Глава 2. – И наша новая «Мисс округа Паксавачи-1980» Шанталь Букер!

– И наша новая «Мисс округа Паксавачи-1980»… Шанталь Букер!

Хани вскочила на ноги с безумным пронзительным воплем, перекрывшим аплодисменты аудитории. Громкоговоритель проревел «Мои приветы Бродвею», и Лаура Лиски, прошлогодняя «Мисс округа Паксавачи», возложила корону на голову Шанталь. Шанталь робко улыбнулась. Корона съехала набок, но она этого не заметила.

Хани подпрыгивала на месте, хлопая в ладоши и истошно вопя. Эта кошмарная неделя в конце концов завершилась удачей. Шанталь завоевала титул, несмотря на то что ее дирижирование было, пожалуй, самой худшей демонстрацией талантов с тех пор, как три года назад Мэри Элен Беллинджер танцевала под музыку из оперы «Иисус Христос – Суперзвезда». Шанталь роняла жезл на каждом двойном повороте и пропустила половину своего грандиозного финала, но выглядела при этом так очаровательно, что никто не обратил на это внимания. А в ответах на вопросы она проявила себя даже лучше, чем ожидала Хани. Когда ее спросили о планах на будущее, она послушно, как и учила ее Хани, объявила, что мечтает стать либо врачом-отоларингологом, либо миссионершей. Угрызения совести ни разу не потревожили Хани, когда она наставляла сестру давать подобные ответы. Так было гораздо лучше, чем возвестить на весь мир, что в действительности мечтаешь выйти замуж за Берта Рейнольдса.

Аплодируя, Хани вознесла благодарственную молитву за то, что у нее хватило ума не настаивать на дирижировании пылающим жезлом. Шанталь с этим огнем причинила бы округу Паксавачи больше вреда, чем вся армия Уильяма Текумае Шеридана.

Десятью минутами позже, пробираясь сквозь толпу к задней сцене школьной аудитории, она намеренно не замечала семейных группок, рассеявшихся по всему залу и не сводивших сияющих глаз с девушек в киношных нарядах, – всех этих полных мамаш и лысеющих отцов, теток с дядьями и бабушек с дедушками. Хами никогда не обращала внимания на семьи, если была такая возможность. Никогда. Некоторые вещи очень трудно выносить.

Хана заметила Шепа Уотли, шерифа округа, с дочерью Амелией. При одном только его виде радостное возбуждение от победы Шанталь слегка поутихло. Не далее как вчера Шеп приколотил на центральных воротах парка объявление о лишении права сдачи под залог, закрыв парк навсегда и так напугав этим Хани, что она всю ночь не сомкнула глаз. Сейчас, когда Шанталь победила на конкурсе, Хани сказала себе, что все это несущественно – и что парк закрыли, и что люди Диснея не ответили ни на одно письмо. Когда эти телевизионные агенты увидят Шанталь, они будут очарованы ею так же, как и судьи на конкурсе. Шанталь начнет заколачивать большие деньги, и тогда они смогут выкупить парк.

Здесь ее воображение дало осечку. Если Шанталь будет кинозвездой в Калифорнии, то как же они смогут опять быть все вместе в парке?

В последнее время у Хани появилась скверная привычка постоянно о чем-то беспокоиться, и она делала все возможное, чтобы избавиться от этого. Ее сердце прямо-таки раздулось от гордости, когда она увидела, как Шанталь беседует с мисс Моникой Уоринг, директором конкурса. Шанталь была так хороша в белом платье, с короной из фальшивых бриллиантов, надетой на чернильно-черные кудри; она кивала и улыбалась всему, что говорила ей мисс Уоринг. Ну разве смогут телевизионщики устоять перед Шанталь?

– Все прекрасно, мисс Уоринг, – сказала Шанталь, когда

Хани подошла поближе. – Мне все равно, какие будут изменения.

