Глава X. Бал для Золушки.

Хозяин выделил своей рабыне всего лишь полчаса для подготовки к торжеству. Ли только и успела, что отмыться от следов удовольствия своих чернокожих факеров и чуть обновить макияж, когда в её комнату, как всегда без стука, вошел Господин. Сегодня он нарядился во фрак, так элегантно подчеркивавший его аристократическую осанку. Ли на мгновение непроизвольно сжала кулачки, памятуя, что сегодня не она прислуживала и помогала одеться своему Господину, а эта индонезийская обезьяна, горничная, так и норовившая при случае потереться своими мягкостями об Хозяина.

– Ты до сих пор не готова? – С деланной строгостью в голосе спросил Он.

– Уже-уже, мой Повелитель… – невинно захлопав ресницами, подыграла ему ли и вскочила, роняя пуфик.

Стремительно подступив вплотную к девушке, Он ловко накинул миниатюрный карабин на её золотой ошейник спереди и, слегка натянув золотую цепочку, притянул к себе лицом почти в упор.

– Сегодня – единственный день, когда тебе, ебливая сучка, позволяется прилюдно идти на пол шага впереди меня и не вставать, когда к тебе обращаются… – процедил Он сквозь зубы, но ли не почувствовала в Его голосе даже тени недовольства.

– Да, мой Властелин… – с волнением в голосе прошептала она в ответ.

Зал бы уже полон гостей. В отличие от Хозяина ли, практически все Топы[32] нарядились в кожу или латекс, раздев при этом своих рабов и рабынь догола. Символически подставив Господину кресло и дождавшись, пока Он сядет, именинница заняла своё место у Его ног на синей бархатной подушечке. С некоторыми перерывами, не выстраиваясь в очередь, Топы подходили к ним, и Хозяин принимал за ли поздравления, одновременно с комплиментами. Были и подарки. Встав на колени, от имени своих хозяев, рабы и рабыни вручали их непосредственно имениннице. На этом, можно сказать, торжественная часть была закончена и гости всё своё внимание обратили в центр зала, где одна из домин устроила шоу со своим пухленьким рабом, нацепив на него свиную маску. Хрюкая и повизгивая, он носился на коленках по всему залу, задирая присутствующих, да так быстро, что придерживавшая его за поводок хозяйка, еле поспевала за ним.

Увлечённая происходящим перед ней, ли не обратила внимания, что её Господина нет поблизости, и только когда прислуживавшая гостям индонезийка передала, что Хозяин ждёт её в красной комнате, заметила Его отсутствие.

Подозвав к себе ли, Он велел ей лечь, указав на журнальный столик, стоявший между креслом Хозяина и диваном, на котором развалился Его собеседник. Этот массивный столик с большой овальной столешницей из толстого стекла чаще использовался в качестве кофейного, но не единожды Хозяин раскладывал на нём свою рабыню, спонтанно возжелав отыметь её между кофе и сигаретой. Будучи неоднократно пользованной на этом столе, ли не сомневалась в его прочности и, поклонившись господам в реверансе, заняла указанное ей место. Габариты столешницы позволяли рабыне не только лежать на ней всей спиной, но и опираться затылком. Лишь ли взялась руками за края столешницы, поддерживая равновесие, Хозяин бесцеремонно положил свою руку на своё клеймо. Девушка тут же расставила ноги и раздвинула коленки, подыскав себе новую точку опоры, и замерла, открыв Хозяину доступ к своим гениталиям. Гость тем временем расспрашивал Господина о ней, не сводя глаз с обнажившихся прелестей рабыни. Ли было приятно, что в его голосе звучала явная зависть к Господину и, хоть она и не могла этого видеть, но явственно ощущала взгляд незнакомца на своей пизде. С трудом сдержав смех, когда он спросил у Господина, на каких условиях она Ему принадлежит и что Господин не может с ней делать, она продолжала лежать, не шевелясь и стараясь никак не реагировать на прикосновения к своему клитору.

– Эта сучка – Моя рабыня. Нет никаких границ и условий, и она зависит только от Моей воли.

Округлив глаза, толстяк просто не мог поверить своим ушам он начал задавать Господину совсем глупые вопросы, переспрашивая, может ли Он сделать с ней ту или иную вещь. Господин улыбаясь лишь кивал в ответ. Ли все это довольно сильно веселило и ей большого труда стоило лежать смирно и делать вид, что её это совсем не касается. Осознав, наконец, что Господин действительно владеет ли полностью, незнакомец осмелился сделать Ему предложение:

– Продайте мне её!

