C„|„p„r„p IV

„S„‚„u„„„Ћ„‘ „x„p„‚„‘

„C„y„|„†„Ђ„‚„~ „r„Ђ„ѓ„ѓ„u„t„p„| „ѓ„‚„u„t„y „ѓ„„„Ђ„Ѓ„Ђ„{ „†„Ђ„|„y„p„~„„„Ђ„r, „‚„p„x„}„Ќ„Љ„|„‘„‘ „Ђ „ѓ„r„Ђ„y„‡ „~„u„…„t„p„‰„p„‡. „O„„„ѓ„…„„„ѓ„„„r„…„ђ„‹„u „Ѓ„Ђ„{„…„ѓ„Ќ„r„p„‘ „{„Ђ„‚„u„~„Ћ „}„p„~„t„‚„p„s„Ђ„‚„Ќ, „Ђ„~ „s„|„‘„t„u„| „~„p „Ѓ„…„ѓ„„„Ђ„u „Ѓ„‚„Ђ„ѓ„„„‚„p„~„ѓ„„„r„Ђ, „s„t„u „~„p„‡„Ђ„t„y„|„y„ѓ„Ћ „B„‚„p„„„p „C„‚„p„~„y. „R„~„p„‰„p„|„p „u„}„… „Ѓ„Ђ„{„p„x„p„|„Ђ„ѓ„Ћ, „‰„„„Ђ „Ђ„~ „t„Ђ„q„y„|„ѓ„‘ „…„ѓ„Ѓ„u„‡„p: „r „ѓ„…„}„‚„p„‰„~„Ђ„} „ѓ„y„‘„~„y„y „B„‚„p„„ „‚„p„x„|„y„‰„p„|„y„ѓ„Ћ „Ђ„‰„u„‚„„„p„~„y„‘ „|„p„~„t„Љ„p„†„„„p „U„u„|„…„{„{„y. „O„~ „Ѓ„u„‚„u„r„u„‚„~„…„| „Ѓ„u„ѓ„Ђ„‰„~„Ќ„u „‰„p„ѓ„Ќ „y „Ѓ„‚„y„~„‘„|„ѓ„‘ „w„t„p„„„Ћ „t„p„|„Ћ„Љ„u. „Q„Ђ„r„~„Ђ „r „Ђ„x„~„p„‰„u„~„~„Ђ„u „r„‚„u„}„‘ „B„‚„p„„„p „ѓ„‡„|„Ђ„Ѓ„~„…„|„y„ѓ„Ћ. „P„‚„Ђ„q„Ђ„‚„}„Ђ„„„p„r „Ѓ„‚„Ђ„{„|„‘„„„y„u, „C„y„|„†„Ђ„‚„~ „r„~„Ђ„r„Ћ „…„s„|„…„q„y„|„ѓ„‘ „r „ѓ„r„Ђ„y „y„ѓ„ѓ„|„u„t„Ђ„r„p„~„y„‘. „O„~ „y„|„y „ѓ„Ђ„x„t„p„ѓ„„ „Ѓ„Ђ„ѓ„„„Ђ„‘„~„~„Ќ„u „B„‚„p„„„p „C„‚„p„~„y „y„|„y „Ѓ„Ђ„}„‚„u„„, „Ѓ„Ќ„„„p„‘„ѓ„Ћ „Џ„„„Ђ „ѓ„t„u„|„p„„„Ћ.

Гилфорн являлся ведущим школяром в вопросах заклятий телепортации и перемещений путем Врат. Он написал множество работ, в частности “Классификация Врат” и “Путешествия посредством Врат и современный мир.” Но наибольшую известность ему принесли местные телепорты. Оные, расположенные в Лунном Сиянии и Джеломе, ставили в тупик многих магов, но Гилфорн разгадал секрет их создания и даже сумел сотворить новые. Результаты его труда можно видеть, в частности, в магической лавке Лунного Сияния: неудобная архитектура здания требовала внедрения телепортов для облегчения работы торговцев. Да и во многих иных точках королевства результаты трудов Гилфорна сделали перемещение людей намного более легким.

Но даже учитывая это, обнаружение граней и Врат Граней восхищало Гилфорна. Слишком просто - создать врата, ступить в них и перенестись к аптеке чуть ниже по дороге, но создать врата, ведущие в иной мир? Лишь единственный случай в истории упоминал о таких - когда в Созарию явился Странник, уничтоживший Мондаина. Гилфорн выпрашивал у Нистула книги, описывающие процесс создания таковых врат, в итоге маг пришел к нему сам, заверив, что не существует ни единого документа, описывавшего бы это. Гилфорн публично заявил, что не верит, что Нистул говорит всю правду об этом. Ведь существовали же Врата Грани, не требовавшие и толики магических способностей - лишь лунные камни. Таковые, помещенные на землю, сотворяли Лунные Врата, ведущие в ту же точку мира на соседней грани. А камни начали появляться в то время, как в Британнии явилась Минакс. Видимо, пришла она из иного мира и сам факт прибытия послужил движущей силой к созданию таковых камней. Маленькие безголовые монстры собирали лунные камни как символ положения в своем обществе.

Гилфорн изучал старинные письмена о создании местных Лунных Врат. Они были постоянные, точка назначения же менялась относительно взаимного положения двух лун на орбите Созарии. Гилфорн испробовал все сочетания лунных фаз и камней, и все равно не сумел создать постоянные Врата Грани. Он даже умудрился ранить себя, когда созданные Врата неожиданно взорвались.

Он вновь углубился в чтение, когда обнаружил, сколь поздний нынче час. Гилфорн отправился прямиком в кровать, где мгновенно провалился в сон.

Ночной ветер овевал его лицо, а сам Гилфорн стоял в центре Лунного Сияния. Звезды, ровно как и две луны, светились как никогда ярко. Блуждающий огонек явился взору, будто приглашая Гилфорна следовать за ним. Он и последовал. На юг через металлические врата по дороге к Лунным Вратам. И здесь огонек исчез. Врата эти выглядели несколько странновато и светились так, как Гилфорн никогда доселе не видел. А вокруг собралась тьма и хор голосов произнес:

“Ты долго трудился, друг, и усилия твои не канут втуне. Смотри же во Врата…”

Ветер задул с новой силой, когда Гилфорн уставился в сияющий портал.

“Кто вы и почему проникаете в мои грезы с этим странным видением?”

“Мы мудры. Мы поможем. Увидь то, что не видел. Найди то, что ищешь. Мы даем это тебе задаром.”

Фраза эта отвлекла внимание Гилфорна от Врат. Будучи циником, он произнес: “Ничего не дается задаром. Какую цену имеет это знание, дух?”

“Тебе не придется платить, друг. Совсем не придется. Гляди во Врата и узнай.”

Взгляд его медленно вернулся к странным Вратам. Знакомые знаки в причудливых сочетаниях возникли пред глазами.

“Так ясно. Так просто. Это потрясающе!”

“Мы рады. Теперь шагни во Врата.”

Гилфорн сделал шаг и вошел в портал…

Он проснулся в холодном поту, пытаясь придти в себя и содрогаясь всем телом. Все еще было темно, стояла глубокая ночь. Он грезил… огонек… Врата! Вскочив с кровати, Гилфорн помчался в свою лабораторию.

Теперь он ведал знаки и магические слова. Схватив компоненты для заклинаний, он, в неком сладостном безумии, произнес слова, никогда ранее им не слышанные.

“инит кал вас грес
трак сек-де тер-мер…
ре ин ев ту-тим ин-тен
ре грав бех
и трак-пор.”

Сперва ничего не произошло. А затем компоненты осветились волшебной энергией и лунный камень, помещенный им поверх иных реагентов, погрузился в землю, а на его месте показались Лунные Врата из его сна. Гилфорн перевернул песочные часы.

Он глядел во Врата и не видел, что находилось по ту сторону. Он ждал. Песок медленно, крупица за крупицей, сыпался вниз. Он мерил шагами комнату, все поглядывая на часы. И вот пришло время Вратам схлопываться… а они оставались открытыми! Возможно ли это? Прошел еще один час, а Врата все стояли посреди чертога. Похоже, они действительно постоянны. А теперь… Что произойдет при попытке войти в них? Иная сторона не видна, Врата туманны. Он подождал еще немного. Занимался рассвет. Должен ли он подождать и уведомить Совет Магов о своем открытии? Он почти утвердился в этом решении, но желание довести начатое до конца пересилило и Гилфорн ступил во Врата.

Он ничего не почувствовал, все происходило так же, как и с сотнями иных Врат, в которые он входил на протяжении своей жизни. Он оказался с другой стороны, но… это была не Фелукка!

