Глава первая. Вампирский закат

Вампирский закат

Мы все живем во сне,

И жизнь не то, чем кажется.

Все так запутано,

И все печали, что я видел,

Заставляют меня верить в

То, что все так запутано.

Но я хочу видеть сны,

Я хочу видеть сны,

Не мешайте мне видеть сны. © Imagine dragons — Dream.

Глава первая.

Время, не спеша, перевалило за полдень. За окном автомобиля проносились пшеничные поля и лавандовые луга. Казалось, что они простилаются золотистым ковром до самой линии горизонта. Но коснуться небесной глади золотом не решались. И раскаленный солнечный диск сияет в полную силу, ослепляя своей безграничной силой и поражая своим могуществом, заставляя меня в который раз содрогнуться от одной лишь мысли, что сила эта — единственная, способная меня погубить.

Чтобы отогнать подобные мысли, я робко, и безумно осторожно, еле касаясь кожи, водила пальцем по дивному символу у себя на запястье, — именно он оберегает меня от силы солнечного света, — это руна, «солнечный щит», объединение рун Солнца и Защиты. Обычно, ее рисуют особыми чернилами или высекают на камнях. Типа, талисман. Но, я рисую ее ручкой и сразу на коже. У меня не было желания лезть, черт знает куда, за особыми чернилами. И, уж тем более, не было времени и навыков, чтобы высекать эту руну на камне. Я была довольна тем, что имела. Тем более, даже в таком виде, могущественная руна не потеряла своих сил. И я знаю точно, что пока этот знак красуется на моей бледной коже, можно ни о чем не беспокоиться.

Это действительно помогает. Дает возможность отрешиться от реальности, пускай и не на долго. Почувствовать себя более свободной. Не связанной цепями возможностей своей сущности. Возможно, даже – в какой-то степени – окрыленной.

Мы едим уже больше часа, и это начинает сводить меня с ума. Уже даже сон не помогает спрятаться от мыслей. Воспоминания преследуют меня куда бы я ни бежала. В клане, в котором я жила вместе с матушкой, использовали силу солнца в качестве наказания за не подчинение правилам. Пытки, публичные казни. Очень многие были убиты. Все это, как нам твердили, ради безопасности клана. Нас держали в страхе перед силой солнечного света.

Этот страх засел так глубоко, что кажется, мне уже никогда не полюбить светлый день и голубую небесную гладь, как прежде.

Скорее всего, именно их жестокость по отношению к нашим братьям послужила основной причиной нашего уезда из города. Много воды утекло с тех пор, как нас заставили вступить в Западный Вампирский Клан. Единственная неосторожность послужила тюрьмой длиною в столетие. Мы решили разорвать все связи с кланом и начать жить с чистого листа. Ох, думаю, теперь вполне можно облегченно выдохнуть.

Судорожно втянув воздух ртом, впервые за всю поездку начиная от самого логова, я напомнила себе о том, как на самом деле, приятно дышать. Вместе с притоком на удивление чистого воздуха, я ощутила нечто интригующее своей гаммой запахов. Это был какой-то медово-солнечный аромат. Он совмещал в себе сотню других тонких запахов, переплетающихся между собой, будто нити в паучьей сети. Тогда, что-то глубоко внутри, заставило меня пересмотреть мое изначальное безразличие ко всему происходящему.

Проще, принять это, как неизбежное, чем пытаться разобраться в чувствах, больше походящих на спутавшиеся в тугой клубок нитки. Смогу ли я сшить ими что-то еще? Или это мой предел — моя граница, ставшая высокой каменной стеной за которой, кажется, таится лишь пустыня, наполненная песком. Этот песок, когда-то, был моими воспоминаниями. Вот, что осталось.

В салоне заиграла расслабляющая мелодия, окутывая нас своей славной гаммой звуков. Видимо, матушка заметила то, с каким напряжением я глядела на дорогу. Она отлично понимала, как сильно мне не нравилась идея о переезде. У меня было плохое предчувствие. Мы в такой спешке покинули Клан, что в душе закралось чувство, словно на самом деле мы просто бежим. Снова.

— Бейкон Хиллс — прекрасный город на востоке Калифорнии. Тебе там должно понравиться! У меня хорошее предчувствие. Здесь все будет иначе. — У нее приятный голос. Словно шелковый, касающийся самой сути, способный проникнуть в глубь души и, в одно время, способный обратить одно чувство в противоположное — это безумие превращающее страх в силу. Как сейчас.

Однако, за шестьсот лет жизни в бегах, я сумела выработать иммунитет к ее дару.

Что за дар? Матушка способна управлять эмоциями окружающих ее существ. Очень опасный дар. Чтобы научиться ему противостоять нужны долгие годы практики и огромный запас терпения.