– Нет, – рассмеялся Господин.

– Я предложу Вам за неё сто тысяч… – решительно предложил толстяк.

Смеясь, Хозяин лишь отрицательно мотнул головой, но толстяк, выдохнув, резко поднял планку:

– Долларов!

– Нет… – снова улыбнулся Хозяин.

– Сто пятьдесят тысяч… – не унимался гость. – Двести!

– Нет, нет, и нет…

Толстяк всё настаивал и продолжал прибавлять и прибавлял сумму:

– Двести пятьдесят… триста тысяч!

– Нет! – с издёвкой в голосе парировал Господин.

– Сколько же Вы хотите?? – не выдержав, завизжал толстяк.

– Эта вещь не продаётся, – уверенно ответил Он.

Ли, безусловно, было приятно слышать, как дорого её оценивают, а столь явная демонстрация того, что она – вещь Господина только возбуждала её. Рука Господина продолжала ласкать её, и Он сразу заметил, насколько этот торг её возбуждает. Его пальцы проникли внутрь сучки и стали ласкать её ещё сильнее. Вскоре она не смогла сдержать стон и ещё шире развела ноги. Собеседник Господина резко замолчал – похоже, он был шокирован её реакцией. Воспользовавшись этой паузой, Господин стал довольно грубо ласкать свою рабыню рукой, причиняя ей боль и удовольствие одновременно. При этом Он спокойным голосом, как будто Его рука не была внутри разгоряченной и истекающей соком вагины, стал рассказывать, что ли доставляет Ему большое удовольствие, и что продавать её Он совершенно не собирается. Он ласкал её настолько сильно, что к этому времени девушка уже непрерывно стонала и непроизвольно извивалась под Его рукой. Тогда Он шлёпнул ладонью по её разгорячённой пизде – "лежи смирно, сучка, мешаешь", и она замерла, а Он продолжил теребить её клитор, говоря о девушке, как о любимой собаке и рассказывая при этом самые интимные вещи. Стараясь не шевелиться и не стонать, чтобы не мешать Ему, ли держалась из последних сил. Ей всё хуже удавалось сдерживать обрушивающееся на неё с каждой новой волной всё более сильное наслаждение.

Похоже, вся глубина её рабства настолько шокировала гостя, хотя, вполне возможно, что это было просто последствием его перевозбуждения от происходящего, но довольно скоро тот поспешил удалиться, и ли осталась наедине со своим Господином. Бесцеремонно подцепив свою сучку тремя пальцами, согнув их во влагалище, Хозяин повлёк её со столика на пол и встал сам. Затем Он расстегнул брюки и вошел в её рот настолько глубоко, насколько это вообще возможно. Кончая сама, ли чуть не захлебнулась от потока спермы, который сразу стал выливаться ей в горло. Это было самое прекрасное завершение вечера, которое она только могла себе представить. Когда Господин отпустил её голову, она поцеловала Его руку и упала на ковёр, с трудом переводя дыхание. Ли – действительно Его рабыня и она счастлива от того, что Он владеет ею целиком.

Когда они вернулись в зал, к Господину опять подошел тот человек и попросил Его поговорить. Господин пригласил его в свой кабинет и, прекрасно понимая, что речь снова пойдёт про ли, приказал ей следовать за Ним. Господа расположились в креслах, а рабыня – у ног Хозяина. Этот тип вызывал у девушки омерзение – ненатуральный, он лишь играл «господина», а силы в нём не чувствовалось вовсе. Это было больше похоже на желание поиздеваться над слабым, но уж никак не на харизму повелителя.

– Я понимаю, что Вы не хотите продавать свою рабыню, – начал он. – Наверное, на Вашем месте я поступил бы также. Но, я очень хочу её…

Глаза толстяка просто вылезали из орбит, когда он смотрел на ли. Хозяин лишь снисходительно улыбался и слегка кивал в ответ.

– Я предлагаю Вам очень хорошие деньги за то, чтобы на эту ночь Вы отдали её мне.

Хозяин лишь повёл бровью, но незнакомец поторопился упредить любые Его слова:

– Очень хорошие деньги… Первая названная мной сумма… Сто тысяч… Только за одну ночь!

