Глава II. Вязка.

Она проснулась резко и внезапно. Какое-то незримое, но почти физически ощущаемое чувство тревоги вдруг овладело ею целиком, и мгновенно выдернуло из нежных объятий Морфея. Со звуком приближающихся шагов в голове, словно выстрел, прозвучало одно единственное слово – «Охранять!». Резко поднявшись, девушка чуть не ударилась головой об крышу конуры, но запутавшаяся цепь чудом оградила её от травмы. Еще плохо ориентируясь и гремя цепью, ли на полкорпуса высунулась из будки и громко залаяла наугад.

– Тихо-тихо! Свои… – услышала она в ответ окрик Хозяина. – Фу! – Добавил Он и засмеялся. – Ко мне!

На голую спину падали крупные капли дождя, но ли выползла из конуры целиком и прижалась к ноге Хозяина. Ей совершенно искренне захотелось снова завилять хвостом – «Про неё не забыли, её не бросили, за ней пришли!». Поскуливая, она всем своим видом пыталась показать Хозяину, как плохо ей было без Него, пока Он отстёгивал от будки цепь.

– Рядом! – Скомандовал Он и, накинув конец цепи на ручку зонта, поднял его и не спеша направился в сторону коттеджа.

Раскрытый зонт Господина не укрывал её всю – по ногам и попке продолжали бить крупные капли дождя, да и с самого зонта на них тоже стекала вода. Но всё это не заслуживало внимания, ведь Он поставил её рядом с собой под зонт, а значит, заботился о ней. Подниматься по ступенькам на коленках было неудобно и опасно и, чуть схитрив, девушка преодолела это препятствие, выпрямив ноги, хоть и продолжала двигаться «на четырёх». Со стороны это должно было выглядеть смешно, но вряд ли под дождём за ними кто-нибудь наблюдал. Приблизившись к двери, Хозяин отворил её сам и даже пропустил свою рабыню вперёд. Закрыв и поставив зонт в специальную стойку в углу, Он повёл свою подопечную в подвал. Спускаться по лестнице было крайне неудобно, и ли очень боялась поскользнуться. Сделав пару шагов, она поняла, что ей не справиться с этим на четвереньках и попятилась назад. Обернувшись и оценив ситуацию, Хозяин негромко скомандовал:

– Сидеть, – взяв девушку за ошейник, Он чуть приподнял её и быстро потянул вниз.

Часто перебирая ногами и не видя ступенек, ли чудом ни разу не оступилась и на одном дыхании благополучно добралась до низа вместе с Господином. Проведя свою рабыню по коридору, Он открыл дверь одной из комнат и запустил свою подопечную внутрь. Ли узнала своё первое пристанище в этом доме. Здесь почти ничего не изменилось – та же натянутая вдоль дальней стены проволока, санузел в углу, столик и кожаный диван. Куда-то исчезли массивный дубовый стол и станки для пыток, но от этого помещение стало просторнее.

– Место! – скомандовал Хозяин и подвёл рабыню к дальней стене.

Пристегнув цепь к проволоке, Он включил микроклимат, взглянул на часы и, ничего не говоря, вышел. Тепло быстро заполнило комнату. Подождав пару минут, ли решила немного заняться собой и привести себя в порядок. Отмыв сначала руки и коленки от въевшейся в них грязи и песка, она посидела на «белом троне» и, закончив свои дела и задрав ногу над рукомойником, тщательно подмылась. Покончив с водными процедурами, она расположилась на пушистом коврике и только сейчас почувствовала, что сильно проголодалась.

Господин вернулся через несколько минут с большим контейнером-термосом для продуктов. Поставив его на пол, Он собрал стоявшие возле девушки миски, придирчиво осмотрел их и, всё-таки, решил всполоснуть. Глотая слюнки, девушка, не отрываясь смотрела, как Он накладывал в миску из термоса большие куски жареного мяса. Он наложил их много, с горкой и поставил миску на пол. Затем Он взял бутылку вина, и во вторую миску потекла тёмно-красная струя виноградного зелья. Посмотрев в сторону ли, Он строго заметил ей:

– Сидеть!

Ли приняла соответствующую команде позу и, словно переступая передними лапками, стала слегка поскуливать, не отрывая взгляда от мисок.

