XXXVIII 33 страница

просит последовать за подателем этого письма".

- Что же, - произнес Портос, - я не вижу тут ничего особенного.

- А я вижу, и очень много, - возразил Д'Артаньян. - Если уж позвали

меня, то, значит, дела плохи. Подумай, что должно было произойти, чтобы

через двадцать лет королева вспомнила обо мне!

- Правда, - согласился Портос.

- Наточи свою шпагу, барон, заряди пистолеты и задай лошадям овса.

Ручаюсь, что еще сегодня у нас будет дело; а главное - никому ни слова.

- Не готовят ли нам западню, чтобы избавиться от нас? - спросил Пор-

тос, уверенный, что его будущее величие уже теперь многим не дает покоя.

- Если это западня, - возразил д'Артаньян, - то я ее разгадаю, будь

покоен. Если Мазарини итальянец, то я гасконец.

Д'Артаньян в один миг оделся. Портос, по-прежнему лежавший в постели,

уже застегивал ему плащ, когда в дверь снова постучали.

Вошел другой слуга.

- От его преосвященства кардинала Мазарини, - произнес он.

Д'Артаньян посмотрел на Портоса.

- Дело осложняется, - сказал тот. - С чего же начинать?

- Не беда, - отвечал Д'Артаньян, прочитав записку кардинала, - все

устраивается отлично - его преосвященство назначает мне свидание через

полчаса.

- А, тогда все в порядке.

- Друг мой, - сказал Д'Артаньян, обращаясь к слуге, - передайте его

преосвященству, что через полчаса я буду к его услугам.

Слуга поклонился и вышел.

- Хорошо, что этот не видал того, - заметил д'Артаньян.

- Значит, ты думаешь, они прислали за тобой не по одному и тому же

делу?

- Не думаю, а уверен в этом.

- Однако, Д'Артаньян, торопись. Не забывай, что тебя ждет королева, а

после королевы кардинал, а после кардинала я.

Д'Артаньян позвал слугу Анны Австрийской.

- Я готов, мой друг, - сказал он, - проводите меня.

Слуга провел его окольными улицами, и через несколько минут они всту-

пили через маленькую калитку в дворцовый сад, а затем по потайной лест-

нице д'Артаньяна ввели в молельню королевы.

Лейтенант мушкетеров испытывал безотчетное волнение: в нем не было

больше юношеской самоуверенности, и благодаря приобретенной им опытности

он понимал всю важность совершающихся событий.

Через минуту легкий шум нарушил тишину молельни. Д'Артаньян вздрог-

нул, увидев, как чья то рука приподымает портьеру. По форме, белизне и

красоте он узнал эту руку, которую ему однажды, так давно, дозволили по-

целовать.

В молельню вошла королева

- Это вы, господин Д'Артаньян, - сказала она, устремив на офицера

ласковый и в то же время грустный взгляд. - Это вы, и я вас узнаю.

Взгляните и вы на меня, я королева. Узнаете вы меня?

- Нет, ваше величество, - ответил д'Артаньян.

- Разве вы забыли уже, - сказала Анна Австрийская тем чарующим тоном,

какой она умела придать своему голосу, когда хотела этого, - как некогда

одной королеве понадобился храбрый и преданный дворянин и как она нашла

этого дворянина? Для этого дворянина, который, быть может, думает, что

его забыли, она сохранила место в глубине своего сердца. Знаете вы это?

- Нет, ваше величество, я этого не знаю, - сказал мушкетер.

- Тем хуже, сударь, - произнесла Анна Австрийская, - тем хуже; я хочу

сказать - для королевы, так как ей опять понадобилась такая же храбрость

и преданность.

- Неужели, - возразил Д'Артаньян, - королева, окруженная такими пре-

данными слугами, такими мудрыми советниками, такими выдающимися по зас-

лугам и положению людьми, удостоила обратить свой взор на простого сол-

дата?

Анна поняла скрытый упрек, который только смутил, но не рассердил ее.

Самоотверженность и бескорыстие гасконского дворянина много раз застав-

ляли ее чувствовать угрызения совести, он превзошел ее благородством.

- Все, что вы говорите о людях, окружающих меня, может быть и верно,

- сказала она, - но я могу довериться только вам, господин Д'Артаньян. Я

знаю, что вы служите господину кардиналу, но послужите немного мне, и я

позабочусь о вас. Скажите, не согласились ли бы вы сделать для меня то

же, что сделал некогда для королевы дворянин, вам неизвестный.