Он стоял у руин каменной структуры. Анкх! Среди руин возвышался огромный анкх, а под ним (Гилфорн не поверил собственным глазам) - знак добродетелей. И надпись: Знак Справедливости. Была ли это святыня справедливости? На ту, которую он знал, эта никак не походила. И это было изумительно; эмоции просто переполняли Гилфорна. Где-то в глубинах разума зазвучал предостерегающий голос: Врата могут и не оказаться постоянными. Он повернулся и посмотрел на них. Огляделся вокруг. Он знал, что должен доложить об этом Совету Магов. С легким сожалением Гилфорн ступил во Врата и вновь оказался в своей лаборатории. А Врата остались. На рассвете он отправился к Анону, дабы поведать тому о своем великом открытии.

Во тьме Бездны три сущности злобно усмехнулись. Началось.

*****

Огромное количество искателей приключений из Траммеля и Фелукки устремились в земли новой грани - Илшенар. Ежедневно школярам Ликаеума доставляли все новые карты, дневники и документы исследователей. На основании их удалось воссоздать историю Илшенара с момента его образования (т.е. разбиения Алмаза Бессмертия в изначальной Созарии), хотя это было и не легко: жители сей грани использовали два языка, радикально отличавшиеся один от другого. Итак, небольшой экскурс в глубины веков…

„M„Ђ„~„t„p„y„~ „Ѓ„‚„p„r„y„| „}„y„‚„Ђ„}, „Ѓ„Ђ„{„p „~„u „‘„r„y„|„ѓ„‘ „R„„„‚„p„~„~„y„{ „y „~„u „Ѓ„‚„u„‚„r„p„| „u„s„Ђ „q„‚„u„~„~„Ђ„u „ѓ„…„‹„u„ѓ„„„r„Ђ„r„p„~„y„u. „B „„„Ђ„„ „t„u„~„Ћ „}„y„‚, „‚„u„{„Ђ„}„Ќ„z „R„Ђ„x„p„‚„y„u„z „I„|„Љ„u„~„p„‚„p, „~„p„r„ѓ„u„s„t„p „y„x„}„u„~„y„|„ѓ„‘, „Ѓ„‚„y„~„‘„r „~„Ђ„r„Ќ„z „Ђ„q„|„y„{, „ѓ„Ђ„r„u„‚„Љ„u„~„~„Ђ „Ђ„„„|„y„‰„~„Ќ„z „Ђ„„ „q„Ќ„|„Ђ„s„Ђ. „O„„„‰„p„‘„r„Љ„y„u„ѓ„‘ „|„ђ„t„y „…„t„p„‚„y„|„y„ѓ„Ћ „r „Ѓ„p„~„y„{„…, „~„Ђ, „{ „ѓ„‰„p„ѓ„„„Ћ„ђ, „Ђ„q„Њ„‘„r„y„|„p„ѓ„Ћ „~„u„{„„„Ђ „I„|„Љ„u„~, „ѓ„„„p„r„Љ„p„‘ „y„‡ „|„y„t„u„‚„Ђ„} „y „Ѓ„‚„u„t„Ђ„„„r„‚„p„„„y„r„Љ„p„‘ „s„Ђ„„„Ђ„r„…„ђ „‚„p„x„‚„p„x„y„„„Ћ„ѓ„‘ „p„~„p„‚„‡„y„ђ. „D„r„p„t„€„p„„„y „t„r„…„‡ „|„u„„ „Ђ„„ „‚„Ђ„t„…, „I„|„Љ„u„~ „Ђ„„„t„p„|„p „r„ѓ„ђ „ѓ„u„q„‘ „y„t„u„u „r„Ђ„x„‚„Ђ„w„t„u„~„y„‘ „€„y„r„y„|„y„x„p„€„y„y „r „Џ„„„Ђ„} „}„y„‚„u, „y „Ѓ„‚„u„…„ѓ„Ѓ„u„|„p „r „ѓ„r„Ђ„u„} „~„p„‰„y„~„p„~„y„y.

Люди собрались в северо-восточном регионе мира, где основали город Монтор. Ранее, в Созарии, в Землях Лорда Бритиша существовал иной город с таким названием. Новое поселение строилось 40 лет и оказалось настоящим произведением искусства, вытесанным в цельной горной породе. В последующие годы совет школяров мудро правил Монтором и мир царил на земле.

Но спустя 20 лет Монтор был уничтожен, скорее всего в результате извержения вулкана, на склоне которого оказался возведен. Горожане, однако, предвидели катастрофу, и успели спастись. Не все, однако, порешили перебраться в иные края: многие спустились к горному основанию, где разбили лагерь, ожидая завершения извержения, после которого они надеялись вернуться в родной город.

К западу от гор был проложен тракт с возведенным на нем крепостью для защиты от возможной угрозы извне. Северо-запад мира - густой лес, постепенно сменяющийся джунглями к югу. В центре сего региона находится Терорт Скитас, Храм Знаний. Большинство сведений, почерпнутыми британнцами об истории и культуре Илшенара, исходит именно оттуда. Часть тех, кто бежал из обреченного Монтора, перебралась сюда, назвав свой народ Анскитасы (Пробуждающие Знания).

Иные беженцы отправились еще дальше на запад. Знания и их сохранение не особо заботили их, чего нельзя сказать о блюдении вселенского Равновесия. Повернув в итоге на юг, они столкнулись с враждебной расой ящеролюдей, обитавших в болотах юга этого мира. Дабы укрыться от постоянных атак рептилий, люди возвели град-крепость - Мистас, большая часть коего скрывалась под землею.

Еще одна группировка покинувших Монтор обосновалась в юго-восточном регионе Илшенара, где построила город на воде, назвав его Озерным; в то же время Анскитасы именовали сие поселение не иначе как Мирег, Водный Дом. Об этой общине и по сю пору известно немногое, иные культуры мира почему-то звали их “бесхребетными,” но что именно имелось ввиду?..

К северу от Озерного в ветвях огромных древ ютится деревенька, населенная миниатюрными феями. К западу - древняя кузня, где, по всей видимости, ковалалсь железная руда, добываемая в близлежащей шахте, ныне заполненной гигантскими грызунами. И напоследок: неподалеку в склоне горы чернеет вход в огромную крепость, усеянный черепами и костьми. Свитки Анскитасов намекают, что внутри ждет “та, что забирает жизнь.” Неудивительно, что до сих пор не нашлось смельчаков, готовых бросить вызов ужасам этого страшного места.

Как ни странно, и в мире Илшенара существовала некогда концепция восьми добродетелей. Илшен лично велела возвесть первую из святынь, посвященную состраданию. Но, помимо оных, в дальнейших исследованиях сих земель обнаружилась святыня Хаоса, что, вне всякого сомнения, заинтересовало лорда Блэкторна.

Но что же случилось с людьми, населявшими ранее этот мертвый мир?.. Примерно 150 лет спустя после образования Илшенара волшебник по имени Улвол сумел открыть портал между гранями. Анскитасы, правда, называли их “скрытыми мирами.” Врата эти были постоянны и назывались Васгресами. Конечно, ни одни их них ныне не сохранились, но в найденных свитках обнаружились настораживающие сведения, согласно которым, некто “Злобный” заточен в темнице совместными усилиями “восьми,” а люд Илшенара бежал в иные миры, подальше от греха. Конечно, все Васгресы были уничтожены, дабы тварь не смогла последовать за ними. Но что является настолько роковым злом, что илшенарцы не осмелились вернуться, даже после его пленения? Быть может, когда-нибудь и на этот вопрос найдется ответ… Хотя некоторые вопросы лучше навсегда оставить безответными.

*****

Пустая окровавленная глазница - “благословение,” полученное за вопрос, заданный шаману на военном совете прошлой ночью, являлась лишь небольшим неудобствам, а к оным Дудагог уже привык за свою тяжелую орочью жизнь. Хотя прошло лишь двадцать дней с того часа, как совет шаманов повелел племени выступать в путь, он уже плохо помнил место прошлого стойбища. Хотя это были, надо сказать, весьма плодородные земли, да и дичью не обделенные: к обеду всегда находился молодой сытный олень. В юные годы Дудагогу навярняка пришелся бы по душе кочевой образ бытия, но с возрастом пришла жизненная мудрость: охота - это хорошо, но когда тебе приносят добычу - еще лучше. И когда Дудагог обратился к шаману с вопросом о целесообразности воспитания юных охотников, то получил посохом в глаз. Ему хватило мудрости не задираться, ибо шаманы славились умением заставлять воздух гореть, а это само по себе довольно неприятно.

Этим утром Дудагог проснулся ранее, чем хотел; солнце еще только вставало над горизонтом. Шаманы велели начинать обучение молодняка с первыми лучами, дабы кланы были всегда в боевой готовности. Готовности к чему? Невидимая опасность, нависшая над кланами, могла оказаться лишь предлогом для шаманов сподвигнуть племя на новые завоевания. Ибо орк всегда брал то, что ему было нужно. Но сейчас они удалялись от племени эттинов, своих давних союзников, и Дудагогу это не нравилось.