– Что, проголодалась? Сучка… – усмехнулся Хозяин.

Ли лишь чуть громче заскулила, показывая Ему всем своим видом своё стремление к мискам. Ей хорошо удавалось имитировать собачьи повадки, но, похоже, Хозяину этого было недостаточно.

– Еду ещё нужно заслужить, сучка! – снова усмехнулся Он и, приблизившись, отстегнул цепь от проволоки. – Ну-ка, служить!

Ли безропотно приняла стойку, поджав к груди сжатые в кулачки руки.

– Голос! – не унимался Хозяин.

– Гаф! – звонко выкрикнула ли, продолжая стоять в служебной стойке.

– Умница… – Хозяин почесал девушку за ухом и подвёл её к еде. – Остальное отработаешь после ужина…

Ли уже было потянулась к миске, пытаясь схватить кусок мяса, но Господин за цепь удержал её:

– Куда? Без команды? Или у сучки галлюцинации и она услышала команду «Можно»?

Снова заскулив, ли опустила лицо к полу.

– Ладно… Можно! – скомандовал, наконец, Хозяин и отпустив цепь, сел на диван.

Пока ли на чектвереньках жадно поглощала мясо и запивала его вином, Хозяин смотрел на неё, выкуривая сигарету за сигаретой. Подчиняясь правилам игры, девушка ни к чему не прикасалась руками, хоть лакать вино из миски вниз головой ей было не просто. Сытость приходила вместе с опьянением – вино оказалось крепким. Насытившись и захмелев, она потянулась, скорее уже по-кошачьи и села, внимательно глядя в глаза своему Господину в ожидании дальнейших команд. Он встал и, подойдя к умывальнику, взял расчёску. Не шевелясь, ли следила за его перемещениями глазами. Он подошел к ней, присел на корточки рядом и стал расчёсывать её волосы. Девушка лишь изредка поскуливала, когда расческа застревала в её спутавшихся локонах. Слегка погладив рабыню по голове, Он отложил расческу и, взяв за цепь, сильно потянул её вниз. Подчиняясь, ли прильнула грудью к полу, оттопырив вверх зад. Хозяин зацепил звеном цепи за потайной крючок в полу и, переместившись на коленях, встал позади неё.

– Сучка! – почти одновременно со звонким шлепком по ягодице, он вошёл в неё сзади и, подхватив двумя руками за талию, стал резко наращивать темп.

Ли начала поскуливать в такт глубоким проникновениям в её лоно, но вскоре стала терять над собой контроль под воздействием приближающегося оргазма, непроизвольно срываясь в крик. Хозяин всё жёстче и быстрее входил в свою рабыню. Он драл суку.

Увлечённые своими играми, они не заметили, как бесшумно приоткрылась дверь, и пара любопытствующих женских глаз некоторое время, с пристрастием, наблюдала за кульминацией их совокупления. Также тихо и не привлекая внимания, дверь прикрылась, оставляя Господина наслаждаться своей рабыней наедине.

На следующее утро Хозяин уезжал из города на пару дней по делам. Оставляя свою подопечную под присмотр Элеоноры, Он не догадывался, что коварный план мести уже созрел в её голове и по возвращении Его ожидает весьма неприятный сюрприз.

Утро началось для ли с порки. Элеонора, облачённая в кожаные доспехи, лупила её короткой плетью, невзирая на прилежное исполнение команд девушкой. После выволочки Хозяйка притащила ли к будке и снова оставила сторожить на весь день. Уже привычный распорядок дня полетел к чёрту. Погода с утра была благосклонна к девушке, но дневной зной к полудню опустошил все запасы воды, и к вечеру ли ощущала себя не только обезвоженной, но и раздражённой. Она почти не высовывалась из будки и ждала вечера, когда вернётся долгожданная прохлада и о ней, наконец, вспомнят.

– Заснула? Сучка! – голос Хозяйки раздался ещё задолго до того, как она появилась на тропинке.

– Аф! – выглянув из конуры, ответила ей ли.

– Гадкая собачонка плохо служила! – Элеонора приближалась к пленнице.

– А-ув… – ответила ей огорчённо ли. «Плохо – так плохо… спорить не стану» – подумала она про себя.

