Проблемы. Предположим, что власти инициируют создание ряда частно-государственных проектов

Предположим, что власти инициируют создание ряда частно-государственных проектов инфраструктурного (или высокотехнологического) характера, одновременно поддерживая создание конкурентоспособных сырьевых компаний-гигантов. (Вот как сейчас, наконец, принято решение о строительстве Восточного трубопровода.) С какими последствиями в результате столкнется Россия?

Инфраструктурные проекты потребуют серьезных вливаний, поэтому общий уровень жизни расти не будет

Во-первых, серьезно просядет потребительский рынок. Инфраструктурные проекты потребуют серьезных вливаний, поэтому общий уровень жизни расти не будет, а это значит, что с потребительского рынка будут вытеснены европейские и российские товары в пользу китайских, турецких и малайских. Единственным сектором отечественного производства потребительских товаров, который сохранится, будет производство массовых товаров для малоимущего населения: пенсионеров, бюджетников и т.п. Европейские компании вынуждены будут сократить свое присутствие, и на оставшееся место хлынет дешевая кустарная азиатская продукция.

Во-вторых, надежда на то, что Россия получит инвестиции в общую инфраструктуру (коммунальные системы, транспорт и пр.) для нужд технического перевооружения не оправдается. Сколь бы инвестиционно-привлекательными не делали власти эти системы, реальная стратегия инвесторов будет состоять в другом: дождаться, пока все окончательно выйдет из строя, и прийти в эти сферы. Но не с инвестициями – а просто получить их в собственность и затем обеспечивать заказами своих производителей. Единственное, что может спасти разваливающиеся системы общего пользования, – это какие-нибудь принудительные инвестиции со стороны компаний-гигантов, однако это будет противоречить курсу на превращение их в инвестиционно-привлекательные.

В-третьих, развитие высокотехнологичных отраслей неизбежно натолкнется на проблему стандартов и технологии.

В самом деле: любые российские изобретения если и попадают в производство, то кончаются неким изделием. Мир уже живет по-другому. Там конечной точкой является не изделие, не продукт, а – технология, новый стандарт, новый способ употребления, в конечном счете – новый стиль жизни.
Пусть даже российские производители смогут продать некие новые изделия с заложенными в них новыми принципами. Однако через один цикл эти изделия – уже оформленные как новые стандарты – попадут к нам в виде западных аналогов.

Вопросы обеспечения продаж не входят ни в сферу внимания производителей, ни в сферу внимания властей, ни в состав системы управления

Это происходит из-за господства – во всем мире, но только не в России, – маркетинговой стратегии, которая на первое место ставит не производство, а сбыт. В России же существует устаревший, еще индустриальный уклад, для которого все эти вопросы – лишь добавка к основному вопросу, а именно: к производству. Вопросы обеспечения продаж не входят ни в сферу внимания производителей, ни в сферу внимания властей, ни в состав системы управления.

Если и ставить задачу в области хай-тека, то необходимо сначала изменить весь уклад хозяйствования (а это – подлинная задача власти), а не начинать с производства высокотехнологичных изделий.
В России же закон о техническом регулировании, лишь подтягивающий российскую промышленность к технологическому укладу, будут вводить в действие только через пять лет – как раз тогда, когда в мире уже придумают новые поколения стандартов и регламентов.

И, в-четвертых – и это самая главная проблема, – если власть России делает ставку на формирование сырьевых конкурентоспособных сверхкомпаний, то тем самым она строит конструкции, для России, в конечном счете, бесполезные. И дело даже не в том, что они будут опираться на сырье и будут консервировать сырьевую направленность хозяйства в России, а в том, что чем больше денег государство будет вкладывать в эти компании, чем успешнее они будут становиться инвестиционно-привлекательными, тем быстрее они перейдут под контроль транснациональных корпораций.

Чем успешнее «гиганты» будут становиться инвестиционно-привлекательными, тем быстрее они перейдут под контроль транснациональных корпораций

Иностранный капитал будет входить в эти компании все быстрее (этот процесс уже начался). Как только они станут рыночно приемлемыми, их раскупят – нефтянку, энергетику, уголь, железные дороги. Они фактически «выйдут за границы» России, и российская власть не сможет их контролировать. Первый пример такого рода: завод «Силовые машины», получавший в течение пяти лет серьезную государственную поддержку по обеспечению экспортных контрактов, едва не был продан концерну «Сименс».

(Это имеет столь драматические последствия потому, что власть в России строится как «монологическая», в ней не созданы ни самостоятельные инстанции власти³, ни – что самое важное для данного случая – власть богатства. В ведущих мировых державах отношения между двумя инстанциями власти – государством и богатством – давно выстроены, и в принципе все равно, кто владеет системообразующими предприятиями (даже и вопрос такой лишен смысла). В России же при любой возможности богатство меняет «прописку» – ввиду того, что не созданы механизмы накопления и приумножения богатства. Сама власть в России с ее стратегией «выстраивания вертикали» провоцирует воспроизводство колониальной модели хозяйствования на нашей территории.)

Далее, скупка успешных компаний наложится на смену поколения менеджмента в этих компаниях (и государственного менеджмента). На западные капиталы произойдет техническое и управленческое переоснащение, старые схемы участия и патронажа сменятся, и государство уже не сможет опираться на эти сырьевые «чоболи».

Скорее всего, это произойдет около 2015 года – и на что тогда Россия сможет опираться?

Добавим к этому обстоятельство, вызванное неразберихой с нефтью (основным предметом экспорта) и с ненадежностью ее поставок. Казалось бы, Россия как крупный и устойчивый поставщик находится здесь в выигрышной ситуации. Однако вполне возможно повторение и сценария 1973 года: мир отказывается от нефти в долгосрочной перспективе, переориентирует инвестиции в разработку альтернативы, через те же десять лет Европа, Япония и США получают промышленность совсем иного типа, ориентирующуюся, например, на водород – и что Россия будет делать со своей нефтью?

Получается, что задача российской власти (и реальной бизнес-элиты) – серьезное продумывание направления трансформации российского хозяйства, но не в смысле «какие отрасли развивать», а в смысле ответа на вопрос, как трансформировать власть и организацию хозяйства, чтобы нужные отрасли развивались сами. В этом и состоит задача выработки реальной хозяйственной политики. Пока же власти хватаются за хорошо известные образчики.

Дата добавления: 2015-10-13