда, в ноги. Но случилось следующее. Экипаж самолёта – разведчика под Новороссийском обнаружил танки. Немецкие танки шли и зашли в колхозный сад, и стали под кроны. Разведчик сначала прошёл, ничего нет. А когда сбоку посмотрел, танков примерно 70-80 стояло вот в этом самом саду в 50-60 километрах от Новороссийска. Готовились к прорыву.

И по тревоге нашему полку, нашей эскадрилье, приказали срочно нанести удар по этим танкам. Подвесили по 10 бомб в фюзеляж, по 3 бомбы под фюзеляжем, это будет 90 и 27, а всего 117 бомб, и отправили. Сказали, что будут ещё 6 истребителей. И полетели мы, 9 самолётов.

Дата добавления: 2015-09-06