Я и сама не до конца понимаю, как ей удается с такой легкостью и поразительной незаметностью заставлять людей, либо любые другие существа, выполнять свои прихоти. Да так ловко, что после — жертва действительно будет считать, что сделанное было по его собственной воле.

Даже не верится, что это именно я, поддавшись эгоистичному нежеланию отпускать матушку из своей жизни навсегда, обратила ее в вампира. Я об этом никогда не жалела, но иногда задумывалась о том, что было бы останься она обычной смертной. Жалеет ли она, что обрела вечность? К сожалению, даже, если так, матушка никогда не признает этого. Слишком поздно, да и бесполезно, пытаться нарушить законы мира за границей реальности.

— Ты так каждый раз говоришь, а на деле твоя интуиция берет отпуск. — У меня голос тихий, подобный бархатному звону крохотных колокольчиков. — В последний раз мы даже законных десять лет в одном городе не прожили. — Я с незамысловатым выдохом, сцепив руки в замок, опустила их на колени и отвела взгляд от окна. Воспоминания прошедшего года стремительно заполонили пустоту в моем сознании. Старые друзья и, казавшиеся на тот момент сильными, клановые узы. Всего этого мне будет не хватать. — Мне нравился Техас. — Внезапно, даже для самой себя, призналась я. — Даже не смотря на то, что это родина самой ужасной в мире музыки! Я чувствовала себя там, как дома. Не понимаю, зачем нам было так скоро уезжать оттуда? Все же было замечательно!

— В этом городе все будет иначе. Куда лучше, и спокойнее, чем в Техасе. Я обещаю, что в Бейкон Хиллс мы проживем все законные десять лет. — Матушка будто оправдывалась перед мною, хватаясь за слова, как за последнюю связывающую нас нить. — Пойми, так будет правильнее. Я хочу, чтобы хоть где-то ты жила, как обычная девушка.

— За шестьсот лет жизни мне еще не удавалось прожить в спокойствии времени больше, чем отведенном для сна. — Хохотнула я, краем глаза взглянув на матушку. — С чего ты взяла, что что-то может измениться?

Матушка крепче вцепилась отточенными коготками в руль, концентрируя свое внимание лишь на дороге. Ее бесстрастное выражение лица, порой, пугающее своим надменным спокойствием, сейчас отличалось особым холодом. Поджав губы, она втянула ненужный для себя воздух с такой прытью, словно хотела заполнить им все тело, либо ту пустоту, скрывающуюся в груди рядом с сердцем, остановившимся давным-давно.

— Я могу с уверенностью заявить, что в Бейкон Хиллс нет ни одного вампира. — На мгновение в салоне повисла тишина. Даже тихо игравшая из магнитолы мелодия, отыграв последние ноты, остановилась, погружая пассажиров автомобиля в полный мрак. На короткое мгновение мысли, пораженные шоком, словно одичалым током, закружились в голове с такой скоростью, будто те самые картинки в стремительном калейдоскопе.

Медленно повернув голову, я обрушила на матушку, самый тяжелый, из всех имеющихся в моем арсенале, вопросительный взгляд. В ответ, Розалия Аддерли, лишь небрежно повела плечом и продолжила тоном, не терпящим пререканий:

— Ты не вернешься в Техас. Не после всего того, через что тебе, и мне, пришлось пройти! Эти Старейшины… — Ее безупречная маска безграничного спокойствия, казалось бы, вот-вот треснет и рассыпается осколками полными сожаления и боли, которые она так умело скрывает от чужого взгляда. С виду хрупкая женщина, но внутри нее бушует истинный океан. — Когда-нибудь они поплатятся за все те мучения, что принесли нам и нашим братьям! — Стиснув зубы с такой пугающей жестокостью, что послышался тихий скрежет, и вцепившись в руль тонкими пальцами раз в десять сильнее, матушка упрятала все распахнувшиеся с внезапностью чувства под маску и, уже будучи более спокойной, продолжила:

— Мы не должны позволять так легко расправляться с собой. Пусть, Старейшины разы в сто древнее и опытнее нас. Мы должны дать им понять, что уже давно независимы от их гнусного мнения!.. — Остальную часть ее пламенной речи, я благополучно пропустила мимо ушей. Я слышала это каждый день. Матушка даже, когда просто взволнована, начинает злиться и нести праведные речи о клане, его устоях и правилах, а также о Старейших вампирах.

Вступив в Клан ты хочешь ни хочешь, но подчиниться им должен. Иначе убьют, не успеешь ты и клыки выпустить. Я отношусь к этому, как к неизбежному. В конце концов, что мы можем против них? Разве, что станцевать или спеть — этого они точно не умеют. По крайней мере, видеть подобное мне не приходилось и уже не придется.