– Как мило с вашей стороны, что вы относитесь к нашим проблемам с таким пониманием. – Моника Уоринг, стройная, модно одетая женщина, директор конкурса и одновременно представитель универмага «Данди» по связям с общественностью, была так довольна ответом Шанталь, что Хани немедленно заподозрила что-то неладное.

– В чем дело? – выступила она вперед; в ней все насторожилось, словно нос кролика, почуявшего опасность.

Шанталь, обеспокоенно переводя взгляд с одной женщины на другую, неохотно исполнила обряд представления:

– Мисс Уоринг, это моя двоюродная сестра, Хани Мун.

Моника Уоринг слегка изумилась, как, впрочем, и вообще все люди, впервые слышавшие это имя:

– Что за странное имя!

Если верить Софи, когда родилась Хани, нянька сообщила Кэролайн, что у нее девочка, сладкая, как мед, и Кэролайн тотчас решила, что ей это имя нравится. И лишь когда прибыло свидетельство о рождении, мать Хани, впервые увидев полное имя дочки в напечатанном виде, поняла, что, похоже, допустила некоторую промашку.

Поскольку Хани не хотелось давать повода посторонним думать, что ее мать была глупа, она обычно отвечала им так же, как и сейчас:

– Это семейное имя. Оно переходило от одной старшей дочери к другой. Одна Хани Мун за другой, и так все время вплоть до Гражданской войны.

– Понятно. – Даже если Моника Уоринг и сочла необычным то, что за столь внушительное число поколений ни одна из рожавших женщин не изменила своей фамилии, она не подала вида. Повернувшись к Шанталь, Моника похлопала ее по плечу. – Еще раз примите мои поздравления, дорогая. И я позабочусь об изменениях в понедельник.

– Что это будут за изменения? – спродила Хани, не дав мисс Уоринг времени отойти.

– Хм-м… Джимми Маккалли и eго друзья уже машут мне, – нервно заговорила Шанталь. – Пойду поздороваюсь с ними.

И прежде чем Хани успела ее остановить, она улизнула. Мисс Уоринг глянула за спину Хани:

– Я уже объяснила Шанталь наше маленькое недоразумение, но мне хотелось бы побеседовать лично с миссис Букер.

– Моей тети Софи здесь нет. Она страдает от… э-э… желчного пузыря, и из-за колик и всего такого ей пришлось остаться дома. Я в некотором роде loco parentis^[3], если вы понимаете, что я имею в виду.

Подведенные опытной рукой брови мисс Уоринг поползли вверх.

– Не слишком ли вы юны, чтобы быть loco parentis?

– Когда последний раз отмечали мой день рождения, мне стукнуло девятнадцать, – ответила Хани.

Мисс Уоринг скептически глянула на нее, но заострять вопрос не стала:

– Я объяснила Шанталь, что нам пришлось несколько изменить приз для победительницы. Мы по-прежнему предоставляем вечернюю поездку в Чарлстон, но вместо участия в телевизионном шоу нанимаем лимузин, который возит победительницу и ее гостя на выбор по городу, а затем великолепный обед в четырехзвездном ресторане. И разумеется, Шанталь будет иметь заказной набор косметики из универмага «Данди».

У сцены от скопления людей было жарко, но Хани почувствовала, как у нее по спине пробежал холодок.

– Нет! Первый приз – участие в «Шву Дэша Кугана»!

– Боюсь, что это уже невозможно. Должна сказать, что никакой вины «Данди» здесь нет. По. всей вероятности, киношники вынуждены свернуть свою программу – хотя лично я считаю, что они могли бы предупредить меня не вчера после полудня, а несколько раньше. Вместо того чтобы ехать в Чарлстон в следующую среду, как указано в программе, они собираются быть в Лос-Анджелесе и провести там финальное прослушивание девушек, которых они уже отобрали.

– Так они не поедут в Чарлстон? Но это невозможно! А как же они увидят Шанталь?

