Глава I. Итак, вы позвонили на 03 2 страница

Хотя, признаюсь сразу, такие случаи нечасты. Коллектив-то у нас огромный, в штате — десять с половиной тысяч человек! Из них физически работают около девяти тысяч, причем условия порой не просто тяжелые, а — экстремальные. Так что, конечно, всякое бывает... Но, тем не менее, хочу сказать, что я, как человек, отдавший Скорой помощи сорок с лишним лет жизни, прошедший здесь путь от рядового фельдшера до главного врача, низко кланяюсь в ноги коллективу, который выполняет такую трудную работу.

Но, ничего, живем, как видите. И будем жить вопреки всем пессимистическим прогнозам. Не может быть, чтобы не канули в вечность эти более чем странные времена, когда, скажем, сотрудница Станции скорой помощи, проживающая в Подмосковье, вынуждена тратить половину своей заработной платы на ежедневный проезд в электричке! Не должно такого быть, чтобы наши сотрудники, круглосуточно спешащие на помощь людям, спасающие им жизнь, сами умирали бы преждевременной смертью от стрессов, неминуемо сопровождающих работу врача Скорой! Ведь по последним данным, заболеваемость среди специалистов Скорой помощи стоит на достаточно высоком уровне. Ну и, разумеется, трудно обойти стороной очень больную, на мой взгляд, проблему наших кадров, ведь львиную долю сотрудников Станции составляют сегодня фельдшеры — специалисты среднего звена. При всем моем огромном уважении к их нелегкому труду, признании неоспоримых заслуг этих людей — подвижников, работающих зачастую просто на износ, нельзя не согласиться и с тем, что уровень скорой медицинской помощи населению был бы гораздо более высоким, если бы большую часть наших специалистов составляли бы врачи.

Тут, впрочем, многое еще зависит и от самой концепции скорой медицинской помощи, принятой в той или иной стране. Скажем, в США, что, кстати, весьма наглядно демонстрирует их популярный телесериал «Скорая помощь», принята концепция экстренной доставки больного или пострадавшего. А производят ее, как правило, специально обученные, физически крепкие люди, так называемые «парамедики», т.е. некие «околомедики», недотягивающие даже до статуса фельдшера. Их основная задача — как можно быстрее доставить больного в стационар, где к его услугам весь спектр врачей-профессионалов высочайшей квалификации. Но, конечно же, и «парамедики» — вовсе не простые санитары-грузчики, способные лишь носилки таскать. Когда это требуется, они могут грамотно по выработанным стандартам оказать потерпевшему первую медицинскую помощь, связаться с врачом, получить необходимые советы и исполнить их. Но, не более того. Ставить больному диагноз, а уж тем паче проводить ему по своему усмотрению какое-то лечение — выше их компетенции.

У нас же в России издавна, с дореволюционного времени, превалирует другая концепция, когда в стационар везут отнюдь не всех подряд! Это уже определяет сам прибывший по вызову врач, взваливая на свои плечи всю ответственность за жизнь человека. Так что Служба 03 — дело более чем серьезное. Ну, а то, что любая ответственность никого и никогда не оздоровляла и не омолаживала, также известный медицинский факт. И с этой точки зрения люди, приходящие к нам с просьбой принять их на работу в систему Скорой помощи, заслуживают, на мой взгляд, самого искреннего восхищения. Решиться на подобный шаг при наличии многих иных возможностей в сфере столичной медицины способны лишь настоящие медики, или, как я их порой про себя уважительно величаю, Медики Милостью Божией, отмеченные этим талантом свыше.

Чтобы не быть голословным, приведу на этот счет мнение людей, никак не связанных впрямую со структурой Скорой помощи. В одном из выпусков популярнейшей телепрограммы первого канала «Здоровье» с Еленой Малышевой авторы представили зрителям двух симпатичных девушек-фельдшеров из Московской Службы 03. Суть в том, что эти сотрудницы Скорой пережили в недавнем прошлом настоящую трагедию: пытаясь оказать помощь некоему «пострадавшему», они обе были жестоко избиты прямо в салоне автомобиля скорой помощи никем иным, как самим же «пострадавшим» — распоясавшимся хулиганом! Причем избиты так, что им в дальнейшем потребовалось серьезное длительное лечение. Казалось бы, этот дикий случай должен был бы навсегда отбить у хрупких, беззащитных девушек охоту к работе на Скорой. Ведь хотя раз на раз и не приходится, кто гарантирует, что в наших неспокойных буднях их вновь не ожидает что-нибудь подобное? Но они, подлечившись, вернулись! Это, собственно, и вызвало к ним вопрос Елены Малышевой:

— Зачем?