Он точил свой топор лишь когда нервничал. Кремень, захваченный из дому, был теперь не больше придорожной гальки. Время обучения еще не настало, а Дудагог обнаружил, что точение оружия нагнало на него жажду. Ну и, конечно, голод, но даже еда заставляла его чувствовать себя голодным, и с этим чувством он давно уж свыкся. А жажду можно утолить. Дудагог поднялся и направился к ручью, хотя пиво пришлось бы сейчас весьма кстати. Даже прокисшее… но Дудагогу не позволялось напиваться перед обучением. Посему он и топал к ручью.

С испугом Дудагог заметил, что один из его учеников уже плавает в воде. Орк остановился; его собраться и пить-то воду не любили, а уж плавать в ней… И Дудагог решил для себя, что этот тупила просто-напросто свалился в ручей, и не помешало бы его вытащить, чтобы не портить окончательно и без того блеклое утро.

Орк крайне удивился, когда ученик не откликнулся, услышав его голос. Что орки любят еще меньше купания, так это удивляться. Утро оборачивалось весьма мерзким, а отрицательных эмоций за последние несколько минут у Дудагога набралось на всю оставшуюся жизнь. Так он думал, по крайне мере. Дудагог удивился еще три раза, прежде чем расстаться с жизнью. Бросить кремень в тупицу в воде показалось ему хорошей идеей. Но когда тот поймал камень, Дудагог просто опешил. А затем последовало ужасное зрелище, когда орк сорвал кожу со своего лица, сияющего зеленым светом. Что совсем не удивительно, так это мгновенное бегство Дудагога, видимо, чтобы предупредить клан об опасности (хотя скорее всего оказаться как можно дальше от магического орка). Последний шок Дудагог пережил, когда кремень вернулся к нему, ударив в затылок. Перерезанное затем горло оказалось немного не тем способом, каким он хотел утолить жажду, но этот вопрос заботил его не долго, ибо утро для него наконец завершилось.

В последующие недели слухи об орках, виденных вблизи людских городов, и о постоянных пропажах в стадах овец расползлись по всей Британнии. Неужто на ходу некая тотальная орочья миграция? Что гонит этих тварей с обжитых ими земель? Никто не может дать ответа… за исключением, конечно, самих орков…

Гордо восседая на древесном суку, орк по имени Милуг рассматривал городок неподалеку. Торговцы сновали взад и вперед по тракту, и ни один из них не удосужился поднять голову, что вызвало у Милуга зловещий оскал. Он уже тосковал по своей старой крепости у Бухты. По своей хижине, по охотам в лесу. По запаху жареного мяса в котле и о хохоте, когда какой-либо орк-маг получал затрещину от одного из лордов, если поджигал что-либо, практикуя магическое искусство.

Его единственными инструкциями были: “наблюдай за городом, не нападай на людей; доложи, чем занимаются людишки; не нападай на них, подожди, пока мы не отдадим дальнейшие приказы, не нападай на них.” Милуг ненавидел приказы, особенно, когда они включали в себя “не нападай.” А его орк-лорд повторил “не нападай” аж три раза, так что Милуг не мог притвориться, что забыл об этом. “Орк-лорд такой умный,” - подумал Милуг. Потерев лоб, он вспомнил последний случай, когда ослушался приказа лорда. Тот мог бить действительно больно, если был в ярости. А Милугу не нравилось, когда его били. Ему нравилось бить самому. Но это было неделю назад, а их крепости до сих пор не поступило разъяснений, почему он должен сидеть тут. И Милуг начинал терять терпение.

Звук падения дерева вывел его из размышлений о собственной несчастной судьбе, и, поглядев вниз, Милуг заметил еще одного орка с огромным топором, тащащим дерево на поляну. Они решили рискнуть и построить у города небольшой лагерь, скрытый в лесу. Конечно, если людишки рискнут забрести в чащу, будет просто здорово… любому орку нужно наполнить чем-нибудь свой котел!

Вновь взглянув на город, орк заметил группу искателей приключений, покидавшую поселение. Хрипло он приказал своим товарищам затихнуть; те спрятались за деревьями. Милуг приготовил свой длинный клинок, почти надеясь, что людишки заметят его.

“Не вина Милуга, если людишки придут в лагерь,” - усмехнулся он. Он решил было издать некий “случайный” звук, но, потерев лоб, передумал. Остальные орки перехватили поудобнее свои топоры, и, если бы не приказы лордов, набросились бы на людей. Но те прошли мимо, а орки вернулись к своей работе.

Милуг приготовился вновь наблюдать за городом, когда собрат окликнул его с земли. Выслушав пришедшие наконец вести из крепости, он ощерился и взглянул на город. Новости были как раз те, на которые он и рассчитывал.

Осталось недолго.

Склонившись над телом окровавленного орка, Гебрек оглядел поле битвы… или, точнее, поле бойни. Больше двадцати трупов его сородичей валялись вокруг кострища на земле, пропитанной кровью; многие сжимали в руках орудия с длинными рукоятями, ставшие причиной их гибели. Но шатры были не тронуты, ровно как и костер. Он сидел, гадая, что же может так быстро расправиться с таким большим отрядом. Позади послышались приглушенные голоса охотников и Гебрек, вспомнив о своем главенствующем положении как мага, принялся гортанно выкрикивать приказы.

Охотники заполонили лагерь и Гебрек испустил тяжкий вздох. Орки всегда подчинялись магам, но Гебреку все же было не по себе. Не так много дней прошло с тех пор, как он был признан слишком юным, чтобы владеть магией. Но впереди у него было много лет, чтобы стать воистину могучим волшебником. По крайней мере, так он полагал. А теперь он и вправду был магом и вдобавок командовал собственным отрядом. Или тем, что от него осталось.

Почему это случилось? Все больше и больше юных орков обучались на магов и воинов. Неужто клану отчаянно нужны новые бойцы? В первый раз он узрел, как маги накладывали чары на шлемы воинов, чего ранее не случалось. Воины и подумать не могли, чтобы связываться с магами, а теперь поди ж ты…

Половина орков в отряде была слишком юна, чтобы именоваться воинами, слишком юна, чтобы находиться вдалеке от крепости. Их не нарекут воителями, пока те не вкусят жара битвы и выстоят его, не показав спину опасности. Конечно, трудно винить их, если они все же удерут. Многие лорды, снискавшие великую славу, гордо носили на головах новые зачарованные шлемы. Почти все они остались в лагере. А теперь они мертвы. И то, что убило их, сделало это быстро и легко, несмотря на шлемы.

Гебрек обошел лагерь, разглядывая сородичей, копошащихся в вещах мертвецов в поисках чего-нибудь полезного. Вокруг кострища стали расти горы припасов, а Гебрек все размышлял о своих возможностях. То, что убило ветеранов, легко покончит с юными воинами, со шлемами на головах или без оных. Он знал, что этот отряд неопытных мальков не сможет нанести первый удар, что приблизит их к новому дому.

Один из юных орков подошел к нему, сжимая в руках нечто, напоминающее орочье лицо. Гебрек удивленно обернулся. У всех мертвецов лица были на месте. Осторожно он взял предмет чешуйчатой рукой и чуть было его не выронил. Это была не кожа! И вещица явно магическая! Ложное лицо с заключенной в нем магией… ни один орк не сможет сотворить такое.

Снова он оглядел лагерь. Их лучшие воины мертвы. Никаких знаков борьбы. Ложные магические лица. Невидимый убийца. Гебрек чувствовал, что страхи его возвращаются. Что-то убивало его народ. И орки бежали.

Юный паладин в сверкающей броне скакал до главной улице своей родной Бухты. Он вернулся сюда лишь несколько дней назад, проведя годы в поисках славы и приключений. И теперь Дункан намеревался немного передохнуть, прежде чем устремиться в те далекие земли Британнии, где в нем нуждались. Дункан гордился своим городом - городом трудолюбивых людей, многие из которых оставили свои селения ради “приграничного” городка и надежды на лучшую жизнь.

Настроение паладина заметно ухудшилось, когда он представил себе эту лучшую жизнь. Бухта уже не та, каковой была ранее. Здесь всегда чувствовалась угроза со стороны орочьих кланов, но недавно все изменилось. Донесения о миграции орков продолжали поступать, и до сих пор причина ее оставалась безвестной. Хотя разум орка нехитр. Стражения, кровь, завоевания земель… это и составляло истинного орка. Но донесения ничего не говорили о целенаправленном движении орочьего воинства, скорее о перемещениях разрозненных кланов. Они не шли к цели, а бежали от неизвестной угрозы… и бежали прямо к Бухте.

Завернув за угол, Дункан увидел мальчика лет четырнадцати, бегущего к нему. Кожаная броня мальчика была изрядно потрепана, а на руке зияла глубокая рана. Дункан немедля спешился и начал перевязывать руку мальчугана.

“Милорд, они прорвались через внешнюю стену!” - кричал мальчик, морщась от боли.

Глаза паладина расширились: “О чем ты говоришь?”

“Орки, милорд! Десятки! Они расправились почти со всеми защитниками стены и направляются к городу.”