Всё внутри у ли содрогнулось от этой перспективы, к горлу подступила тошнота и она изо всех сил прижалась к ногам Хозяина. Господин немного подумал, а потом согласился. У ли всё завертелось перед глазами и она ещё сильнее прижалась к Нему, стараясь глубже дышать, чтобы по-глупому не упасть в обморок.

– Хорошо, но… это будет не вся ночь, а лишь несколько часов, и в этом доме. Кроме того, Я введу некоторые ограничения и буду присутствовать. Возможно, не всё время, но буду. В моё отсутствие за вами будут дистанционно присматривать мои помощники.

– Я согласен! – Не раздумывая, с радостью согласился толстяк.

– Мне надо всё обдумать и подготовить. Встретимся через полчаса.

Когда он ушел, Господин некоторое время молчал. По щекам ли ручьями текли слезы и ей нестерпимо хотелось зарыдать в голос. Наконец Он сказал:

– Ты сделаешь это, ли.

– Слушаюсь, Господин – почти шепотом ответила она.

Перед глазами вдруг всплыло изрытое оспинами лицо долговязого – типа, который устроил первый, и она надеялась, последний в её жизни обмен. Тогда для неё столь же неожиданным оказался поворот событий, но он больше напоминал ей измену её Господина. И пусть ей пришлось провести ночь с совершенно не привлекавшим её человеком, фактически сыграть роль бесплатной шлюхи, но это была Его воля. Он показал ей, что всегда может променять её на другую и она запомнила тот урок. Сегодня всё было по-другому.

Хозяин аккуратно снял с ли её праздничный наряд и, достав из ящика стола обыкновенный ошейник с кожаным поводком, надел его на шею рабыни.

– Я знаю, что это совсем не тот человек, который может стать Мастером, Я вижу, как ему не терпится надругаться над тобой. Он мне противен так же как и тебе и мне, конечно же, не нужны его деньги. Но Я хочу, чтобы ты это сделала. Ты – рабыня, и этот опыт будет для тебя полезным уроком. На его деньги Я куплю тебе кольцо. И ты будешь всегда носить его. Носить, чтобы постоянно помнить и чувствовать, что ты – вещь, которой я могу распорядиться по своему выбору, и этот выбор далеко не всегда будет нравиться тебе. Я хочу, чтобы ты до конца прочувствовала всю степень своего положения ты – вещь, которой сегодня будет пользоваться другой хозяин. Господин-на-час.

Прижавшись губами к Его руке, ли долго-долго не могла её отпустить. Он погладил её по голове и поцеловал в макушку, когда раздался стук в дверь. Это был он, нетерпеливо оживлённый и даже суетливый.

Господин пригласил его сесть и рассказал, какие ограничения Он накладывает на использование своей рабыни:

– У Вас пять часов. Её можно ебать как угодно, но пользоваться презервативами в любом случае.

Ли мысленно поблагодарила Господина: хоть тонкий слой резины, но будет отделять её от этого типа.

– Её можно пороть. Можно как угодно унижать, но нельзя заставлять её пить или есть что-либо, что может вызвать хоть легкую тошноту или дурноту.

Ли ещё раз мысленно поблагодарила Господина, тем более что при этом ей показалось, что она услышала вырвавшийся вздох разочарования.

– Кроме этого, Я оставляю за собой право вмешаться, если что-то, чего Я не предусмотрел, сможет привести к её неспособности исполнять свою роль и свои обязанности после Вашего ухода.

– Да-да, конечно! – гость стал отсчитывать деньги и протянул их Господину, но тот не стал прикасаться к деньгам, лишь указав на столик. Толстяку пришлось встать и положить толстую стопку купюр на стол так, чтобы ли могла их видеть. Хозяин протянул её поводок и отдал его в чужие руки. На ближайшие пять часов ли становилась вещью другого Господина.

– Лестница в подвал сразу у входа. Для Вас подготовлена комната №4.

Подхватив поводок, толстяк повёл свою жертву в подвал.

– На колени, сучка! – было первое, что произнёс он, лишь успев затворить за собой дверь.

Ли безропотно встала на колени перед ним. Толстяк расстегнул брюки и вытащил довольно большой член.

– Одевай на него презерватив и соси! Я слишком долго ждал этого!..