На что одна из девушек ответила просто и кратко:

— Работа нравится.

— А что родители вам говорят?

— Они, конечно, были за то, чтобы я ушла из Скорой. Но я ведь пошла туда осознанно, не по какой-то минутной прихоти.

— Хорошо, — продолжает ведущая, — но вот я знаю, что вы обе этим летом, после случившейся с вами трагедии собирались поступать в мединститут. Но, вам это не удалось...

— Прежде всего, необходимо было встать на ноги, на что-то жить все это время...

А затем Елена Малышева обратилась к зрителям:

— Вы знаете, мы очень часто говорим о том, что врачом можно стать только по призванию. Да, эти две девочки не сумели, к сожалению, в этом тяжелом для них году сдать экзамены в мединститут по таким дисциплинам, как физика, химия, сочинение... Но разве только этим измеряется призвание врача? Вот почему мне хочется прямо сейчас с экрана программы «Здоровье» обратиться сразу к трем ректорам наших Московских медицинских институтов — академикам Пальцеву, Ярыгину и Соколову:

Уважаемые академики! Эти девочки, фельдшеры из Службы 03, наверняка, непременно станут в будущем хорошими врачами! То, что они после таких тяжелых испытаний не предали свою профессию, говорит само за себя. Неужели они после этого недостойны учиться в медицинском институте? Поверьте, девушки, что все, кто вас сейчас видит — таких красивых и таких хрупких — искренне восхищаются вами.

Казалось бы, на этом тема Скорой в программе должна быть исчерпана. Но нет! Приглашенные на передачу «врачи-скоропомощники» поведали о таких случаях из своей повседневной практики, что аудитория только диву давалась. Что только не случается на вызовах! Одному из врачей, к примеру, пришлось приехать для оказания помощи к знаменитой актрисе-певице. А когда выездная бригада успешно справилась со своим делом, благодарная артистическая семья устроила им... импровизированный концерт с чаепитием и романсами под гитару! Или, вот такое забавное, анекдотическое происшествие. Привезли врачи Скорой в больницу старушку с диагнозом «острые боли в животе». А бабушка, надо сказать, килограммов под сто весом. Ну, несут ее фельдшеры на носилках в приемный покой. А перед входом — огромная лужа... И тут, кто-то из фельдшеров, поскользнувшись, падает вместе с носилками в грязь. Казалось бы, что тут веселого? Напротив, драма жуткая — а ну как с бабулей что-нибудь стряслось? И вдруг больная, она же пострадавшая при транспортировке, весьма бодро выбирается из лужи, на все лады, ругая неловких медиков! Медики, естественно, в шоке. А бабуля, продолжая ворчать, тем же бодрым шагом удаляется от места происшествия. Оказывается, после внезапного падения у нее напрочь прошли все боли! Как видите, и такое у нас случается... Но смех смехом, а проблем у столичной Службы 03 хоть отбавляй, о чем с прямотой профессионала заявил врач Скорой Юрий Морозов:

— Главное у нас — проблема социальной защищенности. Вторая проблема — машин не хватает, а те, что есть, очень часто ломаются. В итоге не хватает денег ни на то, ни на это. Эх, нам бы хорошего спонсора!...

А затем происходит то, ради чего и создавался данный выпуск «Здоровья».

Начиная с нашей программы о Московской Станции скорой помощи, — говорит Елена Малышева, — мы открываем целый цикл программ, посвященных этой теме. А именно, мы действительно будем теперь дежурить в Диспетчерском центре Службы 03. Потому, дорогие зрители, не удивляйтесь, если на Ваш звонок в Скорую буду отвечать лично я, Елена Малышева. Мы будем регулярно выезжать по вызовам с бригадами врачей, чтобы наглядно показать вам, какой должна быть настоящая Скорая помощь. Мы все хотим, чтобы вы знали, что есть люди, готовые всегда прийти к вам на помощь. Поэтому я говорю всем работникам Скорой — огромное вам спасибо от всех нас! И давайте отныне работать вместе!