“А что же стражи? В Бухте все еще базируется небольшой королевский гарнизон, не так ли?”

“Не знаю, милорд. Они больше заняты патрулированием, а многие ушли, дабы принять участие в защите Бритаина и Тринсика от возможных атак.” Мальчик дернулся, когда Дункан туго затянул повязку на руке. “Но орки не собираются атаковать ни один из этих городов.”

“Проклятье! Похоже, маленькие города вроде нашего предоставлены сами себе!” - прорычал паладин, глаза его сузились от ярости. - “Собери жителей на площади и подумай, сможешь ли доставить весть нашим друзьям в больших городах. Мы разберемся с этими крысами сами.”

Дункан вытащил меч из ножен и вновь вскочил на лошадь. Поскакав к главным вратам, он уже через несколько минут оказался в жаре битвы. Паладин попыталка наскоро оценить ситуацию - где оборона наиболее слабая, кто сражался на его стороне, и видимое отчаяние на лицах защитников города, которые медленно, но верно отступали.

Лошадь юного паладина врезалась в схватку, затоптав одного орка, в то время как Дункан убил другого точным ударом в голову. Он выкрикивал приказы сражавшимся подле него, надеясь вернуть толику порядка в хаос битвы. Появление паладина и иных воинов-ветеранов придало защитникам новых сил и теперь уже орки вынуждены были отступать. Когда последий из них показал спину, раздались победные крики, которые, впрочем, быстро смолки, ибо раздался крик со стены:

“Еще орки… сотни!”

Дункан поднял свой меч и принялся выстраивать людей в боевой порядок. Врата были разбиты, а деревянные стены орков не остановят. Жители Бухты кое-как справлялись с рейдами орков, но никогда не сталкивались с таким нашествием. Лучше бы подмоге поторопиться, подумал Дункан, или вскоре к востоку от Бритаина будет уже две орочьи крепости.

Дункан морщился, когда местная целительница бинтовала его раненую руку. Поглядев на окровавленную стрелу, лежащую на земле рядом, паладин вновь вспомнил о собственной смертности. Рана затянется, но некоторое время он вынужден будет сражаться без щита. Слушая непрекращающуюся болтовню целительницы, Дункан напомнил себе, что должен благодарить судьбу, оставившую его в живых после атаки орков. Многие горожане погибли, пытаясь сдержать нескончаемую волну монстров.

“Они не могут продолжать атаки! Сколько же орков может быть в этом мире?” - внезапно спросила юная целительница, меняя тему.

Воин с забинтованной головой, лежащий рядом с Дунканом, приподнялся на локте. “Похоже, нет способа их остановить. Но должен быть способ помешать им захватить город!”

“Похоже, контроль над городом им неинтересен,” - сказал Дункан, размышляя вслух. - “Нельзя снять осаду, если захватчики в сущности не пытаются ничего захватить. Похоже, каждая волна - отдельная группа орков, от чего-то бегущая и сокрушающая все на своем пути, а вовсе не организованное войско. Я слышал донесения из иных городов, что атакующие их орки вовсе не пытаюся удержать захваченное. Просто что-то сорвало этих тварей с их земель.”

Иной воин, недавно прибывший из Бритаина, присоединился к разговору. “Я тоже это слышал. Знаете, что я думаю? Орки - не корень проблемы… он кроется в чем-то куда большем.”

“Да,” - кивнул Дункан, - “и что бы это ни было, себя оно пока никак не проявило. Так что лучшее, что мы можем сейчас сделать - это защищать свои дома и надеяться на лучшее.”

“Это не обнадеживает,” - молвила целительница, подмигнув паладину, как бы говоря ему, что и не рассчитывала на ответы. Впервые за много дней Дункан улыбнулся. Он знал, что люди Бухты рассчитывали видеть его сильным и уверенным, но каждая следующая волна орков все больше и больше вгоняла его в депрессию. Тем не менее, он гордился за своих сограждан, зная, что будь они иными, давно бежали бы вслед за королевскими стражами под защиту Бритаина или Тринсика. Дункан мысленно поклялся, что когда обнаружит невидимого пока врага, дорого заставит его заплатить за разруху, причиненную его деяниями.

Череда взрывов снаружи встряхнула здание, сбросив многих раненых на пол. Дункан немедля поднялся, хоть это и было весьма больно, и крепко сжал рукоять меча.

“Пушки?” - надтреснуто произнесла юная целительница со страхом в глазах, помогая раненому воину вновь лечь на кровать.

Дункан сдела отричательный жест, дабы успокоить сограждан. “Орки никогда не используют пушек. Они просто нашли новые игрушки.” Он указал на воина из Бритаина: “Пойдем со мной.”

Воины покинули безопасность укрывища, устало выглядывая новую орочью угрозу.

Грола почесала свой объемный живот. Здесь жарко, подумала она. Даже чересчур. К тому же она проголодалась. Она попросила лазутчика стянуть немного еды из лагеря людишек, но этот тупица-орк так и не вернулся. Ныне опасно стало оркам отправляться на охоту и они поступали так лишь тогда, когда пища заканчивалась.

В сотый раз взглянув на дорогу, она услышала шорох. Наконец-то! Орк-лазучик, посланный ею, вывалился из кустов, отдуваясь.

“Где моя еда? Где мое питье?” - хрипло вопросила Грола пересохшим горлом.

Орк смутился. “Еды нет! Людишки преследовали, вдруг - бах! - людишки мертвы!” Он указал себе за спину. “Пращи, бах, камни летят, бах, и…” - орк дико жестикулировал и приплясывал на месте, плюхнувшись в итоге в грязь. “Людишки бахнуты, падают с лошадей.”

Грула попыталась забыть о своей жажде. “Пращи? Камни? У кого пращи с камнями?”

Лазутчик неуклюже поднялся, весь перемазанный в грязи. “Не знаю. Грендул думал, это бандиты с большой дороги, но у тех нет камней. Эти другие. Не убивают, просто сбивают людишек с ног. Убьют потом, но не видел, как убивают.” Он вдруг заткнулся и огляделся. “Устал. Надо выпить.” Он пригнулся, и пустая чаша, брошенная Грулой, пролетела мимо.

Женщины-орки редко сражались, но Грула была исключением. Стряпня ее оказывалась столь ужасна, что ей запретили и близко подходить к походным котлам, а запах ее напоминал цветочный, так что мужа в своем племени ей точно не отыскать. Посему она и подалась в лазутчики… У нее было несколько друзей, но Грула предпочитала проводить время в одиночестве. Наблюдая. Хотя до недавнего времени наблюдать приходилось мало чего, каждому орку-лазутчику было приказано держать глаза открытыми. Зачем, она не знала. Известно, лишь бы, что нечто находится поблизости… и что оно враждебно.

Издалека донеслись звуки сражения, крики людей и топот приближающихся лошадей. Подхватив чашу, брошенную ею в другого лазутчика, она обернулась и съездила ему по затылку. “Прячьтесь! Людишки!” Они бросились в кусты и стали ждать.

Вслушиваясь в доносящиеся звуки, они поняли, что людишки проигрывают сражение… с кем бы оно ни было. Крики разрывали воздух, а битва приближалась ближе и ближе.

Из-за деревьев на лошади выехал человек, лицо его искажал ужас. Грула подумала была выпрыгнуть да встретить его, но тихое жужжание заставило ее заколебаться. В шею человека ударил камень; несчастный пал на землю. Лошадь его, несясь галопом, скрылась вдали.

Грула выжидала; человек медленно поднялся, все еще не придя в себя от падения. Орчиха не горела желанием встретиться с тем, кто сделал это с человеком. К счастью, остальные орки, прячущиеся в кустах, разделили ее мнение. Шло время, а таинственный враг так и не появлялся, чтобы прикончить свою жертву. Что бы это ни было, оно ушло. Человек огляделся, снял с пояса флягу браги и сделал большой глоток.

“У него питье!” - выдохнул орк, сидящий рядом с Грулой. - “А вот еды не вижу.”

Грула наклонилась к нему.. “Он поместится в котел?” - прошептала она.

“Если нет, дровосек его пообтесает!” - ответил он вообдушевленно.

И этой ночью орки попировали от души.

Стая ворон взвилась в небеса, когда рыцарь отогнал их от трупа. Он огляделся, выискивая того (или тех), кто напал на караван. Приблизившись к телу, он заметил топор, лежащий в грязи.

“Орки, милорд,” - обратился рыцарь к своему молодому лорду, подняв топор над головой. То, что слово “милорд” воин выплюнул, не ускользнуло от внимания последнего.

Джарвис повернулся к рыцарю, тщетно пытаясь скрыть эмоции. Это первый раз, когда он видел мертвецов столь близко. Лишь недавно он получил под свое начало группу рыцарей… честь, оказанная его отцу местным лордом. Джарвис хорошо знал, что мало кто из этих рыцарей уважал его. Каждый день он слышал их подначки, произнесенные достаточно громко. Он пытался не выказывать ни толики слабости, проведя две недели в их обществе, слушая завуалированные оскорбления. Он выполнит свою миссию и завоюет их уважение.

