Чувства собственной неполноценности

Его мать, несомненно, была ответственна за вскармливание в нем чувств небезопасности. Она перенесла на него свои страхи и беспокойства: “Мать наложила множество ограничений на мою жизнь. Я не мог остаться в палатке со своими друзьями из-за моей предполагаемой склонности к заболеванию. Я не мог делать того или другого из-за воображаемой моей матерью опасности. Мать часто выдумывала страшные истории, чтобы напугать меня. Однажды, когда мне хотелось вместе с ребятами покататься на бобслейных санях, она спросила меня, не помню ли я катафалка, который приезжал, и увез тело миссис Браун. Понятное дело, я это помнил. Мать сказала мне, что если я буду настаивать пойти погулять против ее воли, за мной приедет такой же катафалк. Естественно, я отказался от своего желания пойти погулять.

Я был трусом, и, даже достигнув совершеннолетия, боялся многих детских страхов. Но самый большой вред заключался в постоянном напоминании мне матерью: “Ты не можешь делать того, что делают другие мальчишки, потому что ты слабее их, и чем скорее ты это поймешь, тем для тебя же будет лучше”. Я восставал против этого, так как втайне знал, что ей не хочется, чтобы я был здоровым”.

Такое невротическое влияние его матери серьезно мешало его сексуальному развитию. Оно блокировало его путь к сексу­альной зрелости и гетеросексуальности: “Так как мне вбили в голову, что физически я был более слабым, и так как физическая зрелость была для меня неразрывно связана с сексуальной зре­лостью, то, естественно, я решил успокоиться на меньшем, чем зрелость. Это выглядело вопросом типа: “В какой степени я смогу избегать того, что болезненно? Как я смогу уйти от той реальнос­ти, которая ожидает, что я повзрослею и стану мужчиной, кем, как я знаю, я никогда не смогу быть?” Я оставил надежду стать когда-либо мужчиной лет в 14. Бессознательно я искал обходной путь, который позволил бы мне избегать всех этих вещей, но при этом позволял бы создать видимость того, что я решаю жизнен­ные проблемы. И только после того, как весь этот вред был нане­сен мне моей матерью, она начала осознавать, что ради того, что­бы сохранить свое звание “идеальной матери”, она подрубила сук, на котором сидела. Она ослабила меня всеми возможными способами, поставила на моем пути всевозможные препятствия. Она вполне преуспела в управлении мной, но то, что из этого вышло, имело жалкий вид.

Моим товарищам (ребятам, с которыми я обычно играл) за­ложили куда лучшую основу, чем мне, так как им в известной степени приходилось сталкиваться с внешним миром. Двое из них имели неплохую работу, зарабатывая себе на жизнь и поку­пая очень неплохую одежду. Двое других имели работу неполный рабочий день, собираясь, как и я, поступать в колледж. В это время начался период крайне невыносимых придирок. Я был полностью уничтожен. От меня ожидалось, что, оставаясь инва­лидом, субъектом деспотической привязанности моей матери, я все-таки каким-то непостижимым образом завоюю внешний мир и принесу славу моей бедной матери. Я понял, что мать всегда силком пыталась принудить меня к “совершенной жизни”, которую я всей душой ненавидел, как ненавидел мать за то, что она со мною так поступала”.

Дата добавления: 2015-08-21