Рабыня выполнила его приказ. Член у него был такого размера, что минет делать было очень неудобно – полностью он в рот не помещался и, к тому же, сосать презерватив было весьма противно, но гораздо приятнее, чем его член. Толстяк прекрасно понимал, что он был ей противен, но, похоже, это только возбуждало его. Член быстро увеличивался. Он взял ли за волосы и стал двигать её головой, всаживая ей в горло член просто со звериным остервенением. Рабыня задыхалась, к горлу подкатывала рвота, а он все увеличивал скорость. Из глаз девушки катились слезы, она подумала, что не сможет этого вынести, а он дёргал за волосы всё быстрее и быстрее. Широко открыв рот и стараясь, как могла, расслабить горло, про себя она только просила его кончить поскорее. Наконец, он с силой дернул её к себе, всадив свой член глубоко, насколько мог. Рабыня уткнулась носом в его живот и подумала, что сейчас она задохнётся. Толстяк застонал и кончил. «Хорошо, что его сперма осталась в презервативе, иначе я бы точно захлебнулась» – подумала ли. Когда он отпустил её, девушка без сил упала на пол и дышала так, как будто пробежала марафонскую дистанцию.

– Как ты смела не поблагодарить меня?! – злобно прошипел он и взял в руки плетку, которую принес с собой. Он дернул девушку за поводок, силой принуждая встать. Ли с трудом смогла подняться, тяжело дыша. Он подвел её к стене, в которой были укреплены кольца для наручников, поставил спиной к стене и прицепил за поднятые руки так, что ей пришлось чуть приподняться на носочки. Потом, ударяя ступнёй по её ногам, он заставил ли широко развести ноги. Теперь она и вовсе стояла на цыпочках. Толстяк стал закреплять и их, пристёгивая к таким же кольцам, что и руки. Стоять так было мучительно неудобно. Ли, боясь, что упадёт, не могла стоять спокойно и пыталась найти более-менее приемлемое положение, насколько позволяли крепления. Он с размаху ударил меня по щеке с такой силой, что на мгновение потемнело в глазах и в голове зазвенело.

– Не рыпайся, ты мне мешаешь! – Отступив на шаг, он размахнулся и со всей силы ударил девушку плеткой по груди.

Тело откликнулось жгучей болью. Не выдержав, ли закричала. Из глаз снова брызнули слезы. Это завело толстяка ещё больше, и он стал наносить удар за ударом. В этих ударах была только злость. Рабыня не только не получала никакого удовольствия или возбуждения, она испытывала жуткие муки – и физические и моральные. Над её телом издевался тот, кто просто не мог понять, для чего служит порка и что она значит для рабыни и её Господина. Он видел в этом только проявление силы и срывание собственной злости на беззащитном и слабом существе. Его удары один за другим сыпались ей на грудь, живот, ноги, промежность. Каждый удар приходился в новое место, и он старался как можно чаще и глубже захватывать промежность. Её ноги были широко расставлены, губки открыты, поэтому практически всегда его плетка хотя бы вскользь касалась клитора. От каждого удара у девушки перехватывало дыхание. Она уже не могла кричать, только плакала, стонала и всхлипывала при каждом попадании по клитору. Ей казалось, что эта пытка длиться уже несколько часов.

Наконец он отвязал её, и ли решила, что это кончилось, но он тут же развернул её лицом к стене и вновь закрепил руки и ноги в том же положении. Порка продолжалась, пока он не устал. Ли уже почти не стонала – боль сменилась отупением.

Он отложил плетку и отстегнул ей руки и ноги. Девушка с трудом стояла на ногах, опираясь лицом к стене, но он не позволил ей отдыхать и нагнул вперед, поставив так, что лбом рабыня почти касалась коленей, а спина была прижата к стене, чтобы она не смогла разогнуться. Он надел презерватив сам и вошел в неё. Ли была совершенно сухая, что совершенно было для неё не свойственно. Хорошо ещё, что презерватив был смазан, хоть этого было и не достаточно. Член был очень большой и ли давно не ощущала такой боли. У неё было чувство, что внутри водят наждачной бумагой, а смазка так и не появлялась. Она кричала от боли. Поза, в которой она стояла, позволяла толстяку проникать очень глубоко, а она не могла даже пошевелиться. Всё это напоминало жесткое изнасилование. Он не торопился кончать, и с каждым его движением это становилось все невыносимее. Она рыдала в голос, рыдала от боли, унижения и ощущения полной беспомощности. Она знала, что делала это по приказу Господина, но даже эта мысль приносила слишком слабое утешение. В этот момент она чувствовала себя просто шлюхой, даже не вещью, а вообще чем-то ничего не стоящим, чем-то, чем не дорожат и на что вообще не обращают внимания. Настолько униженной ли себя никогда не чувствовала. Её поза делала рабыню абсолютно беспомощной. С каждым движением он все сильнее вдавливал её в стену. Она не могла даже упасть, оказавшись попросту зажатой между ним и стеной. Было больно каждой клеточке от следов от плетки, которые прижимались к стене и к нему. Болела испоротая грудь, которая была зажата между её ногами и при каждом движении сотрясалась. Болели растянутые в непривычном положением мышцы и, конечно, болело раздираемое ненавистным членом влагалище.