– Будешь наказана, дрянь! – схватив за волосы, Хозяйка выволокла девушку из будки и, сорвав цепь с крючка, потащила её в дом. Стараясь не разодрать в кровь коленки, ли почти бежала на четвереньках рядом со своей мучительницей.

Затащив ли как собачонку всё в ту же камеру в подвале, Элеонора сразу подвела её к мискам с едой:

– Жри, сука! – гаркнула она, сопроводив свою команду ударом плети по заднице девушки и уселась на диван.

Прижавшись к полу, ли придвинулась к мискам. Резкий запах спирта защекотал её ноздри – вместо воды, вторая миска была наполнена водкой. «Вот и ладно, – подумала она, – пьяной будет легче сносить её побои», и стала есть. Жареное мясо и пучок картофеля-фри сверху уже немного остыли, и ли решила поторопиться. Лишь дойдя до более горячей еды, она попробовала полакать водку. Водка оказалась противной, комнатной температуры, но ли твёрдо решила выпить её всю. С первой попытки это не удалось – пришлось закусывать и заедать, но отступать девушка не собиралась. Она обхватила миску по бокам сжатыми кулачками и, приподнявшись, залпом выпила всё её содержимое до дна. В голове сразу зашумело и появилось лёгкое головокружение, нарастающее с каждой минутой. Поставив миску и чуть отдышавшись, ли продолжила трапезу, вытаскивая из миски ещё горячие куски. Элеонора, всё это время наблюдавшая за девушкой, вдруг встала и вышла из камеры. Уже не торопясь, и хмелея всё больше, ли доела свой ужин. Тепло опьянения приятно разливалось по телу, и девушка подумала, что теперь-то все наказания ей трын-трава. Возвращение Хозяйки она восприняла равнодушно и даже не сопротивлялась, когда та, оттащив девушку на середину комнаты, пристегнула очень низко цепь её ошейника к полу. Затем, Она стала фиксировать ремнями её руки и ноги, хитроумным способом зацепив сначала за потайные крюки в полу металлические кольца, попарно для каждой конечности, а затем продевая и затягивая в них ремни. Через пять минут ли была полностью зафиксирована и обездвижена – единственная степень свободы, ей предоставленная, была возможность вилять несуществующим хвостом. Опираясь на широко расставленные локти и колени, она касалась сосками пола. Закончив, Хозяйка снова удалилась из камеры. Её не было сравнительно долго и у обездвиженной девушки уже начали затекать конечности, когда дверь отворилась, и комната наполнилась громким и звучным лаем – на пороге, ухмыляясь, стояла Эльвира, удерживавшая на поводке огромного чёрного дога.

– А вот и твой кобель, сучка! – злорадно произнесла Она, выждав паузу в собачьем лае и подпуская пса поближе к девушке.

Отрезвление наступило мгновенно.

– Не-е-е-е-ет!!! Не на-до-о! – В истерике закричала ли.

– А кто позволял сучке разговаривать?! – Элеонора с размаху ударила девушку плетью по спине, но с левой руки удар не удался.

– Нет! Я Вас прошу, не надо! – продолжала кричать девушка, не обращая внимания на посыпавшиеся на её тело хлёсткие удары.

– Молчать, сука! – Сменив руку, Хозяйка стала беспрерывно лупить её по чему попало.

Пёс, заинтересованно пытавшийся обнюхивать девушку, пугливо отпрянул. Эльвира, продолжая его удерживать за поводок, вынуждена была убавить силу ударов.

– Не нужно, Госпожа! Не-е-ет! – рыдала ли. – Я буду хорошей сучкой…

– Будешь, дрянь, будешь! – Она отстегнула поводок от ошейника дога и направилась к стеллажу.

– Не-ет! Госпожа-а-а, только не э-это-о!!! – ли продолжала биться в истерике. Слёзы градом сыпались из её глаз. Пёс, наконец, приблизился к девушке и, в лучших собачьих традициях, стал принюхиваться к её заднице.

– А ну, заткнись! – Элеонора, бросив плеть на пол, подняла голову девушки за волосы и, грубо втиснув ей в рот новый кляп в виде кости, зафиксировала его на затылке ремешками.

