В сапогах.

В. Путин 22 июня 2001 года тоже вроде бы говорил о необходимости защищать правду о Великой Отечественной войне и «бороться с любыми попытками исказить эту правду, унизить и оскорбить память тех, кто пал, поскольку историю нельзя искажать и её уроки должны быть усвоены». Ах, слова, слова, слова...

Сейчас под видом правды печатается много несуразностей. Нередко это — следствие заурядного незнания. Телятников утверждал, что «войска Северо-Западного фронта освободили …Осташков». Но немецкая армия не смогла занять этот город, поэтому освобождать его не было никакой надобности. «Литературная Россия» 21 января 2000 года сообщила, что солдат из ФРГ хотел попасть в Вышний Волочёк, где он «тридцать с чем-то лет назад мёрз в окопах». Не мог он там быть: немцев остановили за сотню километров от этого города. Оторопь берёт, когда читаешь в этой газете от 15 сентября 2000 года о боях на окраине… Нижнего Новгорода: «На берегу Волги валялись растерзанные люди, свиньи… И послали нас разузнать, где фрицы окопались».

Никакого таланта не требуется, чтобы сочинять такие слабоумные выдумки, как это сделал Г. Владимов в «Московских новостях» в пятом номере за 1999 год: Сталин велел «затопить метро водами Шпрее, и это было сделано». На самом деле это был бесчеловечный приказ Гитлера. Ярая антисоветчица Н. Берберова докатилась до поразительной несуразицы, заявив, что «в первые месяцы советско-германской войны сотни тысяч советских бойцов без боя перешли к немцам», и это журнал «Вопросы литературы» зафиксировал в десятом номере за 1988 год. Берберова в экстазе уверяла, что «в один и тот же день были сданы Севастополь и Кронштадт». Даже Кронштадт сдала врагу эта невежда, которой при немцах «наконец-то свободно» дышалось во Франции. Когда в апреле 1941 года Германия напала на Югославию, Берберова возмущалась: «Подумайте, какие мерзавцы сербы! Смеют сопротивляться!»

Профессор Г. Белая заявила, что «жизнь — нормальная, частная — была советской властью отменена» и только «в 1942 году, чуть ли не директивно, была введена тема любви к женщине, к «малой родине» — своему дому. Но уже с 1943 года, когда советские войска вышли за границы Советского Союза, река вновь начала подмерзать». Надо было бы всё-таки профессору знать, что не выходили наши войска в 1943 году за пределы СССР. Не отменяла Советская власть частную жизнь: опираясь на народную нравственность, она запретила гомосексуализм, проституцию, объявила семью важной ячейкой общества. Тема любви к женщине и родному дому обострилась в годы войны в результате воздействия самой трагической обстановки, никто специально не требовал вводить её в 1942 году, а потом замораживать.

К. Симонов писал о «глубоко личном стихотворении» «Жди меня»: «В декабре сорок первого года, прибыв с фронта, я зашёл повидаться с П.Н. Поспеловым (главный редактор газеты «Правда» в военные годы). В разговоре он спросил, нет ли у меня каких-нибудь стихов для «Правды». У меня не было ничего подходящего. Есть, правда, одно стихотворение, сказал я, но оно интимное». Его опубликовали, оно стало популярным.

Сходная история у «Землянки» А. Суркова. Он вспоминал: «Возникло стихотворение, из которого родилась эта песня, случайно. Оно не собиралось быть песней. И даже не претендовало стать печатаемым стихотворением. Это были шестнадцать «домашних» строк из письма жене. Письмо было написано в ноябре 1941 года, после одного очень трудного для меня фронтового дня под Истрой, когда нам пришлось ночью после тяжёлого боя пробиваться из окружения с одним из полков». Очень простое, правдивое стихотворение стало распространённой песней. Переживания лирического героя вобрали в себя настроения миллионов людей. Нежное лирическое стихотворение наполнено глубокой трагедийностью: счастье плутает, а «до смерти четыре шага». Либералы объявили, что песня «Землянка» «за упадочничество была запрещена». На самом деле никто её не запрещал.

Дата добавления: 2015-10-13