Ради этих слов я, собственно, и привожу здесь столь пространную цитату из передачи «Здоровье». Вот чего нам, скоропомощникам, так не хватало все это время — широкого освещения деятельности нашей службы! Пусть люди, наконец, увидят, из чего складываются наши трудовые будни, не перемежающиеся праздниками и выходными. А кое-кому, возможно, увиденное послужит наглядным примером того, как нужно и как нельзя себя вести при встречах с персоналом Скорой... Да стоит ли, впрочем, перечислять все те могучие демонстрационные возможности пропаганды здорового образа жизни, которые несет в себе ТВ? Что же нам еще остается, как не выразить свою ответную признательность мастерам телеэкрана, взявшимся за столь благородную миссию? Ибо когда у меня есть возможность обратиться к населению Москвы в средствах массовой информации, я говорю примерно так:

Нас, работников Скорой помощи, не интересует, какой вы национальности, где вы прописаны, откуда приехали, есть ли у вас страховой полис и так далее. Нас интересует только то, что с вами случилось и где это произошло, чтобы мы как можно скорее могли оказать вам медицинскую помощь.

Но превосходная инициатива канала ОРТ как нельзя более близка мне еще и потому, что те же самые цели я ставил и себе, приступая к написанию этой книги. Кто, кроме нас самих, расскажет о тайных пружинах, приводящих в действие невероятно сложный механизм Московской Скорой.

С другой стороны, в голову порой приходят и мысли такого рода: «Лучше всего, чтобы с нами, людьми, никогда ничего не случалось — не было бы ни болезней, ни несчастных случаев, ни травм, ни катастроф. Тогда, естественно, не нужна была бы никакая Служба Скорой помощи. Но все мы, к сожалению, не прочны и не вечны... Вот почему всякий раз, когда мне во время какого-нибудь застолья доводится произнести тост, я говорю обычно так:

— Дорогие мои! Как человек и как врач, хочу всем пожелать лишь одного — чтобы вам никогда в жизни не приходилось вызывать Скорую помощь! А проще говоря, будьте здоровы!

Несмотря на лаконичность, этот тост, как правило, пользуется успехом у собравшихся.

Честное слово, никогда не страдал грехом гордыни, но тут поневоле задумаешься — может, и впрямь не зря я отдал свои лучшие годы этой безумно сложной и зачастую неблагодарной работе? Не мне судить о людях других профессий, но моя собственная захватывает меня целиком. Что бы я ни делал, где бы я ни был, я живу только лишь одним — своей любимой, ненаглядной, очень трудной и самой удивительной работой. Ею насквозь пропитаны все мои мысли, планы, мечты и надежды.

Вот почему я, человек весьма далекий от литературного творчества, все же взял на себя смелость перефразировать начальные строки из автобиографического произведения Маяковского «Я сам»:

Я — поэт. Этим и интересен. Об этом и пишу!

Применительно к характеру настоящих «Записок...» эта мысль звучала бы так:

Я — врач Скорой помощи. Этим и интересен. Об этом и пишу! И все здесь — чистая правда.

Ибо то, что я непременно стану только врачом Скорой и никем иным, я уже знал с самого раннего детства. С того момента, когда однажды (а было мне, обыкновенному черкизовскому босоногому мальцу, тогда где-то десять лет от роду) все мое естество пронзил тревожный звук сирены Скорой помощи, примчавшейся в Черкизово на чей-то вызов. Я помню, просто-таки задрожал от какого-то непонятного, томительного предчувствия. И если бы я тогда был способен формулировать свои ощущения, я бы сказал себе: «Это моя судьба». Но, обо всем по порядку, как и положено во всяком уважающем себя рассказе.