Приглушённо рыдая, ли мотала головой, безуспешно пытаясь освободиться от кляпа. Тогда она попыталась перекусить его, но пластик был достаточно прочным, чтобы выдержать натиск зубов девушки. Она мычала что-то нечленораздельное, но Элеонора уже не обращала на это внимания. Брызнув каким-то спреем в пах девушке, она взяла дога за ошейник и стала натаскивать его носом в её промежность. Пса будто подменили. Он засуетился и принялся вылизывать гениталии ли, поскуливая и виляя хвостом. Девушка попыталась увернуться, она изгибалась и извивалась, но крепкие путы превращали все её потуги лишь в лёгкое вздрагивание. Довольно скоро пунцово-красный собачий пенис начал высовываться из своего короткошерстного чехла и, разбухая всё больше и покачиваясь словно змея, стал искать себе жертву. Суетливо бегая глазами, пёс начал пытаться запрыгивать передними лапами на спину девушки, при этом судорожно дёргая вперёд-назад тазом. Эльвира этого и ждала. Подсадив дога за ошейник, она принялась подправлять его пенис, направляя его во влагалище ли. Пёс постоянно двигался, то дёргая тазом, то переступая с лапы на лапу, и Домине всё никак не удавалось вставить его пенис.

– Тупой, как и все кобели! – раздосадованная, Она уже замахнулась, намереваясь хлопнуть пса по глупой голове, но тут же опустила руку, вовремя сообразив, что испугавшись, тот навряд ли сможет продолжить, и вся подготовительная работа пойдёт насмарку.

Подхватив его за пах, Она чуть приподняла взвизгнувшего дога, удерживая его за ошейник и, наконец, воткнула его пенис в девушку.

– Есть контакт! – Домина сразу повеселела, разглядывая сбоку, как пёс стал проталкивать свой пенис во влагалище ли.

Соскользнув несколько раз передними лапами с её спины, он перестал на неё взбираться и, прижавшись грудиной, принял более устойчивую позицию. Вязка заладилась. Элеонора мысленно похвалила себя за правильно выбранную позу для длинноногой девушки, позволившую псу дотянуться до её гениталий и, отпустив ошейник, довольная уселась на диван. Содрогаясь, ли беззвучно рыдала. Боль словно копьём пронизывала её тело. Разбухший собачий пенис очень сильно давил внутрь, и она попыталась найти менее болезненную позу, прогибаясь и выгибая таз. Наконец, ей это удалось, подставив влагалище по направлению движений пса. Стало чуть легче, но окончательно приспособиться к собачьей анатомии было трудно. Тонкий на входе и очень толстый внутри неё, собачий член создавал ощущение, словно её надули изнутри. Это было похоже на грубый и жесткий фистинг[20], хоть вход при этом и оставался не растянутым. Теперь она на собственном опыте прочувствовала, почему остаются «состыкованными» задницами друг к дружке сучка с кобелём, напуганные кем-нибудь во время их «собачьей свадьбы» – эрекция не ослабевает, пока кобель не кончит. Расцепиться без повреждений при этом собакам попросту не удастся. Понимая это, ли не строила иллюзий – по задумке Элеоноры, пёс должен либо кончить в неё, либо порвать её – третьего не дано. «Ну, этого ты не дождёшься, сука…» – думала про себя ли, давясь собственными слезами. Противнее всего было то, что её сейчас имела вонючая слюнявая псина. Она бы с большей лёгкостью снесла сейчас и фистинг, и фаллоимитаторы любых размеров, и фак-машину, и толпу голодных факеров[21] на ганг-банге[22], но унижение, учинённое над ней сейчас, было самым отвратительным. Тошнота подступала к горлу. Ли стало овладевать мерзкое и какое-то липкое чувство постепенного, но неотвратимого превращения в животное. Она отгоняла от себя эти мысли, но сзади её лоно настойчиво долбило их подтверждение. Сильная струя, жидкая и горячая, ударив в матку, сразу заполнила девушку до краёв и обильно потекла на пол. В глазах потемнело, и ли стала терять сознание, на грани бесчувствия осознавая, что дог, наконец-то спрыгнул с неё. Она уже почти отключилась, когда её рот освободили от кляпа, и чья-то ладонь стала хлестать её по щекам. Перед глазами всё плыло и размазывалось в абстрактной и неестественно приглушенной гамме со зловеще подчёркнутым преобладанием чёрной, и постепенно заполняющей всё пространство, тьмы.