Джарвис осмотрел местность на предмет выживших, но в резне не уцелел никто. Ни один человек. Весь караван, посланный на подмогу защитникам Бухты, был уничтожен. Запах смерти стоял в воздухе и Джарвис искренне надеялся, что сумеет сохранить лицо, наклонившись к мертвецу. К нему подошел следопыт, единственный из группы, кто был действительно по душе молодому лорду.

“Взгляните на дыры в его доспехе и рану на ноге. Оружие орков не оставляет таких,” - сказал следопыт, как бы читая мысли лорда.

Джарвис это тоже заметил. Все порезы были небольшими, явно от колющих атак, далеке не те огромные раны, оставляемые орочьими топорами, и уж тем более не вмятины от дубин. Джарвис мрачно кивнул, а следопыт продолжал.

“Думаю, это были бриганды. Эти атаки слишком организованы для орков.”

“Но мы не встречали бригандов в этих краях уже давно, Дастин. И кроме того, они не взяли никаких ценностей, лишь еду. Нет, это не бриганды, это кто-то иной… или что-то иное,” - молвил Джарвис, уверенно поднимаясь, ибо сейчас он наконец чувствовал себя в своей среде.

Молодой лорд всегда представлял себя следопытом или ловцом преступников, а не рыцарем, как мыслил (и заставлял) его отец. Он предпочитал общество свободных лазутчиков и следопытов (”простолюдинов,” как высокомерно высказался бы отец) строгим дисциплинам этих рыцарей.

Рука на плече вывела Джарвиса из размышлений. Он встал и взглянул на следопыта, ожидая несогласия того. В конце концов, то была его область, а он - всего лишь дворянин! Никто не будет слушать его. Напротив, следопыт кивнул, улыбаясь.

“Отлично, милорд. Мы сделаем из вас истинного следопыта!”

Приятно удивленный, Джарвис повернулся к рыцарям, когда услышал вскрик Дастина. Глаза следопыта расширились, губы двигались, но не слова не слетало с них. Джарвис перевел взгляд на грудь Дастина, откуда торчал наконечник копья, покрытый кровью. Следопыт пал на колени, затем - на землю. Джарвис с изумлением наблюдал, как большой отряд странно выглядящих людей врезался в рыцарские ряды.

Враг наконец показал себя.

Гвильхем любовался красотою города, хотя предубеждение против ее создателей мешало высказать это вслух. Вместо этого он изобразил на лице отвращение и шел по улице, стараясь ни с кем не встречаться глазами и не обращая внимания на взгляды, которыми награждали его самого.

Он бы и рад был подержать в руках какой-либо из великолепных мечей, выставленных в окнах торговых лавок. Но у него были свою заботы, а играемая роль требовала использования примитивного оружия дикарей. Таковые ютились в пещерах, создавали топоры и копья из камней, дерева и лозы. Они охотились чтобы прокормится и поглощали всю дичь, что удавалось убить. Когда они снимались с лагеря, спустя несколько часов ничего уже не напоминало о том, что недавно оный был здесь разбит.

Больше ничего особо не бросилось ему в глаза, когда он пробивался через рынок к месту назначения. Путь этот он пределывал уже не раз и первоначальное восхищение городом притупилось. Теперь он поднимался по длинной лестнице, весело щерясь в лица стражей. Оказавшись во дворе, он вымыл руки и ноги в фонтане, игнорируя донесшиеся вздохи изумления столь явным нарушением этикета. Гвильхем подумал было облегчиться прямо здесь, но голос разума заверил, что тогда уж он точно зайдет слишком далеко. А так как статус его в этом странном войске был низок, то не стоило чересчур испытывать судьбу.

“Ты!” - презрительно выкрикнул странно одетый человек, один из лакеев нового Господина Гвильхема. - “Смой это!” Он бросил грязное засаленное тряпье в Гвильхема, кто поймал его, не оторвав взгляда от лица человека.

“Это - знаки моей чести и положения,” - ответил он. - “Я ношу их, ибо таков мой долг.”

“Это,” - отрезал лакей,” - просто еда. Не понимаю, почему эти люди носят свой обед на себе. Но Господин говорит, что если ты не вымоешься перед тем, как предстать перед его двором, это сделают с тобой дворцовые стражи. Насильно. Вот тебе фонтан, все равно ты его уже осквернил.”

Гвильхем молча подчинился. Довольно быстро он смыл с себя краску, изображающую знаки и символы. Без них он чувствовал себя голым, и чувство это оказалось крайне неприятным. Возможно, дело во времени, проведенном с так называемыми дикарями, или в неприязни, питаемой к слугам нового Господина.

Завершив омовение, Гвильхем последовал за слугой во дворец. Его оставили в комнате, полной картин, мраморных статуй и медных ламп. Он скрестил руку, перенес вес на пятки и стал в центре чертога, ожидая аудиенции. Спустя некоторое время (явно затраченное лишь по обычаю) он был приглашен в палаты Господина.

Щелканье и скрежет заполняли комнату, вкупе с мигающими огоньками; он ненавидел это. Огромный дубовый стол, уставленный разнообразными кушаньями для союзников Господина, не соблазнял его вовсе. Гвильхем истово ненавидел свою новую роль и надеялся, что плата за нее будет достойна.

Мысли его стремительно направились в иное русло, ибо Господин заговорил. “Рад, что ты так быстро откликнулся на мой призыв. Ешь, пока мы говорим.”

Гвильхем воспринял сказанное как приказ и приблизился к столу. Ничто из явств особо не манило, и он остановился на цельной рыбе и принялся срывать с нее чешую. Гвильхем отправил половину рыбы на блюдо для отходов, впившись зубами в нежное мясо, пальцами заталкивая его в рот.

“Ладно, давайте поскорее закончим с этим,” - оскалился лакей. - “Что ты можешь рассказать?”

“Все хорошо, милорд,” - ответил Гвильхем, обращаясь к Господину и напрочь игнорируя лакея. - “Племена изгоняют зеленокожих из их лагерей. Земля плодородна и на ней они останутся.”

Лакей вновь подал голос: “Есть вести от лазутчиков?”

“Мы видели города. Но они слишков далеко в землях зеленокожих, а лазутчиками мы рисковать не можем. Мы видели их издалека. Архитектура строений явно за пределами возможностей зеленокожих. Кто бы ни жил в них, культура столь же развита, как и ваша, милорд.” Выражение лица Гвильхема оставалось бесстрастным, но в то же время он пристально наблюдал за реакцией собеседника. Лакей просто кивнул, не обратив внимание на наглое заявление Гвильхема.

Щелканье и скрежет внезапно прекратились, и Господин произнес: “Племенам надлежит продолжать атаки. Изгоните зеленокожих из их домов и захватите их земли.” Господин излагал приказы, а лакей аккуратно записывал их гусиным пером на листе пергамента.

Выйдя из покоев, Гвильхем устремился в иную часть дворца, пропитанную запахом магии. Предьявив бумаги, он стал обладателем сумы с сосудами, содержащими краску. Так же быстро он был препровожден ко дворцовым вратам, откуда началось путешествие назад, к Клану. Лишь покинув город, он вновь нанес краску на тело и вернулся в деревню. Последний из орков будет изгнан с земель, и, быть может, в процессе они изгонят и иную, более развитую расу. Впереди ждала тяжелая работа.

Джогуг пнул камень, тот запрыгал по полу и ударился в стену пещеры. Он ненавидел это место. Никак людишек, никакой еды и мерзкая пещера, даже по стандартам орков. Он что-то проворчал своим собратьям по пещере, но те были слишком заняты своими собственными мыслями, чтобы выслушивать еще и чужие.

Пещера была вырезана (или, точнее, пробита) орками-бомбардирами, а подпорки поставили орки-дровосеки. Вообще-то пещера неплоха (опять же, по стандартам орков), но сидящим в ней тварям порядком осточертела. Орков никогда не интересовала красота природы, но Джогуг успел соскучиться по солнечному теплу и по своему дому у Бухты. Джогуг не был храбрейшим из орков, но от вынужденного укрывища уже устал. Ровно как и его лорд, Соргульг.

Джогуг прекратил бормотать, когда Соргульг повысил голос.

“НЕТ!” - проорал орк-лорд. - “Больше не будем прятаться!”

Вслед за ним закричал орк-маг Опату. Джогуг не расслышал слов, но по тону понял, что маг выражал несогласие с вождем, давя на безопасность пещеры. Джогуг подумал, что такое поведение типично для мага. Он не доверял орку, который не владел топором, хотя и хотел наложить лапы на бутыли, несомые орками-бомбардирами. Ему нравились звуки, производимые ими.

“НЕТ! Тогда мы пойдем без тебя. Домой. А ты прячься, если хочешь,” - ответил Соргульг, разъярившись.