ГЛАВА II. ЭТО НАЧИНАЛОСЬ ТАК…

Думаю, что человеку, взявшему в руки книгу под названием «Записки врача Скорой, будет небезынтересна и сама родословная нашей отечественной Скорой помощи, начиная с первых дней ее существования. Но, если для читателя история создания Службы 03 представляет так или иначе чисто познавательный, опосредованный интерес, то меня это затрагивает самым прямым образом. Ибо, чем чаще я размышляю над драматическими судьбами почти всех своих предшественников, тем больше убеждаюсь в некоей странной, чуть ли не мистической закономерности, преследовавшей этих незаурядных людей. Особенно смущает меня тот роковой девятилетний рубеж, после которого успешные карьеры подавляющего большинства руководителей Московской скорой помощи рушились как по заказу. Меня, в свое время, естественно не могло не интриговать неуклонное приближение этой магической даты... Однако чтобы понять, о чем идет речь, необходимо, прежде всего, бросить взгляд на общую, так сказать, ретроспективу развития Московской службы скорой медицинской помощи.

Начало ей было положено в апреле 1898 года, когда на пожертвования великой княгини Ольги и состоятельной купчихи Кузнецовой при Тверском, Ямском и Сокольническом полицейских участках были укомплектованы первые кареты Скорой помощи. Вот почему многие старые москвичи и по сей день предпочитают именовать нашу Скорую помощь каретами. Помню, что даже когда мы в 60е годы ездили на прекрасных автомобилях марки ЗиС-110 (подаренных, как говорили, нашей службе лично Сталиным) потомственные москвичи по-старинке выражались так: «Вот, слава Богу, и карета скорой помощи приехала!» Тогда-то, между прочим, и была реализована наша собственная, отечественная концепция Службы скорой помощи, о которой уже шла речь выше и которая заметно отличается от западной модели. У нас врача везут к больному, а у них, в Америке больного доставляют к врачу.

Но вот настал приснопамятный 1914 год. Разразилась Первая Мировая война. Русской армии срочно понадобился гужевой транспорт, лошади, дополнительные людские ресурсы, и в силу этого содержание гражданской Службы скорой помощи было сочтено, так сказать, излишней роскошью. Московская Скорая помощь была расформирована. И уже только в 1919 году на заседании Наркомздрава, проходившего под председательством первого советского наркома здравоохранения А.Н Семашко, было принято постановление о создании в Москве Станции скорой медицинской помощи. И тогда же при Шереметьевской больнице, позже знаменитом Институте имени Н. В. Склифосовского, было создано первое советское подразделение Скорой. К слову, это выразительное здание старинной кирпичной кладки, которому уже свыше двухсот лет, выходящее своим фасадом на Садовое кольцо в районе Сухаревской площади, прекрасно видно из окон моего кабинета, расположенного на третьем этаже нынешней Станции скорой и неотложной медицинской помощи имени Александра Сергеевича Пучкова. Однако теперь это здание никакого непосредственного отношения к институту Склифосовского уже не имеет. Теперь в нем расположен «Центр экстренной медицинской помощи», наша автобаза и прочее...

Поморцов Владимир Петрович

Но, вернемся к началу, а именно, в знаменательный для всех нас, скоропомощников, день 15 октября 1919 года на улицах Москвы появилась выехавшая на первый вызов первая карета советской Скорой помощи. На самом деле это был новенький, сверкающий лаком Мерседес из целой серии, закупленной, как говорят, за границей специально для нужд нашего ведомства. История сохранила для нас также и фамилию первого врача, осуществившего данный выезд — это был довольно известный в то время доктор Л. Г. Овасапов. А первым главным врачом новой столичной Службы скорой помощи был назначен доктор В. П. Поморцев. Но довелось ему пробыть на этой должности всего лишь три года, оставив её по причине тяжелой болезни.