Вернув девушку в сознание на какое-то время, Элеонора принялась спешно отстёгивать ремешки но, лишь чуть ослабли путы, ли безвольно свалилась на пол. Сделавший своё дело кобель расположился тут же и принялся вылизывать яйца. Домина попыталась поднять девушку и подтащить её к дивану, но дамских сил для этого было явно недостаточно. Осознав бесперспективность своих потуг, Она поспешно удалилась из комнаты, оставив ли в полуобморочном состоянии наедине с догом. Через некоторое время Она вернулась, уже в сопровождении доктора и начальника охраны. Пощупав пульс, врач попросил начальника охраны перенести девушку в кабинет и проследовал туда сам. Элеонора же, потрепав пса по голове, пристегнула цепь и потащила его прочь.

Ли очнулась в гинекологическом кресле. На лице – кислородная маска, в вене – капельница, в промежности – ковыряющийся в её гениталиях доктор-извращенец. Заметив, что девушка стала подавать признаки жизни, врач сразу поспешил её успокоить:

– Тихонечко-тихонечко, шевелиться не надо, лежим спокойненько… Сейчас прокапаем, – он взглянул на почти пустую ёмкость капельницы и пережал спускавшуюся трубку. – Ага… и успокоительного… – проколов подготовленным шприцем трубку у самой иглы, он не спеша выдавил его содержимое и, подождав ещё пару секунд, вынул иглу из вены девушки. – Держим локоть!

Ли послушно согнула руку в локте, придерживая проспиртованную ватку. Врач освободил её лицо от маски, и сильный запах медикаментов сразу ударил в нос. На мгновение девушка поморщилась, но тут на неё стало медленно наваливаться безразличие. В голове зашумело, и какое-то неестественное тепло стало растекаться по её телу, странным образом выплёскиваясь через мозг и опускаясь вниз, до самых кончиков пальцев. Она попыталась подняться, но перед ней словно опустили занавес, и девушка была вынуждена снова лечь.

– Не поднимаемся… лежим так 10 минут… – бормотал доктор.

Девушка подчинилась и закрыла глаза. Тело, казалось, больше не принадлежало ей. Оно откликалось на её команды – она проверила это, чуть пошевелив пальцами, но стало каким-то ватным. «Что вы со мной сделали?» – беззвучно прошептала она одними губами, но ответа не последовало. Позвякивая инструментами, доктор собирал свой чемоданчик. Вскоре и эти звуки перестали её отвлекать. На неё наваливалась пустота. Пустота безразличия. Она уже не слышала, как доктор вышел из смотровой и вернулся с начальником охраны. Она не чувствовала, как тот взял её на руки и отнёс обратно в комнату с мягким кожаным диваном. Она не слышала, как он пытался спорить с Эльвирой, но вынужденный подчиниться, положил девушку не на диван, а на пушистый коврик у стены. Она не чувствовала, как на её ошейнике снова появилась цепь, пристегнувшая её к толстой скрипучей проволоке вдоль стены. Ничего этого она не видела, не ощущала и не хотела знать. Пустота захватила над ней полную и безраздельную власть, окутывая тошнотворным безразличием и заглушая собой весь окружающий мир. Девушка была в сознании, но слишком глубоко забравшаяся в себя, затаившаяся и отгороженная от всего происходящего всего лишь несколькими каплями яда, растекающегося по её венам[23].

Она проснулась от тошноты и омерзительного запаха собственного перегара. Тяжёлый водочный дух ощущался явно, и, казалось, пропитал собой всё вокруг. Позывы подкатили к горлу, и ли, превозмогая головокружение и наваливающуюся на неё тьму из-за резкого подъёма, на четвереньках поспешила к унитазу. Её долго полоскало. Сначала от отравления, а затем, вспыхивающие в пробуждающемся от дурмана сознании картинки событий прошедшего вечера стали вызывать в ней ещё более глубокий и устойчивый рвотный рефлекс. Её тошнило от самой себя. «Животное… сука… тварь… подстилка…» – назойливо стучало в висках от каждой воспроизведённой в память картинки – «Я – животное, раз со мной можно так…». Ей не было жалко себя. Она себя ненавидела. Но, ненавидела тихо и как-то отрешенно, словно это касалось не её лично, а какого-то постороннего, далёкого и чуть ли не выдуманного персонажа. Она не понимала своей апатии, но мысли об этом, словно вспышки сознания, появлялись всё реже, уступая место пустоте.