- Я сделаю все, что прикажет ваше величество, - сказал Д'Артаньян.

Королева на минуту задумалась; в ответе мушкетера ей послышалась из-

лишняя осторожность

- Вы, может быть, любите спокойствие? - спросила она.

- Я не знаю, что это такое: я никогда не отдыхал, ваше величество.

- Есть у вас друзья?

- У меня их было трое: двое покинули Париж, и я не знаю, где они на-

ходятся. Со мной остался только один, по этот человек, кажется, из тех,

что знали дворянина, о котором ваше величество удостоили рассказать мне.

- Отлично! - сказала королева. - Вы вдвоем с вашим другом стоите це-

лой армии.

- Что я должен сделать, ваше величество?

- Приходите еще раз, в пять часов, и я вам скажу; во не говорите ни

единой душе о свидании, которое я вам назначила.

- Слушаюсь, ваше величество.

- Поклянитесь на распятии.

- Ваше величество, я никогда не нарушал своего слова. Что я сказал,

то сказал.

Королева, не привыкшая к такому языку, необычному в устах ее придвор-

ных, вывела заключение, что д'Артаньян вложит все свое усердие в испол-

нение ее плана, в осталась этим очень довольна. На самом деле это была

одна из хитростей гасконца, подчас желавшего скрыть под личиной солдатс-

кой резкости и прямоты свою проницательность.

- Ваше величество ничего мне больше сейчас не прикажет? - спросил он.

- Нет, - отвечала Анна Австрийская, - до пяти часов вы свободны и мо-

жете идти.

Д'Артаньян поклонился и вышел.

"Черт возьми, - подумал он, - я, кажется, и в самом деле им очень ну-

жен".

Так как полчаса уже прошло, то он прошел по внутренней галерее и пос-

тучался к кардиналу.

Бернуин впустил его.

- Я к вашим услугам, монсеньер, - произнес д'Артаньян, входя в каби-

нет кардинала.

По своему обыкновению, он сразу осмотрелся кругом и заметил, что пе-

ред Мазарини лежит запечатанный конверт. Но конверт этот лежал верхней

стороной вниз, так что нельзя было рассмотреть, кому он адресован.

- Вы от королевы? - спросил Мазарини, пытливо поглядывая на мушкете-

ра.

- Я, монсеньер? Кто вам это сказал?

- Никто, но я знаю.

- Очень сожалею, но должен сказать вам, монсеньер, но вы ошибаетесь,

- бесстыдно заявил гасконец, помнивший данное им Анне Австрийской обеща-

ние.

- Я сам видел, как вы шли по галерее.

- Это оттого, что меня провели по потайной лестнице.

- А зачем?

- Не знаю; вероятно, тут какое-нибудь недоразумение.

Мазарини знал, что нелегко заставить д'Артаньяна сказать то, чего тот

не хочет говорить; поэтому он на время отказался от попыток проникнуть в

его тайну.

- Поговорим о моих делах, - сказал кардинал, - раз о своих вы гово-

рить не желаете.

Д'Артаньян молча поклонился.

- Любите вы путешествовать? - спросил Мазарини.

- Я почти всю жизнь провел в дороге.

- Вас ничто в Париже не удерживает?

- Меня ничто не может удержать, кроме приказа свыше.

- Хорошо. Вот письмо, которое надо доставить по адресу.

- По адресу, монсеньер? Но я не вижу никакого адреса.

Действительно, на конверте не было никакой надписи.

- Письмо в двух конвертах, - сказал Мазарини.

- Понимаю. Я должен вскрыть верхний, когда прибуду в назначенное мне

место.

- Совершенно верно. Возьмите его и отправляйтесь. У вас есть друг,

господин дю Валлон, которого я очень ценю. Возьмите его с собой.

"Черт возьми, - подумал д'Артаньян, - он знает, что мы слышали вче-

рашний разговор, и хочет удалить нас из Парижа".

- Вы колеблетесь? - спросил Мазарини.

- Нет, монсеньер, я тотчас же отправлюсь. Но только я должен попро-

сить вас об одной вещи.

- О чем же? Говорите.

- Пройдите к королеве, ваше преосвященство.

- Когда?

- Сейчас.

- Зачем?