Джогуг довольно хорошо знал как лорда, так и мага, и представлял, что сейчас случится; вскоре Опату хныкнул, еле уклонившись от удара Соргульга. Джогуг улыбнулся, а орк-маг взмолился о пощаде.

Земля слегка содрогнулась. Джогуг вдруг понял, что происходит, и улыбка его быстро слетела. Собрав всю свою храбрость (коей оставалось немного), он изготовился к бою. Земля вновь содрогнулась, на этот раз более ощутимо, и огромный орк ввалился в пещеру. Вдвое тяжелее Джогуга с налитыми мускулами, орк с ходу направился туда, где спорили Соргульг и маг. Джогуг, трясясь от страха, встал у него на пути.

Огромный орк усмехнулся, оторвав Джогуга от земли и бросив его на головы иным собравшимся оркам. Ему это нравилось, во-первых потому, что он чувствовал себя могучим, а во-вторых - это было просто забавно. Он уже выбирал очередную жертву для броска, когда Соргульг пронесся мимо него к выходу.

Джогуг последовал за ним, он ни хотел иметь ничего общего ни с орком-великаном, ни с иными, оставшимися позади. Он хотел забить еще парочку раскрашенных людишек и - самое главное - вернуться домой.

“Больше не прятаться,” - подумал он, припомнив слова своего лорда, и боязливо оглянулся на пещеру, откуда донесся крик подброшенного орка.

Пришло время для забивания!

Дункан собрал жителей Бухты на постоялом дворе и подождал, пока толпа успокоится. Люди устали от постоянных сражений и обратить на себя их внимание оказалось не так уж легко. Дункан привел в порядок собственные мысли: он знал, что его предложение навряд ли будет воспринято адекватно. Наконец комната затихла и все взоры обратились на Дункана.

Юный паладин, лишь несколько месяцев назад посвященный в сий ранг, неожиданно усомнился. Стал ли он лидером этих отчаявшихся людей? Прочистив горло, он заговорил.

“Друзья мои, неделями мы защищали наш город от рейдов орков, надеясь сдержать ужасную бурю. Теперь эти дикари угрожают нашим домам. Надо сразиться с ними и положить этому конец, пока Бухта еще не полностью разрушена. Ни орки, ни дикари не хотят заканчивать борьбу… так что эта наша задача.”

Паладин выдержал паузу, разглядывая выражение лиц, затем продолжил. Голос его набирал уверенность. “Пришло время оставить мнимую безопасность наших домов и напасть на орочью крепость! С помощью этого,” - он указал на орочью маску, - “мы сможем избавить наши земли от дикарей и вернуть все на круги своя.”

Здесь один из старейших города вскочил на свое кресло: “Помочь оркам? Ты спятил? Мы сражались с ними столетиями; лучше уж мы поможем этим дикарям! Они все-таки люди… возможно, мы сможем договориться!”

Дункан ожидал подобной реакции, он знал о застарелой ненависти жителей Бухты к оркам. Но он также знал, что никаких переговоров с дикарями не будет. Те были умны, хитры, изобретательны, и разъезжали на огромных странных тварях. Помочие дикари-заклинатели обрушивали потоки молний на головы врагам. Это делало орков меньшим из двух зол. Но, прежде чем Дункан сумел ответить, старейшина заговорил вновь.

“Мы уже приняли решение, паладин. Мы используем их собственную краску для тел, чтобы влиться в ряды дикарей. Они никогда не узнают, кто мы такие, и мы раз и навсегда уничтожим орков.” Сказав это, старейшина покинул комнату, а за ним вышла по крайней мере половина собравшихся.

Дункан размышлял, есть ли разница - стать на сторону дикарей или орков. С любой стороны перспективы казались невеселыми, но он знал, что должен сделать все, что угодно, лишь бы его сограждане не оказались в руках дикарей. Отвернувшись от оставшихся, Дункан принялся составлять собственные планы и раздавать орочьи маски тем, кто будет сражаться рядом с орками. Те же, кому масок не достанет, останутся защищать город.

Пришло время изгнать захватчиков раз и навсегда.

Гвильхем отбросил копье и тяжело опустился на болотный камень. Маленькая группа выживших дикарей заметила его состояние и отошла подальше от своего лидера. Несколько недель назад Господин приказал ему усилить атаки на людские поселения, но теперь они разбиты и вынуждены оставаться здесь. Отправляясь в битву, он уже знал, что шансы удержать один из этих городов ничтожны, и попытался объяснить это Господину. Но приказ был отдан и от него ожидалось его полное исполнение. Гвильхем видел, что случается за неповиновение и не хотел оказаться в роли жертвы. Вновь подумав о возможной расплате, он содрогнулся.

Когда он получил свое задание от Господина, то был весьма оскорблен, хотя и не выказывал это открыто. Вести за собою примитивное племя дикарей в орочьи земли и изгнать тех оттуда. Живи как один из них, втерись к ним в доверие. К его удивлению, он полюбил свою роль, проведя время с племенем. Он узнал об обычаях и традициях, даже завел друзей. Никогда ранее он не чувствовал вины, но теперь она поглощала его. Вины за то, что увел дикарей из домов на бойню.

Он стер краску со своего подбородка; скоро ему придется наложить новый слой племенных знаков. Покалывание кожи рук быстро распространилось на все тело и буквально через несколько секунд кожа его задубела так, что он не мог ни двигаться, ни говорить. Свет померк в глазах, а в мозгу осталась лишь мысль о движении. Реальность исчезла, ровно как и чувство времени. Затем - медленно - чувства вернулись. Он не был более в болотах. Он лежал на холодном камне. Здесь раздавались знакомые щелкающие звуки и отблески света танцевали вокруг.

“Гвильхем, я надеюсь что не помешал ничему важному?” - промолвил Господин.

“Ты должен был сделать доклад несколько недель тому! Объяснись!” - подал голос его лакей.

Гвильхем с трудом сел, глаза резал яркий свет. Хоть он и терпеть не мог слугу Господина, этого никак не выказал. Он должен доложить о поражении и попытаться сохранить жизнь.

Твердым голосом он начал: “Люди за несколько дней отбили города, захваченные нами. Они слишком сильны, у племени не было и шанса на успех. Мы были вынуждены отступить в болота. Прошу прощения за мою неудачу, Господин, я лишь желаю служить вам.” Произнося последние слова, он знал, что они лживы.

Господин выдержал паузу, после чего изрек: “Гвильхем, ты все сделал хорошо. Я не приравниваю небольшую неувязку к поражению.”

“Неувязку?” - выкрикнул Гвильхем, отчаянно пытаясь не выказать своей ярости. Сотни, возможно тысячи мертвы… и это называется неувязкой. “Неувязка, милорд… Я не понимаю… Ваши приказы гласили, что я должен ввести племена в города и удержать их. Мы потерпели поражение.”

“Да,” - сказал Господин, - “твои дикари заняли внимание британнцев и наши усилия здесь не были обнаружены благодаря этому.”

“Но сохранность тайны происходящего под угрозой,” - промолвил глубокий голос. Гвильхем заметил фигуру в тенях, облаченную в темный плащ. - “У нас до сих пор находятся предатели.” Сила в словах его была ощутима. “Почти ежедневно они пытались выдать нас. Если люди обнаружат город сейчас, то прекратят создание наших войск. Дикари отвлекли британнцев, но мы не должны быть обнаружены. Нам нужно больше времени.”

Гвильхем замер. Он никогда не слышал, чтобы кто-либо говорил с его Господином как с ровней. Он видел, как люди умирали и за меньшее. К его удивление, Господин обратился к незнакомцу: “Что ты предлагаешь?”

“Мы выведем големов прямо сейчас. Британнцы все еще не отошли от хаоса, посеянного орками и дикарями. Предатели, правда, остаются проблемой, но уже создано достаточно големов, чтобы позволить нам направить Исполнителей на их поиски. Это даст нам достаточно времени для становления охранных зданий.”

Последовала долгая пауза, щелканье и скрежет то усиливались, то стихали. “Фозеф, уведоми Исполнителей о наших новых планах. Они должны приступить к работе как можно скорее.” Господин замолчал, ожидая, пока лакей нанесет текст приказа на свиток и выйдет из комнаты. “Гвильхем, иди сюда.”

Ступая по полу, Гвильхем знал, что не сможет скрыть подрагивание ног и выражение своего лица. Разум его бурлил от ярости и непонимания. Он пытался не глядеть на темного незнакомца, бесшумно идущего к нему и остановившегося как раз за спиной.

“Гвильхем, не думай скрывать что-либо от меня. Хоть ты и хорошо справился с заданием, твое растущее расположение к дикарям очевидно,” - мягко промолвил Господин.

“Я… Я узнал их лучше, милорд. Но моей целью является служение…”

“Твои цели зависят от моих решений, ровна как и твоя награда. На тебе все еще краска дикарей. Ты хочешь жить как один из них.” Темно-синее сияние обволокло Гвильхема и приподняло его на несколько дюймов над холодным полом. Он хотел кричать, но лицо его застыло в маске невыразимого ужаса. “И ты умрешь, как один из них.”