Пучков Александр Сергеевич

И вот, наконец, в 1922 году Службу возглавил человек удивительной судьбы — Александр Сергеевич Пучков. До этого доктор А. С. Пучков в звании военврача заведовал эвакопунктом в действующей армии и, следовательно, имел большой опыт по части эвакуации с поля боя тяжелораненых. Практически тому же, то есть спасению жизней сотен и тысяч людей, он целиком посвятил и все последующие тридцать лет пребывания в качестве бессменного руководителя столичной Службы 03. Накопленный им за эти годы опыт нашел, кстати, свое отражение в двух его книжных пособиях, ставших поистине неоценимыми помощниками всех наших сотрудников: «Станция скорой медицинской помощи» и «Оснащение Скорой медицинской помощи». Но, главной заслугой Александра Сергеевича является, конечно же, само становление Московской Службы 03 как действительной, жизнеспособной системы. Ей он отдавал всего себя в прямом и в переносном смысле. Не берусь судить, по каким таким причинам у него не было своей семьи, и почему он был лишен даже обычного домашнего уюта. Доподлинно известно только то, что в задней комнате его служебного кабинета стояла простая солдатская кровать. И хотя, конечно, у него, как у руководителя, глубоко уважаемого в городе человека, была московская квартира, он в ней почти не жил. Он работал, обедал, спал и так или иначе проводил всё своё время исключительно на Станции скорой помощи, которая как я уже сказал, располагалась тогда в стенах бывшей Шереметьевской больницы. Там же он, практически и умер, когда ему стало плохо за своим письменным столом. То есть, доктор А. С. Пучков был из раз А. С. Пучков 1922 — ряда людей подвижнических, жертвенных, ставящих служение обществу выше личных интересов. Одним словом — старая русская интеллигенция! С другой стороны, такая самоотдача, преданность делу, которому служишь, вознаграждаются, как правило, признательностью всех последующих поколений.

Память о докторе А. С. Пучкове навсегда вписана золотыми буквами в историю нашей отечественной медицины. Нам удалось добиться того, что теперь его имя носит Станция скорой и неотложной медицинской помощи Москвы. А многие его научные открытия и технические изобретения играют более чем важную роль в повседневной жизни каждого из нас. Я не оговорился, именно — технические. Ибо ни кто иной, как врач А. С. Пучков, придумал всем известные металлические гребешки, установленные в начале и конце эскалатора в метро. Оказывается, что, как только были пущены в ход, самые первые московские лестницы-чудесницы, тут же началась полоса эскалаторного травматизма. Многие пассажиры метро то и дело становились жертвами неприкрытого зазора между движущейся лентой транспортера и поверхностью пола. Требовалась особая ловкость для того, чтобы избежать встречи с этой коварной щелью и не загреметь со всего маху на бетонное покрытие. В силу чего Александр Сергеевич Пучков, всерьез встревоженный ростом числа переломов и ушибов, полученных в метро, и предложил как раз то, что не пришло в голову специалистам-инженерам — а именно, укрепить на эскалаторах упомянутые гребешки, входящие своими зубьями в бороздки транспортерной ленты. Так что теперь такого рода авария случается в метро только тогда, когда какая-нибудь модница, зазевавшись, не успеет выдернуть из ступеньки застрявший там каблук-шпильку. Но, кто сегодня знает о том, что своей безопасностью при входе и выходе из метро мы обязаны доктору А. С. Пучкову? Или, скажем, взять такое замечательное новшество на общественном транспорте, как автоматически работающие двери. Даже я, еще не очень старый человек, помню московские трамваи, в которых двери открывались точно так же, как в квартире: взялся за ручку, потянул на себя... Естественно, что в ситуациях давки и толкучки (особенно в часы пик) подобная «система» вела себя в смысле техники безопасности далеко не лучшим образом. Количество пострадавших, выпадавших на ходу из трамвайных дверей, увеличивалось пропорционально количеству трамваев. И тут опять же никто иной, как главный врач Московской Скорой А. С. Пучков забил тревогу первым. Вряд ли, конечно, он своими силами разработал саму техническую схему пневматических дверей для городского транспорта, но ему этого и не требовалось. Главное, что он первым в Москве поднял этот вопрос и не успокоился до тех пор, пока его идеи по части безопасности пассажиров не нашли воплощения в жизнь. А такая, казалось бы, на первый взгляд бытовая мелочь, как предложенная тем же доктором А. С. Пучковым оригинальная трехгранная бутылочка для уксусной эссенции? Уж это-то зачем? Да вот, оказывается, некоторые наши невнимательные граждане, и что характерно, гражданки, начали с угрожающей периодичностью отравляться, а точнее — сжигать себе внутренностями бытовым уксусом. Человек, по ошибке хлебнувший уксуса из стандартной, единой для всех видов напитков бутылочной тары, тут же, естественно, становился клиентом Скорой помощи. Главный врач Скорой, видимо, решил несколько поубавить число своей «уксусной клиентуры». А потому и предложил промышленности изготавливать для уксуса особые трехгранные бутылочки, чтобы даже при отсутствии этикетки или, к примеру, в полной темноте нетрудно было отличить их от других... Вот, стало быть, в какие вопросы постоянно вникал отец-основатель нашей Службы Александр Сергеевич Пучков, вот как он их блистательно решал. Хотя к возглавляемому им учреждению все это, вроде бы, и не имело никакого непосредственного отношения. Но подвижник, он на то и подвижник, что живет по каким то своим, собственным, отличным от других, законам поведения. Попробуйте сегодня, скажем, кого-нибудь заставить заниматься чем-то, превышающим его прямые обязанности! Думаю, вам тут же представят счет — вот это будет стоить столько то, а это — столько то. Энтузиастов, новых Данко, не щадящих себя из любви к людям, нынче днем с огнем не сыскать. Но это лишь моя точка зрения. Так что, возможно, в чем-то я и не прав. Вообще же, по моему глубокому убеждению, в истории Московской Скорой Александр Сергеевич Пучков — явление поистине беспрецедентное. Но такова судьба практически всех тех выдающихся отцов-основателей, дело которых продолжает жить и после их ухода. Во всяком случае, столичные власти относились к Пучкову с повышенным уважением, он пользовался в Москве неслыханным авторитетом, являясь к тому же членом Моссовета. Все в его жизни было необыкновенно и грандиозно. Даже защита им своей кандидатской диссертации обернулась в итоге присвоением ему степени доктора медицины. Столько, сколько он сделал для Станции скорой помощи, а, следовательно, для всей Москвы, не сделал никто. Особенно, если учесть, что на опыте Москвы (а ведь дело это было тогда еще новое, неизвестное) училась вся страна. Поэтому, в смысле, каких-то почестей, званий, регалий, государственных наград и всего тому подобного доктор Пучков обижен явно не был. Но вот был ли он при этом по-настоящему счастлив? Особенно, если учесть, что он умер в одиночестве — так сказать, на боевом посту.