- Чтобы сказать ей следующее: "Я посылаю д'Артаньяна по одному делу,

и он должен сейчас же отправиться в путь".

- Видите, вы были у королевы! - сказал Мазарини.

- Я уже имел честь докладывать вашему преосвященству, что тут, веро-

ятно, какое-нибудь недоразумение.

- Что это значит? - спросил кардинал.

- Могу я повторить вашему преосвященству мою просьбу?

- Хорошо, я иду. Подождите меня здесь.

Мазарини взглянул, не забыл ли он какого-нибудь ключа в замке, и вы-

шел.

Прошло десять минут, в течение которых д'Артаньян тщетно пытался ра-

зобрать сквозь наружный конверт адрес на письме.

Кардинал возвратился бледный и, видимо, озабоченный. Он молча подсел

опять к письменному столу и начал что-то обдумывать. Д'Артаньян внима-

тельно следил за ним, стараясь прочесть его мысли. Но лицо кардинала бы-

ло столь же непроницаемо, как конверт пакета, который он отдал мушкете-

ру.

"Эге! - подумал д'Артаньян. - Он, кажется, сердит. Уж не на меня ли?

Он размышляет. Не собирается ли он отправить меня в Бастилию? Только

смотрите, монсеньер, при первом же слове, которое вы скажете, я вас за-

душу и сделаюсь фрондером. Меня повезут с триумфом, как Бруселя, и Атос

назовет меня французским Брутом. Это будет недурно".

Пылкое воображение гасконца уже рисовало ему всю выгоду, какую он

сможет извлечь из такого положения.

Но он ошибся. Мазарини заговорил с ним ласковее прежнего.

- Вы правы, дорогой д'Артаньян, - сказал он, - вам еще нельзя ехать.

"Ага", - подумал д'Артаньян.

- Верните мне, пожалуйста, письмо.

Д'Артаньян подал письмо. Кардинал проверил, цела ли печать.

- Вы мне понадобитесь сегодня вечером, - сказал Мазарини. - Приходите

через два часа.

- Через два часа, монсеньер, - возразил д'Артаньян, - у меня назначе-

но свидание, которое я не могу пропустить.

- Не беспокойтесь, - сказал Мазарини, - это по одному и тому же делу.

"Прекрасно, - подумал д'Артаньян, - я так и думал".

- Итак, возвращайтесь в пять часов и приведите с собой милейшего гос-

подина дю Валлона. Но только оставьте его в приемной: я хочу поговорить

с вами наедине.

Д'Артаньян молча поклонился, думая про себя:

"Оба дают одно и то же приказание, оба назначают одно и то же время,

оба в Пале-Рояле. Понимаю. Вот тайна, за которую господин де Гонди зап-

латил бы сто тысяч ливров".

- Вы задумались? - спросил Мазарини с тревогой.

- Да, я думаю о том, надо ли нам вооружиться или нет.

- Вооружитесь до зубов, - сказал кардинал.

- Хорошо, монсеньер, будет исполнено.

Д'Артаньян поклонился, вышел и поспешил домой передать своему другу

лестные отзывы Мазарини, чем доставил Портосу несказанное удовольствие.

VII

БЕГСТВО

Несмотря на признаки волнения в городе, Пале-Рояль представлял самое

веселое зрелище, когда д'Артаньна явился туда к пяти часам дня. И не

удивительно: раз королева возвратила народу Бруселя и Бланмениля, ей те-

перь действительно нечего было бояться, потому что народу больше нечего

было от нее требовать. Возбуждение горожан было остатком недавнего вол-

нения: надо было дать ему время утихнуть, подобно тому как после бур и:

требуется иногда несколько дней для того, чтобы море совсем успокоилось.

Устроено было большое празднество, поводом к которому послужил приезд

ланского победителя. Приглашены были принцы и принцессы; уже с полудня

двор наполнился их каретами. После обеда у королевы должна была состо-

яться игра.

Анна Австрийская пленяла всех в этот день своим умом и грацией; ни-

когда еще не видели ее такой веселой. Жажда мести придавала блеск ее

глазам и озаряла лицо улыбкой.

Когда встали из-за стола, Мазарини скрылся. Д'Артаньян уже был на

своем посту, дожидаясь кардинала в передней. Тот появился с сияющим ли-

цом, взял его за руку и ввел в кабинет.