Гвильхем чувствовал потоки крови, стекающие из страшной раны, нанесенной внезапным ударом темного незнакомца. Боль разломанного надвое позвоночника поглощала его, и последним, что мелькнуло в мозгу, было видение хижин дикарей.

“У меня еще много дел, наше положение не безопасно,” - изрекла темная фигура, не обращая внимание на кровь, заливавшую плащь.

“Это сейчас,” - ответил Господин, - “но скоро положение изменится. Британнцы не смогут противостоять нашим силам. Предатели тоже будут найдены и земли станут нашими.”

Молча, незнакомец покинул покой, оставив за собою алый след.

Горгулья в сердцах запустил сломанной киркой в стену тоннеля, который непрерывно долбил в течение трех дней. Силы его были на исходе; он прислонился к холодной каменной стене и попытался успокоиться.

Тупо разглядывая каменный пол, он думал о тех, кто остался позади. Они не заслуживали той судьбы, которую разделили. А жизнь, насколько он помнил, всегда была такой. Лишь старейшие из горгулий помнили время до обращения в рабство их расы. Ныне сказания эти звучали как детские сказки, и сама мысль о свободной жизни была из разряда нереальных.

Свободы не существует, - горько подумал он, - лишь власть имущие могут обладать ею. Обругав себя за подобные мысли, горгулья в ярости ударил кулаком в стену. Должен был способ вернуть их дом, он не позволит своему народу и далее влачить подобное существование.

Он знал: были и другие, и они тоже копали. Надеясь найти выход. Надеясь найти помощь. Они слышали фразу Исполнителя о сражении с врагом и поняли для себя, что любой враг этих грязных тварей может оказаться им союзником. Но они также узнали, как вопринимали горгулий в иных землях… как монстров, подлежащих уничтожению. Но и выбора у них не было. Что-нибудь да должно быть сделано, в этом крылась последняя надежда.

Вожди набрали несколько маленьких групп горгулий для создания подкопов в определенных местах, надеясь найти путь через кажущиеся бесконечными горы. Несмотря на сильные крылья, ни одна горгулья не сможет перелететь через высокие горные пики. Те немногие, кто пытался, так и не вернулись. Оставшиеся надеялись, что - быть может - хотя бы один перебрался на ту сторону, но в душе понимали тщетность подобных надежд. Их поглотили горные ветры, и теперь они свободны. Горгулья слабо улыбнулся и вознес беззвучную молитву за тех храбрых - или глупых - собратьев.

Они помнил и об иных своих друзьях, копавших рядом с ним всего несколько дней назад. Все они попали в руки Исполнителей, но к счастью слуги Господина не нашли вход в пещеру. Горгулья знал, какая судьба их ожидала, и невольно содрогнулся при одной мысли об этом. Наверное, они уже снова в городе, не зная, кто они такие и за что борются. Лакеи хорошо знали свою работу. Ни один горгулья из прошедших “перевоспитание,” как они это называли, не стал прежним. Теперь они воины в войске Исполнителей, готовы подчиниться и исполнить любой приказ, готовые без сожалений прикончить своего собрата.

Страшнейшее оскорбление гордости горгулий, - закралась горкая мысль.

Но в эти времени на гордость лучше наступить. Много раз горгульи пытались вернуть себе город, но с тех пор, как маги начали выставлять против них их же собратьев, атаки не приносили ровным счетом ничего. Горгулья передернулся, вспомнив последнее сражение, отвращение, которое он испытал, убив троих сородичей. Он знал - выбора не было, тем несчастным нельзя было никак помочь, и он сделал единственное, что спасло их от вечной пытки. Но это все еще печалило и злило его.

Он представил Исполнителей, живущих в некогда величественном городе горгулий как в своем собственном, и гнев его усилился. Город этот, со своими струящимися лестницами, зданиями, вырезанными из камня, мраморными улицами и огромными башнями, должен принадлежать горгульям, а не этим тварям. Сам он никогда не считал город своим домом, ибо рос в дикоземье, вечно скрываясь от Исполнителей. Но в сердце своем он знал, что в удивительном граде должен жить лишь его род.

Видение собратьев в цепях, город, заполоненный магами в красных ризах, горгулий, низведенных до состояния безмозглых големов, подчиняющихся Господину, было слишком ужасно для него. Горгулья вскочил и ударил кулаком в каменную стену. Камень затрещал и неожиданно осел, в тоннель хлынул яркий солнечный свет. Горгулья разглядывал новый вход в земли его забытой родины, сильнейшие эмоции отражались на его лице.

Тоннель завершен. Но явится ли помощь?

Темные покои Господина осветились голубоватым сиянием Лунных Врат, возникших в их дальнем углу. Фигура в черном плаще слегка повернулась, глядя, как один из Исполнителей появился из Врат, держась за ранену ногу.

“Говори, Фозеф,” - проскрипел голос Господина.

Фозеф с трудом стоял на ногах, отирая краем плаща запекшуюся кровь со своих рук. “Мы нашил тоннель, Господин. Он должен быть там, откуда появляются иноземцы.”

Из Лунных Врат донеслись тяжелые шаги голема, а вскоре он появился и сам. Шестеренки виднелись из-под сорванного внешнего покрытия механического создания, сродни мускулам под плотью. В своих огромных руках голем сжимал мертвого горгулью, которого бросил на пол. Лунные Врата исчезли.

Фигура в темном плаще выступила вперед и внимательно осмотрела труп. “Предатель.”

“Патруль шел в зоне создания тоннеля до того, как он был завершен, и поймал там группу предателей. Мы думаем, что этот прятался до тех пор, пока они не ушли, а затем продолжил работу в одиночку.” Фозеф скривился от боли в ноге. Он видел, как на полу собирается лужа крови, но продолжал доклад. “Когда мы нашли его тело, отряд иноземцев напал на нас. Иные, сопровождавшие меня, погибли, а големы их были уничтожены. Этого же надо починить.”

Как бы отвечая, громкие щелчки донеслись из механического нутра голема. Звук все усиливался, пока не стал вовсе оглушающим, и гигант пал на пол грудой железа. Голова прокатилась по холодному камню и остановилась у ног Фозефа. “Мы может использовать его как запчасти, милорд.”

Темный незнакомец оглядел останки голема; на броне его отчетливо проступали следы тысяч порезов. “Духи-лезвия.”

Фозеф кивнул. “Чужеземцы знают, как призывать их. С учетом нынешней конструкции, броня големов не сможет сдержать атаку надолго.”

“Неприемлемо,” - прогудел незнакомец. - “Если голем не сможет противостоять обычному духу-лезвию, он окажется бесполезен в защите города. Я знаю чужеземцев; они пришлют больше магов, если вести об этой недаработке распространятся. Если город окажется незащищен, мы потеряем больше работников. Немедля начинайте усовершенствование големов.”

Фозеф наклонил голову и медленно промолвил: “Простите меня, милорд, я не оспариваю вашу мудрость, но… Думаю, что если мы потратим свои ресурсы на усовершенствование големов, у нас их не останется для создания защитной силы города. Порабощенных горгулий становится все меньше с каждой атакой чужеземцев. А без них мы не сможем добыть достаточно сырья и продолжить созидание.”

“Делай, как он приказал, Фозеф,” - раздался голос Господина из темнейшего угла покоя и огни в комнате на мгновение вспыхнули. - “Используй необходимые ресуры и надели големов способностью развеивать призванных магией тварей. У нас есть иные способы защиты города.”

Темная фигура повернулась к нему. “И что ты предлагаешь?”

“Фозеф, собери группу работников и направь их в чертоги центра созидания. Сбрось цепи.”

“Господин? Сбросить цепи?” - Фозеф споткнулся и раненая нога отозвалась импульсом боли. Он и хотел бы не обращать на нее внимания, но знал, что если не остановит кровотечение в ближайшее время, то просто потеряет сознание. - “Цепи не позволяют им использовать магию, Господин. Вы сами велели никогда их не сбрасывать и немедля убивать всякого работника, от них освободившегося.”

“Работникам понадобится магия, чтобы защитить город, Фозеф,” - заметил Господин.

Тишина снизошла на чертог и в ней отчетливо прозвучал голос темного незнакомца: “Это рискованно, но окажется довольно эффективным против людей…”

“Работники?” - выдавил Фозеф в изумлении, поскользнувшись в луже собственной крови ноги и еле удержавшись на ногах. - “Они не так сильны, чтобы сдержать чужеземцев, Господин, даже используя заклинания.”

Темная фигура проплыла к Фозефу и неуловимым движением руки бросила Исполнителя на пол. “Ты слишком навязчиво излагаешь свое мнение, Фозеф. Надеюсь, это не повторится.” Фозеф заметил капли крови на руке фигуры и почувствовал, как та же кровь стекает по его подбородку.