Однако с исторической точки зрения, я все же склонен думать, что Александр Сергеевич Пучков был человеком скорее драматической, чем трагической судьбы. Ведь трагедия — это, пожалуй, тогда, когда внезапно рушится дело всей твоей жизни, ты безвинно оклеветан, лишен любимой работы, не говоря уже о том, что заточен в тюрьму... А именно это в различных вариациях и выпало на долю почти всех последующих руководителей Службы 03, продолжавших дело А. С. Пучкова. Что делать, такова правда истории, с которой, как известно не поспоришь.

После смерти Александра Сергеевича события развивались следующим образом. На посту руководителя Московской скорой помощи А. С. Пучкова сменил его бывший заместитель Н. А. Ромадин. Этот период, протяженностью в три года, прошел довольно незаметно. Но, вот уже начиная с 1955 года, нашу Службу возглавляет очень яркая, на мой взгляд, личность — Николай Федорович Шведов, также один из бывших заместителей А. С. Пучкова. Про был он на этой должности как раз те самые девять сакраментальных лет, о которых шла речь выше. Мне лично, память о докторе Н. Ф. Шведове особенно дорога еще и потому, что именно в это время я поступил на работу в Московскую Скорую на должность фельдшера.

Это был очень вальяжный, неизменно элегантный, и я бы даже сказал, как-то не по-советски барственный человек. Об этом говорит хотя бы то, что он в период диктатуры пролетариата ходил с массивной старорежимной тростью, облаченный в добротное длиннейшее пальто с широким бобровым воротником. А если к этому добавить мощное сложение и весьма незаурядный рост, то человеку, впервые увидевшему Николая Федоровича, тут же бросалось в глаза его несомненное сходство со знаменитым портретом Федора Шаляпина, изображающего певца в подобной роскошной долгополой шубе...