- Мой дорогой д'Артаньян, - сказал министр, садясь, - я окажу вам

сейчас величайшее доверие, какое только министр может оказать офицеру.

Д'Артаньян поклонился.

- Я надеюсь, - сказал он, - что министр окажет мне его безо всякой

задней мысли и в полном убеждении, что я действительно достоин доверия.

- Вы достойнее всех, мой друг, иначе бы я к вам не обратился.

- В таком случае, - сказал д'Артаньян, - признаюсь вам, монсеньер,

что я уже давно жду подобного случая. Скажите же мне скорее то, что со-

бирались сообщить.

- Сегодня вечером, любезный д'Артаньян, - продолжал Мазарини, -

судьба государства будет в ваших руках.

Он остановился.

- Объяснитесь, монсеньер, я жду.

- Королева решила проехаться с королем в СенЖермен.

- Ага, - сказал д'Артаньян, - иначе говоря, королева хочет уехать из

Парижа.

- Вы понимаете, женский каприз...

- Да, я очень хорошо понимаю, - сказал д'Артаньян.

- За этим-то она и призвала вас к себе сегодня утром и приказала вам

снова явиться в пять часов.

- Стоило требовать с меня клятвы, что я никому не скажу об этом сви-

дании, - прошептал д'Артаньян. - О, женщины! Даже будучи королевами, они

остаются женщинами!

- Вы, может быть, не одобряете этого маленького путешествия, дорогой

господин д'Артаньян? - спросил Мазарипп с беспокойством.

- Я, монсеньер? - сказал д'Артаньян. - А почему бы?

- Вы пожимаете плечами.

- Это у меня такая привычка, когда я говорю с самим собой, монсеньер.

- Значит, вы одобряете?

- Я не одобряю и не осуждаю, монсеньер: я только жду ваших приказа-

ний.

- Хорошо. Итак, я остановил свои выбор на вас. Я вам поручаю отвезти

короля и королеву в Сен-Жермен.

"Ловкий плут!" - подумал д'Артаньян

- Вы видите, - продолжал Мазарини, видя бесстрастие д'Артаньяна, -

как я вам уже говорил, в ваших руках будет судьба государства.

- Да, монсеньер, и я чувствую всю ответственность такою поручения.

- Но все же вы предлагаете его?

- Я согласен на все.

- Вы считаете это дело возможным?

- Все возможно.

- Могут на вас напасть дорогой?

- Весьма вероятно.

- Как же вы поступите в этом случае?

- Я пробьюсь сквозь ряды нападающих.

- А если не пробьетесь?

- В таком случае - тем хуже для них: я пройду по их трупам.

- И вы доставите короля и королеву здравыми и невредимыми в Сен-Жер-

мен?

- Да.

- Вы ручаетесь жизнью?

- Ручаюсь.

- Вы герой, мой дорогой! - сказал Мазарини, с восхищением глядя на

мушкетера.

Д'Артаньян улыбнулся.

- А я? - спросил Мазарини после минутного молчания, пристально глядя

на д'Артаньяна.

- Что, монсеньер?

- Если я тоже захочу уехать?

- Это будет труднее.

- Почему так?

- Ваше преосвященство могут узнать.

- Даже в этом костюме? - сказал Мазарини.

И он сдернул с кресла плащ, прикрывавший полный костюм всадника,

светло-серый с красным, весь расшитый серебром.

- Если ваше преосвященство переоденетесь, тогда будет легче.

- А! - промолвил Мазарини, вздохнув свободнее.

- Но вам придется сделать то, что, как вы недавно говорили, вы сдела-

ли бы на нашем месте.

- Что такое?

- Кричать: "Долой Мазарини!"

- Я буду кричать.

- По-французски, на чистом французском языке, монсеньер. Остерегай-

тесь плохого произношения. В Сицилии убили шесть тысяч анжуйцев за то,

что они плохо говорили по-итальянски. Смотрите, чтобы французы не отпла-

тили вам за сицилийскую вечерню.

- Я постараюсь.

- На улице много вооруженных людей, - продолжал Д'Артаньян, - уверены

ли вы, что никто не знает о намерении королевы?

Мазарини задумался.

- Для изменника, монсеньер, ваше предложение было бы как нельзя более

на руку; все можно было бы объяснить случайным нападением.

Мазарини вздрогнул; но он рассудил, что человек, собирающийся пре-

дать, не станет предупреждать об этом.

