Читайте также:
|
|
Воевали по-прежнему хорошо. Например, приняли самое активное участие в боях на Сандомирском плацдарме. Особенно запомнился один мост южнее Тарнаува. Сколько его не бомбили так и не смогли разрушить. Он ведь железнодорожный, настила нет, одни фермы. Вроде бомбили удачно, но бомбы пролетали насквозь и разрывались уже в воде. И вот ночью ребята отбомбятся по нему, докладывают, что разбомбили, а утром летят Илы и докладывают: «Вижу движение по мосту!»
В общем, прошли с боями всю Польшу, но первый же немецкий городок испортил нам всю малину. Кстати, называли его у нас Гутентаг. Наш 887-й полк расположился в фольварке одного зажиточного немца, а т.к. в боях возникла пауза, то в здании небольшого спиртзаводика решили ребятам устроить баню. Там же котлы есть, только воды накачай и все готово. Собрали шайки, тазы всякие и 1-я эскадрилья пошла мыться и пропала. 2-й эскадрилье пора мыться, а их все нет. Не дождались, пошли и тоже потерялись … И лишь когда 3-я эскадрилья пропала, тут все начальство переполошилось. Туда зашли, а они там все пьяные в дым... Сплошные «трупы»… Оказалось, что в баках оставался спирт, и они начали его хлестать. А когда их нашли, оттуда уже кто ни попадя таскали спиртягу в любой таре. Начальство, конечно, это дело остановило, но полк выбыл из строя полностью.
Штаб дивизии ставит боевую задачу, а полк даже не отвечает… Вот так длилось двое суток, никто ничего не знает… Из дивизии послали в полк начальника связи с солдатами и они тоже пропали. Оказывается, в полку их арестовали и держали, чтобы ничего не доложили. Это же ЧП считай фронтового масштаба… Ну и только где-то на третий день все там наладили и восстановили работу полка. Потом пытались замять это дело, но командование 2-й Воздушной Армии не дало этого сделать и дивизию лишили права претендовать на звание Гвардейской. Зато с тех пор наш 887-й полк стали называть «бимборский». Бимбор - это по-польски самогон. На месяц или на два лишили прав на всякие награды, хотя ребята не просто летали как прежде, а им поручали самые опасные задания. Вот такие дела.
А потом была Германия и войну мы закончили в Баутцене, это в районе Дрездена у самой границы с Чехословакией. Войну мы закончили 7-го мая, ведь именно в тот день немцы подписали акт о капитуляции с союзниками. Но Сталин заявил, что правительство СССР не признает его, и потребовал подписать новый акт со всеми сразу. В те дни связь у нас уже была уже открытая, и мы обо всем знали. Но в те дни у нас была очень горячая пора. Все уже знали, что война со дня на день закончится, поэтому все немцы рванули на запад, чтобы сдаться в плен союзникам. Понимали, что у нас они таких делов натворили, что лучше нам не попадаться. И вот вышел приказ – «Всей авиации бомбить дороги ведущие на запад!», чтобы, значит, эти гады не расползались. И вот ребята летали и бомбили эти отступающие колонны с бреющего полета, поэтому последние два экипажа мы потеряли с 7-го на 8-е мая. Правда, один экипаж через неделю вернулся. Когда их подбили им удалось сесть на вынужденную, а немцам уже было не до них.
Думали, что все, отлетались и можно праздновать победу, тут новое задание – «На Прагу!» Прага беспрерывно в эфире была: «Мы восстали, сражаемся изо всех сил, но силы неравные. Русские спасайте!» Но на Прагу успели сделать всего один боевой вылет, как раз мой 887-й полк его совершил. Кстати, в Праге произошла такая история. Никто не знал, что творилось в городе, и вперед полетел старший лейтенант Галиаскаров, если не ошибаюсь. Причем, не со штуманом, а к нему посадили известного корреспондента. Того, который потом написал «Повесть о настоящем человеке».
Борис Полевой.
Да, вроде он самый. В общем, этот Галиаскаров летал над Прагой, летал, а сесть негде. Но там есть такой район на возвышенности, Градчаны называется. На нем как раз все правительственные учреждения находятся. Если смотреть от старой Ратуши то с левой стороны сейчас стадион стоит, национальный или Олимпийский, что ли, тогда его как раз строили только. Кое-где трибуны только начинали возводить, но поле уже было и они туда сели. Так восторженные пражане вытащили их из самолета, и неделю никто не знал где они и что с ними. Думали уже, что погибли. А оказывается, чехи их таскали в гости и никак не хотели отпускать. Пили, гуляли. А самолет так забросали цветами, что его почти не было видно.
