И.Вершинин. А как началась ваша служба в армии?

В.Коллегин. Первое время меня в армию не призывали, нужно было готовить преподавателей. А потом все-таки призвали в армию. Это было уже в июне 1942 года. Мне предложили сначала просто служить в авиации. Я согласился и меня направили в Серпуховское авиационное техническое училище. Тогда там много народу было курсантов. Но я там проучился всего около месяца. Просто руководство посмотрело, что я закончил техникум физической культуры с отличием, решили, что я могу и летчиком быть. Помню, приехал к нам однажды какой-то высокий начальник. Не помню сейчас, были тогда или нет погоны. По-моему, все-таки не было. Какой-то полковник, в общем. И вот приходит дневальный и говорит мне: "Иди быстрей, начальство тебя вызывает!" Я удивился: че это я должен у них? Ну ладно, пришлось идти. Прихожу и докладываю: такой-то такой-то прибыл по вашему приказанию. Они посмотрели на меня. Их было там три человека. А тот, который, как я понял, был у них главным начальником, меня спрашивает: "Летать хочешь?" Я говорю: "Хочу!" Он говорит одному из этих трех: "Записывай его". Потом говорит мне: "Летать будешь. Не жалеешь, что согласился летать?" Я говорю: "Нет". "Уходи!" После этого я еще месяц болтался. А ночевали все в тех местах, где были. Потому что не знали, когда нас возьмут и кто нас возьмет. А потом нас направили в Ташкентскую авиашколу, которая находилась под Куйбышевым. Летать учились на разных старых машинах. Уже мы летать ночью начали. Но потом бросили, перестали летать. Месяц гарнизон убирали. А потом снова начали летать. И в конце концов наш курс до конца довели. Потом, когда мы уже кончили летать, нам присвоили младших лейтенантов и потом уже стали в полки отправлять.

Нам выдали новое обмундирование и ждали, куда кому ехать. Все уже уехали. Нас осталось человек пять или шесть со мной вместе. И вдруг к нам приезжает моряк один. Не помню, старшина он был или же в каком-то другом звании находился. Но факт тот, что он начал нас вызывать по фамилиям. Меня вызвал, потом еще кого-то, я уж не помню, сколько тогда было вызвано человек. И тогда он мне сказал: "Вот ваши люди, которые должны довезти вас куда надо!" И после этого где-то через два или три дня нас посадили на поезд и мы поехали.

В.Коллегин во время войны

Помню, когда этот моряк в самом начале приехал, мы еще подумали: а чего это к нам вдруг моряк приехал? Еще даже специально спросили: куда это нас повезут? "Едем в школу летную", - сказал он нам. "А где это находится?" - спрашиваем его. "Вот там-то", - говорит. "И что же мы там будем делать?" - не отстаем от него. "Будете летать. Вас приведут туда, там туда-сюда, и так далее и прочее". А когда приехали с этим моряком на место, нам через три или четыре дня приказали новую летную форму с погонами, которую нам выдали, сдать, а вместо нее нам выдали морскую форму. Нам, помню, что-то жалко было даже ее отдавать, все-таки получили новую форму, все было с иголочки сшито, шинели новые тоже. Но нам все равно сказали: "Всем снять свое обмундирование!" Спрашиваем: "Зачем нам его снимать?" Потом к нам принесли новую форму и сказали: "Вот ваше новое обмундирование! Со своим распрощайтесь". Но а морское обмундирование тоже новое давали - не барахло какое-то давали. Но потом мы уже как-то привыкли к своей морской форме, считали, что моряки - так моряки, все нормально.