- Потому-то, - живо ответил он, - я и доверяюсь не первому встречно-

му, а избрал себе в проводники именно вас.

- Так вы не едете вместе с королевой?

- Нет, - сказал Мазарини.

- Значит, позже.

- Нет, - снова ответил Мазарини.

- А! - сказал д'Артаньян, начиная понимать.

- Да, у меня свои планы: уезжая вместе с королевой, я только увеличи-

ваю опасность ее положения; если я уеду после королевы, ее отъезд угро-

жает мне большими опасностями. К тому же, когда королевская семья очу-

тится вне опасности, обо мне могут позабыть: великие мира сего неблаго-

дарны.

- Это правда, - сказал д'Артаньян, невольно бросая взгляд на алмаз

королевы, блестевший на руке Мазарини.

Мазарини заметил этот взгляд и тихонько повернул свой перстень алма-

зом вниз.

- И я хочу, - прибавил Мазарини с тонкой улыбкой, - помешать им быть

неблагодарными в отношении меня.

- Закон христианского милосердия, - сказал д'Артаньян, - предписывает

нам не вводить ближнего в соблазн.

- Вот именно потому я и хочу уехать раньше их, - добавил Мазарини.

Д'Артаньян улыбнулся: он слишком хорошо знал итальянское лукавство.

Мазарини заметил его улыбку и воспользовался моментом.

- Итак, вы начнете с того, что поможете мне выбраться из Парижа, не

так ли, дорогой д'Артаньян?

- Трудная задача, монсеньер! - сказал д'Артаньян, принимая свой преж-

ний серьезный вид.

- Но, - сказал Мазарини, внимательно следя за каждым движением лица

д'Артаньяна, - вы не делали таких оговорок, когда дело шло о короле и

королеве.

- Король и королева - мои повелители, монсеньер, - ответил мушкетер.

- Моя жизнь принадлежит им. Если они ее требуют, мне нечего возразить.

"Это правда, - пробормотал Мазарини. - Твоя жизнь мне не принадлежит,

и мне следует купить ее у тебя, не так ли?"

И с глубоким вздохом он начал поворачивать перстень алмазом наружу.

Д'Артаньян улыбнулся.

Эти два человека сходились в одном - в лукавстве. Если бы они так же

сходились в мужестве, один под руководством другого совершил бы великие

дела.

- Вы, конечно, понимаете, - сказал Мазарини, - что если я требую от

вас этой услуги, то собираюсь и - отблагодарить за нее.

- Только собираетесь, ваше преосвященство? - спросил д'Артаньян.

- Смотрите, любезный д'Артаньян, - сказал Мазарини, снимая перстень с

пальца, - вот алмаз, который был когда-то вашим. Справедливость требует,

чтобы я его вам вернул: возьмите его, умоляю.

Д'Артаньян не заставил Мазарини повторять; он взял перстень, посмот-

рел, прежний ли в нем камень, и, убедившись в чистоте его воды, надел

его себе на палец с несказанным удовольствием.

- Я очень дорожил им, - сказал Мазарини, провожая камень взглядом, -

но все равно, я отдаю его вам с большой радостью.

- А я, монсеньер, принимаю его с не меньшей радостью. Теперь погово-

рим о ваших делах. Вы хотите уехать раньше всех?

- Да, хотел бы.

- В котором часу?

- В десять.

- А королева, когда она поедет?

- В полночь.

- Тогда это возможно: сначала я вывезу вас, а затем, когда вы будете

вне города, вернусь за королевой.

- Превосходно. Но как же мне выбраться из Парижа?

- Предоставьте это мне.

- Даю вам полную власть, возьмите конвой, какой найдете нужным.

Д'Артаньян покачал головой.

- Мне кажется, это самое надежное средство, - сказал Мазарини.

- Для вас, монсеньер, но не для королевы.

Мазарини прикусил губы.

- Тогда как же мы поступим? - спросил он.

- Предоставьте это мне, монсеньер.

- Гм! - сказал Мазарини.

- Предоставьте мне все решать и устраивать...

- Однако же...

- Или ищите себе другого, - прибавил Д'Артаньян, поворачиваясь к нему

спиной.

"Эге, - сказал Мазарини про себя, - он, кажется, собирается улизнуть

с перстнем".

И он позвал его назад.

- Д'Артаньян, дорогой мой Д'Артаньян! - сказал он ласковым голосом.