Правда, что касается самой нашей службы, тут я не могу сказать, чтобы при Н. Ф. Шведове она достигла каких-то особых высот. Хотя и упадка заметного не было. В любом случае, Станция скорой помощи обладала достаточным авторитетом в городе, в чем ей, безусловно, в немалой степени способствовал большой личный авторитет доктора Н. Ф. Шведова. Но вот, как это нередко случается в гигантских мегаполисах, в Москве произошла серьезная автомобильная авария. А именно, перевернулся, набитый до отказа, рейсовый автобус. И, надо же было такому случиться, что первая бригада скорой медицинской помощи подоспела к месту катастрофы только через двадцать минут! Этого оказалось достаточно, чтобы сделать из главного врача Скорой того самого «стрелочника», на которого можно было свалить всю вину за происшедшее. Н. Ф. Шведова тут же сняли с его поста, и впоследствии, насколько мне известно, он пребывал вплоть до ухода на пенсию на должности заведующего подстанцией... Для столь масштабной, колоритной личности это было, конечно же, непоправимой моральной травмой. Думаю, нетрудно представить себе чувство обиды, переживаемой человеком, вышвырнутым на обочину за то, в чем, собственно, он не был виноват.

Целая серия обстоятельств, где вина главного врача не была основной, обернулась жизненной трагедией. Но, что здесь самое поразительное и даже, возможно, мистическое, так это то, что человеку, занявшему вслед за Н.Ф. Шведовым пост главного врача Московской Скорой, а именно Леониду Борисовичу Шапиро, суждено было продержаться на нем опять... всего лишь девять лет! И это притом, что эпоха Шапиро в истории Службы имеет более чем важную значимость.

С приходом доктора Л. Б. Шапиро начались такие, скажем, судьбоносные реформы, как создание у нас особых, невиданных прежде подразделений скорой помощи. То есть, от метода простого врачевания, ремесленничества, когда врач, приезжающий на вызов, должен быть своего рода целителем, работающим наугад, по интуиции, Шапиро круто развернул нас в сторону настоящего высокого профессионализма.

При нём появились гораздо более эффективные, хорошо оснащенные технически (по тем временам) специализированные инфарктные, шоковые, травматологические, токсикологические, педиатрические и другие подобные им выездные бригады. Шапиро заставлял наших врачей больше думать, анализировать, сопоставлять, для чего, естественно, требовался определенный научный багаж. В силу этого, в рядах Службы резко возрастает доля специалистов, защитивших диссертации и публикующих научные статьи по различным проблемам экстренной медицинской помощи. Это была для нас, как бы, эпоха просвещения. Впрочем, я думаю, что слово «заставлял» не совсем точно определяет то, как действовал Л. Б. Шапиро, добиваясь своей цели. Ибо, Леонид Борисович был, что называется, интеллигентом до мозга костей — всегда и во всем безукоризненно вежливый, внимательный, ни при каких обстоятельствах не повышающий голоса. Кричать ни на кого он не умел и не любил категорически. Он умел убеждать. И еще — всегда держать себя в руках. Возмущенным, выведенным из равновесия, я его видел всего один только раз, на партийном собрании, когда он принародно отчитывал молодого фельдшера Марка Гейхмана, ныне заслуженного артиста России, вина которого заключалась в том, что... Впрочем, лучше предоставить слово самому Леониду Борисовичу:

Шапиро Леонид Борисович

— Представляете, товарищи? Как же это можно — войти в кабинет главврача в таком неподобающем виде! А именно, да простят меня присутствующие здесь женщины, в халате, застегнутом на пуговицу ширинки. Как это назвать?

Мы все, конечно, с трудом сдерживали смех, в том числе и сам провинившийся. Но Шапиро явно завёлся не на шутку. Подобная небрежность в туалете мужчины представлялась ему неким нахальным вызовом всем окружающим. Можно было подумать, что мы находимся не в стране победившего социализма, а в эмпиреях какого-то изысканного бомонда, где за такого рода моветон отлучают от звания джентльмена... Словом, милейший человек был Леонид Борисович. До сих пор мы, старые скоропомощники, вспоминаем его с большой теплотой. Но что самое интересное, эта его врожденная интеллигентность, столь не свойственная основной массе наших граждан, не помешала ему, находясь у кормила Станции, вопреки всему, поднять её деятельность на качественно новый уровень. Звучит это на первый взгляд парадоксально, но если вспомнить, как на протяжении многих десятилетий нами правили сплошь малограмотные, невежественные и невоспитанные люди, всё встает на свои места. В свете этого страстное стремление Л. Б. Шапиро к просветительству, в лучшем смысле слова, представляется сейчас чуть ли не донкихотством — достаточно вспомнить хотя бы организованные им научно-практические конференции, создание специализированных бригад и многое другое.

Дата добавления: 2015-10-13