– Мне очень жаль, но они не приедут посмотреть на Шанталь. Они уже нашли достаточное количество девушек в Техасе и прекратили отбор.

– Но как вы не понимаете, мисс Уоринг! Я уверена, что они наверняка выбрали бы Шанталь на эту роль, будь у них возможность хоть разок на нее взглянуть!

– Боюсь, у меня нет такой уверенности, как у вас. Шанталь просто красива, а ведь конкурс на роль огромен.

Хани немедленно бросилась защищать сестру:

– Вы так считаете только из-за того, что она уронила жезл? Но это все из-за меня. Она же прирожденная актриса! Надо было разрешить ей произнести монолог Добродетели из «Венецианского купца», как она хотела, так нет же, я заставила ее дирижировать этим дурацким жезлом! Шанталь очень талантлива. Ее идолы – Кэтрин и Одри Хепберн. – Хани понимала, что производит впечатление безумной, но остановиться уже не могла. Страх рос с каждой секундой. Конкурс был последней надеждой на приличное будущее, и Хани не могла позволить кому-то отобрать эту надежду.

– Я уже несколько раз разговаривала с директором картины. Они просмотрели сотни девушек, и теперь им осталось просто выбрать кого-нибудь из группы финалисток, которую они будут прослушивать в Лос-Анджелесе. Шанс, что Шанталь будет выбрана, чрезвычайно мал. – В красивых глазах мисс Уоринг промелькнуло нетерпение.

Хани сжала челюсти и приподнялась на цыпочки, пока ее глаза не оказались почти вровень с глазами директрисы конкурса.

– То, что я сейчас скажу, мисс Уоринг, будет для вас приятным сюрпризом. У меня в кармане лежит брошюрка с условиями конкурса. В ней черным по белому написано, что победительница конкурса «Мисс округа Паксавачи» попадает на прослушивание для программы «Шоу Дэша Кугана», и я намерена заставить вас это выполнить! Я даю вам срок до полудня понедельника, чтобы пробить участие Шанталь в этом прослушивании. В противном случае я нанимай» адвоката, а адвокат возбуждает против вас дело. Потом он возбудит дело против универмага «Денди». А потом и против всех официальных лиц в округе Паксавачи, кто имел хоть малейшее отношение к этому конкурсу!

– Хани…

– Я буду в универмаге в понедельник в четыре часа дня. – Она почти ткнула пальцем в грудь Моники Уоринг. – И если все останется по-прежнему, то в следующий раз вы увидите меня в окружении самых паршивых сукиных сынов, каких только видели суды Южной Каролины!

По пути домой бравада Хани растаяла. У нее не было денег нанять адвоката. Да разве может хоть кто-нибудь из этого универмага воспринимать ее угрозу всерьез?

Но в жизни девушки не было места колебаниям, поэтому она провела все воскресенье и большую часть понедельника в попытках убедить себя, что ее блеф сработает. Ничто не заставляет людей так беспокоиться, как угроза судебного преследования, а получать плохую рекламу вовсе не входило в планы руководства универмага «Данди». Но как Хани ни пыталась подбодрить себя, у нее крепло ощущение, что ее мечты на будущее тонут рядом с «Бобби Ли».

Наступил понедельник. Несмотря на первоначальный боевой настрой, к тому времени, когда Хани нашла офис Моники Уоринг на третьем этаже универмага «Данди», она чуть ли не заболела от страха. Остановившись в дверях, Хани оглядела маленькую комнатенку, большую часть которой занимал металлический стол, заваленный чистыми стопками бумаги. Плакаты и рекламные проспекты универмага рядком тянулись вдоль пробковой доски объявлений, висевшей напротив единственного в офисе окна.

Хани кашлянула, и директриса конкурса глянула на нее поверх стола, обращенного к двери.

– Вы только посмотрите, кто пришел, – сказала она, снимая очки в массивной черного цвета пластмассовой оправе и поднимаясь со стула.