- Что прикажете, монсеньер?

- Вы отвечаете мне за успех?

- Я не отвечаю ни за что; я сделаю все, что смогу.

- Все, что сможете?

- Да.

- Ну хорошо, я вам вверяюсь.

"Великое счастье!" - подумал д'Артаньян.

- Итак, в половине десятого вы будете здесь?

- Я застану ваше преосвященство готовым?

- Разумеется, я буду готов.

- Итак, решено. Теперь не угодно ли вам, монсеньер, чтобы я повидался

с королевой?

- Зачем?

- Я желал бы получить приказание из собственных уст ее величества.

- Она поручила мне передать его вам.

- Но она могла забыть что-нибудь.

- Вы непременно хотите ее видеть?

- Это необходимо, монсеньер.

Мазарини колебался с минуту. Д'Артаньян стоял на своем.

- Ну хорошо, - сказал Мазарини, - я проведу вас к ней, но ни слова о

нашем разговоре.

- Все останется между нами, монсеньер, - сказал

Д'Артаньян.

- Вы клянетесь молчать?

- Я никогда не клянусь. Я говорю "да" или "нет" и держу свое слово

как дворянин.

- Я вижу, мне придется слепо на вас положиться.

- Это будет самое лучшее, поверьте мне, монсеньер.

- Идемте, - сказал Мазарини.

Мазарини ввел д'Артаньяна в молельню королевы, затем велел ему обож-

дать.

Д'Артаньян ждал недолго. Через пять минут вошла королева в парадном

туалете. В этом наряде ей едва можно было дать тридцать пять лет; она

все еще была очень красива.

- Это вы, Д'Артаньян! - сказала она с любезной улыбкой. - Благодарю

вас, что вы настояли на свидании со мной.

- Простите меня, ваше величество, - сказал д'Артаньян, - но я хотел

получить приказание из ваших собственных уст.

- Вы знаете, в чем дело?

- Да, ваше величество.

- Вы принимаете поручение, которое я на вас возлагаю?

- Принимаю с благодарностью.

- Хорошо, будьте здесь в полночь.

- Слушаю, ваше величество.

- Д'Артаньян, - сказала королева, - я слишком хорошо знаю ваше беско-

рыстие, чтобы говорить вам сейчас о моей благодарности, но, клянусь вам,

я не забуду эту вторую услугу, как забыла первою.

- Ваше величество вольны помнить или забывать, я не понимаю, о чем

угодно говорить вашему величеству.

И д'Артаньян поклонился.

- Ступайте, - сказала королева с очаровательнейшей улыбкой, - ступай-

те и возвращайтесь в полночь.

Движением руки она отпустила д'Артаньяна, и он удалился; но, выходя,

он бросил взгляд на портьеру, из-за которой появилась королева, и из-под

нижнего края драпировки заметил кончик бархатного башмака.

"Отлично, - подумал он, - Мазарини подслушивал, не выдам ли я его.

Право, этот итальянский паяц не стоит того, чтобы ему служил честный че-

ловек".

Несмотря на это, д'Артаньян точно явился на свиданье; в половине де-

сятого он вошел в приемную.

Бернуин ожидал его и ввел в кабинет.

Он нашел кардинала переодетым для поездки верхом. Он был очень красив

в этом костюме, который носил, как мы уже говорили, с большим изящест-

вом.

Однако он был очень бледен, и его пробирала дрожь.

- Вы один? - спросил Мазарини.

- Да, ваше преосвященство.

- А добрейший дю Валлон? Разве он не доставит нам удовольствия быть

нашим спутником?

- Конечно, монсеньер, он ожидает нас в своей карете.

- Где?

- У калитки дворцового сада.

- Так мы поедем в его карете?

- Да, монсеньер.

- И без других провожатых, кроме вас двоих?

- Разве этого мало? Даже одного из нас было бы достаточно.

- Право, дорогой д'Артаньян, ваше хладнокровие меня просто пугает.

- Я думал, напротив, что оно должно вас ободрить.

- А Бернуина разве мы не возьмем с собой?

- Для него нет места, он догонит ваше преосвященство.

- Нечего делать, - сказал Мазарини, - приходится вас во всем слу-

шаться.

- Монсеньер, еще есть время одуматься, - сказал д'Артаньян. - Это це-

ликом во власти вашего преосвященства.

- Нет, нет, едем, - сказал Мазарини.

