Стереотипы по поводу власти

То, что будет здесь обсуждаться, современники

не поймут, а потомки не поймут, почему такие

очевидные вещи нуждались в обсуждении.

Стереотип первый: власть одна, и она персонифицирована в том или ином «начальнике»

С этим стереотипом бороться крайне тяжело: очень трудно представить себе наличие нескольких властей. В сознании российского человека сразу возникает опасение, что несколько властей – это несколько начальников, которые тут же вступят в конфликт между собой и возникнет хаос.

Эти опасения имеют под собой основания, поскольку в новейшей российской истории новосозданные «ветви власти» тут же начинали выяснять между собой, «кто главнее». Кончалось это иногда кровью, как в октябре 1993 г.

Однако это – чисто российский стереотип (может быть – наследие советской власти). Все известные в истории конструкции власти с самого начала строились как разделенные на несколько инстанций¹, каждая из которых формирует свою собственную ценность и исключительность, которые недоступны другим инстанциям. Сегодня этот принцип осознан, и современные инстанции власти формируются инженерно, искусственно².

В первобытном обществе существовали власть вождя и власть шамана. В средневековой Европе композиция власти формировалась на конфликте между светской и духовной властями. При этом ни одна из них не могла покуситься на другую, поскольку у духовной власти были исключительная компетенция и исключительный ресурс: связь с Богом; светская власть этого обеспечить не могла. Но у светской власти была своя исключительная компетенция: владения материальными ресурсами и войсками, что в свою очередь не могло перейти Церкви. На этом появлялось напряжение, конфликт, что в дальнейшем приводило к появлению все новых и новых инстанций власти.

Стереотип российского сознания относительно подобных конструкций ярко проявляется на следующем примере. Во время Ялтинской конференции Черчилль спросил у Сталина: «Как будем договариваться с католической церковью по поводу Европы?» Сталин ответил шуткой: «А сколько у Папы Римского танков?» Этот эпизод отражает полное непонимание советским лидером устройства власти в Европе: несмотря на то, что у Папы Римского танков нет, договариваться с ним придется.

Этот принцип нескольких несводимых друг к другу инстанций власти зафиксирован в принципе разделения властей Монтескье (1). Однако внутренняя непонятность этого принципа в России приводит к тому, что при переводе на русский язык даже сам термин был выбран неудачно: по-русски «разделение властей» означает, что есть одна власть и ее разделяют на несколько частей. При этом неявно подразумевается, что корень власти все равно один.

У Монтескье же заложена прямо обратная конструкция: существует несколько отдельных инстанций власти, каждая из которых обладает исключительным ресурсом, и эти инстанции вынуждены между собой договариваться. Но поскольку российским людям очень непривычно в этом жить, они плохо понимают этот принцип и еще хуже его реализуют.

Однако реальная демократия возникает именно в такой ситуации. Когда существует несколько инстанций власти, это создает определенные степени свободы для общества и человека, и существует процедурная проблема согласования действий властей между собой и их согласования с интересами общества и человека. Когда такая проблема возникает, демократия становится реальной. Если этого нет – то демократию подменяют выборные технологии (см. об этом ниже).

Можно сказать даже жестче: реально в России господствует понимание власти как некоторой группы («семья», «чекисты»), захватившей власть в стране. Но это – даже не феодальное, а дофеодальное устройство власти.

Такое понимание приводит к тому, что любое стремление моноцентра власти к усилению порождает как ответную реакцию сепаратизм, стремление к отделению. В России очень трудно себе представить, как на одной территории могут сосуществовать две или более инстанции власти, обладающие каждая своим эксклюзивным ресурсом и эксклюзивной трансценденцией³. Именно это порождает сепаратистские тенденции.

Дата добавления: 2015-10-13