В ее голосе сквозило самодовольство, и это Хани совершенно не понравилось. Директриса обогнула стол и подошла к ней. Опершись бедром о край стола, она скрестила руки на груди.

– Вам вовсе не девятнадцать лет, Хани, – сказала она, очевидно, не видя нужды заводить разговор издалека. – Вам всего шестнадцать, вы бросили среднюю школу с подмоченной репутацией. Как несовершеннолетняя, вы не имеете никаких юридических прав выступать от имени своей сестры!

Хани сказала себе, что приструнить мисс Уоринг должно оказаться не труднее, чем осадить дядюшку Эрла, когда он принимал несколько лишних рюмок виски. Она подошла к единственному в офисе окну и, сделав вид, словно ей на все наплевать, уставилась вниз на подъездную дорожку к Первому банку Каролины, располагавшемуся через дорогу.

– Несомненно, мисс Уоринг, вам пришлось основательно потрудиться, копаясь в моей биографии, – сказала она, растягивая слова. – А не обнаружили ли вы случаем во время этих раскопок, что мать Шанталь, а моя тетка, миссис Софи Мун Букер, страдает душевной болезнью, вызванной скорбью по поводу смерти мужа, Эрла Т. Букера? – Она неторопливо повернулась к директрисе конкурса. – И не выяснили ли вы случайно, что семью после его смерти содержу я? И что миссис Букер – которая перестала быть несовершеннолетней добрых двадцать пять лет назад – беспрекословно выполнит все, что я скажу, вплоть до вчинения вашему паршивому универмагу самого крупного иска, какой он когда-либо имел?

К удивлению и радости Хани, эта речь заметно поубавила спесь Моники Уоринг. Запинаясь, та некоторое время что-то мямлила, но Хани знала наверняка, что ее слова не более чем пустой шум. Очевидно, руководство проинструктировало ее любой ценой спасти доброе имя «Данди». Она попросила секретаршу принести Хани кока-колы, затем, извинившись, выскочила в прихожую офиса. А полчаса спустя вернулась с несколькими скрепленными листками бумаги.

– Продюсеры представления «Шоу Дэша Кугана» любезно согласились предоставить Шанталь короткое прослушивание в Лос-Анджелесе вместе с другими девушками в среду, – чопорно сказала она. – Я написала адрес студий и включила также информацию об этой программе, которую они прислали мне несколько месяцев назад. Шанталь со своим сопровождающим должна быть в Лос-Анджелесе к восьми утра в среду.

– А как же она туда доберется?

– Ну уж это ваша забота, – холодно ответила Моника, передавая Хани принесенные бумаги. – В обязанности устроителей конкурса не входит организация проезда. По-моему, вы не можете не признать, что мы в этой ситуации и так сделали все от нас зависящее. Пожалуйста, передайте Шанталь от нас пожелания удачи.

Хани приняла бумаги так, словно оказала мисс Уоринг величайшую Милость, и выплыла из офиса. Но едва она очутилась в вестибюле, как вся ее бравада испарилась. У нее не было и десятой доли той суммы, что требовалась на покупку авиабилетов. Как же доставить Шанталь в Лос-Анджелес?

Ступив на эскалатор, она попыталась набраться отваги из уроков, преподанных «Черным громом». Надежда умирает последней.

– Похоже, Хани Джейн Мун, ты вконец свихнулась, – сказала Шанталь. – Этот грузовик не доберется даже до границы штата, не говоря уж про Калифорнию!

Помятый старый пикап, стоявший недалеко от трейлера Софи, был единственным оставшимся в парке транспортным средством. Когда-то красный кузов был в стольких местах заделан серой шпатлевкой, что от первоначального цвета почти ничего не осталось. Хани тоже беспокоила эта мысль, но она, в свою очередь, накинулась на Шанталь:

– Ты никогда в жизни никуда не доедешь с таким настроением. У тебя должно быть положительное отношение к задачам, которые ставит перед тобой двигатель. И потом, Бак только что установил новый мотор. А сейчас загружай чемодан в кабину, а я пока еще разок попробую поговорить с Софи.