Наконец он кончил и отошёл от ли. Приказав стоять так, он сел в кресло напротив неё, примерно в метре и закурил. Сохранять эту позу было очень тяжело, а он курил и стряхивал пепел в её разъёбанную пизду. Иногда было горячо, от пепла все щипало и главное – её унижение было всё сильнее, хотя она была уверена, что давно не может почувствовать себя униженной. Он курил, разглядывая её, и явно решал, что бы ещё успеть сделать.
Ли знала, что её Господин наблюдает за ними, за ней. Её было стыдно, что Он видит её такой, и было стыдно за то, что она не может спокойно воспринимать всё это. Она – рабыня и просто не имеет права испытывать те чувства, которые испытывала. Ли поняла, насколько она ещё далека от идеальной рабыни, которой мечтала стать для своего Господина. Было очень горько осознавать это, потому что она надеялась, что близка к этому определению.

Когда толстяк встал, ли с ужасом увидела, что его член снова стоит. Он подошел к ней и с размаху всадил его ей в зад. Ли никогда не могла похвастаться очень хорошо разработанной попой – Господину, видимо, так больше нравилось, поэтому ей всегда было больно во время анального секса. Но такой силы боль она ещё не чувствовала. Боль захлестывала и разрывала её пополам. Не переставая визжать от боли, она пыталась вырваться, а он лишь с большим напором продолжал ебать её в задницу. Ли казалось, что он никогда не кончит. Она уже не могла ни кричать, ни визжать, хотя боль не покидала её ни на мгновение. Ли превратилась в какое-то тупое животное, которое просто стояло и терпело боль, не выражая своих эмоций и не протестуя. Она была полностью растоптана и унижена. Из её глаз лились слезы. Она не плакала, как ей казалось, но они стекали не переставая. Из-за её позы, они катились не по щекам, а по лбу.

К тому времени как он кончил, в ней уже не оставалось никаких чувств и эмоций. Она сама стала болью, но чувствуя боль, уже не могла на неё реагировать.

Он опять отошел от ли, приказав стоять так же. Взяв со стола свечу, он зажег её и стал капать девушке на попу. Горячие капли обжигали и без того горящую от боли кожу. Они впивались как иглы, а потом жгли, пока остывали. Некоторые скатывались к открытому влагалищу или губкам, причиняя нестерпимую боль, а он продолжал капать, то по капельке, то практически поливая горячим воском. Когда воска стало много, капельки всё чаще докатывались до пизды, все сильнее обжигая её. Тело проснулось от того состояния отупения и безразличия. От этой боли ли снова начала визжать и дергаться, стараясь увернуться от капель. Его это только веселило – толстяк смеялся и продолжал эту пытку. Наконец, рабыня не выдержала и просто упала на бок, сжавшись в комок. Тогда он пнул её ботинком в промежность, которая и так была источником невыносимой боли:

– Повернись на спину и разогнись! Живо, сука!

Рабыня не могла не повиноваться его приказу – так хотел Господин. Он отдал её этому садисту. Ли с трудом распрямила затекшую спину и легла, вытянув ноги.

– Шире ноги! – свои слова он подкрепил ударами ноги по её ногам.

Рабыня снова повиновалась.