“Иди,” - промолвил незнакомец. - “Готовь рабочих, чтобы город был защищен.” Он начал поворачиваться к Господину, но, заметив кровь на своей руке, приостановился. “И Фозеф, займись своими ранами. Похоже, у тебя кровотечение.”

“Да, милорд,” - выдавил Фозкф через сжатые зубы. Он поковылял прочь из комнаты, оставляя за собой кровавые следы.

Фигура в черном плаще вновь заговорила: “И ты думаешь, это мудро - использовать горгулий-рабочих? Опасно давать им такую силу. Они слишком слабы сейчас и могут не пережить становление.”

“Мы можем позволить себе потерять нескольких в процессе. Те, кто умрут, тем самым поставят ценные сведения. Хотя я думаю, ты согласишься, что сам процесс доведен практически до совершенства.” Звуки пощелкивания и скрежета возросли.

Темная фигура не двинулась с места. “Да, это так.”

Господин продолжал: “После становления горгульи станут достаточно могучими, чтобы уничтожить людей в городе. И пока наше укрывище не обнаружено, контроль над их разумами останется полным. Использование големов сделает атаки на Британнию более плодотворными. Победа все еще возможна.”

“Возможна,” - согласилась фигура, повернувшись, - “но я не успокоюсь, пока она не будет абсолютна.”

Стук в дверь заставил Кретта оторваться от своей работы и удариться головой о что-то твердое и тяжелое. Гулкий низкий звук разнесся по хижине. Крепко прижав руки к затылку, Кретт скосил глаза на голову голема, раскачивающуюся на своем шейном креплении. Он отошел от машины и вытер руки куском промасленной тряпицы. Бросив ее, он направился к двери, все еще содрогавшейся от ударов. “Я иду!” - промычал он.

Продвигаясь, он обходил кучи иных своих изделий. Куски голема лежали в полу-готовом состоянии среди пергаментных свитков, напоминавших листья, беспорядочно опавшие с дерева. У стен стояли часы, половина из которых была увешана чертежами и планами. Он шел, а кипы свитков взметались следом и маленькие инструменты бренчали на полу. Стук в дверь возобновился, когда он наконец распахнул ее.

“Кретт! Ты дома!” - сказал человек в кожаном доспехе с луком за спиной.

“Шамино? Ты что-то рано! Заходи, заходи!”

Кретт отступил, давая возможность знаменитому следопыту пройти в хижину, места в которой оставалось совсем немного. Шамино оглядел кучи полусобранных механических существ и нашел сие зрелище малость пугающим.

“Я рано? Я должен был придти вовремя,” - следопыт пнул ногой заинтересовавший его механизм на полу.

Кретт обошел практически завершенного голема, вернувшись в противоположную часть комнаты. “Я должно быть… ну… потерял чувство времени, работая над этим малым. Какой нынче час…”

Голос его был прерван одновременным звоном десятка часов. Скривившись от резких звуков, Шамино с усмешкой поглядел на друга.

“О, шесть часов, ты как раз вовремя,” - сказал Кретт, ставя голову голема на стол.

“Кретт, я пришел, потому что нуждаюсь в твоей помощи. Думаю, твой опыт весьма пригодится,” - Шамино уселся прямиком на ногу голема.

“Я?” - удивился Кретт. - “Что… что именно ты от меня хочешь?”

“Твои знания об этих механических людях.”

“Големах,” - инстинктивно поправил Кретт.

“Что, прости?”

“Они называются големами, Шамино, или Пор-Ксел-Агра-Лем. Не думаю, что правильно называть их людьми. Они… могут выглядеть как люди, но не обладают свободой воли. Не более, чем твой лук или мои инструменты.”

“Пор-Ксел… что?” - озадачился Шамино. - “Что именно ты сейчас сказал?”

“Насколько знаю, это означает “голем” на языке горгулий. Мне выпал шанс досканально изучить его из тех сведений, что в свое время доставили путешественники. Весьма занимательно.”

“Ну…” - Шамино оглядел маленькую мастерскую, - “подозреваю, никто не знает больше тебя о том, как они работают, друг мой. Ты - эксперт Британнии по вопросу големов и потому я хочу, чтобы ты отправился со мной. Знаний твои придутся к месту. Ты даже можешь помочь нам узнать больше об этих горгульях.” Он встал о подошел к Кретту, глядя, как тот своими инструментами ковыряется в большом големе, сидящем на полу. “Нистул отправил отряд в Илшенар, дабы узнать, откуда они все-таки появляются. Он все еще не вернулся и Нистул попросил меня сходить поглядеть, не приключилось ли чего.”

“А я-то тебе зачем? Я… могу осмотреть все, что ты… принесешь сюда.”

“Да, но ты можешь увидеть то, что остальные проглядят. Со мной отправятся два стража из Бритаина, ты будешь в безопасности,” - пообещал Шамино.

Кретт ненадолго оторвался от работы, как будто в первый раз вникая в беседу. “Я… не искатель приключений, Шамино. И гораздо лучше чувствую себя здесь, в мастерской. Я механик. Я… гм… просто механик.”

Шамино медленно обошел человека и его изделие. “Знаешь… насколько я слышал, големы слегка изменились с момента своего первого появления.”

“Это так!” - прозвучал голос Кретта изнутри туловища голема, над которым он работал. - “Тот, кто создает их, уже не раз изменил структуру. Внутренности в новых моделях выглядят по-другому. Не удивлюсь, если их изменят вновь.”

“И ты хочешь, чтобы кто-либо другой первым узрел эти новые модели? Давай, Кретт, это шанс увидеть одного из твоих механических людей в действии. Возможно, даже шанс увидеть город горгулий.” Он наклонился к другу. “Подумай о знаниях, что там хранятся.”

Кретт вздохнул и поднял голову, аккуратно отложив в сторону голову голема. Уставившись в пол, он долго размышлял.

“Я… я захвачу свои пожитки.”

Кретт спешился со своей лошади, довольный, что ему не приходится частно ездить на одной из этих тварей. Он чувствовал себя так, как будто один из его големов ожил и битый час просто тряс его. Заглянув в мешок, он убедился, что все его инструменты и книги в порядке. Шамино и двое стражей также спешились и начали осмотр прилегающей территории.

“Добро пожаловать в Илшенар. Как ты, Кретт?” - поинтересовался Шамино с хитрым выражением лица.

Поднявшись, Кретт взглянул на своего друга. “Я только что провел час, когда мозг прыгал в моей черепушке. Если хочешь, чтобы он вложил в себя что-нибудь новое, боюсь, надежды тщетны.”

Шамино усмехнулся: “С тобой все будет в порядке, просто ты не привык к лошадям…” Он замочал и огляделся по сторонам. “Рядом голем… вон там.” Он взглянул на стражей, которые кивнули и побежали в направлении, указанном следопытом.

Кретт озадачился. “Ты… услышал голема?”

“А ты нет?” - подмигнул Шамино.

Они устремились вслед за стражами и спустя несколько минут нагнали тех, стоящих над останками голема, теперь напоминавшему лишь пень в лесу. Уничтожение механического монстра даже не заставило их попотеть. А позади чернел зев пещеры. Шамино глядел, как Креет радостно подбежал к голему и вытащил из мешка свои инструмены, а также толстую книгу, в которой тут же принялся делать заметки.

“Томас, останься с Креттом, пока он осматривает свою новую игрушку.” Кретт улыбнулся Шамино, снимая металлическую панель с груди голема. “Вильям, идем со мной, прогуляемся в пещеру. Если верить мое карте, она ведет в земли горгулий.”

Шамино и страж скрылись во тьме каверны, а Кретт продолжал потрошить голема. Томас маялся бездельем неподалеку, время от времены тыкая в механические детали древком своей алебарды.

“Что это?!” - воскликнул Кретт, извлекая очередную деталь их нутра голема. - “Этот компонент… отличается от тех, что использовались в предыдущих моделях.” Из недр металлического ящищка пробивалось слабое сияние. Он яростно пытался вскрыть его: “Думаю, здесь что-то интересное?”
“Да ну?” - прогуедел Томас голосом, который Кретт ни за что бы не захотел услышать ночью в темном переулке.

“Да. Понимаешь, в более старых големах, с которыми я имел дело, здесь было нечто вроде выключателя, ломавшегося, когда голема разбивали. И здесь всегда были маленькие кусочки некого кристалла. А вот в этом…” Он отрыл другую панель: “Вот он. Кристалл все еще цел! В старых големах было устройство, уничтожающее кристалл, когда они переставали двигаться.”

Страж недоверчиво изогнул бровь.

“Знаешь, что я смогу сделать с этим кристаллм?” - Кретт чуть не прыгал от возбуждения.

“КРЕТТ!” - донесся голос Шамино из пещеры. - “Быстро беги сюда!”

Кретт взглянул на стража и они оба устремились к пещере. Запалив факел, механик узрел кровь и тела, усеивающие пол. Подступила дурнота; он не был воином и никогда ранее не видел мертвецов.

Дата добавления: 2015-10-13