– Но послушай, Хани, мне вовсе не хочется ехать в Калифорнию!

Хани пропустила мимо ушей жалобные нотки в голосе сестры:

– Как это ни прискорбно, но ехать тебе придется. Полезай в машину и жди меня!

Софи лежала на кушетке, ожидая начала вечернего телевизионного шоу, транслировавшегося по понедельникам. Став на колени, Хани коснулась руки тетки, нежно пробежав пальцем по распухшим суставам. Она знала, что Софи не любит, когда ее трогают, но временами не могла удержаться.

– Софи, вы должны изменить решение и поехать вместе с нами. Я не хочу оставлять вас здесь одну. И потом, когда эти телевизионщики предложат Шанталь ту роль в «Шоу Дэша Кугана», им захочется поговорить с ее мамой.

Глаза Софи продолжали неотрывно смотреть на мигавший экран.

– Боюсь, я слишком устала, чтобы ехать куда-то, Хани. И потом, на этой неделе Циннамон и Шейд поженятся.

Хани едва скрывала досаду:

– Софи, это же настоящая жизнь, а не мыльная опера! Мы должны строить планы на будущее. Сейчас парк принадлежит банку, и не рассчитывайте, что вам удастся прожить здесь долго!

Софи наконец перевела взгляд на Хини, и ее веки провисшими складками набрякли над глазами. Хани по привычке попыталась отыскать в ее лице хотя бы тень привязанности, но, как обычно, не увидела ничего, кроме безразличия и усталости.

– Служащие из банка ничего не говорили насчет того, чтобы я съезжала, поэтому, думаю, мне лучше остаться здесь.

Хани пустила в ход свой последний довод:

– Вы нужны нам, Софи! Вы же знаете Шанталь. А вдруг какой-нибудь парень начнет к ней приставать?

– Ты им займешься, – устало произнесла Софи. – Ты позаботишься обо всем. Ты же всегда так делаешь.

К утру вторника Хани вымоталась до предела. Ее глаза высохли, как прерии Оклахомы, уходящие в бесконечность по обе стороны дороги, а голова начала без всякого предупреждения валиться на руль. Клаксон рявкнул, и глаза открылись. Вцепившись в руль, девушка едва успела вывернуть его, прежде чем машина пересекла двойную желтую полосу.

Они были в дороге с вечера понедельника, но еще не добрались даже до Оклахома-Сити. Около Бирмингема они потеряли глушитель, а на выезде из Шривпорта прорвало шланг водяного охлаждения; вдобавок пришлось дважды латать одну и ту же шину. Хани верила в удачу, но отложенные на крайний случай деньги таяли быстро, к тому же она чувствовала, что, если не поспит, ехать дальше не сможет.

В противоположном углу кабины Шанталь спала как дитя, ее щеки разрумянились от жары, пряди черных волос трепетали в открытом окне.

– Шанталь, проснись!

Шанталь причмокнула во сне, словно ребенок в поисках соски. Она сладко потянулась, и ее грудь под белой курткой сплющилась.

– Что случилось?

– Ты должна повести машину. Мне нужно хотя бы чуток поспать.

– Хани, я же волнуюсь за рулем. Давай просто заедем на стоянку, там и поспишь.

– Нам нельзя останавливаться, иначе завтра ни за что не доберемся до Лос-Анджелеса к восьми утра. Мы и так уже выбились из графика!

– Хани, мне не хочется вести. Я буду сильно нервничать.

Хани собралась было надавить посильнее, но передумала. Последний раз, когда она заставила Шанталь сесть за руль, сестра так ныла всю дорогу, что Хани все равно поспать не удалось. Грузовичок опять вильнул к разделительной желтой полосе. Она затрясла головой, пытаясь обрести ясность мыслей, и тут, заметив впереди фигуру голосующего, нажала на тормоз.