И оба спустились по потайной лестнице; Мазарини опирался на д'Ар-

таньяна, и д'Артаньян чувствовал, как дрожала рука кардинала.

Они прошли через двор Пале-Рояля, где еще стояло несколько карет за-

поздавших гостей, вошли в сад и достигли калитки.

Мазарини хотел отомкнуть ее своим ключом, но рука его дрожала так

сильно, что он никак не мог попасть в замочную скважину.

- Позвольте мне, - сказал д'Артаньян.

Мазарини дал ему ключ; д'Артаньян отпер и положил ключ себе в карман;

он рассчитывал воспользоваться им на обратном пути.

Подножка была опущена, дверца открыта; Мушкетон стоял у дверцы. Пор-

тос сидел внутри кареты.

- Входите, монсеньер, - сказал д'Артаньян.

Мазарини не заставил просить себя дважды и быстро вскочил в карету.

Д'Артаньян вошел вслед за ним. Мушкетон захлопнул дверцу и, кряхтя,

взгромоздился на запятки. Он пробовал отвертеться от этой поездки под

предлогом своей раны, которая еще давала себя чувствовать, но д'Артаньян

сказал ему:

- Оставайтесь, если хотите, мой дорогой Мустон, но предупреждаю вас,

что Париж запылает этой ночью.

Мушкетон не расспрашивал больше и заявил, что готов последовать за

своим господином и за д'Артаньяном хоть на край света.

Карета поехала спокойной рысью, не внушавшей ни малейшего подозрения,

что ее седоки очень спешат. Кардинал отер себе лоб носовым платком и ог-

ляделся.

Слева от него сидел Портос, справа д'Артаньян. Каждый охранял свою

дверцу и служил кардиналу защитой.

На переднем сиденье, против них, лежали две пары пистолетов: одна пе-

ред Портосом, другая перед д'Артаньяном. Кроме того, у обоих друзей было

по шпаге.

В ста шагах от Пале-Рояля карету остановил патруль.

- Кто едет? - спросил начальник.

- Мазарини! - с хохотом ответил д'Артаньян.

Волосы стали дыбом на голове кардинала.

Шутка пришлась горожанам по вкусу; видя карету без гербов и конвоя,

они никогда бы не поверили в возможность такой смелости.

- Счастливого пути! - крикнули они.

Карету пропустили.

- Что скажете, монсеньер, о моем ответе? - спросил д'Артаньян.

- Вы умный человек! - воскликнул Мазарини.

- Да, конечно, - сказал Портос, - я понимаю...

На середине улицы Пти-Шан второй патруль остановил карету.

- Кто идет? - крикнул начальник.

- Откиньтесь, монсеньер, - сказал д'Артаньян.

Мазарини так запрятался между двумя приятелями, что совершенно исчез,

скрытый ими.

- Кто идет? - с нетерпением повторил тот же голос.

Д'Артаньян увидел, что лошадей схватили под уздцы. Он наполовину вы-

сунулся из кареты.

- Эй, Планше! - сказал он.

Начальник подошел. Это был действительно Планше; д'Артаньян узнал го-

лос своего бывшего лакея.

- Как, сударь, - сказал Планше, - это вы?

- Да, я, любезный друг. Портос ранен ударом шпаги, и я везу его в его

загородный дом в Сен-Клу.

- Неужели? - сказал Планше.

- Портос, - продолжал д'Артаньян, - если вы можете еще говорить, мой

дорогой Портос, скажите хоть словечко нашему доброму Планше.

- Планше, мой друг, - сказал Портос страдающим голосом, - мне очень

плохо; если встретишь врача, будь добр, пришли его ко мне.

- Боже мой, какое несчастье! - воскликнул Планше. - Как же это случи-

лось?

- Я тебе после расскажу, - сказал Мушкетон.

Портос сильно застонал.

- Вели пропустить нас, Планше, - шепнул ему д'Артаньян, - иначе мы не

довезем его живым: у него задеты легкие, мой друг.

Планше покачал головой, как бы желая сказать: "В таком случае дело

плохо!"

Затем обратился к своим людям:

- Пропустите, это друзья.

Карета тронулась, и Мазарини, затаивший дыхание, вздохнул свободно.

- Разбойники! - прошептал он.

Около заставы Сент-Оноре им попался третий отряд; он состоял из людей

Дата добавления: 2015-09-03