Не забыв кивнуть матушке в знак согласия с ее мнением, как всегда делала, когда хотела показать, что нахожусь во внимании и слушаю ее бормотание, я потянулась к магнитоле намереваясь увеличить звук. Честно говоря, мне не хотелось вспоминать весь тот ужас, который приходилось совершать, чтобы получить пакет с кровью не только для себя, но и для матушки. Нужно оставить это в прошлом и двигаться дальше. Единственное, что не радует это то, что оставить нужно не только воспоминания.

Это не то, чтобы не радует, скорее заставляет задуматься о том, что было бы будь все иначе. Сделай бы я выбор в пользу Клана, например. Как обстояли бы дела в таком случае? Что стало бы с матушкой? Простила бы она меня? Эти вопросы не покидали мою голову ни на секунду, в совокупности, делая мое состояние на данный момент просто — невыносимым. Словно рой пчел поселившийся в сознании не мог найти себе покой, блуждая в Лабиринтах моего разума. Сказать честно? Я ничего не знаю. Да и смысл? Нужно прекратить испытывать собственное терпение и отдаться воле обстоятельств.

Салон заполнился музыкой, лаская слух приятной мелодией. Название композиции я не знала, но это вовсе не мешало мне насладиться ее звучанием.

Откинувшись на спинку сидения, я вернулась к тому, чтобы молча разглядывать возникающие в окне пейзажи.

Широкие поля сменили густые леса, заполоненные вековыми деревьями. Восхищению красоте этих живописных краев не было предела. У меня перехватывало дыхание.

— Вот и Бейкон Хиллс! — уже пребывая в хорошем настроении, пропела матушка, на короткое мгновение окинув меня изучающим взглядом, словно ожидая моей реакции, когда мы пронеслись мимо таблички, объявляющей въезд на территорию города, в котором мне предстояло прожить долгие десять лет.

Я постаралась сохранить бесстрастное выражение лица и тихо слушала музыку, пытаясь разобраться со своими чувствами. Не было внезапно нахлынувшей радости или ожидаемого разочарования. Ощущения медленно расползались по всему телу, словно желая внедриться в каждую клеточку под самую кожу. Только вот к чему отнести эти чувства я не знала. Они были смешанными. Словно игла, вырисовывающая узор алой нитью на ткани.

Матушка, будто теряя остатки надежды, умоляюще смотрит на меня:

— Скажи хоть что-нибудь.

— Мне нравится. — Улыбнулась матушке так, словно действительно была счастлива видеть живописные края города на востоке Калифорнии. — Здесь красиво.

— О! — радостно воскликнула матушка, с сияющими глазами, цвета кофейных зерен. Ее полные уста растянулись в широкой улыбке, а голос приобрел теплые тона. — Ты еще наш новый дом не видела! Вот, где истинная красота!

— Поверю на слово! — хохотнула я, вновь вернувшись к тому, чтобы изучать картинки, возникающие за окном автомобиля. Вскоре высокие кроны деревьев сменили статные дома и чистые, зеленые газоны. Почему-то, увиденное вызвало у меня улыбку.

— Почти приехали! — объявила матушка и заговорщицки подмигнула мне, плавно поворачивая руль авто. Машина с легкостью подчинилась, заворачивая за поворот. Я нетерпеливо оглядывала представшие взору, миловидные, домики, пытаясь угадать какой из них предназначен нам. С виду они все были чем-то похожи. И одновременно, совершенно отличались друг от друга.

Наконец, автомобиль остановился. От начала улицы наш дом был пятым. Матушка молчаливо глядела на меня, пока я, с бесстрастным выражением лица оглядывала наше новое логово.

Дом был самым обычным и ничем не примечательным, никакого хвастовства и пафоса. Двухэтажный особняк, с аккуратным заборчиком, несколькими деревьями и искусственным ручейком, выглядел именно так, как и было запланировано - неприметно, но симпатично.

— Когда ты это все успела? — в недоумении, спросила я, не забыв добавить улыбку.

Матушка от души расхохоталась. Сейчас она, как никогда, казалась живой и настоящей. За все время наших постоянных переездов, мне прежде не приходилось наблюдать на ее лице такую лучезарную улыбку:

— Это еще не все! — с готовностью ответила матушка. — Но, не все сразу. Давай, для начала, заселимся в дом. Остальное я расскажу по ходу дела.

— Ты меня заинтриговала! — призналась я, мысленно пытаясь вспомнить, когда в последний раз жила в полноценном доме. Видите ли, наш Клан предпочитал скрываться дальше от человеческого глаза. Мы жили в пещере горной гряды не страшась того, что сами можем потерять остатки своей человечности. Почему-то тогда мне вовсе не казалось, что это сумасшествие.

Распахнув дверцу, я не спеша втянула свежего воздуха, и, отодравшись от сидения, вылезла из салона автомобиля. Еще раз взглянув на дом, я ощутила какой-то неимоверный прилив сил. Что-то знакомое расцвело в душе цветком наполненным надеждой — возможно, если я поверю, все действительно изменится.

Дата добавления: 2015-09-03