– Хани, ты что делаешь?

– Не твоя забота.

Она свернула к обочине и выпрыгнула из кабины, не заглушив мотор, чтобы не пришлось опять терять время, пытаясь завести его. Переступив через рваный резиновый сапог, она двинулась к обочине шоссе. Голосовавший пошел навстречу, волоча старый серый туристский мешок.

У Хани не было намерения подвергать Шанталь опасности, подвозя какого-нибудь извращенца, поэтому она решила внимательно изучить возможного попутчика. Парню на вид было чуть больше двадцати, приятное лицо, лохматые каштановые волосы, жидкие усики и заспанные глаза. Подбородок был несколько безвольным, но она решила, что это ни о чем не говорит: скорее всего здесь более отражается характер его предков, нежели его собственный.

Приметив старые брюки и спортивную майку, она спросила с надеждой в голосе:

– Из армии?

– Не-а. Не из армии.

Ее глаза сузились.

– Из колледжа, что ли?

– Проучился семестр в штате Айова, но вышибли.

Она слегка одобрительно кивнула:

– Куда направляетесь?

Он выглядел совершенно безобидным, но точно такими же были и те киллеры из сериалов, о которых она читала в журнале «Нэшнл инквайрер».

– Приходилось водить грузовик?

– А то как же. И трактора тоже. Мои предки фермерствуют. У них ферма недалеко от Дюбюка.

– Меня зовут Хани Джейн Мун.

Он прищурился:

– Немного странное имя.

– В самом деле? Ну, мне не пришлось его выбирать, поэтому буду признательна, если вы оставите свое мнение при себе.

– Договорились. Меня зовут Гордон Деланис.

Хани знала, что последнее слово остается за ней, и не могла позволить себе ошибаться.

– Гордон, вы ходите в церковь?

– Не-а. Больше не хожу. Хотя и был методистом.

Методист, конечно, хуже, чем баптист, но тоже сойдет. Засунув большой палец руки в карман, она уставилась на него, всем своим видом давая понять, кто здесь главный.

– Мы с сестрой Шанталь едем в Калифорнию, там Шанталь должна участвовать в телевизионном шоу. Мы едем без остановок и должны быть там завтра к восьми утра, иначе пропустим то, что, похоже, является нашим последним шансом остаться на плаву. Только попробуйте что-нибудь отмочить, и я тотчас вышибу вашу задницу из этого грузовика. Вы поняли меня?

Гордон кивнул так неопределенно, что у Хани зародилось подозрение, что он, похоже, не более смышлен, чем Шанталь. Она повела его к машине и, когда они добрались, объявила, что вести будет он.

Посмотрев на нее сверху вниз, он почесал грудь.

– Кстати, а сколько вам лет?

– Скоро будет двадцать. И я только на прошлой неделе вышла из тюрьмы, где сидела за то, что прострелила голову одному типу, поэтому, если не хотите неприятностей, сидите смирно.

Он на это ничего не ответил, а просто забросил рюкзак за сиденье, потом заморгал, увидев Шанталь. Хани вскарабкалась на пассажирское сиденье, усадив Шанталь в середине. Парень включил передачу, и машина с ревом выехала на шоссе. Через какой-то миг Хани уже спала.

Несколько часов спустя ее что-то разбудило, и, увидав, как Гордон Делавис и Шанталь Букер строят друг другу глазки, Хани поняла, что совершила большую ошибку.

– Вы действительно очень красивая, – сказал Гордон, и его кожа под загаром приобрела розовый оттенок, когда он посмотрел на Шанталь.

Опершись локтем на спинку сиденья, Шанталь склонилась к нему, словно сушеница на ветру.

– Мне безумно нравятся мужчины с усами!

– Правда? А я уж подумывал сбрить их.

– Ах, ни в коем случае! Вы с ними прямо вылитый мистер Берт Рейнольдс.