И привезли нас переучиваться на новых американских самолетах "Boston A20G" в военно-морское училище имени Леваневского. Нас там встретили. Этот старшина доложил, что мы прибыли, туда-сюда. Нас там построили тогда. А сколько нас там человек было вместе - я уж не помню. А потом начали не только переучиваться летать на "Бостонах", но и изучать корабли. Ведь после окончания училища мы должны были летать и их топить! Изучали, помню, буквально все: какое у них вооружение, какой у них ход, для чего они нужны и прочее-прочее. Также изучали, что такое мины, торпеды, и так далее, и так далее. Понимаешь? В общем, изучали все, что нам было как летчикам необходимо. И обязательно изучали типы кораблей, какое у них было вооружение, какую они перевозку производили, как они ходили в море во время перевозки, кто их сопровождал, там, предположим: миноносцы или крейсера или торпедные катера. Вот мы должны были летать на американских самолетах "Бостонах". Так нам дали эти новые американские машины и мы начали в училище летать на них. А когда начали летать, нам давали все для поражения целей. Стоял там для нас специально катер какой-то, вез что-то похожее на корабли. Понимаешь, в чем дело? Сделано было все очень просто. Вот мы на "Бостонах" залетали, выдерживали то, что было необходимо, и бросали торпеды, бомбы и так далее. И вот, когда эту практику прошли, нас с этого воздушного училища на "Бостонах", на которых мы начали летать, стали отправлять в полки.

И попал я после окончания этого училища в 51-й минно-торпедный авиационный полк. Он тогда только-только формировался. А потом был сформирован и стал относиться к 8-й Гатчинской Краснознаменной минно-торпедной авиадивизией. Сразу нас в бой, конечно, не пустили. Мы прямо на фронте полетали на "Бостонах", побомбили, постреляли, прошли курс какой-то, чтобы было у нас все нормально. А распределили по экипажам нас еще прямо в училище: летчик, штурман и стрелок-радист. И вот я прямо с училища прилетел вместе с летчиком Иваном Ермышкиным и стрелком-радистом Раковым. Ну и нам дали самолет и все прочее-прочее. Ну и начали свое дело делать. Кстати говоря, из училища нас совсем мало попало в этот полк человек. Остальных на всякие машины посылали. В Советской Армии авиационных полков было много, там, где люди были нужны, их туда и брали. А я попал в 51-й. Этот полк за все время войны был награжден орденами Красного Знамени, Ушакова и Нахимова, также он был еще удостоен и почетного наименования "Таллинский". Ну что еще сказать о нашем полке? Военные действия его проводились на Балтийском море по уничтожению военных кораблей и транспортов с живой силой противника, при переброске военных грузов по всему Балтийскому морю, считая до Кенигсберга и дальше в Германию. Короче говоря, полностью контролировали мы Балтийское море. Летали мы на высоте всего 30 метров от водички, можно сказать, на бреющем полете. Фактически у нас никакой высоты не было! Так что вот так и работали. А бросали бомбы на прямое попадание в 800 метрах от корабля. И все время приходилось проходить через охранение кораблей. Ты знаешь, сколько они лупили по нам из зениток и из пулеметов своих? Лупили будь здоров.

Курсант Ташкентской авиашколы В.Коллегин, 1942 г.

И.Вершинин. Немного вернемся назад. Скажите, когда вы проходили обучение в двух авиационных училищах, на каких самолетах, кроме "Бостонов", вы летали? Не могли бы вы провести некоторые сравнения?

В.Коллегин. В Ташкентском авиационном училище мы на всяких машинах летали. И на СБ, и на Р-5, и на ТБ-3, и на УТИ-2 летали. Но что это были самолеты? Хрень одна. Как ПО-2. Только побольше были и помощнее двигатель имели, вот и все. Какая скорость у них там была? Что Р-5, что СБ, у них была маленькая скорость, с хренову душу. Война бы какая более серьезная началась, их перебили бы как куропаток. Вот на "Бостонах", на которых я впоследствии летал, у них была скорость нормальная, будь здоров. Около 450-500 километров в час они могли развивать скорость! А это все-таки скорость порядочная была в то время. И я налетал на этих "Бостонах" дай Бог сколько! Мы в атаку заходили, если было топмачтовое бомбометание на корабли, на самой максимальной скорости и бросали бомбы. Если торпеда падала на корабль, его разламывало на части. Когда подходило точное расстояние, штурман или летчик нажимали на кнопку и бомба сбрасывалась. А кто бросал торпеды, он на самой минимальной скорости заходил и бросал. Потому что торпеда могла сломаться. Кстати, ночью мы еще прокладывали фарватер: в тех местах, где ходили немецкие корабли, сбрасывали мины. Но все это было уже непосредственно на фронте.

Дата добавления: 2015-09-06