Теперь расплавленный воск лился ей на грудь, на соски. Ли сжала кулаки до боли и закусила губы, по её телу пробегали судороги. Она старалась терпеть и сохранять это положение. Спасала только одна мысль, пульсирующая все сильнее в моем мозгу: "Это приказ Господина… это приказ Господина". Когда на груди уже всё было залито воском, он стал спускаться на живот, ниже, на лобок. Рабыня вздрагивала и стонала от каждой капли. Когда он приказал развести руками губки, ли опять повиновалась, но последовавшая пытка заставила её инстинктивно подогнуть колени и закричать изо всех сил.

– Лежать! – он прижал одну мою ногу, поставив на неё свою и надавил.

Наконец, свеча кончилась. Догорев, зашипел остаток фитиля и толстяк отбросил огарок в сторону. Ли лежала не двигаясь. Её бил озноб, но не было сил даже плакать. Садист посмотрел на часы и приказал на последок ещё раз отсосать у него. Ли попыталась подняться, но ей это плохо удавалось. Тогда он «помог» ей, взяв за волосы и потянув наверх. С трудом встав перед ним на колени, рабыня открыла рот. Он долго жестко ебал её в рот, двигая голову за волосы сам. Рабыню несколько раз чуть не стошнило, но он даже не обращал внимания на это. Когда толстяк кончил, он, подождав буквально мгновение, со всей силы отвесил ли звонкую пощечину, от которой у той зазвенело в ушах. Рабыня почувствовала, как из уголка рта потекла струйка крови. Тошнотворный солоновато-терпкий привкус стал заполнять её рот.

– Ты опять не поблагодарила меня, сучка! – и садист отвесил такую же пощечину по другой щеке.

Его время наконец-то кончилось и, перебросившись парой фраз о чем-то с Господином, толстяк ушел.

Ли стояла на том же месте на коленях и у неё не было ни физических, ни моральных сил не только подняться, но даже пошевелиться.

Господин присел рядом со своей рабыней и ничего не говоря, стал гладить рукой по лицу. Вдруг у неё из глаз полились слезы. Ли прижимала Его руку к щеке, целовала её и очень долго плакала. Он не отнимал руку и дал ей выплакаться. Потом Хозяин помог рабыне подняться и, стряхнув воск под её тихое поскуливание, отвёл в соседнюю комнату. Там Хозяин посадил ли в наполненную горячей водой ванну, в которой она долго просто лежала. В горячей воде отступал боль. Она чувствовала, как смываются следы её мучителя, и ей становилось легче. Потом Господин вымыл её, вытер и приказал ложиться на кровать. Он долго осматривал её, смазывал ранки, следы от плетки и ожоги разными мазями. Ли стонала от боли и воспоминаний о сегодняшнем унижении, но радовалась про себя, что все это уже позади. Постепенно к боли и стыду присоединилось возбуждение. Рабыня стала постанывать уже по-другому и сама подавалась навстречу рукам Господина. Вскоре её неожиданно охватил необыкновенно сильный, но внезапно прерванный голосом Господина, оргазм:

– Ли, я очень недоволен тобой. Я вдруг обнаружил большой пробел в твоей дрессировке – этой ночью ты слишком много думала о себе и своих ощущениях. У тебя даже откуда-то прорезались стыд и достоинство. Это недопустимо для рабыни! Поэтому Я обязательно продолжу сегодняшний урок.

От неожиданности и одновременно сковавшего её страха девушка замерла. Гадостные капельки холодного пота проступили на лбу и тошнота подползла к горлу. Господин говорил не повышая голоса и совершенно спокойно. «Лучше бы он кричал, избивая меня – мне было бы легче» - пронеслось в её мыслях. Холодный и взвешенный тон сказанных Хозяином слов не сулил ничего хорошего:

– Я сказал об этом тому типу, он обрадовался и даже предложил привести с собой друзей. Я, пожалуй, соглашусь. Так что в ближайшее время дрессировка продолжится, пока ты не научишься не испытывать ничего, кроме желания доставить удовольствие Мне. Сегодня Я такого желания с твоей стороны не заметил, ты даже посмела сопротивляться. Я очень недоволен, ли! А теперь – спать.

И Он ушёл, выключив в комнате свет, а рабыня долго ещё лежала пораженная Его словами. Ей вдруг стало по-настоящему безразлично, кто и как будет пользовать её. В голове только крутились Его слова, что Он недоволен, а она – плохая рабыня. Уже проваливаясь в сон, она дала себе слово, что сделает всё возможное и невозможное, чтобы больше не огорчать Его.

Дата добавления: 2015-10-13