С трудом поднявшись, опираясь на рукомойник и выждав некоторое время, пока уляжется головокружение, она умылась и вернулась на своё место. Шум в голове и темнота в глазах снова навалились на неё, лишь девушка прилегла на коврик. Она закрыла глаза и через некоторое время снова провалилась в чёрную отрешённую пустоту без сновидений.

Сколько она проспала, ли не знала, но ощущение, что времени прошло много, не покидало её. Почему-то совсем не хотелось есть, и поставленные рядом кем-то миски с едой её нисколько не заинтересовали. Девушка лишь успела умыться, как в камеру вошла Элеонора. Ли затравленно сжалась, высматривая за её спиной вчерашнего кобеля, но Хозяйка пришла одна. По всему было видно Её недовольство. Ни слова не говоря, Она подошла к девушке и, отстегнув цепь от её ошейника, презрительно буркнула:

– Пошла отсюда! Сучка…

Повторять было не нужно. Ли, даже не закончив толком вытирать лицо, быстро повесила полотенце и поспешила в свой флигель, где первым делом стала набирать себе тёплую ванну. Расстёгивая перед водными процедурами свой ошейник, она подошла к окну. В багажник стоявшего у парадной лестницы авто, Элеонора с трудом укладывала свои огромные чемоданы. Сама. Хозяин курил на верхних ступеньках, и по всему было видно, что Он и не думает помогать Ей.

Глава III. Дефияж.[24]

После отъезда Элеоноры, Господин перестал посещать свою рабыню. Совсем. Он будто забыл о её существовании. В остальном всё текло, почти как и прежде: утро начиналось с пробежки, которую она старательно совершала теперь сама, затем медосмотр и масса свободного времени, в течение которого ли была предоставлена самой себе. Она отметила бы лишь несколько повышенное внимание доктора, уделявшего ей больше обычного времени и, не столько её гениталиям, сколько ей самой, заводя с ней какие-то не совсем понятные беседы и задавая бессистемные на первый взгляд вопросы, между которыми он постоянно заглядывая в блокнот, что-то в нём помечая. И ещё эти дурацкие таблетки, которые он заставлял её глотать в его присутствии. После них ли ощущала себя каким-то аморфным растением, апатичной тряпочкой с полным отсутствием каких-либо мыслей в голове. Её не забывали кормить по часам, в её флигеле незаметно и регулярно наводили порядок во время её отлучек, но не было главного – внимания её Господина.

Ли отдавала себе отчёт в том, что послужило причиной к этому, но искренне надеялась, что всё забудется и вернётся на круги своя. Она прекрасно понимала своего Хозяина, да и её саму передёргивало от воспоминаний тех дней и хотелось немедленно бежать в душ, чтобы смыть с себя уже несуществующие следы надругательства. В тоже время, проявить инициативу и подойти к Господину самой, она не решалась. «Нужно подождать» – твердила она себе, и это несколько успокаивало её.

Лишь по прошествии двух недель, когда у неё прошли месячные и организм закончил цикл очищения, ближе к полуночи дверь её флигеля отворилась, и она увидела на пороге желанный силуэт:

– Надень это и следуй за мной… – Он положил на кровать своей рабыни небольшой перевязанный ленточкой свёрток и, не дожидаясь её, не спеша побрёл по тропинке к дому.