А из Праги нас опять вернули в Баутцен и уже там 12 мая мы отметили Победу. Вначале по полкам, а уже потом устроили общий праздник дивизии. В городском оперном зале. Мне запомнилось, что это старинный такой город, внизу проходила железнодорожная линия, а сам старый город и театр на возвышенности. Театр был совсем новый и партер в нем шел под наклоном, а мы столы собирали по всему городу, так чтобы они ровно стояли, подпилили им ножки. Но тут возникла проблема. Рядом стоял коньячный завод под контролем польской части, и наше командование попросило их выделить для нас конька по такому случаю. Те, пообещали, но мы как подсчитали, то того эрзац-коньяка, что они нам выделили, выходило по триста граммов на нос. А что такое нашим хлопцам триста граммов? Мало, конечно. У нас ведь были и такие, что и бутылку и две могли сами выпить. И выпало так, что я оказался свободным от дежурства, поэтому именно меня отправили достать добавки.
Дали мне полуторку, и приехал я для начала к полякам. А с ними не договоришься: «Мы вам уже дали. Катитесь, больше ничего не будет!» Поляки они такие… Поэтому к ним мы относились плохо, хотя у них половина состава была из наших. У меня, например, друг был еще по Ижевскому училищу – Марцинкевич, так вот его направили служить в польскую часть.
В общем, поляки категорически отказали, и я сижу и понимаю, что достать обязан, но где? Потом возникла идея. Недалеко находился город Оппельн, который бомбили наши ребята. Там находился завод, который выпускал военные мотоциклы. Отличные, между прочим, мотоциклы. В общем, я знал, где находится этот городок, и решил поехать туда. Приезжаем, а нам говорят, что ничего нет – все разрушено. Тут я вспомнил, что за Одером в лесу находился какой-то завод. Спросил про него, а мне говорят: «Там пороховой завод». Делать нечего, поехали туда.
Приезжаем, а там концлагерь. Бараков десять или даже больше, точно не разглядел. А в них наши люди, которые работали на этом пороховом заводе. Мне потом рассказывали, что этот порох паковался в батистовые мешки и для каждого орудия шел отдельный комплект. Территория лагеря уже не охранялась, но люди не разбегались, потому что у них уже шли проверки. В один барак захожу и кричу: «Кто с Урала?» Полно с Урала. Тогда уточняю: «Пермяки есть?» Нашелся один. Спрашиваю: «Ты давно тут?» - «Два года». – «Где тут можно достать спиртное?» - «Да, откуда нам знать?» Пошел в следующий барак, опять то же самое. Нашелся один пермяк, причем с нашей Коммунистической улицы. Но мы в общежитии, а он чуть подальше к военкомату где-то жил. Говорю ему: «Земляк. Выручай! У нас праздник и мне кровь из носу на завтра нужно найти спиртное». - «Так мы же в лагере сидели и ничего не знаем». - «Но вас же возили, наверное, куда-то?» - «Да, зимой несколько раз возили. Здесь недалеко имение владельца этого завода, - фамилию какую-то назвал. – От снега там все расчистим, нас на машины и опять сюда». - «Дорогу знаешь?» - «Ну, примерно только, через лес». - «Давай по карте».
Приехали туда, а там, действительно огромный особняк. Ну, примерно такой, в которых наши дворяне раньше жили. Все как положено: господские дворы, служебные помещения. Заехали во внутренний двор, а там спиртным воняет. Ну, думаю все. Видать наши уже здесь побывали и ничего не найдем. А вокруг никого, ни наших, ни немцев. Нашли погреба, зашли туда, а там по самую щиколотку водка или спирт… И только кое-где стоят бутылки вина всякого. Взяли несколько бутылок, но этого же мало. Тут вдруг увидели боковые двери, открываем одну, а там целые штабеля французского шампанского «Поле Рояль» 1922 года. Так сказать, моего года выпуска. Еще походил-походил, больше ничего нема. А мы почему не обрадовались? Потому что наше шампанское раньше уже пили, а от него толку нет. Выпьешь так ни в одном глазу. Немужской напиток, в общем. Ну, выхода у нас нет, брать больше нечего и мы с шофером нагрузили этим шампанским полную полуторку. Привез в дивизию, там наши уже заждались, а я так виновато говорю: «Нигде ничего нет, вот нашел только шампанское - праздничный напиток». Ребята расстроились: «Тебя только и посылать. Другие вон смотри, спиртягу привезли, а у нас…» - «Ребята, клянусь, ничего нигде! Этих поляков хоть стреляй, не дают ничего!»
На следующий день, перед тем как идти на праздник выпили мы по бутылке шампанского. Пришли, а там стоят все те же наши триста граммов. Но потом оказалось, что бутылка шампанского самая хорошая норма. И на закуску не тянет, можно чуть-чуть чего-то, фрукты, например. А главное так легко после него. Петь тянет или стихи читать хоть всю ночь. В общем, выпили мы этого поганого эрзац-коньяка, и повело нас. Когда хор начал петь песни, я встал с места, и начал дирижировать… Дирижер остановил музыку: «Выгоните его!»
Дата добавления: 2015-09-06; просмотров: 141 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
Как это чемоданами? | | | Как отрубил, за что? |