Всю остальную дорогу Хани не сомкнула глаз. Голосок Шанталь стал прерываться от восхищения.

– Мне кажется, это так заманчиво, что вы едете автостопом через всю страну, просто чтобы узнать жизнь.

– – Полагаю, нужно все повидать, если хочешь стать настоящим художником, – отвечал Гордон. Он принял влево, обгоняя старую развалюху, гремевшую почти так же, как и их пикап.

– Никогда раньше не видела художников.

Хани не понравились нежные, сентиментальные нотки в голосе Шанталь. Не нужно им больше никаких осложнений. И почему это ее сестра обязательно кидается на каждого встречного парня? Хани решила, что сейчас самое время вмешаться:

– Неправда, Шанталь. А как насчет того человека, что приходил в парк делать роспись над «Домом ужасов»?

– Это не настоящее искусство, – насмешливо сказала Шанталь. – А Гордон – настоящий художник!

Хани нравилась роспись над «Домом ужасов», но ее вкусы в живописи носили более католический уклон, чем у большинства людей. Гордон бросил на Шанталь еще один страстный взгляд, и Хани решила поставить его на место.

– И сколько же картин вы написали, Гордон?

– Не знаю.

– Больше сотни?

– Ну, не так много.

– А больше пятидесяти?

– Скорее всего не больше.

Хани фыркнула:

– Не пойму, как можно называть себя художником, не написав и пятидесяти картин.

– Так ведь дело в качестве, – заметила Шанталь. – А не в том, сколько всего написано.

– С каких это пор ты стала таким крупным специалистом в живописи? Уж мне-то доподлинно известно, что тебя» привлекают лишь те картины, на которых есть голые люди!

– Гордон, не принимайте слова Хани близко к сердцу. На нее иногда находит.

Хани хотела было приказать повернуть к обочине и высадить этого маменькиного сынка из грузовика, но, понимая, что без него они могут опоздать в Лос-Анджелес на прослушивание, она придержала язык.

Хани сочла, что ей еще рано самой садиться за руль, но любоваться распускающей слюни парочкой было выше ее сил, и она решила еще раз просмотреть бумаги, которые дала ей Моника Уоринг. Там был составленный от руки план маршрута в студию, а также заметка о «Шоу Дэша Кугана». Хани углубилась в заметку.

События, наблюдая за развитием которых можно лопнуть со смеху, начинают разворачиваться сразу после того, как бывший наездник родео Дэш Джонс (Дэш Куган) женится на прекрасной представительнице высшего света Восточного побережья Элеонор Чедвик (Лиз Кэстлберри), и оказывается, что второй брак – вещь еще более увлекательная, чем они думали. Но его неодолимо тянет к деревенской жизни, в то время как она предпочитает шикарные вечера с коктейлями. Дело осложняется тем, что его очаровательную дочку-подростка Селесту (роль пока вакантна) и почти взрослого сына Элеоноры Блейка (Эрик Диллон) влечет друг к другу.

Хани поморщилась от фраз типа «наблюдая за развитием которых можно лопнуть со смеху». «Шоу Дэша Кугана» не показалось ей таким уж забавным, но поскольку она не могла позволить себе критиковать его, то решила, что мистер Куган не станет участвовать во всякой халтуре.

Хани в отличие от Шанталь никогда не сходила с ума от кинозвезд, но всегда тайно восторгалась Дэшем Куганом. Она смотрела его фильмы еще ребенком. Однако Хани не могла не заметить, что прошло уже немало времени, прежде чем он опять появился на экранах. Да и фильмы о ковбоях теперь были уже не так популярны.

Хани охватило предчувствие чего-то хорошего впереди. Она была не из тех, кто преклоняется перед кинозвездами, но разве не замечательно, если у нее действительно появится шанс встретиться с Дэшем Куганом в Голливуде? Наверное, это было бы здорово.

Дата добавления: 2015-09-05