Развернув свёрток, ли нашла в нём платье из натурального алого шёлка. Атлас нежно заструился прохладой в её руках. «Какая прелесть…» – прошептала она почти беззвучно, но, опомнившись, положила платье на постель и стала быстро снимать с себя «блядский камуфляж», как она называла набор из кружевного пояса, открытого бюстгальтера, пеньюара и чулок, которые она на всякий случай в ожидании Хозяина надевала каждый вечер. «Надень это» дословно означало «только это и ничего боле» – этот урок русского языка она усвоила быстро и навсегда. Платье оказалось очень узким и обтягивающим, ли не без усилий смогла в него втиснуться, хоть и подумала сперва, что это вызвано её торопливостью. Взглянув на себя в зеркало, она увидела, что наряд действительно обтягивает её сильнее, чем следовало бы. «Чёрт! Неужели я растолстела за эти дни?» – с досадой подумала девушка. Достаточно строгое – с закрытой спиной и грудью без декольте, зауженное к низу, но с небольшим вырезом спереди, длиной лишь чуть выше колен, платье оставляло открытыми только руки девушки. Даже шея была закрыта полностью благодаря оригинальной конструкции невидимых крючков на горловине, с которыми ли на удивление быстро смогла разобраться, хоть ей и пришлось для этого снять ошейник. Вернув ошейник на место, она на секунду замешкалась, сомневаясь, следует ли ей обуваться, но решила исполнить приказ дословно и, воодушевлённая, побежала за своим Господином босиком.

Докуривая сигарету, Он ожидал её у парадной лестницы. Ли стремглав поднялась по ступенькам и поспешила открыть перед Ним дверь. Не торопясь, Он сделал последнюю затяжку и, выбросив окурок, зашёл в дом. Тут же свернув к лестнице в подвал, Он стал спускаться, заложив обе руки в карманы брюк и что-то насвистывая себе под нос. Ли беззвучно следовала за ним, отстав на ступеньку.

Остановившись перед дверью с цифрой 6, Он снова подождал, пока девушка откроет перед ним дверь и вошёл внутрь. Ли не сразу узнала это помещение, хоть и провела здесь немало времени, настолько неожиданно оно было переоборудовано. Широкая массивная деревянная кровать, устланная чёрным шёлком и занимавшая почти всю дальнюю половину комнаты, смотрелась в ней несколько неестественно и ли поняла, что принесли её сюда специально и собрали совсем недавно.

Хозяин остановился у свисавших с потолка цепей с кольцами и, ничего не говоря, поднял руку рабыни и стал привязывать её ремнями к кольцу. Закончив, Он, так же молча, привязал вторую руку и, присев, принялся заковывать в металлические обручи ноги девушки, вынуждая её расставить их, насколько позволяло платье. Отступив к стене, Он подтянул верхние цепи и снова закурил, расположившись на диване и рассматривая девушку сбоку. Закусив губу, ли повернула голову и посмотрела на своего Господина. Слёзы снова заполнили её глаза. Беззвучно всхлипнув, она опустила голову. Хозяин, не докурив до конца, смял сигарету в пепельнице и подошёл к ней сзади. Бережно, почти нежно, он провёл ладонью по волосам на её затылке. Волна мурашек покатилась от головы вниз и сошла на нет, встретившись с такой же волной, пробежавшей по телу рабыни снизу. Разобрав волосы девушки на две равные половины, Он собрал их в хвостики у висков и, ловко удерживая, зафиксировал извлечёнными из кармана резинками. ли готова была разрыдаться, но из последних сил сдерживала себя.

Не торопясь, Хозяин отошёл к стеллажу и, надев печатки, выбрал нужный предмет. Ли почувствовала на своей спине Его тяжёлый взгляд и приготовилась к самому худшему, зажмурив глаза. Но удара не последовало. Господин обошёл её и, встав перед ней у двери, включил полный свет.

– Хозяин, простите свою неверную суку… – сквозь наворачивающиеся слёзы прошептала ли и закрыла глаза в ожидании первого удара.

Шелк треснул мгновенно. Натянутый до предела, он словно ожидал команды и с первым касанием хлыста обнажил расширяющуюся полоску её тела. Ещё удар, и снова треск шелков. Ещё, ещё удар. Размеренно и не спеша, Хозяин наносил точечные удары, безжалостно превращая наряд девушки в бесформенные алые лоскутки. ли принимала боль молча. Она, стиснув зубы, старалась не проронить ни звука и лишь зажмуривалась каждый раз, не рискуя отвернуться, даже под угрозой получить плетью по лицу. Вот выскользнула из прорехи левая грудь. Ей будет очень больно, если Хозяин снова попадёт по соску. Но надо вытерпеть. Надо во что бы то ни стало выдержать это наказание. Больнее всего оказалось по животу. Сокращавшийся от острой боли пресс она решила не расслаблять до конца экзекуции и от этого боль немного притупилась. Неожиданно, Хозяин остановился и подошёл к ней вплотную. Подняв её лицо за подбородок, Он сверлил её колючим взглядом. Ли не знала, что Он хотел прочитать в её глазах. Отпустив, Он обошёл девушку сзади и так же методично продолжил уничтожать на ней то, что осталось от её ночного наряда. Вырванные клочья шёлка иногда перелетали через девушку и падали к её ногам. Наконец, платье треснуло по всей длине и расползлось, обнажая её спину до самой промежности. Он снова обошёл её спереди и продолжил. Теперь удары почти не достигали её тела, лишь обрывая на весу очередные лоскуты. Он знал и чувствовал это, но не пытался продлить замах. Неожиданно, Он снова остановился. Подступив на полшага, Он собрал кнут пополам и, прицеливаясь, ещё раз оценил расстояние. Затем последовала быстрая серия из нескольких ударов, каждый из которых не имел бы смысла без результата предыдущего. Разрубив по вырезу натянутый подол платья спереди, Хозяин вторым ударом между ногами девушки дорвал её наряд сзади и, последовавшим за этим взмахом сбоку, подцепил всё, что осталось от него и, резко дёрнув и срывая окончательно, отбросил в сторону вместе с плетью. Он стремительно подошёл к рабыне и с силой рванул остатки наряда, уцелевшие на плече и под ошейником.

– Спасибо, мой Господин… – еле слышно прошептала девушка, умываясь слезами.

Он отбросил в сторону сорванный с неё лоскут и снова направился к стеллажу. Там Он взял походный холодильник и, зачерпнув пригоршню ледяных кубков, вернулся к девушке, оставив сумку-холодильник у кровати. Он подошёл к ней сзади и, ввинчивая, прижал к её спине первый кубик, как тушат окурки. Изогнувшись вперёд, ли застонала, впервые за всё время экзекуции, а Он стал чертить льдинкой, словно мелом, вырисовывая по проступившим от плети следам. Не пропуская ни одного, Он рисовал по её телу, медленно выводя линии, будто вымораживал их. Лёд таял и Он менял кубики, а по спине катились и падали на пол капли её тепла.

Закончив со спиной, Он бросил на пол оставшиеся льдинки и освободил свою рабыню от оков. Не дав опомниться, Он потащил её за ошейник к кровати и грубо швырнул на чёрные простыни. Распластав девушку звездой, Он последовательно пристегнул её конечности наручниками к четырём столбикам по углам кровати и снова зачерпнул пригоршню льда. Закусив губу и отвернув лицо, ли приняла новую порцию обжигающего холода на своей груди. Соски, казалось, окаменели и полностью потеряли чувствительность, а Он всё рисовал и рисовал по ним круги. Наконец, Хозяин переключился на живот, и стало чуть легче. Рёбра, бёдра… Он не обходил своим вниманием ни одного уголка её тела и, наконец, добрался до клитора. Даже ожидая прикосновения к этой точке, ли непроизвольно дёрнулась и выгнулась всем телом:

– А! О-о-о… – волна жёсткого оргазма прокатилась по её телу и, замерев на мгновенье, она безвольно уронила себя на постель.

Удержав пальцами лёд, и обрисовав затем им клитор по спирали, Хозяин провёл быстро тающей льдинкой вниз, раздвигая губки, и протолкнул её остатки во влагалище:

– Остынь, похотливая сука…

Широко раскрыв глаза от неожиданности, ли лишь вначале ощутила обжигающий холод внутри себя, но уже через секунду её тело начало подрагивать в предоргазменных конвульсиях неотвратимо подбирающейся к ней очередной волны. Не желая больше сдерживать себя, Хозяин тут же овладел ею, жестко и властно вонзив в неё свой член и сливаясь со своей рабыней в упоительном наслаждении страстью.

Дата добавления: 2015-10-13